Холодный дом - тёплое сердце

- Грелль, не сегодня. Я устал. – действительно утомлённым голосом пробурчал Уильям и скрылся в ванной. Сатклифф пожал плечами и отправился на кухню разогревать поздний ужин – стрелки на часах показывали два ночи. Спустя полчаса, так никого и не дождавшись, он тихонько прокрался в спальню, стянул с Уильяма полотенце и переложил его на середину кровати, прикрыв толстым мягким одеялом. Неслышно выдохнув, Грелль снова отправился в кухню, достал из шкафа бутылку неплохого вина и налил полный бокал. За окном царила зима. Мрак укутывал пейзаж, но при наличии воображения вполне можно было представить и заваленные снегом улицы, и порхающие снежинки, и наполовину скрытую тучами луну. Немного отпив, Грелль бездумно уставился в одну точку, пытаясь совладать со своими мыслями, но те юркими ящерицами проскальзывали сквозь пальцы, заставляя снова и снова возвращаться к ним. Они жили с Уильямом вместе уже бесконечно долго – два года. Несмотря на то, что даже по мнению смертных это был смехотворный срок, для него эти два года выдались просто безумно тяжелыми. Нет, всё было прекрасно, особенно по началу: Уильям дарил ему цветы, они много и часто разговаривали, и Грелль было поверил, что эта сказка не сон, но потихоньку всё начало глохнуть. Уильям, пережив свой первый в жизни букетно-конфетный период, с головой ударился в создание нового проекта. А потом работа полилась на них нескончаемым потоком. У надзирателя было много обязанностей, много недоброжелателей и ещё больше тех, кто не замечал тяжести жизни такого ценного и высокопоставленного сотрудника. Узнав об обратной стороне монеты, Грелль почти сразу же возненавидел себя за то, что был слишком слаб, был попросту недостоин того, чью жизнь он обязался хранить. Он смирился со всем: с тяжелым графиком, с недельным молчанием по причине отсутствия времени. Всё осложняло то, что Уильям никак не давал знать о своём самочувствии, а просто принимал заботу Греля. С молчаливой благодарностью и бесконечной любовью. Это так умиляло и забавляло непоседливого жнеца, но однажды в его голову залезла совершенно непостижимая мысль – а чувствует ли что-то по-прежнему сам Спирс по отношению к нему? Эта мысль покрутилась и пропала, оставив жнеца в смешанных чувствах. Нужен ли он? После первого же разговора, на котором Сатклифф сам настоял, он сам себя отхлестал (мысленно) по щекам за такое преступление. Как можно опошлить такое великое шекспировское чувство такими низменными мыслями? Время шло. Всё чаще возвращались мысли. Всё чаще он просиживал ночи с бутылкой вина и мрачными тяжелыми мыслями. С любовью из его жизни стала пропадать радость. Невозможность разделить её с тем, с кем любишь, постепенно убивала его, заставляя всё глубже и глубже погружаться в работу, лишь бы не вспоминать его голос, улыбку… Лишь бы не вспоминать, что в его жизни имеется Уильям Т. Спирс, который стал его личным проклятием, заставляющем подумывать о самоубийстве. О том, чтобы разорвать отношения, не могло быть и речи. Они явно любили друг друга. И он относился к нему гораздо нежнее и трепетнее, чем к любому из его ближнего окружения, но во всём вставала его проклятая работа. Ни секунды жизни он не мог позволить себе потратить на что-то, кроме неё. И это было самой большой проблемой в его жизни. Грелль не мог не признавать – он понимал Спирса, как никто другой, ведь именно он знал всю подноготную его чёртовой работы. Это мужчина был достоин только уважения… Но что же делать самому Сатклиффу, который с таким трудом добился того, что сейчас имеет? - Кто-то снова пьёт и думает о жизни? – хихикнул отступник, отодвигаю пустую бутылку, - надо же, сегодня ты грустнее, чем обычно. Доконало всё? - Да что-то вроде того, - улыбнулся Грелль и понял, что сейчас пустит слезу. Ему и в голову не пришло, что может делать Гробовщик на его кухне в четыре утра. Он просто понял, что если сейчас не поделится тем, что переполняет его, то просто сгорит от горя. - … Он просто не понимает. Для него это норма – уйти с головой в работу. У него нет понятия «отдых с любимым». Чихать он на это хотел! Ты знаешь, что он сказал, когда я спросил, сможем ли мы в отпуске чаще встречаться? - Что? - Два дня я готов тебе выделить, только скажи, когда тебе будет удобно, - передразнил Грелль Спирса и горько рассмеялся, - я не знаю, что я хотел услышать, но твою ж мать… - всхлип, - как больно… - Ну да, - протянул Гробовщик, ухмыляясь своему, далёкому, - кролики кололись, но продолжали жрать кактус. Ты всё ещё жаждешь этих отношений? - Да. - Ты готов отдать жизнь за этого придурка Спирса? - Да. - Ну что ж, - хихикнул Гробовщик, - диагноз: пациент идиот и это не лечится. Совет да любовь вам, дорогие мои. Это просто период, в который важно не сломаться. Никто не говорил, что будет просто ужиться двум разным личностям с разными представлениями, разными порядками и отношением к жизни. Просто научитесь понимать друг друга и вот увидите, вам воздастся за ваше терпение. Грелль, у тебя светлая голова и храброе сердце, так отринь все сомнения и прими его, идиота, таким, какой он есть. Я знаю Спирса – он останется верен тебе, своему идеалу, до конца жизни. Берегите вашу любовь, испытания такой сложности не даются кому попало. Договорив последние слова, Гробовщик исчез. Мир перед глазами Грелля покачнулся, и он вдруг… проснулся. - Забавные вы разговоры ночами ведёте, мистер Сатклифф, - нежно пробурчал Спирс, гладя его по спутавшимся волосам. - Не понимаю, о чём ты, - разулыбался Грелль, ловя руку мужчины и оставляя на ней нежный поцелуй. За окном шел снег. - Всё наладится, - в голос проговорили жнецы и рассмеялись. Жизнь не такая уж лёгкая штука, чтобы уповать на хеппи энд, но всё таким безнадёжным романтикам можно иногда помечтать о безмятежных мгновениях счастья.