***Полгода спустя***
Спину ломило от нахождения в одной позе на протяжении трёх часов, а настольная лампа в виде покачивающейся кобры под стеклянным колпаком постепенно угасала. «Видимо, красота и правда недолговечна» — подумал Малфой, вспоминая крики Блейза о том, что в их с Поттером квартире не осталось ни намека на Слизерин. Сравнимый по длине с египетским Нилом реферат был наполовину дописан, а голова гудела так, будто он написал заново всю библиотеку поместья Малфоев. Академия колдомедицины не терпела разгильдяйства и недобросовестного отношения, но все же такой объем работы перед Рождеством был попросту невыносим. Перебарывая желание бросить все и отдаться в объятия Морфея и зевая в миллионный раз, Драко продолжил главу о фельдшерском уровне колдомагии. Звякнули колокольчики и хлопнула дверь, пропуская по полу морозный воздух, который заставил блондина поджать пальцы ног в попытке не замерзнуть насмерть. И, как по шаблону, раздалась череда знакомых звуков: топот на коврике, звук ключей, кинутых на тумбочку, шмыганье носом, шорох пальто, плавные шаги к кухне, щелканье чайника и вот, на пороге кабинета-или-комнаты-для-ленивой-дремоты-и-просмотра-маггловских-фильмов появился взъерошенный Поттер со снежинками, запутавшимися в черных вихрах. Малфой уже клевал носом, и поэтому прикосновение замерзших рук к нежной шее заставило его немного подпрыгнуть. — Прости, не хотел напугать, — тихо проговорил Гарри, нежно целуя белобрысую макушку. Рассеяно проследив за парнем, Малфой потер переносицу, смотря на безнадежно испорченный пергамент, потому, как почуявшая сонливость своего хозяина, рука поползла в сторону, оставляя за собой очень кривую полоску чернил, завершая свой недолгий путь жирной кляксой, впитавшейся в бумагу. — Как в Министерстве? — обыденно спросил Драко, уходя на кухню, чтобы провести там ритуальное вечернее чаепитие. Обычно этим занимался тот, кто приходил раньше, и чай заваривался с целью согреть вновь прибывшего, ведь эта зима выдалась очень холодной и снежной. — Даже начинать не хочу, — устало ответил Поттер, натягивая свитер с оленями, заботливо связанный миссис Уизли, — ничего, кроме напыщенно урегулированного рабочего процесса. Будто учащиеся в Академии Авроров настолько тупые, чтобы поверить в эту мишуру. Никогда не видел такого организованного полёта писем-самолётиков, — подытоживая, буркнул Гарри и зашел на кухню. — Не волнуйся, после Рождества этот маскарад кончится, ведь Министерство просто взорвется, если будет и дальше работать, как по часам. К тому же, через пару дней начнутся выходные, и ты обо всем забудешь. — Ты поможешь мне отвлечься? — поиграл бровями гриффиндорец, растягивая губы в самодовольной ухмылке. — С радостью, но не быстрее, чем мистер Элликот поможет отвлечься мне, причем он так меня отвлечет от жизни, что я никогда больше в нее не вернусь, — ехидно ответил Драко. — Снова глупые придирки? — Да. Мне иногда кажется, что он хочет от меня денег, ну или шокирующего нонсенса в английской колдомедицине. Бесит, — закатил глаза слизеринец. Поттер подошел к блондину, поцеловал целомудренно и зарылся носом в теплую шею, чувствуя, как родные руки опоясывают его темно-зелеными рукавами свитера, присланного матерью Малфоя. Можно было бы вечность простоять так, но Драко знал гораздо более удобное положение для ленивого потягивания чая: левитируя за собой кружки, а за ними и аромат корицы по всей квартире, он поднялся в их спальню, где висели гирлянды с теплым светом и стояла огромная кровать с тысячей подушек и одеял. Устроившись поудобнее, парни принялись пить чай, обмениваясь