Деформация исполнения

Майкрофту Холмсу позвонили около четырех утра. Через тридцать семь минут он был на месте, прикрывшись зонтом от мерзкого моросящего дождя, едва различая в утреннем полумраке фигуры полицейских (благо зевак в такую рань не было), и рассматривал распростертое на асфальте тело. Инесса Либерман, один из лучших агентов его службы, лежала около лавочки, неестественно изогнувшись, верхняя часть ее тела скрывалась борцовкой и кожаной курткой, нижняя была вызывающе оголена, а из влагалища торчала изысканная фигурка орла. — Забили, что называется, по самые уши. Братец, ты примчался выдирать изо рта у полиции хлеб? — насмешливый голос Шерлока заставил поморщиться. Вот уж кто умеет плюнуть ядом не ко времени. — Дело вы, конечно же, забираете. — Брат мой, твоя прозорливость растет с каждым днем, — удалось сохранить равнодушие в голосе, хотя более всего хотелось заехать по самодовольной братской физиономии. Сдержался. Можно будет позволить себе в награду добавить сливок в кофе. — Кстати говоря, кто из Скотланд-Ярда прибыл на вызов? — Майкрофт закурил, неловко прижав локтем зонт, искоса поглядывая на двоих экспертов явно неполицейского разлива, которые, встретившись с ним взглядом, понимающе кивнули и приступили к работе. — Представь себе, это, конечно же… не Лестрейд. Ты огорчен? — Шерлок насмешливо выгнул бровь, всматриваясь в лицо брата. Бесполезно. Равнодушен и бесстрастен, как и прежде. — Вон Диммок рыщет. Знаю, что сдам тебе козыри, но не могу не признать: у Лейстреда люди работают быстрее.  — А каким образом, позволь поинтересоваться, ты сюда попал? Если инспектора здесь нет? — А я сюда и не попал. Дождался тебя, сказал, что я с тобой, и пока ты смотрел на тело, я смотрел на него с другой стороны. Удовлетворен ответом? — Сложно представить, что бы ты без меня делал, — тонко улыбнулся Майкрофт. И Шерлок, мотнув головой, сделал шаг в сторону.  — Я пойду? Посмотрю на труп, пока твои шакалы его не расчленили и не уволокли в неизвестном направлении? — Обязательно, брат мой. Желательно повнимательнее. Неизвестно, когда тебе еще выпадет шанс увидеть женщину в голом виде. Бровь Шерлока вздернулась еще выше, и он, развернувшись на каблуках, удалился в компанию трупа. Майкрофт бросил окурок в урну, несколько раздраженно огляделся по сторонам. Во многом Шерлок был прав. При всем достаточно специфическом характере Лестрейда, тот умел заставить людей работать быстро и без лишних вопросов. Наверное, потому, что и сам работал именно так. Поморщившись, Майкрофт вытащил телефон, прокрутил пальцами дисплей, откровенно нахмурился. Сегодня ночью должен был дежурить Лестрейд. И это окончательно перестало забавлять. Звонок ассистентке еще больше загнал в тупик. — Инспектор Лестрейд отстранен с семи утра 14 февраля, — сообщил в трубку спокойный голос, целиком уверенный в своей правоте. — Основания? — Ваше указание, сэр. А вот теперь захотелось не только закурить, но и заполировать сигарету хорошим коньяком.  Потому что… Че-е-ерт… А ведь он забыл. За переговорами и согласованием визита действительно забыл, что бросил это самое указание — даже не указание, а так, в некотором роде… превентивно-воспитательное обещание — у себя в кабинете в присутствии ассистентки прямо в лицо Лестрейду. Который приволок ему истребованные документы, нацепив на голову какую-то идиотскую кепку. Под которой красовался не менее идиотский пластырь. На месте ну абсолютно по-идиотски срезанной пулей полоски скальпа. Это была даже не шальная пуля, не случайность и не удача. Это было какое-то дикое стечение обстоятельств, что пуля прошла по касательной, слегка оглушив, но не контузив и не…  Торопливо отчеканив новые указания, Майкрофт достал вторую сигарету. Глянул на часы. Без шестнадцати пять. Замечательно. В дополнение к трупу агента у него появилась еще одна неразрешимая проблема.  К черту. Следует сейчас же оттеснить Диммока, забрать дело, иначе… Аналоги уже случались. Этот заштопает материалы кое-как белыми нитками, а потом еще и выступит в прессе. Нет хуже скоросшивателя для папки, чем тупой полисмен, для которого даже статус золотой рыбки был бы комплиментом. Пока есть любящие папы, способные сунуть на должность не самое умное чадо, коррупция в этой стране неискоренима. Не хватало еще Майкрофту повесить себе на шею головную боль в виде Диммока, который в полицейской академии явно ограничился изучением курса подбора костюмов и который, набивая себе цену, будет звонить, кляузничать, нести чушь… Так, спокойно. Сейчас притащат Лестрейда, и все будет на своих местах. Может, хоть отоспался за эти двое суток.  Майкрофт бросил короткий взгляд в сторону Шерлока, который направлялся к нему бодрым шагом, размахивая руками и явно собираясь догнаться после осмотра склокой.  — Лестрейд, оказывается, у нас теперь отстранен? — голос брата сочился ядом. — И его почти сутки дергали туда-сюда, выясняя, куда он подевал дело семилетней давности, которое вдруг понадобилось для отчетности. О, прости. Почти двое суток. Старею… Скоро будет память совсем как у тебя. Майкрофт улыбнулся снисходительно, но при этом… Нет, он определенно сегодня напьется. Ну или выпьет. Потому что… Хуже разговора с Шерлоком может быть только разговор с Лестрейдом.  Шерлок словно прочитал мысли. — Бра-а-атец… Ты же знаешь, что можешь легко его заткнуть, и сам это понимаешь. Достаточно убрать из речи официоз и перейти на обращение по имени. Действует безотказно. Всегда. И, кстати, учитывая, что ты продолжаешь большую часть времени слушать его остроты, полагаю, тебе это просто нравится. Думаю, если он здесь появится… Ты же его ждешь, верно? Так вот, если он здесь появится, то будет не в настроении шутить.  