***
За окном темнело. Если он собрался прогуляться, то выходить следовало уже сейчас. С этой целью парень вышел из кухни, попутно цепляя телефон на зарядку в коридоре, свернул в комнату, перепрыгнул угол одной из коробок с книгами и, аккуратно прошмыгнув мимо компьютерного стола, протиснулся к шкафу возле окна, чтобы достать необходимые вещи. Он быстро натянул чёрные зауженные джинсы, за которые ему не раз влетало от сверстников, утонул в своей любимой, к слову, тоже чёрной толстовке и помотал головой, взлохмачивая волосы. Почти весь его гардероб был одного цвета, хотя сам он к этому не стремился. Просто так получилось. Поспешно взглянув на часы, хотя для него это уже как год не имело смысла, обувшись и накинув куртку, Дориан остановился перед зеркалом, поправил чёлку. Это давно превратилось в привычку. Парень уже не мог выйти из дома без хорошей укладки. Она должна быть почти идеальна, чтобы не мешала ему при сильном ветре и не выставляла его за дурака. Ох уж эта укладка! Благодаря ей он открыл для себя много нового. Перестал ныть, что ему не повезло в жизни. Стоит распустить нюни или показать слабину, и достанется ещё больше. Научился драться. Разговор в таких ситуациях совсем не помогает, потому что слышать, а тем более понимать, никто никого не собирается. Им нужна именно драка. Выбрал для себя более удобные маршруты по городу, чтобы не нарываться лишний раз и не получать. И наконец-таки овладел умением держать рот закрытым, а чувства под надёжным замком, что далось намного сложнее всего остального. Порой хотелось высказаться, хотелось, чтобы выслушали, но слушателей не находилось. Никому, кроме него самого, это не было важно. Именно поэтому такое достижение было полезно хотя бы тем, что не приходилось докучать и доверяться людям. Парень в последний раз убедился, что укладка идеальна, и таки вышел за пределы дома. На улице, к его разочарованию, снега почти не было, и, судя по всему, он не выпадет ещё долго. Смотреть на тающие грязные сугробы, убранные дворниками с асфальтированных дорожек становилось грустно. Снег — символ самого волшебного и любимого праздника! А тут такое… С досадой вздохнув, Дориан засунул руки в карманы: перчаток у него и в помине не было. И пошёл бродить по освещённым гирляндами и преобразившимся улицам. Парню было приятно рассматривать всякие огоньки, мишуру и игрушки. В такие моменты он чувствовал себя одним целым со всеми этими людьми и городом. Видимо, в этом и заключается смысл новогодних чар. Просто счастье ради счастья. Из-за пёстрой суматохи на него нахлынули воспоминания о своём счастливом и не таком уж и давнем детстве. Он вспоминал. Родителей, как весело они всей семьёй отмечали праздники, как радовались и смеялись.***
Родители, такие смешные и встревоженные, бегают всю неделю, то за продуктами, то за подарками. Мама за неделю готовит одежду к празднику. Это нелепо. Зачем? Они всегда отмечали в семейном кругу. Конечно, приходили гости, но только чтобы поздравить, занести подарки и выпить бокал шампанского. А папа ищет куда спрятать подарочки и думает, как бы незаметно спихнуть их под ёлку так, чтобы никто не заметил.***
«Всегда, я всегда знал, что это делал только папа, в крайнем случае мама, но никто другой. Никакой Дед Мороз и не Санта Клаус. Откуда я это знал? Не знаю. Просто всегда был в этом уверен». На улицах, даже самых неприметных, было полно народа. Фонари, обмотанные по случаю праздника гирляндами, сегодня зажглись раньше. Пёстрые витрины магазинов соревновались в красоте и привлекательности. Отовсюду доносились всем знакомые весёлые песенки, которые призывали поддаться детству и забыть обо всём, кроме праздничного счастья, хотя бы ненадолго. Даже дети сейчас не спали. Они гуляли с родителями, бабушками, дедушками, смеялись от души и радостно визжали, протягивая руки к витринам и строя глазки сопротивляющимся взрослым. Неудивительно. Всё вокруг такое красивое, а дети как сороки: если что-то нравится внешне, то оно становится просто необходимо. Дориан вдруг от души рассмеялся от всей этой новогодней сказочной атмосферы. Смеялся он, пока весь этот беззаботный, отчасти детский смех, плавно не перешёл в отчаянный истерический плач. На него оборачивались и таращились люди. Дети тыкали пальцами. Если бы он задержался хоть на несколько минут на одном месте, уже успел бы собрать целый круг зрителей. Но парня всё происходящее сейчас совсем не волновало. Он не замечал ничего вокруг. Ему всего