краткими сводками прошедшего дня. Это было их новой традицией, равно как и чаепитие, и шаблонные звуки приходящего с учебы парня, и их жизнь в целом. После Хогвартса вопрос о совместном проживании был внезапно поднят и так же внезапно закрыт: мало того, что их будет разлучать учеба в Академиях, так еще и жить не вместе? Это слишком не похоже на «счастливую жизнь». А вот решение о месте жительства затянулось на три дня упертого нежелания жить в Мэноре со стороны Поттера и скептических взглядов после вопроса о штаб-квартире Ордена со стороны Малфоя. В итоге, изрядно уставшая от этой возни Паркинсон все решила за них, насильно заперев пререкающихся молодых людей на Гриммо, и, что немаловажно, с книгой об архитектуре и дизайне. С каждым днем квартира преображалась, уступая нейтральным цветам, почему и стал негодовать Забини: «Я будто в гостиной Хаффлпаффа! Все слишком теплое, не хватает еще картинок с чашками кофе и зефирками! Извините, но вы случайно не самые голубые голубые во всей Магической Британии?» Первым в сон провалился Драко, сопровождаемый монотонным бурчанием Гарри насчет «престарелых задниц в креслах Министерства». Увлекшийся россказнями брюнет успел рассказать еще одну историю, прежде чем услышать мирное сопение под ухом. Малфой уснул, устроив голову на плече гриффиндорца и переплетя с ним пальцы. Размяв шею, Гарри максимально аккуратно и минимально грациозно вынырнул из их маленькой перьевой крепости, умудрившись уронить чашку с недопитым чаем, чем разбудил блондина. Моргающий, он что-то промямлил и снова упал на подушку, проваливаясь в сон. Приняв душ, Гарри заметил жутко смущенную сову, ютящуюся у окна, несмотря на снег за окном. На ее голове уже образовался сугробик, и парень спешно пустил ее внутрь. Робко перебирая лапками, птица дала письмо доброму человеку, впустившему ее в такой холод домой. Пробежав глазами по служебной записке Поттер улыбнулся уголками губ: любимый Малфоем Элликот заболел и отменил завтрашние занятия. Взяв с полки любимое печенье Одакса (и помолившись, чтобы серый ужас на крыльях ночи не прознал об этой выходке), гриффиндорец угостил птицу и выпустил на улицу. Переодевшись в пижаму со снитчами, подаренную Малфоем на день рождения, брюнет попытался лечь на кровать, на коей, в позе звезды, развалился почувствовавший свободу слизеринец. Сдавшись, он бесцеремонно подвинул его руку и ногу и поспешил занять вакантное место, тут же подвергаясь собственническим бессознательным объятиям — рука Драко рухнула поперек груди Поттера. Тот улыбнулся и позволил усталости усыпить его. Привыкая к устройству жизни друг друга, они нашли странный, но устойчивый баланс и сейчас жили припеваючи. Даже Гермиона завидовала их гармонии, ведь проживая у Уизли, ее внутренний перфекционист визжал и скрючивался, завидев разбросанные носки и жутчайший беспорядок на рабочем столе. Подходить же к шкафу с одеждой она вообще категорически отказывалась. Инфаркт в девятнадцать? Нет, спасибо. Иногда, конечно, Рон имел привычку держать все в чистоте, и то, этого хватало лишь на пару дней, после чего все возвращалось на круги своя. «Вскоре все устаканится» — любимая ободряющая фраза Поттера. Причем тот употреблял ее как по отношению к Гермионе, залетавшей в негодовании в их дом, так и к Рону, стенающему во время занятий о том, как сложна же жизнь с невестой. Названной невестой. Лучший друг Гарри очень хотел сделать девушке предложение, но ее реалистичные и рациональные взгляды не состыковывались с идеей о ранней и пышной свадьбе. Устав от миллиона «А что, если…», Поттер посоветовал подождать еще год, прежде чем совершать необдуманные поступки.***