Лестрейд действительно появился на месте через полчаса, как обычно незаметно и без особого пафоса. К нему со всех сторон устремились сотрудники — и наступила тишина. Благословенная тишина, когда каждый занят своим делом, включая самого инспектора. Майкрофт, склонив голову на бок, еще раз глянул на тело, которое теперь, в первых проблесках утренней серости, казалось неуклюжим, угловатым и отталкивающим. — Ума не приложу, у кого подобный физиологический объект мог вызывать какие-то желания, — вырвалось почти непроизвольно. Видимо, он чересчур устал. — Да? — с интересом вздернул бровь Шерлок. — Странно. Совсем никаких? Интересно, а какие желания у тебя вызывает… хм… — он окинул площадку, обнесенную полицейской лентой, быстрым взглядом, — тело инспектора Лестрейда. Страдальчески закатив глаза, Майкрофт перевел взгляд на предмет разговора. Видимо, инспектора действительно двое суток распекали за столетнюю папку. По крайней мере, выглядел он ненамного лучше трупа. Разве что орла не было. — Его?.. Наверное, покормить и уложить спать. Впрочем, по отношению к тебе у меня долгое время возникали сходные желания. Но ты их не ценил никогда и упорно продолжал мочить пеленки.  Закончив разговор с Шерлоком, Майкрофт всерьез задумался. С одной стороны, лучше было поговорить сейчас и выяснить это глупое недоразумение. С другой… Следует намекнуть комиссару, чтобы Лестрейду дали сутки действительно отдохнуть после… гм… отдыха, а уже потом, спокойно, без эмоций и свидетелей…  Из сотен подчиненных, с которыми приходилось иметь дело Майкрофту, тяжелее всего было отчитывать или выговаривать Лестрейда. И вовсе не потому, что он огрызался и защищался. Привычка огрызаться и защищаться была отбита на корню у всех подчиненных старшего Холмса. Лестрейд выслушивал нагоняи с таким несчастным видом, что у Майкрофта, одним щелчком прижимающего к ногтю страны, начинало шевелиться нечто, отдаленно напоминающее зачатки совести. И он каждый раз допускал одну и ту же ошибку. Чаще — вполне осознанно. Называл злостного нарушителя по имени. Это был сигнал. Серая бестия четко улавливала смену настроения и начинала действовать. Иногда аккуратно, словно припавший к земле кот, иногда нахрапом, по принципу, что лучшая защита — нападение. И да, Майкрофт давно перестал сокрушаться по этому поводу. Зачем ломать себя и злиться, если из этого все равно ничего путного не выйдет? Лучше потратить силы на то, чтобы удержать отстраненное выражение лица и не расхохотаться вслух.  — Господин комиссар? — Майкрофт подошел напрямую к голове и сердцу Скотланд-Ярда, прибывшему на место преступления ввиду серьезности случившегося. — Я бы хотел решить один вопрос. Необходимо на сутки предоставить детективу-инспектору Грегори Лестрейду свободный день. Вы же понимаете, что это дело уйдет к нашему ведомству, и ему будет необходимо детально проинформировать наших сотрудников о… — О, оставьте, — раздраженно бросил комиссар, который терпеть не мог политиков и вспоминал о необходимости прогнуться только тогда, когда формировали городской бюджет. — Дело ведет инспектор Диммок. Или его уже передали Лестрейду, даже не спросив, каково мое мнение на этот счет? — Это когда правительство спрашивало полицию? — Лестрейд, подошедший сзади, кивнул Майкрофту и боссу. — Следы байка… Я уточнил — камеры были отключены вчера для переустановки программного обеспечения. Но дальше, на расстоянии километра, есть камеры на офисе юридической конторы. Если исходить из того, что сейчас моросит дождь, а вечером он был гораздо сильнее, но следы сохранились, несложно догадаться, что… — Инспе-е-ектор Лестрейд, — елейным голосом протянул комиссар. — Полагаю, вы в курсе, что сейчас вас вызвал сюда не я? Если нет — вы должны об этом знать. Я-то отлично понимаю, что вы имеете полное право отдохнуть как минимум сутки вместо того, чтобы изучать трахнутый орлом труп. И вы правы, правительству на нас класть. По лицу Лестрейда пробежало подобие улыбки, но глаза стали неожиданно равнодушными.  — Сэр, я приехал по своей инициативе. По графику сейчас должно быть мое дежурство. Когда мне сообщили о том, что отстранение аннулировано, я пришел к выводу, что не имею права перегружать свои законные дела на инспектора Диммока, который, насколько мне известно, и так переработал смену на четыре часа. Эксперты собираются увозить тело, вы позволите вас оставить? Я бы хотел присутствовать, когда ее перевернут. Комиссар озадаченно потер переносицу, а Майкрофт… Майкрофт в очередной раз пришел к выводу, что сделал в глубоком детстве что-то действительно страшное. Потому что он столько лет искупал свою вину, нянчась с Шерлоком, и вот судьба подкинула ему еще одну радость. Которая умела двумя вовремя сказанными словами заставить его почувствовать себя последней скотиной.  Он бросил на Лестрейда неприязненный взгляд, подавляя приступ раздражения. Эмоции мешали работе, а оживлять жалкие остатки совести Майкрофт не собирался из соображений безопасности. — Инспектор, на вашем месте я бы прекратил строить глазки и продолжил осмотр трупа. Его скоро увезут. — На вашем месте, мистер Холмс, — негромко ответил Лестрейд, едва заметно повернувшись по ветру так, что комиссар при всем желании не мог бы разобрать сказанное, — в такое время я сидел бы в ресторане и завтракал роскошным стейком, а не торчал на холоде около тетки с битой в причинном месте. — И он завистливо покосился в сторону Диммока, который жевал трехэтажный сэндвич. Майкрофт вздохнул. Опустив плечи, зонт и тяжелую артиллерию фраз.  — Я отвезу вас поесть. — Я научу вас строить глазки. Многолетняя выдержка. Отличное самообладание. Невероятная сила воли. Майкрофт снова вздохнул, пытаясь остановиться на том факторе, который помешал ему сейчас сорваться. Впрочем, это подтверждало очевидное: даже сонный, злой и голодный Лестрейд мало отличался от выспавшегося и незлого. Значит, относиться к нему надо как к лондонскому дождю: да, дискомфортно, но куда деваться? Хочешь — раскрывай зонтик, не хочешь — терпи. Задумчиво покачав головой, Майкрофт переключился на смартфон. Следовало внести коррективы в распорядок дня, по крайней мере, с учетом того, что опоздает он минимум на час. Тем временем Шерлок и Лестрейд явно нашли общую тему для разговора. Они активно переругивались, склонившись над трупом, впрочем, настолько негромко и невнятно, что постороннему не удалось бы при всем желании разобрать ни слова. К тому же даже эксперты отступили, предоставляя возможность полицейскому осмотреть тело. Майкрофт подошел ближе, прислушиваясь. — Смотри… Это разрыв аорты. Только какая причина… — Тебе понадобилось столько времени, чтобы увидеть синяки. Начинаю подозревать, что ты совсем расклеился. — Напомню, я приехал двенадцать минут тому, из них две беседовал с комиссаром. Так, допустим, тетка все-таки померла счастливой, и птицу ей сунули в… ну ты понял… по ее собственной воле. Но с какой радости байк? — Ну ты уже ответил на свой вопрос. Когда уже ты перестанешь так беспробудно тупить? Кто мог знать, что камеры тут отключены?  — Представители… Ты гений. Да, знаю, я уже это говорил. В твоем случае это признание того, что один луч гениальности способен пробиться сквозь толщу строительного мусора пороков. — Выходит, нам нечего тут расследовать, инспектор. Можете спокойно отдавать дело и ехать отсыпаться. И кто бы ни пытался залезть к вам под одеялко — можете сообщить, что сегодня ему ничего не светит. В вашем нынешнем состоянии это уже будет некрофилией. — Ну… некоторые, к примеру, любят извращения. Достаточно сложно испытывать блаженство оттого, что рядом с тобой в квартире находится вечно юный гибрид холодильника, компьютера и штамповочного станка, который перманентно пребывает в состоянии короткого замыкания.  — Повторяешься. Поезжай домой. Серьезно.  Шерлок, помотав головой, отступил на шаг от трупа, кивая экспертам: тело можно увозить. Он поплелся к Майкрофту, который, понимающе хмыкнув, протянул ему пачку сигарет. — Она знала, что больна. И что ей оставалось недолго. Решила оторваться напоследок. Так сказать, реализовать все свои фантазии. Может, это слишком далеко зашло, а может — перевозбудилась. Разрыв аорты, дело можно закрывать… — Искать ее любовника имеет смысл?.. — Майкрофт, видимо, спрашивал для проформы, и скорее — для самого себя. — Не думаю, — тем не менее отозвался Шерлок. — Вряд ли она была настолько глупа, чтобы дать о себе больше информации, чем положено.  Отстраненно кивнув, Майкрофт отбросил третий за утро окурок и пошел к машине. Вроде бы все решилось очень даже неплохо, быстро и без свидетелей — люди только начинали появляться на улицах. Но все-таки… Все-таки что-то по-прежнему мешало сосредоточиться на работе, смешивало в кучу мысли и… К черту. Поехать, позавтракать и… Стоп. Он обещал отвезти Лестрейда поесть… И в конце концов выяснить это глупое недоразумение. Остановившись, может быть чересчур резко, он оглянулся по сторонам. Инспектора нигде не было видно. Ну, значит, в другой раз. Времени осталось всего ничего. И он сел в машину, назвав адрес небольшого ресторанчика. Впрочем, блюда в тот день все казались отвратительными. Кофе пах отвратительно, стейк был отвратительно жестким, а сыр мерзко отдавал пенициллином.  *** Лестрейд отоспался за сутки, причем действительно отоспался. Ему не звонил никто. Словно телефон разрядился или разбился вдребезги. И он успел трижды пожелать здоровья Майкрофту, пока варил кофе и делал себе сэндвич из всего, что нашлось в холодильнике и не имело намерения удирать в щели на шести или восьми ногах. Он уже закрывал входную дверь, хотя на часах едва пропикало шесть, когда мобильный завибрировал, а на дисплее нарисовалась рожа Салли. — Босс, у нас самоубийство. И по ходу снова из этих… Машина за вами вышла. — Окей, спасибо! — уже сбегая по ступенькам, он набрал номер Шерлока. К удивлению Лестрейда, телефон того был выключен. Из автомобиля он сделал еще три попытки позвонить — тишина. Меттью Фергюсон, на физиономии которого было большими буквами написано «спецагент», лежал в ванной. Красиво снятая крышка черепа давала отличный обзор. Рядом стояли две пустых бутылки, два бокала — один был нетронутым, а на стене красовалась бело-красная клякса с характерным сизым желе посередине. Лестрейд тоскливо рассматривал студенистые ошметки, искренне удивляясь тому, что мозг спецагента нисколько не отличается от мозга любого бомжа. Воду из ванной спустили, и Андерсон засуетился так, словно за ним гналась голая Салли. И не зря. Насчет того, что сейчас припрутся «эти» и все опошлят, Лестрейд особо не сомневался. Он уже почти обосновал версию, и все-таки напряженно ждал, пока труп приподнимут из ванной. Так и есть. На правой ноге сзади виднелась отчетливая маленькая ссадинка. Выдохнув, он расслабленно и с ленцой осмотрел для приличия тело, уже четко зная, что искать. Ниже колена действительно была узкая гематома.  