семнадцать. Всё ещё ребёнок, просто начинающий взрослеть. Дети часто плачут из-за всякой мелочи. Вот и Дориан давился слезами только потому, что не сможет отметить этот Новый год с мамой и папой. Скорее всего, не только этот. Нет, с его родителями всё в порядке. Сейчас они как раз накрывали на стол, просто в другом городе… Расстояние. Вот что вызвало слёзы у Дориана. Глупо плакать из-за подобного в таком возрасте, да и юноша уже давно не был сентиментальным нытиком. Однако из его голубых, совсем детских, глаз градом катились слёзы. И он совершенно этого не стыдился. Просто впервые за долгое время дал волю чувствам. Ну, а что? Кому до него какое дело? Все заняты своим, поглазеют и забудут. Никого не волнуют его проблемы. Однако в этом парень всё же ошибался. Дело до него всё же у кого-то было у таких же несчастных и никому не нужных людей, прошедших стадию отчаяния и давно с ним смирившихся. И в суете людской толчеи одна пара таких глаз нашлась. Правда, уже не голубых, а мутноватых, то ли от старческой слепоты, то ли от солнечных лучей. Парнишка ничего не заметил и продолжил без цели бродить по счастливым пёстрым улицам, упиваясь рыданиями. А между тем за ним следили. Дориан сам был виной своих слёз. Конечно. А как иначе? Он сам принял решение уехать учиться в другой город. И уехал только из-за своих амбиций и упрямства. Другие называли данные качества сильным характером и целеустремлённостью, но парень знал, что это всего лишь их красивые обёртки. Стороны улиц сливались и перемешивались, мерцая одинаково яркими цветными пятнами огоньков, мишуры и прочих праздничных украшений. Если не следить за дорогой, то запросто можно запутаться. Это и произошло с Дорианом. Он шагал по улицам, особо не задумываясь куда и зачем идёт. Погулять же вышел. За вдохновением. Значит, нет разницы куда. Главное идти. Руки, то одна, то вторая, метались из кармана куртки к чёлке, ежеминутно поправляя укладку, которую трепал ветер, закрывая обзор. Кеды давно пропустили в себя влагу зимних тротуаров и мокрого снега, его по неведомой причине ещё не везде успели собрать в кучи. Как правило, в спальных районах над таким не особо заморачивались. По таким жилым дворам и тихим улочкам, то приближаясь к центру, то опять отдаляясь от него, за парнишкой и следовал неприметный человек с мутными глазами. Истерика исчерпала себя, тревога и обида понемногу угасали. Чего ныть? Он сам виноват. Сам решил. В конце концов, не наступит же завтра конец света? У него ещё куча времени. Сможет поехать к родителям, как только освободится и найдёт деньги. Пускай, ненадолго из-за учёбы, но всё же поедет, если для него это будет так необходимо. Нечего нюни разводить, ещё и в центре города! В центре ли? Парень остановился, рефлекторным движением откинув мокрые от влаги волосы с лица, и постарался понять, где он находится. На табличках с адресами, прикреплённых к многоэтажкам, было написано название одной из неприметных улочек спального района. Безусловно, примерно он знал, где находится и как отсюда выйти в центр, а оттуда уже добраться до дома. Выходит, не зря после очередной стычки под названием «поясни за шмот» он психанул и изучил карту города, чтобы стараться обходить всех этих ублюдков. Что ж, действительно не зря. Ещё полгода назад, оказавшись один на один с подобной ситуацией, парень бы запаниковал и растерялся. А один ли? Дориан заозирался по сторонам. Улица и впрямь пустовала, не считая полудохлого бомжа на лавочке. Вот уж кому некуда податься. Все остальные ушли отмечать. Вернутся сюда уже после боя курантов и салюта. Это можно понять, даже не поднимая головы на тёмные окна. Из них горели только единицы. Здешние дома в новогоднюю ночь пустовали, за исключением окошек десяти в трёх многоэтажках вместе взятых. А что он здесь забыл? Вдохновение. Вышел погулять, чтобы обрести его, включиться в общее настроение и прочувствовать праздничную атмосферу, а оказался в пустом дворе. И всё же не совсем пустом. Вернее, не совсем один. Скорее одинок. Одинок, как эти безлюдные многоэтажки и тот полумёртвый бомж на лавочке. Чем он сейчас от него отличается? Разве что тем, что ему есть куда пойти. В съёмную однушку. Есть, что есть. Вредную еду из забегаловок. Так и у бомжа по-любому есть облюбованный подвал, ручная дворняга и объедки из мусорных баков позади продуктовых магазинов. Выходит, они на равных. «А он жив вообще?» Мысль промелькнула в голове неожиданно. Чтобы разъяснить поставленный