Утро встретило слизеринца пустой половиной кровати, паникой о непрозвеневшем будильнике и запиской на тумбочке: «Твой любимый профессор отменил занятия и ваша королевская задница сегодня может отдыхать :)» Почувствовав безграничное счастье, Малфой сладко потянулся и, раскинувшись в своей любимой позе, вперился взглядом в потолок, еще никогда не казавшийся ему столь прекрасным. Парень почувствовал необходимость заполнить столь резко освобожденный день и написал Панси, которая, будучи свободного полета художником, скорее всего была не занята. Уже через два часа лучшие друзья спорили о том, в каком узоре лучше следует расположить гирлянды с такой экспрессивностью, будто речь идет о проблеме вселенского масштаба. Их спор прервал столб зеленого пламени, вырвавшийся из камина. Через пару секунд оттуда выпрыгнула (по-другому и не сказать) Гермиона, испуганно уставившись на слизеринцев. — Ой… — Грейнджер, это что, была непродуманная попытка ограбления? — сориентировавшись, по старой привычке съязвил Драко. — Нет, я зашла спрятать подарки на Рождество… — казалось, так растерянно Грейнджер не выглядела никогда. — Оу, очевидно, это тот момент, когда мы должны забыть о твоем присутствии, да? — улыбнулась Паркинсон, возвращаясь взглядом к многострадальной стене. — Нет, ты-то мне и нужна, Панси, — с нервным смешком сказала волшебница. Удалившись в коридор, девушки оставили Малфоя наедине с прожигающим любопытством и гирляндой. Хищно улыбнувшись, он закрепил ее так, как считал нужным, пока Панси о чем-то шушукается с гриффиндоркой. — Я просто понятия не имею, что можно подарить Малфою, — прошептала Гермиона, нервно жуя губу, — а не дарить ничего я попросту не могу. Я поэтому и пришла — чтобы спрятать подарок для Гарри, на случай, если уеду к родителям, а заодно присмотреться к вещам Драко, чтобы не подарить ему третью по счету подставку для ручек в форме змейки. — Послушай, несмотря на весь его снобизм, в душе он будет тронут любым подарком с твоей стороны, Грейнджер. И вообще, где твоя былая смелость? — Очевидно там же, где и мои нервы, — на работе, ведь именно Школа Организации и Контроля Магического Правопорядка — единственное магическое подразделение школ, где работа назначается уже в первом семестре, — раздраженно прошипела Гермиона. — Ладно, — Паркинсон положила руку на плечо девушки, — я пришлю тебе совой пару рекомендаций к подарку для Малфоя сегодня вечером, а пока, лети дальше по своим делам, министерская пчелка. Только мне нужна твоя помощь. Когда зайдешь в гостиную, отвесь нелестный комментарий в сторону того, что там наворотил Малфой с гирляндой, пока мы тут с тобой щебечем, по рукам? Гермиона лишь заговорщицки подмигнула и вошла в гостиную. — Ээээм, это что, современное слизеринское искусство в стиле Петеллини? — максимально ядовито сказала Грейнджер, увидев замысловатые петли из гирлянды на темной стене. Ответом ей послужила брань, содержание которой навсегда кануло в лету, ведь девушка уже шагнула в камин и испарилась, оставив за собой лишь зеленые искорки.***