Тем временем в двери уже маячили «люди в черном», с абсолютно мрачными рожами и бесстрастными глазами. Лестрейд криво ухмыльнулся. Валяйте. Что ему было нужно — уже отснято и запротоколировано. Телефон Шерлока включился около одиннадцати часов утра, когда Лестрейд успел погрызться с экспертами спецуры, выбить себе свой протокол и даже получить доступ к реестру имущественных прав. А потом скататься в пригород и в присутствии понятых вскрыть гараж. Сейчас, вполне довольный собой, он сидел и жевал честно заработанный пончик. Жизнь прекрасна. Даже если некоторые зануды объявили бойкот. Бывает.  А в полдень Шерлок Холмс собственной персоной влетел в его кабинет, закрутив по пути на кресле зазевавшуюся Донован. Шлепнувшись на любимое место, он зло уставился на Лестрейда. — Не знаю, почему она тебе отказала, но я тут точно ни при чем, — поднял обезоруживающе ладони инспектор, дожевывая пончик, отчего голос звучал невнятно.  — Знаю, — зло выплюнул Шерлок. — Это Джон. Он отключил мой телефон! Ты понимаешь? Отключил. Мой. Телефон. Было что-то интересное? — Еще какое. Самоубийство дружка Инессы. Я нашел следы неудобных новых мотоботов на ногах и гематому от частого использования мотоцикла. Но, понятное дело, все сразу захватила в свою прожорливую пасть спецура. Мне остался вызов, протокол, — Лестрейд плотоядно ухмыльнулся, — и вот это. Протокол вскрытия гаража в пригороде, достался ему от дедушки. Там нашли экипировку и байк.  — Скучно… — Шерлок выглядел словно такса, у которой из-под носа уволокли желанную лису, и она всеми силами старается доказать, что совсем и не хотела всей этой охоты. — Ладно, если что — вот мой новый номер. Джон его не знает. Надеюсь, ты понимаешь, что это равносильно просьбе его не разглашать? — Вы что, поссорились? — удивление в голосе скрыть не удалось. — Нет… С чего мне ссориться с соседом по квартире, который позволил себе рыться в моих вещах, отключать мой телефон и… А, ладно.  Махнув рукой, Шерлок вышел из кабинета так же стремительно, как минуту тому в него влетел. А Лестрейд, качая головой, сосредоточенно уставился на бумажку с новым номером. Вот это да… Неужели Шерлок действительно настолько… дурак? До обеда удалось сформировать костяк дела. Катастрофически не хватало тела, но было много фотографий. И байк. Который пока спецура не успела выдрать. Наверное, просто не пронюхали. А еще была непонятная досада. И злость. На Шерлока. Настолько, что ближе к вечеру Лестрейд все-таки собрался с мыслями и поехал на Бейкер-стрит. В квартире было удивительно тихо. Шерлок предсказуемо сидел телом на диване, а мозгом раскрывал какое-то убийство середины восемнадцатого века. Лестрейд уселся в кресло, ожидая, когда детектив вынырнет из океана умственных баталий и обратит на него внимание. — А, ты?.. — прозвучало где-то через полтора часа отстраненно и разочарованно. Лестрейд за это время успел вздремнуть, выпить чаю и съесть штрудель в исполнении миссис Хадсон. — Да, ты разочарован, что не Джон, но ничем не могу помочь. Я старше, злее и куда более чужой. Шерлок, просто… объясни мне. Ты чего? Что вообще случилось? — Ничего, — пожал плечами Шерлок. — Накануне я увлекся работой, немного переутомился. Уотсон полез со своими резинками и липучками мерить артериальное давление, сказал, что двести двадцать на сто шестьдесят — это очень много и мне нужна скорая. Я, разумеется, отказался. Он дал мне что-то выпить, и я заснул. А проснулся около одиннадцати, обнаружив рядом выключенный телефон. И тридцать два пропущенных. Из них четыре — твоих. — И это все? — у Лестрейда действительно не было больше слов. Он смотрел во все глаза на Шерлока, пытаясь понять, шутит он или серьезно. — А нужно что-то еще? — сварливо огрызнулся Шерлок, запахивая халат и принимаясь привычно мерить комнату шагами. — Ты понимаешь, что это значит? Кто-то позволяет себе… лезть в мою жизнь и… Ну вот скажи, тебе самому как было? Когда тебя на двое суток вышвырнули на обочину. Только не говори, что ты не знаешь, чьих это рук дело. — Мне?.. — к удивлению Шерлока, на лице Лестрейда появилась совершенно неуместная мягкая улыбка. — Я был рад. — Рад? Ты извращенец, который предпочитает пожестче. Рабская натура. Майкрофт ляпнул идиотское распоряжение, его свора ринулась исполнять — а ты рад?  Майкрофт Холмс в это самое время переступил порог Бейкер-стрит. Ему уже сообщили, что доктор Уотсон провел полдня в парке, пообедал в кафе, а сейчас надирался в хлам в баре недалеко от дома. Наверное, в другое время Майкрофт не стал бы вмешиваться, но… То самое огромное «но». Шерлок не должен оставаться один. Он почти уже открыл дверь, когда услышал голос Лестрейда. — Дурак ты, Шерлок. Посмотри на меня. Да неужели ты думаешь, что я буду… обижаться из-за того, что кому-то не наплевать, погиб я или нет? Пусть даже это отношение выражено столь специфическим способом? По сути, вся проблема не в распоряжении, а в деформации исполнения. Не будь идиотом. Джон Уотсон переживает за тебя. Очень. Настолько, что сейчас ушел черт-те куда — только бы с тобой не ругаться. Неужели ты не понимаешь, что своей злостью делаешь ему больно? Просто за то, что он за тебя волнуется и пытается, как умеет, оградить от неприятностей?  Шерлок, зло чертивший что-то на подлокотнике кресла, недоверчиво уставился на Лестрейда.  — Шерлок, послушай хоть раз мнение со стороны. Ты дорог Уотсону. Настолько, что даже не представляешь себе. И он тебе дорог. Главное, чтобы ты не осознал это слишком поздно. — То есть в твоем понимании то, что тебя привлекают, отстраняют и прочее — это нормально? И полностью в правах Майкрофта? — сделал Шерлок еще одну попытку, нацедив в голос побольше яду.  