вопрос, парень мимоходом обернулся на ту дальнюю лавочку, на которой полусидел-полулежал бездомный. И тут же посмотрел по сторонам, потому что зацепиться взглядом на лавочке было не за кого. «Живой. Но где он?» Дориан начал крутиться-вертеться, пытаясь найти его и прогнать прочь панику, которая безосновательно на него набросилась. В нос ударил запах старья, затхлости и пота. Тут же чёлка вновь рефлекторно оказалась откинута с глаз, а взгляд устремился вверх. Перед ним предстала зловонная грустная картина. Несложно догадаться, что был тот самый бездомный с лавочки. Стоптанная обувь, потёртые спортивные штаны с множеством истёртых латок и чёрная кожаная куртка, старая настолько, что, казалось, запах исходит даже не от тела, а именно от неё. Она была прожжена, истёрта, порвана и испачкана так, как можно изгадить её как минимум за несколько десятилетий. Кто знает, может, и впрямь так? Однако обладатель куртки, переминаясь на месте костлявыми ногами, кутался в неё так, что сразу становилось понятно: это единственное его спасение от холода. Взглянув на него, парень и сам невольно укутался в куртку. Новую и тёплую, пусть и совсем не брендовую. А ведь, если вспомнить, ещё год назад он стыдился и проклинал её, как и все свои вещи, не задумываясь о том, как достаются деньги родителям. Незаметно руки прокажённого плавно, но цепко, опустились на плечи Дориана. Стало противно. Он попытался высвободиться, всем видом показывая, что ему неприятно и невольно задержал дыхание. От каждого движения бездомного запах куртки, или от чего он там, проникал в носоглотку и обосновывался в ней, вызывая омерзение. Однако руки с плеч убирать явно не собирались, даже, наоборот, пальцы стиснули его куртку ещё сильнее. Только тут парень смог себя заставить взглянуть на лицо бродяги. Перед ним стоял человек непонятного возраста. Вернее, потрёпанный настолько, что возраст стёрся с его лица, а время выписало вместо него узоры на своё усмотрение. В лице несчастного не было абсолютно ничего примечательного. Уже сейчас Дориан с уверенностью мог сказать, что забудет его сразу же, как отделается от мерзкого запаха. И то единственное, насчёт чего он будет отпускать гневные комментарии, — глаза. Блёклые, мутные, будто выжженные всеми стихиями — вплоть до пространства и времени — глаза. Прокажённый открыл рот, собираясь с силами, чтобы сказать ему какую-нибудь безделицу или поклянчить деньги, которые и так водились в карманах редко и в весьма ограниченном количестве. Парень упёрся взглядом в промокшие кеды и укутался в куртку уже с носом, потому что, как только бездомный открыл рот, сразу стало понятно, что виновата отнюдь не куртка. — Что ты забыла тут одна в такой весёлый праздник? Глаза Дориана округлились от удивления. Разве такое бомжи спрашивают на улицах? Скорее похоже на маньяка, больно уж странный у него затуманенный взгляд. Парень вновь дёрнулся, пытаясь вырваться из цепкой хватки жилистых рук. Попытка не дала никаких результатов. Бомж медленно покачал косматой головой и ударился в речь. — Не бойся меня. Я тебя не трону. Просто в такой счастливый праздник так нехорошо скитаться в одиночестве, утирая слёзы. Расскажи, что случилось, и станет легче. Я — никто. А никому, как в пустоту, легче выговориться. Я — хороший слушатель. Только вот со мной давненько никто не разговаривал, будто и не человек вовсе. Почему-то вырываться и убегать расхотелось. Речь прозвучала убедительно и правдиво. Как могут быть неправдой слова, когда их произносит жизнью побитый человек на морозе, еле сдерживая слёзы? Выходит, он был ему не безразличен? Среди толчеи, вопреки собственному неисчерпаемому горю, бездомный сочувствовал его детской истерике? Треклятый ком подступил к горлу. Парень снова рванулся и на сей раз вырвался из цепкой хватки. — Пустите. Бродяга опустил руки, окинув его печальным мутным взглядом. — Прости. Конечно. У тебя, наверное, дела… Он, не спеша, повернулся и неуклюже пошёл обратно в сторону лавочки. Дориан ещё пару секунд, колебаясь, стоял на месте, затем резко обернулся. Ему стало жалко бездомного. Как бы от него не воняло, и как бы мерзко он не выглядел, а всё равно оставался человеком. Одиноким, брошенным, несчастным человеком. И чем он всё же сейчас отличался от бомжа? Ну, разве что не воняет, а с «имиджем» у каждого свои заморочки. — Подождите. Рука парня рефлекторно потянулась, пальцы сжали воздух вместо плеча оппонента. Зачем ему понадобилось остановить