Вернувшегося с учебы Поттера дом встретил запахом хвои, звонким смехом Панси и всполохами желтых огоньков, парящих по всей прихожей. Некогда темные ботинки Гарри теперь весело подмигивали ему золотом, походя на клоунские башмаки. У дальней стены зеркало, привезенное из поместья Малфоев отражало блики лампочек, слепя и так ничего не понимающего парня. Непонятно откуда взявшееся раздражение едва ли не заставило его начать орать с порога. Зайдя в гостиную, он тут же поймал виновников сего торжества с поличным: Блейз, Панси и Драко сидели на полу и пили вино, слушая незамысловатый рождественский мотив, раздающийся из старинного проигрывателя. Обернувшись на звук упавшего на диванчик рюкзака, тройка теперь хлопала глазами, недоумевая, почему Поттер выглядит так, будто собирается кого-то заавадить. — Весело, да? — пробурчал Поттер, и, поймав испуганный взгляд Малфоя, нарочито громко поднялся в спальню. Пнув от накатившей злости неизвестного происхождения стул, он, кажется стал успокаиваться, но тут на глаза попалась колдография матери с отцом, бессменно танцующих вальс, и брюнет почувствовал колкую горечь в груди. Рождество никогда не было его любимым праздником. Для него это семейное торжество, но даже рыжая гвардия с фамилией Уизли не могла подарить ему что-то, сравнимое со сном, привидевшимся много лет назад. В его сне мама и папа были живы, и он, лопая имбирное печенье, искусно и с любовью приготовленное Лили, распаковывал подарки под елью. А сейчас Драко, ставший таким родным, поселил в его душе отравляющую зависть к беспечному виду. Сознание Гарри словно разделилось надвое: с одной стороны, он чувствовал досаждающую злость, а с другой он оправдывал Малфоя и не понимал мотивов своего настроения. «Наверняка это переутомление, наверняка это переутомление» — твердила его добрая половина, пока сам Поттер сжимал руку в кулак, не давая волю агрессии. Послышались глухие шаги, и в комнату зашел Драко, боязно оглядываясь по сторонам. Гриффиндорец обнаружился сидящим на кофейном столике, вцепившись руками в волосы. Страх обуял сердце блондина, но все же положил руку на плечо Гарри. — Убери руку, Драко. — Нет, пока ты не объяснишь, в чем дело, — голос звучал на удивление твердо. — Просто оставь меня, ладно? — повернулся Поттер, являя миру стоящие на мокром месте глаза. — Мать твою, Поттер, объясни мне, что с тобой творится? — стараясь не выдать беспокойства, раздраженно потребовал Малфой. — Все в порядке, наверное, просто устал. Возвращайся к вечеринке. — Ты с ума сошел? Какая, к черту, вечеринка? Блейз и Панси сбежали, при виде твоего, едва ли не драконьего взгляда! В воздухе стояла звенящая тишина, а вокруг Гарри, казалось, летают искры. Он снова почувствовал себя подростком, в мозг которого пробрался злой Волдеморт. Возможно, показалось… но им было так весело втроем… один его взгляд — и они разбежались… он снова все испортил. Маленький, неконтролирующий себя Поттер. Мысли, словно мошки в банке, роились в голове Гарри, он не мог уцепить ни одну из них, но общее настроение вдавливало его в землю все больше и больше. Драко, обойдя парня, уселся на пол прямо напротив него, выжидая объяснений. По лицу гриффиндорца было ясно, что он растерян, в какой-то мере испуган и не может сосредоточиться. Сжав его руку, блондин заглянул ему в глаза и еле слышно сказал: — Гарри, все в порядке, я рядом. Встретившись с переливающимся серебром в завораживающих глазах слизеринца, Гарри вдруг почувствовал свою никчемность. Безродный, не особо красивый, иногда тупой и вспыльчивый. Зачем он вообще кому-то сдался? Теплая рука Драко не прибавляла ему уверенности. Ему казалось, будто он вообще впервые держит кого-то за руку. Внезапно для себя он вскочил на ноги, только сейчас заметив, что Малфой весь день занимался не слизеринским кутежом, а украшением их совместного дома: на столе стояло несколько рамок с фотографиями — с их летнего уикенда, дня рождения Малфоя, когда Поттер приготовил кексы, едва не спалив всю Англию, и с огромной вечеринки, где Блейз прилюдно поцеловал Панси, а умирающие со смеху Драко и Гарри успели поймать это на фото… — Так