Реминисценция (от лат. reminiscentia — воспоминание) — более полное и точное воспроизведение сохраненного в памяти материала по сравнению с первоначально запечатленным.
Трудно идти по следам, когда они давно уже стёрты взрывной волной. И опасно, когда при приближении к цели дозиметр начинает истерично щёлкать. Трудно придумать что-то новое, когда старые идеи уже привели к апокалипсису. Но об этом мало кто задумывался. Америка была раем, как утверждали разумные гули. Умеющие читать жители пустоши завистливо вздыхали, отводя взгляды от выцветших билбордов, на которых остались лишь воспоминания о былом американском достатке. Трудно было получить достойное воспитание после Третьей Мировой. Но вот у Новой Калифорнийской Республики как-то получилось. Получилось вырасти в симпатичную девицу, объединившую под своим флагом всю Южную Калифорнию. Она была воплощением, прямо как то, что было когда-то у Америки. Трудно воссоздать его образ, и уж тем более припомнить имя. Но у него, вроде как были светлые волосы, голубые глаза и большие амбиции. И причёсываясь, Республика раздраженно цокала языком, когда вновь обнаруживала на расчёске уж слишком много выпавших блондинистых вьющихся пружинкой волос. Но стоило быть благодарной за то, что из мутаций проявилась разве что несмертельная гетерохромия. А ещё можно было порадоваться тому, что светлые волосы и синие глаза разных оттенков делали её похожей на Америку довоенного. Трудно походить на того, кого в живых нет уже больше сотни (или двух сотен?) лет. Но Новая Калифорния гордо носила бомбер ещё довоенного пошива, украшенный рисунком — двухголовым медведем. Не менее гордо воплощение носила своё имя, взятое от второго президента: Танди. И ведь считала себя достойной зваться наследницей Альфреда, а значит, и иметь права на все его бывшие территории. Трудно придумать умную систему управления. Но вроде бы подобная была и у довоенных США. Всё честь по чести: парламент и президент, деление на штаты, при этом столица в Шейди Сэндс, доллары в качестве валюты. Всё вроде так похоже, но что-то было не так. Может, факт президентства дочери Арадеша на протяжении полувека? НКР не волновало. Волновало лишь расширение территорий. Волновало отсутствие лавров героини. Волновало то, что не на всех правительственных зданиях ещё висят флаги с двухголовым медведем. А ещё отсутствие принятого гимна смущало. Он же должен быть у страны? Альфред бы рассмеялся, наверное. Сам-то он, уверенный в собственной исключительности, счёл бы копирование старшего позорищем. Будь он жив, сказал бы, что ни амбиции, ни внешность, ни лютая воинственность, ни громкие гордые речи никогда не приблизят малышку-Танди к нему. И да, называть себя в честь правителя глупо.***
Америка славился своими военными технологиями. Лазерное и плазменное оружие, медицинские препараты, небольшие пистолеты и гранатомёты, к которым непонятно с какой стороны надо подходить и как стрелять. Один выстрел из энергопушки или смертельная очередь из минигана? Выбор за тобой. Особенно горды были в США силовой броней, которую ныне с честью носили рыцари Братства Стали. В том числе и паладин Франклин, любимчик старейшин, человек, с которым советовались даже Мэксоны. Человек... Нет, воплощение самого Братства Стали больше жизни любил довоенные технологии. Созданные гениальными умами двадцать первого века, они должны быть спасены, сохранены от времени и мародеров. И уж точно не должны попасть не в те руки. Ведь чем заканчивается ситуация, когда мощные технологии оказываются в руках идиотов? Разрушением цивилизации, мировым пожаром, концом света. А Франклин идиотом не был. Он унаследовал острый живой ум своего великого предка, Альфреда Джонса. Да и пусть из внешних сходств лишь тот факт, что воплощению Братства нужны были очки! Ну и что, что напоминает он не