Лестрейд вздохнул, хотя на его лице по-прежнему сохранялась тень той самой мягкой улыбки, далекой от какой бы то ни было иронии. — Шерлок, я могу трижды обижаться. Злиться. Но подумай сам. Я полицейский. Каждый раз, выезжая в притон или на беспорядки, я могу не вернуться. Неужели я захочу умирать с мыслью, что упустил последнюю возможность на дружеский треп под бокал хорошего коньяка?  Майкрофт замер, словно ударившись о невидимую стену, потер глаза и переносицу. Чертова невралгия вновь сковала горло мерзким комком, и накатила слабость. Медленно повернувшись, он побрел по ступенькам вниз, прямо, ровно, с бесстрастным, равнодушным лицом. Сел в машину, назвал адрес дальнего ресторана. И больше всего на свете ему хотелось сейчас расстегнуть эту проклятую верхнюю пуговицу.  Когда на улицах зажглись фонари, дождь разошелся вовсю, Лестрейд вышел из дома на Бейкер-стрит, а Джон Уотсон вернулся домой. Попытался незамеченным проскользнуть в комнату — и наткнулся на Шерлока. Который молча стащил с него мокрую куртку и отдал свой нагретый плед. Тоже молча.  *** — Таким образом, Фергюсон по косвенным признакам понимал, что с Инессой что-то не так, но упорно старался не замечать это. Или, скорее, верил в ее суперсилу. И в итоге не успел…  — А орел в… Ну, вы поняли… — У каждого свои развлечения… Здесь я не берусь никого судить. Лестрейд взъерошил волосы, поднимаясь и собирая папки; комиссар, сидя вполоборота к нему и глядя в окно, словно что-то взвешивал. — Лестрейд, что связывает вас с Майкрофтом Холмсом? — В каком смысле? — Лестрейд непонимающе склонил на бок голову. — Ну… в смысле… наиболее личного? — А, — беззаботно махнул рукой Лестрейд, уже почти выходя из кабинета. — Он получает зарплату из уплаченных мною налогов.  — Да? А это что? — комиссар ткнул ручкой в сторону кармана Лестрейда, откуда торчал край броской бежевой визитки. — Это? — как-то неожиданно скупо и отстраненно улыбнулся инспектор. — Это на удачу. Если уж даже нечистый настолько уважает старшего Холмса, что спихнул ему на воспитание свое исчадие, может, и шальная пуля с таким талисманом пронесет?  — Ну что же… Зажми ее в кулаке на удачу. С тобой… э-э-э-э… хотят поговорить. — У меня в кабинете? — Нет, в комнате предоставления правовой помощи. Я прослежу, чтобы вам не помешали. — Надеюсь, в это понятие не входит игнорирование предсмертных хрипов. — Пожав плечами, Лестрейд занес папку в свой кабинет, закрыл в сейф и только после этого пошел сдаваться странным посетителям. Тем более, судя по тону комиссара, приятным день быть не обещал. Типов было трое. У двоих морды не были обезображены интеллектом и, по скромному мнению Лестрейда, сгодились бы сугубо для жевательных процессов. Третий — ниже, менее колоритный, но куда более опасный, сидел, развалившись в кресле и буравя инспектора маленькими водянисто-серыми глазками.  — Детектив-инспектор Грегори Лестрейд, если я не ошибаюсь, — внешняя доброжелательность рыбьеглазого визитера была почти достоверной. — Здравствуйте. Меня зовут Мишель. Мишель Каваль. Я представляю службу… почти ваш коллега. — И он протянул удостоверение. Лестрейд быстро, но придирчиво и досконально изучил корочку, вплоть до номера и специфики печати, вернул, но не садился. Ждал.  — Инспектор, к вам попало одно дело, которое напрямую касается нашего ведомства. Насколько нам стало известно, вы сегодня сделали запрос на передачу его отделу по борьбе с экономической и профессиональной преступностью. Если вы все равно от него отказываетесь, почему бы вам не передать его мне? И он расплылся в улыбке, которой вполне можно было ставить на путь истинный малолетних правонарушителей.  — Понимаете ли, инспектор, — тип провертел в руке взятую со стола ручку, — смежное дело рассматривала Салли Донован… И она уже заполнила формуляр на передачу его нам. — Что поделать, я думаю, что обойдусь подножным кормом. То есть без вашей помощи. Что-то еще, господа, или закончим диалог и я вернусь к работе? — Инспектор, — жестко и сухо рыбоглазый перешел к главному. — Я понимаю, вы устали и не так быстро соображаете, как следовало бы. Вы сейчас сядете и заполните формуляр. — Или что? — Жизнь — сложная штука, инспектор. Но судьбу лучше не испытывать. Лестрейд не шевельнулся, не повысил голоса. С Донован было проще — ее могли прижать за служебный роман, за два серьезных ляпа в делах, которые из-за ее невнимательности не попали в суд, а преступник успел умыть руки, да мало ли. Видимо, с компроматом на Лестрейда у ребят было негусто, иначе он давно бы лежал на столе. Вот уж…  — Прошу меня извинить, через час у меня пресс-конференция, мне нужно подготовиться. — Вежливо кивнув, он развернулся на каблуках и толкнул дверь кабинета. Ну и пусть. Он за сорок восемь часов закончит все формальности, и делом займутся куда более серьезные ребята, чем его отдел. Вот как появятся веские аргументы — он подумает. А пока — извините. Закон есть закон.  Он уже был в паре метров от кабинета, когда обернулся, чертыхнувшись, подошел к аппарату и, налив два стаканчика кофе, неуклюже толкнул дверь в кабинет Донован. Которая сидела, низко склонив голову над столом, и на неподшитом деле рисовались мокрые кляксы. Поставив перед ее носом стаканчик, он сел рядом. — Ну вот чего ты, а? И так день веселый, а еще ты… — Босс… не отдавайте им дело, ладно? Только вы… Просто не отдавайте. — Всхлипнув, она уткнулась головой в плечо Лестрейда и беззвучно зарыдала.  — Ну-у-у… Значит, над битой-орлом не плакала, а из-за каких-то чмырей? Ну ты что? Их дрессировали для того, чтобы ломать. Забыла? Все в порядке, ничего страшного не случилось… Не ты должна была отбиваться… И Лестрейд с трудом подавил приступ тошноты. Комиссар отличился и в этот раз. Швырнул женщину под танк. Ладно — его, Лестрейда, но Салли… Неуклюже вытянув руку, он пригладил растрепанные волосы Донован, повторяя: — Все в порядке. Ты ничего плохого не сделала. Ты ни в чем не виновата. Вот, выпей кофе из автомата, и ты поймешь, что есть вещи гораздо хуже «людей в черном». — Черт… Обожаю вас, босс… Хоть и огрызаюсь, — пробормотала она, улыбнувшись сквозь слезы и потянувшись к стаканчику, а затем с разворота чмокнула Лестрейда в небритую щеку. — Вот только не надо! — назидательно поднял он палец, отпивая глоток из своего стаканчика. — Что бы то ни было, но еще одного служебного романа наша контора не выдержит. К тому же я совершенно не обладаю богатой эротической фантазией. — Ну вас, — она вновь улыбнулась, стирая слезы тыльной стороной ладони. — Можно подумать, у вас есть неслужебные. На каждом новичке снимаем за это мзду на спорах: когда босс вместо вечернего сидения в офисе выберет свидание. Лестрейд, усмехнувшись, поднял свой стаканчик и побрел в родной кабинет. Судя по косвенным и прямым признакам, намечалась грандиозная задница. *** «Неужели я захочу умирать с мыслью, что упустил последнюю возможность на дружеский треп под бокал хорошего коньяка?» — звучало в голове после совещания, перед встречей, а потом в ресторане, когда Майкрофт Холмс старался извлечь хотя бы минимальный вкус из брокколи под винным соусом.  Век полицейского, не умеющего вовремя уйти с линии огня, недолог. Насчет Лестрейда Майкрофт не обольщался. Но боялся. Сколько раз он говорил в глаза и за глаза, в разговоре с самим Лестрейдом, с Шерлоком, с политиками, подчиненными, военными, что друзья делают уязвимым, а потому он не может себе пока позволить такую роскошь. И почему-то сейчас казалось: если он переступит эту грань, назад пути не будет. А пока можно притормозить, отыграть, притвориться. Вроде бы.  Мысль преследовала его весь день, и к вечеру в совокупности с жестким графиком окончательно вымотала. Потому Майкрофт закрылся в кабинете, позволяя себе отвлечься от постоянного напряжения и заняться рутиной. Он сосредоточенно изучал распорядок дня на завтра, пролистывая поступившие сообщения и пропущенные звонки. На какие-то нужно ответить быстрее, какие-то могут подождать. Входящий от «ДИ Г.Лестрейд» — два часа тому назад. Странно. Почему он не услышал? Ладно, перезвонит, когда освободится. Майкрофт погасил свет и потянулся за зонтом, собираясь выходить.  — Сэр, есть вопрос, требующий вашего вмешательства, — начальник отдела по связям с общественностью Энтони Бэлбрук вошел в кабинет и положил на стол увесистую папку. — Мы достаточно неплохо закрыли первое дело, но сейчас — по второму самоубийству — информация может выйти наружу. Сами понимаете, при желании реально найти взаимосвязь.  — И чем это чревато? — Майкрофт устало потер переносицу, покосившись на часы. — Тем, что вскроется коррупция в клинике, осуществлявшей обязательный медицинский осмотр и пропустившей в работу агента с таким заболеванием?  — Нет, сэр… В ходе запланированной операции всплыла связь с другим делом, которое вы курировали лично. Выяснилось, что Фергюсон наладил поставки героина, пользуясь дип. неприкосновенностью, причем прятал наркоту в баках коллекционных байков, которые приобретал на аукционе. Расчеты проводились через счета посольства, в двух направлениях. — В бензобаках?.. — Майкрофт прищурился, отставив в сторону коммуникатор. — Детализируйте.  — Инспектор Лестрейд, который занимается делом, обнаружил в реестре недвижимости гараж, который достался Фергюсону по наследству; байк был изъят в рамках расследования, и в нем обнаружили героин и некоторые контакты… Которые вас заинтересуют. Судя по всему, это связано с каналом нелегальной эмиграции. Предположительно, ввезенные лица рассматривались как потенциальные курьеры. По предварительной версии, Фергюсон пожадничал и попытался найти себе еще один способ получения прибыли. Сегодня инспектор подготовил запрос на передачу дела миграционной службе, но в итоге, как вы понимаете… Может стать достоянием общественности, что правительство засылает на дела наркоманов. Мы пытались с инспектором, ведущим дело, несколько раз поговорить, но он ни в какую. Сами понимаете, поэтому…  Майкрофт поджал губы, жестом отослав подчиненного, достал из стола бутылку и стакан. Узкая полоска света из приемной резала стол пополам, упираясь в злополучную папку. СТОП. Поэтому?.. — Бэлбрука ко мне! Срочно! — рявкнул он, включив громкую. Достал телефон, набрал номер Лестрейда. Выключен.  Майкрофт прикрыл на секунду глаза, отгоняя мерзкую мысль, моментально занозой засевшую куда-то глубоко под левой лопаткой. Поэтому? Выходит, они уже что-то сделали, тем паче — Лестрейд у шефа не в чести, вон недавно приказал отстранить.  