Последние мгновения.

Лязг металла. Грохот и взрывы от дзюцу. Кинкаку Бутай против одного единственного противника — Нидайме Хокаге. Стратеги Кумогакуре постарались на славу — переплюнуть Второго стоит многого. Не все смог предусмотреть Тобирама. Было ли это его ошибкой? Возможно. Но альбинос — не бог. Ему свойственно допускать промахи, как и любому живому существу — остается только минимизировать последствия. Жалел ли о своем недочете Сенджу? Нет, нисколько — учеников удалось спасти, Конохагакуре в надежных руках, Воля Огня течет в венах будущего поколения. Несомненно, Хирузен сможет передать свои идеалы детям и детям их детей. Мужчина знал с малых лет, что до старости не доживет. Такие, как он, не живут долго. Когда он умрет и при каких обстоятельствах — это было вопросом времени. Тобираме оставалось лишь надеяться, что смерть его будет достойной и не напрасной. Надежда. Он не любил это чувство, крайне редко позволяя себе его испытывать наряду с другими эмоциями. Седовласый мужчина видел в нем лишь недостаток веры, своего рода полумеру. Полумеры он не любил — либо все, либо ничего. Чакры осталось катастрофически мало. Шиноби сражался, выкладываясь на полную, отдавая последние силы врагу. Еще немного, еще совсем немного времени — большего Тобирама для себя не просит. Только бы его команда успела скрыться. В руках юношей будущее деревни, за которое Сенджу поставил на кон свою жизнь. Глава деревни с самого начала знал, что пути назад у него нет — живым из этой битвы он не выйдет. Даже столь умелому воину, как он, тяжело совладать с двадцатью соперниками. Если их уровень и объем силы ненамного уступают ему самому — здесь уже без шансов. Облако решило брать количеством. Разумно. Тобирама отразил череду кунаев — он еще не настолько слаб, чтобы позволить врагу пробиться через его защиту. «Не на того напал». Недооценили? В этом их ошибка ценою в жизнь. На ходу складывая печати, Сенджу переместился в пространстве, используя Хирайшин, и выстрелил Водяным Драконом по своим противникам. Для кого-то громадина из воды будет последним, что он увидит в этой жизни, кого-то лишь займет на время. Такой результат — больше, чем ничего. У Сенджу закружилась голова, а пейзаж поплыл мутными пятнами — слишком большая кровопотеря. Синяя кираса, пошедшая трещинами, со звоном упала на землю — крепления не выдержали. Все равно от нее больше нет толку — своих защитных функций доспех не выполняет. Сколько лет Тобирама носил эти латы. В несметном количестве боев они сослужили ему добрую службу. Всему приходит свой логический конец, и защитное обмундирование — не исключение из этого правила. Нидайме максимально напряг зрение, тяжело и рвано дыша. С половиной отряда было покончено, но еще десять фигур были на ногах и в состоянии продолжать бой. Братья Кинкаку и Гинкаку в том числе. Пожалуй, самые сильные противники в этой формации. Последние доли секунд перед следующей атакой — врагу тоже надо было перевести дух. Тобирама мысленно вяло усмехнулся — судьба благоволила его предсмертной просьбе. Достигнув пика возможной четкости картины, бывший Хокаге встал в боевую стойку. Погибать — так красиво! Второй не испытывал отчаяния. С ним сейчас были смирение и ожидание покоя — когда отдыхать, если не после смерти? Но так просто он Кинкаку Бутай не сдастся. Необходимый лимит времени исчерпан — за это время его ученики уже точно успели достичь стен Конохи, со стопроцентной вероятностью. И славно, потому что никаких сил у Сенджу больше не осталось. Он пропустил одну атаку, вторую. Раны жгут тело; форма насквозь пропиталась багровой кровью. До чего же он, дитя межклановых войн, докатился — не сумел отразить летящий в него сюрикен! Попросту не заметил. Последние минуты. Обычно умирающий цепляется за тонкую нить жизни до последнего. У Тобирамы не осталось никаких ресурсов: ни физических, ни духовных даже на это. В плоть вонзились кунаи, разрывая на