бомжа, он и сам не знал, но на подсознательном уровне осознавал, что это необходимо. Бродяга замер на полпути к лавочке и повернулся, вновь уставившись на парня мутными глазами. — Что такое, лапушка? Жалко меня стало? Дориан шмыгнул носом и неохотно кивнул. — Простите. Я просто испугался. На лице бездомного расплылась странная улыбка. Парню даже показалось будто бы его глаза сверкнули. Неужели он насмехается? — Меня испугался? Ну да. Я и сам шарахаюсь от собственного отражения. Понастроили домов из зеркал! Лишь бы людей пугать. Но ты меня прости. Лучше подойди поближе. Я тебе кое-что скажу. Любишь странности? Если да, то, думаю, тебя заинтересует. Парень хмыкнул и ещё сильней укутался в куртку. Стоять на улице становилось холодно. Хоть снега и мало, но зима же. К тому же, общаться с малознакомыми странными людьми далеко не в его правилах. Но ведь бомж ничего ему не сделает, верно? «Верно. Он еле на ногах держится». Кивнув одновременно и своим мыслям, и словам бродяги, Дориан сделал несколько шагов ему на встречу, но остановился на весьма приличном расстоянии. Так и хорошо слышно, и не ощущается чудный запах. Бомж уставился прямо ему в лицо. Мутные глаза метались туда-сюда, пока не остановились, найдя его глаза. — Я наблюдаю за людьми. Согласись, мне больше ничего не остаётся? Парень кивнул. Ему хотелось быстрее закончить разговор и вернуться домой. Кеды успели набраться мерзкой влаги. Приходилось переминаться с ноги на ногу, устремив взгляд на тёмную тротуарную плитку. Бездомный, не дождавшись ответа, продолжил. Невооружённым глазом понятно, что паренёк хотел от него отделаться. Но раз уж начал, нужно заканчивать, разве что быстрее. Даже совестно стало, что привязался к подростку, ещё и в такой день. — Я живу в здешних подвалах. Сегодня праздник. И, знаешь, в такие моменты хочется чувствовать себя человеком. Вот я и решил пойти в центр, посмотреть на людей, понаблюдать за их радостями. Одним словом, побыть в обществе. Ну, иду я, гляжу по сторонам. Все нарядные такие, весёлые. И тут мельком пробегает один хмырь. И не центральными, а дворами, будто прячется. Я и решил взглянуть на него. Только добрался до угла дома, а он опять мелькнул и скрылся. Я-то успел этого чудилу рассмотреть! Чёрте что, ей-богу! Ну и рожа у него! Именно не лицо, а рожа! Оленья! С рогами! Он даже поднял руки над головой, насколько смог, так хотел показать рога. — Мода у вас такая или что, но этого типа лучше остерегаться. Это я-то безобидный, а он странный. Посреди дня в оленьей морде! Ну и дела! Парень всё быстрее переминался с ноги на ногу и пропустил почти всё мимо ушей. Правда одна фраза показалась ему забавной. «Оленья морда! Это нужно запомнить». — Угу. Бродяга вдруг замолчал и потупил взгляд, потом вдруг уставился в неизвестном направлении и громко закричал. — А ну пошла оттуда, кляча старая! Не трожь! Это моё! Не успел Дориан обернуться и понять, на кого тот смотрит, чем ему не угодил объект ненависти и всё остальное, как бомж быстро поковылял в сторону обидчика, бросив его стоять напротив среднего подъезда. Недолго думая, парень развернулся и зашагал обратно к центру. Он и сам не понял, почему ему вдруг захотелось влиться во всеобщее веселье и посмотреть, что творится на улицах города. И пускай он празднует один! Что с этого? Не умирать же теперь. «Оленья морда! Интересно, он правда видел такого идиота?» В этом Дориан сомневался. Бомж не сильно походил на человека здравомыслящего. Вспомнить хотя бы бегающие мутные глаза. Жуть да и только!***
Казалось, людей на улице только прибавилось. Магазины сегодня не закрывались, а если и закрывались, то оставляли включенными украшения и гирлянды. Даже фонари не нужны, хотя они давно уже работали. Со всех сторон сверкали разноцветные яркие огоньки. Народ ходил медленно. Торопиться некуда. До боя курантов и салюта ещё оставалось время. Хотя «самые умные», скорее всего, уже заняли места на площади. В его же городке всё проходило совсем по-другому. Конечно, были гулянки и толпа народа. Многие выбирались посмотреть на праздничный салют. Он же с родителями всегда праздновал дома перед телевизором, с едой и обращением президента с экрана, и до этого самого дня не задумывался, что всё может оказаться иначе. Вокруг кишели люди. Самые разные. Совсем молодые, семейные или ещё не семейные пары. Такие ласково смотрели друг на друга и беззаботно гуляли по магазинам. Устоявшиеся семейные пары с детьми и молодые родители. Перед ними