Бэлбрук бочком протиснулся в широченную дверь, облизнул губы и исподтишка зыркнул на босса. То, что Майкрофт был зол, явно не улучшало ему настроения. — Бэлбрук, — без предисловий, холодно и сухо. — Какие действия предпринимались относительно Лестрейда? — Сэр, нами был применен стандартный протокол, который подразумевает выведение на длительный или неопределенный срок из строя объекта с последующей передачей дела лицу на наше усмотрение. Планировалась операция по задержанию курьера. Учитывая возможные потери, было целесообразно включить в нее Лестрейда. Это был самый простой и законный способ устранить его от расследования, не привлекая внимания. Он, по сути, поехал на оперативное задержание в рамках собственного дела. Бодро так, привычно, с уверенностью в своей правоте. И, к ужасу Майкрофта, в голосе сотрудника звучала четкая убежденность в том, что он действовал в верном порядке, как не в первый, не во второй и даже не в третий раз. Только на этот раз тем самым безликим объектом, которого пришлось вывести из строя за несговорчивость, стал Грегори. И уж точно не вина исполнителя в том, что он поступил так, как всегда требовало его начальство. Заноза сильнее кольнула. Майкрофт кивнул, спокойно и собранно уточняя:  — Каковы расчетные риски операции? — Операция прошла успешно, сэр. По нашим сведениям, ожидалось присутствие одиннадцати взрослых мужчин и шестерых подростков старше тринадцати лет — первая группа прибывшх в контейнере, помеченном для перевозки мотоцикла. Ожидаемый уровень вооружения — две единицы огнестрельного оружия на всю группу. Согласно полученной оценке предварительных рисков, учитывая численность группы, а именно шесть человек, из них двое офицеров, вероятность летального исхода составляла восемнадцать процентов. Вероятность огнестрельного ранения у каждого члена группы восемьдесят шесть процентов. Время прибытия подкрепления — двадцать три минуты. Расчетное время операции — тридцать восемь минут. Операция была начата в восемь тридцать, два часа и одиннадцать минут назад. Инспектору передвинули график, сместив дежурство. К сожалению, неточность обнаружилась только в количестве вооружения. Семь единиц. Информации в прессе пока нет. Это удаленная окраина, там отсутствует транспортное сообщение. Возможно, официальную версию будут транслировать утром.  Майкрофт уставился на сложенные домиком руки, затем перевел равнодушный взгляд на подчиненного. — Почему группа подкрепления не была отправлена сразу? — Курьер, сэр, с партией героина, и организатор. По нашей информации, они находились в той же точке. В случае атаки большой группой был риск уничтожения курьера и партии. Кроме того, ограниченная группа оставляла для организатора два продуманных пути отступления, каждый из которых контролировался. К сожалению, сэр… — Объект… ликвидирован? — Либо ликвидирован, либо выведен из строя на длительный срок. В порядке планируемых потерь, сэр, его позиция была рассчитана с учетом высокого огневого риска.  — Вы свободны, Бэлбрук. Нет. Срочно подготовьте мне информацию о ходе операции и потерях со стороны полиции.  На самом деле ему сейчас было нужно, как воздух, чтобы Бэлбрук ушел и оставил его одного. Глупо обвинять пса, надрессированного лаять на палку, за то, что он на нее залаял. Планируемые потери. Совмещение протокола с подготовленной операцией. Вилка. Блестящий ход с позиции исполнителя. Глупо обвинять Бэлбрука в том, что он применил стандартный протокол. Как там сказал Грегори? Деформация исполнения? И Майкрофт засмеялся злым, сухим смехом, диким усилием заставляя себя сидеть на месте и ждать, пока ему принесут сведения о потерях. Ну вот… Зато он теперь вполне свободен. Чтобы перезвонить. Бэлбрук появился на пороге через шесть минут. Которые можно было пересчитать как один к десяти, или даже больше. — Сэр. Результаты превысили оценку предварительного риска. Двое погибших. Один офицер имеет сквозное ранение печени и пневмоторакс, состояние оценивается как тяжелое, ухудшается, впал в кому, в муниципальном госпитале по условиям страховки, туда доставили троих, включая убитых, остальных забрали машины скорой, прибывшие на вызов. Сержант получил пулю в грудной отдел позвоночника, сейчас готовится к операции, стабильно тяжелое, ухудшается. Водитель патрульной машины, констебль, не пострадал, сейчас дает показания. Еще один констебль — с проникающим ранением брюшной полости, готовится к операции, высокий риск перитонита, тяжелое, ухудшается; один — ранение в голову, полные данные уточняются, но, по нашим сведениям, оказание медицинской помощи прекратили час тому назад. Полные данные по именам смогут предоставить только через час.  — Да… — Майкрофт смотрел на Бэлбрука отвратительно равнодушными пустыми глазами. — Меня не устраивает через час. Я просил полную информацию. Хорошо, я детализирую вам условия поиска. Мне нужно знать, где инспектор Лестрейд. — Сэр, — приободрившись, Бэлбрук понял сказанное по-своему. — По полученной предварительной оценке рисков, вероятность того, что он сможет продолжать расследование, получив любое из вышеперечисленных ранений, стремится к нулю. — Я не спрашивал вас о вероятности. Я четко задал вопрос, черт возьми, Бэлбрук. Где Лестрейд? Крика Майкрофта Холмса в этом кабинете не слышали уже как минимум года три. Потому Бэлбрук предусмотрительно сложился так, чтобы стать на пять дюймов ниже, секретарша торопливо застучала на клавиатуре, Антея бросилась к базе данных, а картина, сиротливо качнувшись на стене, съехала в сторону. Майкрофт сцепил руки, уронив на них голову, и замер. Затем вышел и отдал распоряжения. Всем разойтись. Как только будет информация — передать ему незамедлительно. Шоферу и пилоту оставаться на месте. Ждать. Мозг бесстрастно просчитывал вероятности исхода. Но всякий раз все схемы сворачивались к непонятной, вязкой и гадкой реальности: Лестрейда не будет. Просто не будет. Все останется как всегда. Встречи, распоряжения, Антея, Шерлок, коньяк, зонт, машина. Из реальности исчезнет только одно, крайне незначительное звено. Инспектор Грегори Лестрейд, которого в принципе Майкрофт знал не так и давно. И вроде бы, по сути, не так и близко. И который был ему… никем. Майкрофт слишком хорошо свел данные отчета. Либо кома, либо… помощь оказывать прекратили. Утром он позвонит Шерлоку. Наорет, в крайнем случае — заставит. Чтобы он никогда и никуда не отпускал Уотсона. Потому что потом наступит… ничто. Реальность с теми же составляющими, лишенная одного пунктика, позволяющего чувствовать себя живым. Пикнул телефон. Антея. — Сэр, — глухо прозвучал в динамике голос помощницы. — Детектив-инспектор Грегори Лестрейд получил ранение в голову, более полная информация отсутствует: из-за большого количества пострадавших данные не вносятся в базу. Один из раненых скончался. Как только будет известно, в какой он больнице, я сообщу.  