May we fit together ever and ever

-z- Иногда ночью ты с криком просыпаешься в холодном поту, пытаясь дотянуться до своего лука. Первые несколько раз мама заходила к тебе в спальню: старалась тебя успокоить, нежно говорила, что все будет хорошо, и пела колыбельную, которую ты помнил с детства. Но тебе больше не четыре года, и твои кошмары намного страшнее грозы, пугавшей тебя раньше. В конце концов, она перестает приходить, но тебе все равно – ты предпочитаешь остаться один на один с кошмарами, чем чувствовать запах Уолтера, которым пропахла ее кожа. Твой дом – поле боя. Иногда рассеянный взгляд глаз Диггла кажется тебе знакомым. Ты видишь такой же взгляд в зеркале, сразу перед тем, как память снова забрасывает тебя на остров, на песок, в ту бесконечную жару, наполненную постоянным привкусом соли. Дома каждый старается заставить тебя… Ты не уверен, как и когда между вами что-то возникло. Может быть, это случилось, потому что он всегда был рядом, твой персональный безмолвный зритель. Может быть, это случилось тогда, когда на улице ты услышал крики чаек, борющихся за рыбу. И по каким-то причинам, одному Всевышнему понятным причинам, ты чувствуешь поднимающуюся по горлу желчь, и все, что ты сейчас можешь видеть – это птицы, клюющие тело твоего отца, и ты падаешь на колени, хватая ртом воздух, не способный выдержать ужасающе громкий крик этих чертовых птиц. А затем ты почувствовал чьи-то теплые и сильные руки, выдергивающие тебя из этого кошмара, слышал настойчивый и требовательный голос Диггла и, наконец, смог сфокусировать взгляд. Он не говорил ничего, только повторял твое имя снова и снова, пока ты не убедился, что он действительно рядом, а ты не на острове с чайками и гниющим трупом твоего отца. И той ночью, когда алкоголь сделал вас обоих слишком храбрыми и слишком одинокими, ты толкнул его и прижал к стене. … заставить тебя раскрыться… Лишь утром ты понимаешь не только, что уже пять лет не спал так крепко, но и то, что человек, лежащий рядом с тобой, также, как и ты, был разорван на части. Ты видишь его ожоги и следы от пуль, старые татуировки, некоторые раны, которые никогда не заживут полностью и отсутствующий кусок плоти у него на боку. Он изучает твои руки, движения твоего тела, когда ты снова оказываешься на его бедрах, ты чувствуешь его взгляд на своих шрамах и знаешь, что он никогда о них не спросит. Также, как и ты никогда не спросишь о его шрамах. … быть тем, кем ты больше не являешься. Иногда ночью ты с криком просыпаешься в холодном поту, пытаясь дотянуться до своего лука. Потому что ни один солдат не возвращается домой невредимым, но иногда, лишь иногда, он может найти кого-то, кто также разорван на части, и они, словно мозаика, идеально совпадут. Поэтому, когда ты, ведомый кошмаром, пытаешься дотянуться до своего лука, а Диггл – до его винтовки, ваши руки встречаются, и вы засыпаете, найдя друг друга. -z-