стояла сложная задача отвлечь своих чад от витрин. И люди пожилые. Они вышли для того, чтобы медленно пройтись и подышать свежим воздухом, ощутить себя частью общества. Компашка подростков на разный вкус и цвет. Эти явно искали приключения на свой зад и горели желанием оторваться на всю катушку. Встречались и одинокие. Самые разношёрстные и разнокалиберные. Их лиц не было видно, да они и не важны были. Уткнувшись немигающим взглядом в толпу, Дориан продолжал рассматривать прохожих, рассуждая кто они и чем живут. Люди самых разных возрастов. Большими и маленькими компаниями, с семьями, одни или с друзьями… Неважно. Тёмные скучные одеяния или же яркие цветные. Глядеть на них уже не хотелось. Быстро наскучили. Куда интересней улыбчивые разодетые девушки или серьёзные парни с цветами и коробкой в руках. Разделённые половинки, ждущие назначенного свидания. Вот кому сейчас действительно хорошо. Ему тоже хотелось оказаться в их числе. Волноваться и ждать одногруппницу Машу. И наплевать было бы на всё остальное. Но нет, он хоть и в числе одиночек, но явно не в счастливом лагере ожидающих. Ветер задувал под капюшон. Стало заметно холоднее. Всё же мокрые ноги и окоченевшие руки дали о себе знать. Может, это знак, что пора повернуть и пойти домой? А кому он тут нужен? Даже у бомжа свои дела появились. Действительно пора домой. Мыслями и телом парень это понимал, но то ли душа, то ли сердце, то ли простая прихоть где-то на подсознательном уровне толкали его под ребро и тихонечко клянчили «ну, ещё чуть-чуть, хотя бы до площади и обратно». Нет уж. Дома его ждёт отопление, ночной стрим и горячительное. Чем не компания? Мда, мысли последнего неудачника. Залипать в экран на то, как веселятся другие, и представлять, что ты с ними. С другой же стороны, и тут тоже самое. Вокруг люди, занятые своими делами, и он, незамеченный наблюдатель. И всё-таки ситуация отличалась. Люди хоть и не взаимодействовали с ним, но находились близко, не отделялись холодным монитором. Их можно остановить, дотронуться или спросить у них дорогу. Дориан откинул чёлку с лица и внимательно огляделся по сторонам в поисках хоть чего-то интересного. Чего-то, что заставит его ещё немного задержаться среди людей. Ничего не изменилось. Вокруг всё то же самое: счастливые семьи, старики и парочки. На лицах всех без исключения сверкали нелепые, но такие счастливые праздничные улыбки. Улицы забиты до отвала. Времени до начала начавшегося ещё с утра праздника оставалось не так много, поэтому все медлительным потоком, отвлекаясь на пёстрые украшенные магазинчики, лениво шли, чтобы занять место на новогоднем представлении, по окончании которого обещали огромный салют. Идти за ними сильной охоты не было, но наблюдать за потоком жизни довольно интересно. Он мог бы тащиться за родителями, укутанный во что только можно, с тяжёлыми пакетами и возмущаться, как тот мальчишка. Или же порадовать девушку подарком, как этот парень. Или прятаться за домами, проверяя, заметили его или нет, как тот странный тип с идиотскими оленьими рогами. Оленья морда. «Где-то уже я это слышал». Немного поразмыслив, парень вспомнил бомжа. А ведь точно. Он-то и говорил про странного человека с идиотским оленьим ободком и маской. Та самая Оленья морда! «Интересно, чего так опасается этот тип и куда он спешит?» Не успев даже поразмыслить что к чему, парень понял, что его промокшие конверсы топают за рогатым. Проталкиваться сквозь ленивый людской поток да ещё и не упускать из виду этого типа было непросто. Зачем он это делает? А что терять? Сидеть одному дома всё равно скучно, а тут какие-никакие, а приключения. Пусть даже рогатый приведёт его к ближайшей свалке и окажется тем самым бомжем, он ничего не потеряет. Просто развернётся и пойдёт греться домой. И ничего не изменится. А между тем, узнать почему тот парень так странно вырядился, интересно. Дориан решил держать курс ближе к домам. Если он продложит идти главными улицами к площади вместе со всеми, то просто-напросто упустит Оленя, а если за ним след в след — его непременно заметят. Значит, нужна хоть какая-то дистанция. Выбраться из праздничного потока оказалось не так-то просто. Пришлось толкаться. Люди совершенно не замечали ничего, кроме своих спутников и собственного веселья. Желание отстраниться и уйти в другую сторону они не понимали и даже замечать не хотели. Идти против них было всё равно, что против течения. Одним словом, пусть и не так много, но своей