Глаза медленно закрылись, руки сильнее стиснули виски.  — Благодарю. Можете быть свободны. — Да, сэр. Водители и пилот? — Оставаться на местах.  На столе промигал телефон — звонок от назойливого Шерлока. Майкрофт тупо смотрел на светящийся экран — и не мог заставить себя взять трубку. Наконец, выдохнув, сдвинул бегунок. — Слушаю, Шерлок… — Уже знаешь? — Знаю?.. Видимо, да. Что ты хотел? Я сейчас занят. — Наглая ложь, но не было желания ни с кем-либо говорить, ни кого-то слушать. — Это… твои? Пальцы сильнее стиснули трубку. — Да. Вот так. Врать смысла никакого. Все равно Шерлок узнает.  — Где он? — Когда я буду что-то конкретное знать, я перезвоню. До ужаса хотелось курить. Прямо в кабинете. И кто сказал, что нельзя? И больно колола заноза под лопаткой, отдаваясь в руку.  В кабинете совсем темно. Шторы задвинуты. Дверь закрыта, блокируя мягкое ночное освещение коридора. Красный огонек телефона привычно отсчитывал секунды, мутным пятном желтел циферблат часов. И тишина. К которой теперь придется, видимо, привыкать. Потому что он даже не знает, куда сейчас ехать. И может только сидеть и ждать. Пуля — дура, да, Грегори? В тот раз ободрала клок кожи, а сейчас? Сколько времени прошло? Почти три ночи.  В коридоре раздались шаги. Туго поддалась большая дубовая дверь. Закрылась. Майкрофт сглотнул, встал. Сделал два неуверенных шага вперед. Лестрейд неуклюже ввалился в кабинет, едва не опрокинув стул. — Вы больше никогда не поедете ни на одно задержание, инспектор. Вы… настолько бездарны в оперативной работе, что… Вы импульсивны, нерасчетливы и…  — Не надо, Холмс. И так голова раскалывается. К тому же любые ваши благие намерения режутся на корню деформацией исполнения, — в голосе не было и намека на злость. — Почему вы не в больнице? — Сказал, что вы меня обязали отчитаться о ходе операции сразу… Черт… Таки болит… — Глаза Лестрейда немного привыкли к темноте, и он опустился на стул. На голове красовалась фиксирующая повязка.  — Почему вы пришли сюда? — Вы мой друг. Куда еще я мог пойти? Слова застряли в горле. Все. Слова, вопросы, аргументы. Майкрофт выдохнул.  И осторожно тронул рукой белую полоску на голове Лестрейда. — Касательное, — пояснил Грегори. — Пуля — дура. В то же самое место. Отрикошетила от стены, на излете срезала кусок скальпа. Все в порядке, Холмс. Подкинете меня домой? — Вы не только самонадеянны, но и глупы. Не вижу, каким образом вы могли бы сейчас поехать домой. Лучшим вариантом будет клиника. — Но сюда-то я доехал. На такси… — Здесь был я, — ядовито буркнул Майкрофт. — У вас дома — только пауки. Насколько я знаю, вы не позаботились о том, чтобы привить им элементарные навыки оказания первой помощи. — Вы обещали отвезти меня поесть. Там-то вы будете? Вам же уже можно отсюда уехать? — С чего вы взяли, что я сижу на работе из-за вас? — И не думал высказывать такое абсурдное предположение. Вас держит совесть. И неисполненный долг. — Долг? — Майкрофт сдвинул стул и сел вплотную к Лестрейду, ощущая запах кофе и более резкий — больницы. Рядом, касаясь рукавом чужого пиджака. Уронил голову на сцепленные в замок руки. Чиркнув волосами по чужому плечу и замер, зажмурившись. Зная, что сейчас Грегори улыбнулся. — Долг, Холмс… Долг никуда не делся. Я, конечно, понимаю — радикальный подход и все прочее… Но избавляться от человека, чтобы только не купить ему несчастный кусок мяса, — ну вот прямо слишком.  Майкрофт вновь помотал головой, задевая волосами рукав куртки Лестрейда. Куда уж… Конечно, только в какую-то забегаловку. Заляпать там все кровью и потерять сознание. Высоко подняв голову, он встал, подхватил зонт и направился к выходу из кабинета, бормоча себе под нос что-то нечленораздельное, ужасно злое, угрожающее, произносимое слишком довольным тоном. Лестрейду удалось разобрать «болван» и «уволю к такой-то матери». Да какая, в общем-то, разница. Лестрейд был рад, что выжил и пришел сюда. И сколько бы ни щетинился Майкрофт, он тоже этому рад. — Ну чего вы, Холмс, — примирительно протянул Грег, стараясь поспевать за ним и морщась от боли, отдающей каждым шагом в голове. — Нет, я мог бы поехать сразу домой, но вы потеряли бы гораздо больше. Например, по пути я могу потренировать вас строить глазки. За отбивную. Дверь приоткрылась, ослепив узкой полосой света, Лестрейд прищурился, силясь хоть немного рассмотреть, куда, собственно, выходить. Не помогло. С размаху налетел на затормозившего и резко развернувшегося к нему Майкрофта, оказавшись с ним почти нос к носу. — Лестрейд, заткнитесь, — прошипел гений-старший. — Вы пришли сюда любоваться викторианской архитектурой или ко мне? Ко мне? Будьте уже последовательны. Сделайте одолжение, не пытайтесь удрать страдать в какую-то похабную забегаловку.  И Лестрейд, заткнувшись, покорно пошел следом. Хотя бы потому, что сейчас стало видно: у абсолютно трезвого Майкрофта на столе осталась пустая бутылка из-под виски. Вокруг которой дохлой змеей свернулся забытый майкрофтовский галстук.