части податливые кожные покровы и мышечные ткани. Техника земли подбросила в воздух, сбивая с ног. Отлетев на несколько метров, тело шиноби с глухим грохотом упало плашмя на землю. Он не сможет подняться. Еще совсем немного? Пусть Кумо тешит свое самолюбие, пусть празднует свою ошеломительную победу — седовласому мужчине нет до этого дела. Больше нет. Грудь вздымается от вдыхаемого воздуха, вместо выдоха из ее недр рвутся хрип и кровавый кашель. Все естество Сенджу ноет — предел возможной боли давно нарушен. В гранатовых от отсутствия пигмента глазах темнеет. Нидайме не видит, кто его последний палач, лишь чувствует, как в легкое вонзается сталь меча. «Даже в сердце попасть не в состоянии». Звуки меркнут, уступая место тишине. Бой стихает; стихают голоса и шаги. Напрягшись в последний раз, Тобирама понимает, что остался один — выжившие шиноби из Облака ушли, оставив его наедине с трупами своих товарищей. Решили не добивать или сочли уже мертвым? Неважно. Человек, оптимистично настроенный, понадеялся бы, что его успеют спасти. Обязательно в финале появится кто-то из друзей, обязательно кто-то найдет его. Тобирама был реалистом и четко осознавал — помощи ждать неоткуда. Никто не придет в решающую секунду. Позже, когда наступит конец, его тело найдут и придадут земле. А, может, и нет, и эта равнина станет его могилой. Какая разница — перед ликом смерти все едино. Кожи лица коснулась капля прохладной влаги — дождь. Небо плачет над ним? Может, это слезы Нии-сана, который не хотел бы такого конца для своего отото? — Не нужно, Они-чан. Ты ведь и сам с самого начала знал, но не желал себе в этом признаваться, — голос Тобирамы тихий и уставший. Пропали холод и ноты стали; слетела непробиваемая маска суровой серьезности, обнажая вселенскую усталость. Невидящим взглядом он смотрит на небо, запоминая свои последние ощущения — больше ему не доведется что-либо испытать. «Никогда не замечал, что земля настолько холодная». Изрядно побледневший мужчина выдохнул; мышцы в теле, всегда напряженные, постепенно расслаблялись. Навалившееся ощущение полного отсутствия сил дарило чувство желанного покоя, сопряженное с более ярким пониманием собственного конца; боль отступила на задний план. Младший брат Бога Шиноби оторвал от земли дрожащую руку и поймал каплю воды в ладонь, сомкнув пальцы в кулак. Дождинка впитается в кожу вместе с кровью, оставив мокрый след. Тобирама осторожно опустил руку обратно. Мать, отец, братья — он встретит их за гранью. Они давно ждут, но не торопят события. Сенджу однажды едва не умер по неосторожности вскоре после смерти Хаширамы — эмоции прорвали выстроенные за годы щиты. Тобирама силен духом, но человеческие переживания ему не чужды. Нии-сан единственный знал об этом, иногда приподнимая с самого дна души потаенные чувства своего младшего брата. Ему Сенджу мог это простить. Тогда-то, охваченный гневом и тоской, Второй понял, не разумом, а сердцем, что его час еще не настал. Осознание прозвучало в его душе мягким и таким теплым голосом старшего Брата. И Нидайме взял себя в руки, вернув миру едва не утраченный образ оплота стабильности и прагматичной рассудительности. Но теперь медленно, но верно, последние крупицы жизни утекали сквозь холодные обескровленные пальцы. Это было правильно. Тобирама выполнил свое предназначение, а отпущенное ему время подошло к концу. «Хаширама, а я ведь защитил твою мечту. Всеми силами защищал. Хирузен справится. А я направляюсь к вам. Скоро встретимся, Они-чан». Содрогнулась грудная клетка в последнем вздохе. Алые глаза навсегда сомкнулись, а каменное, но лишь на первый взгляд, сердце пропустило последний удар. Крошечные ручейки дождевой воды стекали по бледному лицу и посиневшим губам, впитываясь в воротник водолазки. Спустя несколько часов группа шиноби с Хирузеном, Данзо и Кагами во главе нашла безмолвное тело своего учителя и защитника, но Тобирама уже не видел этого.