выходкой он навлёк на себя пару ласковых и покручивание пальцем возле виска. Но это его сейчас волновало меньше всего, потому что рогатый вдруг мелькнул ближе обычного и остановился возле цветной праздничной палатки. Выдался хороший шанс занять выгодную позицию для наблюдения. Оленья морда что-то купил — бенгальские огни и всякая такая мишура, кажется — и подозрительней обычного заозирался. Нет, это действительно ненормально. Он определённо собирается что-то сделать. Праздник всё-таки, людей много. Все идут в одно место. Только вот направляются все к площади, а он — неизвестно куда и как, дворами крадётся. Помимо Оленьей морды и оглядок его путь вдвойне подозрителен. Странный парень мог оказаться обычным хиккарём, который проспорил собственной маме нарядиться, как клоун, и выйти в магазин. Отстой полный. Но, с другой стороны, у многих ли мам встречается такое чувство юмора? Нет, тут определённо что-то другое. Даже бомж нашёл его странным и просил опасаться. «Мда, надо же постараться, чтобы тебя бомж странным назвал»… Как бы то ни было, а Олень пошёл дальше. Следить, конечно, глупо, и если уж кому-то это приходило в голову и этот кто-то не следователь, то откровенный идиот или влюблённая девчонка. Что ж, раз уж взялся, отступать бессмысленно. Сопроводить Оленя до дома, разочароваться и со спокойной душой вернуться в тёплую квартирку интересней, чем скучать всю ночь или мёрзнуть, рассматривая салют и весёлые лица. Дориан вздохнул и, насколько мог, быстро и бесшумно направился за рогатым. «Чур, я следователь!» Оленья морда продолжал петлять и оглядываться, пока громкий звонок мобильника не заставил его вздрогнуть, засуетиться и остановиться. Дориану остановка была на руку. Парень почти бежал, видимо, опаздывал, и поспевать за ним было сложновато. Тем более тот не забывал оглядываться, приходилось сворачивать за угол, строя незаинтересованную массовку, или скрываться как-нибудь ещё. Остановиться и передохнуть сейчас было бы кстати. Судя по местности, они ушли не так уж и далеко, вернее, даже приблизились к центру, из спального района выйти и площадь через дорогу. Какой смысл отделяться, если тебе в ту же сторону, что и остальным? Или, наоборот, зачем идти в самое людное место, если пытаешься скрыться и уйти как можно дальше? Может, он просто местности не знает? Однако, какие бы ни были мотивы у рогатого, он буркнул в трубку недовольное «да, ща, почти на месте» и ускорился. Дориан выдохнул и последовал за ним. Раз почти на месте, значит, скоро он узнает суть идиотского маскарада и потопает домой греться. Чудненько. Гоняться за этим кретином ему уже наскучило. Наверняка больно остроумная компашка решила разыграть кого-нибудь. Спустя бесконечно долгие петляния, а, по факту, всего ещё каких-то минут десять, парень вместе с рогатым остолопом и вышел к площади. Однако это до него дошло не сразу, хотя совсем недавно он бесился как раз по этому поводу. «Придурок, мог дорогу ещё короче делать». За время бесполезного следопытства сильно стемнело и поднялся ветер. Стало заметно холоднее, и, казалось, вот-вот может пойти снег. Это всё Дориан осознал, когда порывом ветра сдуло с лица его чёлку. Более того, он почти врезался в чью-то спину. Хорошо, что вовремя остановился. Недовольный грузный мужчина с туповатым каменным выражением лица обернулся и уставился на него. Дориан с уверенностью мог сказать, что увальню осточертело тут находиться. Он просто ждал, пока жена с ребёнком нагуляются, и они наконец-то поедут домой, и можно будет выпить и отдаться веселью праздника, но парень открыть рот не осмелился. Одно неверное движение — и он нарвался. Поэтому самым разумным было отступить на пару шагов и виновато кивнуть чёлкой, пробормотать своё «извините» и ретироваться. Как и ожидалось, на площади оказалась людно. Сегодня здесь собрался весь город, если не больше. Люди кишели повсюду: бегали между сказочными палатками, фотографировались с аниматорами и не отказывались от предоставленных развлечений в виде фотобудок или поездки на лошади. Находиться тут было трудно. Невозможно устоять на одном месте больше минуты. Приходилось двигаться. Без толкотни и задирания головы вверх определить куда именно идти и зачем не удавалось, потому что так, кроме курток и новогодних колпаков, хоть убей, ничего не видно. Пойти куда вздумается тоже проблематично. Общий поток уводил за собой. В самый центр. К ёлке. Она, как и всегда на площади, просто огромная. Составленная