Америку, а Пруссию? Кто владеет технологиями, тот владеет пустошью. И пусть остальные пускают слюни лишь от одного вида блестящей силовой брони и с боязливым восхищением взирают на миниганы. Франклину всё равно. Он знает, что сделает правильный выбор, когда предпочтёт спасению человеческой жизни новую игрушку. Потому что люди тут лживы, мерзотны, корыстны. А терминалы и винтовки никогда тебе не соврут. Рассуждения прекращаются тогда, когда писец Эллен скромно подходит к нему доложить, что поломка в броне была вовсе незначительной и её быстро привели в норму. Франклин вообще не вслушивается в её слова, пока смотрит в её сверкающие умом глаза. Он прекрасно знает, что хорошему писцу не нужны ментаты. Рыцарь не должен так заворожено смотреть на свободную мантию писца, то скрывающую, то соблазнительно облегающую формы её владелицы. Это как-то не по Кодексу. Но не противоречат же этому простые поцелуи и касания? Эллен же всего лишь поправляет ему сползшие очки, а вовсе не стремится коснуться щеки. Америка бы лишь фыркнул на всё это, дал бы Франклину подзатыльник за невиданную гордыню и возмутился страсти к технологиям. Вообще-то они должны служить человеку, а не наоборот. Идиот, ты неправильно всё делаешь! И да, влюбляться в человека плохая идея. Силовая броня не защитит тебя от боли, когда ты будешь хоронить небессмертную возлюбленную.***
Анклав определенно была прямой наследницей Америки. Под крыльями гордого орла нашли спасение лучшие люди США, те, кто были достойны спасения. А лучшей из лучших была она, Глория А. Джонс. К чему буква А? Анклав, Америка, Апокалипсис... Альфред? Глория была определённо хорошим человеком, героиней, спасающей Пустоши от орд мутантов. Они все должны быть перестреляны: гули, зеленокожие тупицы, недолюди с дозой радиации и поломанными генами. Дозы плазмы хватит всем! Всё во имя Президента Эдема, все во имя её Рая, все во имя её Америки! Единственного, кто достоин любви в этом мире. Ради него Глория каждый раз надевала силовую броню. Анклав не волновали чужие жизни или вообще весь этот мир, когда она слышала передачи её президента. Она готова была расписаться хоть кровью (если не будет чернил) под каждым его словом, каждым обращением к её Америке. Её прекрасному Альфреду. Глория единственная, кто знала, как выглядел Альфред. Светлые непослушные, но тем не менее убранные в аккуратную прическу волосы, синие глаза, элегантного вида очки, острые, словно выточенные из камня черты лица. Каждый вечер она говорила с фотографией и весело смеялась над собственными шутками. И когда эмоции переполняли её, она прижимала к груди фоторамку и жадно целовала стекло, представляя губы Америки и надеялась, что когда-нибудь она воссоединится с США, и они вместе будут править Пустошами. И горе тому, кто скажет, что она идиотка, влюбленная в прошлое. Прекрасное прошлое не грех полюбить! Глория — определённо любящее воплощение. Она заботится о своих гражданах и своей семье. Конечно, мутанты вроде Танди или Франклина никогда не стали бы её семьей. Но вот мистера президента и Альфреда ей вполне достаточно. Увидь Америка всё это, он бы покрутил пальцем у виска и спросил бы: «Деточка, у тебя вообще все дома?!». Он-то себе наследников не назначал и жениться не хотел. Да и с флагом она сделала что-то странное. Госпожа Джонс сама уж слишком странная. И да, избирать в президенты бездушную машину — плохая идея.***
Увидь Альфред пустоши, он бы, скорее всего, рассмеялся, как всё было плохо. Его самопровозглашённые наследнички жалкие, горделивые и глупые молодые люди. Стервятники, делящие его имущество, территории и людей. Но Америка не желал бы смотреть на их потуги стать сверхдержавами в мире, где и город-то нелегко отстроить. Прошлое всё равно прекраснее. Вот только оно мертво, и на его ошибках никто учиться почему-то не хочет.