ты собираешься хоть что-то мне сказать? — сказал Малфой, отчетливо понимая, куда сейчас смотрит Поттер. Внезапно вся эта канитель с украшением дома показалась ему глупостью, достойной двенадцатилетней девчонки. — Просто иногда я сомневаюсь в себе, и… — Гарри понимал, что когда-то ему придется задать этот вопрос, мучавший его иногда, ведь задав этот вопрос самому себе, он без промедления мог сказать «да», хоть и не признавался вслух из вредности. — Иногда я не понимаю, как ты ко мне относишься. Я боюсь, Драко, что мы слишком поспешили со всем этим, и… Слова, казалось, бьют хлыстами по груди Драко, оставляя новые шрамы поверх давным-давно заживших. «Только не говори этого» — пронеслось в голове блондина. — Что, если я переоценил твои чувства ко мне, ведь ты прекрасно знаешь, что я не привык к тому, что все идет гладко и без последствий… — казалось, смелость в парне иссякла и он ничего больше не смог сказать. — Я… — слизеринец прочистил горло, — не хочу продолжать этот разговор. Медленно развернувшись, он поплелся в пустующую комнату Регулуса, где одиноко стояла кровать, и залез под одеяло, глотая слезы, словно мальчишка. Гарри же продолжал невидящим взглядом смотреть на фотографии и внезапно ему в голову пришла ассоциация. Маленький мальчик специально сломал все свои игрушки и теперь смотрит на это кладбище из пластика и плюша. Сейчас Поттер так же смотрел на руины своего маленького любовного мирка, в центре которого, по року судьбы, оказался Малфой. Дом на Гриммо погрузился в напряженную тишину и гирлянды, призванные вселять тепло и радость, сейчас только напоминали развалины цирка, где только что царил праздник, а потом ударила молния. Спать не удавалось никому из них, хотя и бодрствованием это было сложно назвать. Насильно закрывая глаза, они оба то проваливались в сон, то просыпались, и казалось, будто они не спали ни секунды. Только отдавшись тревожному сну, Гарри почувствовал необъяснимую радость вокруг себя и, проснувшись, он увидел серебряное свечение, заполнившее всю комнату. Проморгавшись, он присмотрелся и понял, что вокруг него словно повисла серебряная дымка, а прямо перед кроватью стоял олень. Такой же нереальный и серебристый, как все вокруг. «Снова сон про родителей» — отголоском пронеслось в голове. Не до конца понимая, что делает, он погладил его по щеке — животное с охотой подстроилось под ласку. Физически, он не ощущал ничего, но в его душе, не оставив и следа предшествующей печали, плескалось спокойное счастье. Внезапно серебристый олень двинулся к двери, не оставляя ни шанса любопытному парню остаться в кровати. Словно в бреду, Гарри шел за ним, отдаленно понимая, что идет в единственную спальню на первом этаже. В комнате, где не было ничего, кроме кровати, стоял Малфой, держа палочку в руках. Все еще сонный, Поттер стал медленно осознавать, этот олень — Патронус, а все происходящее не сон, а самая настоящая реальность, в которой… Мысли, будто очнувшись ото сна, стали промелькать одна за другой, наотмашь ударяя осознанием одного простого факта: — Твой Патронус… — со сна голос брюнета был хриплым и тихим, — олень, а это… Договорить он не смог, потому как расплылся в улыбке, увидев, как Драко буквально светится от счастья, окруженный облаком витиеватого серебра. — Да, придурок… Серебристый олень, гораздо грациознее и нереальнее, чем его собственный, встал за спиной своего хозяина, словно требуя подойти. Не смея сопротивляться, Гарри подошел к блондину, обхватил руками его лицо и, прислонившись лбом к его лбу, еле слышно прошептал: — Я тебя тоже… Последнее слово было сорвано поцелуем.