из кучи своих сородичей. Настоящее чудовище Франкенштейна. Конечно, составлена она хорошо, по всем канонам: раскидистые косматые лапы, мишура, гирлянды и громадные ёлочные игрушки. Люди, наряжавшие её, явно соблюли все шаблоны. С таким воображением обычно становятся отличными свадебными фотографами. «Я и лучше видел». Дориан убрал намокшие волосы под капюшон. Всё равно от укладки уже никакого толка. Только обзор закрывает. Оленеголового не было видно. Затерялся в толпе. Хотя, постойте. Вот он. Совсем близко. Мелькнул через пару голов от него. По другую сторону ёлки. Неосознанно Дориан стал обходить дерево. Просто, раз уж начал, нужно закончить. Обойдя ёлку, он невольно остановился. Олень действительно шёл сюда. Вот только тот ли это олень? И данный вопрос сейчас вполне уместен. Олени мелькали через каждую пятую голову, хотя и направлялись в одну сторону. Помимо них встречались костюмы Дедов Морозов и Санта Клаусов самых разных цветов. Если подпрыгнуть и посмотреть чуть выше людских голов, можно понять, что все ряженные идут к грузовику, припаркованному прямо на плитке площади. Аниматоры. Обычный новогодний маскарад. И кто из них теперь кретин? Оленья морда или он? Да уж. Думал, что нашёл приключения, а попал на детский утренник. Зубы стиснулись от досады и холода, а замёрзшие руки сжались в кулаки. Парень громко вздохнул и, развернувшись, снова стал проталкиваться сквозь толпу, особо не разбирая лиц и не слыша «доброжеланий» в свой адрес. Пора домой. Больше ему тут делать нечего. В толчее разобраться где какая сторона было трудно. Тем более идти по главной улице или дворами не хотелось. Своей целью он наметил Драматический Театр, располагающийся так же на площади. Его хорошо видно, поэтому он служил отличным ориентиром. Если до него дойти, то свернуть, пройти полквартала и добраться до дома по более тихим, но не таким отдалённым улицам не составит труда. Дело двадцати минут быстрым шагом. Ему подходит. Он уже одолел половину пути до Театра, когда его окликнули и потянули за рукав. — Привет! Не думала, что встречу тебя здесь. Голос знакомый. Дориан обернулся и встретился взглядом с девушкой. Это Маша. Его одногруппница. И встретить её сейчас было сущим позором. Она стояла перед ним в белом пальто, с влажноватыми русыми кудряшками, ниспадающими из-под серого снуда. Стояла и смотрела сияющими глазами, на её губах счастливая улыбка. Ей владела праздничная атмосфера. И она явно тут не одна. Просто подошла поздороваться. Он же был один и явно не горел желанием голосить под вспышки салюта. Замёрзший, злой, в обычной куртке и мокрых кедах. Это ещё можно пережить. На парах по физ-ре он всегда так выглядит. Но укладка! На кого он сейчас похож с мокрыми убранными с лица волосами? Даже тот бомж лучше выглядел! Почему именно сейчас? Произошла бы эта встреча хоть на полчаса раньше, было бы куда лучше. В конце концов волосы бы ещё не так сильно намокли. Так за что сейчас? Что произошло, то произошло. Нужно собраться и ответить. Не отвернётся же он так, будто не узнал её, и не убежит? Вот это бы было, что называется «опозориться по полной». Всё равно она просто подошла поздороваться, а потом лишь помашет ручкой и вернётся к тому, с кем пришла. Так какая проблема ей ответить? — Привет… Видимо, это прозвучало странно, потому что она не знала, как ответить, и продолжала приветливо улыбаться. Просто поняла, что подходить не стоило. Теперь придётся выкручиваться, чтобы поскорее вернуться к празднику. — С кем ты тут? — Один… А ты? — С Мишей… С нами ещё Антон с Алёной. Они сейчас там. У ёлки. Не хочешь к нам? — Нет. Я уже ухожу. — Уходишь? Даже салюта ещё не было. — Ага. Дела есть. Девушка вздохнула, то ли от облегчения, что отделалась от его общества, то ли от досады. Парень надеялся на второе. Хотя изначально было понятно, что предложение присоединиться — простая вежливость. — Ну, встретимся на парах тогда. Удачи. — Ага, и вам тоже. Она, как и ожидалось, мило помахала ручкой и устремилась в толпу, пробираться к тому месту, где её ждали друзья. Он же поймал себя на том, что стоит и улыбается, как идиот, да ещё и продолжает следить за ней взглядом. Нет уж, слежки на сегодня достаточно. Ни к чему она не приведёт. Ему ли не знать? Оленья морда этому отличное подтверждение. Перед ним хотя бы не стыдно. Кстати, про Оленей и весь этот сказочный утренник. А всех этих актёров в красных и синих костюмах Дедов Морозов и Санта Клаусов, а тем более Оленей, реже Снеговиков и Снегурочек, очень уж стало много. И грузовик ближе подъехал. Возле него стоял Санта в красном и несколько Оленей. Остальные постепенно окружали людей. Видимо, собирали их в хоровод. Надо же развлекать толпу до салюта… Он отошёл на достаточно приличное расстояние от общей толчеи, добрался почти до угла Театра. Наблюдать отсюда удобно. Правда, ему это уже не интересно. Только ещё раз найти взглядом Машу с её компанией в людском муравейнике, понаблюдать минуточку, молча позавидовать и наконец-то пойти домой. Да вот же они, в самом центре. Фотографируются с рогатыми. Весёлые такие. Маша с Алёной позволили Оленям приобнять себя для снимка. Один парень держит сумки. Другой кружится с камерой. Антон это или Миша? Неважно. Хоровод стал превращаться в странное кольцо. Даже жутко со стороны смотрится. Если ряженным и писали сценарий, то этим человеком был любитель ужасов. Интересно, что сами люди думают о сложившемся? Как минимум, ему бы было не по себе. Пора уходить. Скоро должен начаться праздник. Сразу после этой клоунады. Санта открыл грузовик, а Олени вытаскивали из него красные плюшевые мешки и передавали их своим коллегам. Своеобразный новогодний конвеер. Будут проводить глупые конкурсы и раздавать подарки. Вот только зачем так много мешков? Хотя и народа немало… Чёрт с ними, его происходящее никак не касается. Теперь уж точно делать нечего. Парень глубоко вздохнул, выпустив облачко пара, и направился по запланированному маршруту. За Театр по более тихим улочкам, пока не дойдёт до своего подъезда. Однако спокойно уйти не получилось и на этот раз. Он уже дошёл до задней стены Театра, как его оглушило. Резкий звук. Салют? Конечно. А чем он думал? Где-то здесь его и должны запускать. Подальше от толпы, но так, чтобы всем было хорошо видно. Хотя больше походило на выстрел. «Ты бы ещё ближе подошёл, так и гранатой бы показалось». Дориан зашёл за стену и огляделся по сторонам. Действительно, на не особо большом расстоянии от него натянута лента и стоят салютные установки. Они-то есть, но ещё не стреляли. И людей, чтобы их запустить здесь тоже нет. Значит, шум всё же исходил не отсюда. Парень быстро выскочил из-за угла Театра, но тут же спрятался обратно и с опаской выглянул. Так всё же выстрел? Кому тут стрелять? В любом случае, если источник шума не салют, то он на площади. Даже с такого ракурса видно часть этого маскарада. Теперь актёры разделились на два кольца. Деды, Санты, Снеговики и Снегурочки окружили людей. Олени стояли чуть подальше, кольцом вокруг первого основного. У всех них в руках мешки. Как оказалось, не только красные, но и синие. Народ переглядывался, ожидал представления. Актёры друг за другом стали развязывать мешки. Сначала Олени, потом остальные. И всё-таки странный у них сценарист. Жутко некомфортно было бы там оказаться, даже страшно. Был бы он ребёнком, давно бы расплакался. И дети действительно плакали. Неудивительно. «Может у меня наушники радиоактивные, и из-за них сейчас лопнула барабанная перепонка?» Странная мысль. Она даже посмешила его, а потом ввела в заблуждение. Бред. Это точно был выстрел. Дед брал его в детстве на охоту и стрелял в зайцев, даже иногда попадал. Звук выстрела сложно с чем-то спутать. Тут явно не всё так просто. Хороводы разве так строятся? Даже на расстоянии дышать страшно, не то что высунуться из-за угла и наблюдать. И это ему, незамеченному наблюдателю. Но не мог же он оставить всё так и со спокойной душой уйти домой? Мог, но переживал бы и винил себя в том, что может случиться. Тем более там Маша. Парень снова выглянул из-за угла. Актёры продолжали доставать подарки из мешков. Что там у них за хлам? Санта вытащил что-то тёмное и продолговатое. Автомат, если он не ошибся. Очень реалистичная и дорогая игрушка, наверное. Другой сделал то же самое, Олень тоже, и Снегурочка, и все остальные. Стоп. Хорошие игрушки и так много. Нет, тут явно что-то не чисто. «Одни автоматы? Серьёзно? Хоть бы один дробовик достали!» Не успел Дориан посмеяться, как вновь раздался выстрел, и ещё, и ещё. Дошло. Оружие — не просто качественная игрушка. Оно, чёрт возьми, настоящее! «Идиот! Как я мог сразу не заметить?!» Среди участников хоровода, тех, что в костюмах, не было его сверстников. Одни взрослые. Более того, одни мужчины. «Они не клоуны. Они — террористы!» Вот тебе и Новый Год! Что ж, зато у них сценарист — не второсортный свадебный фотограф, обожающий фильмы ужасов. Везде есть свои плюсы. «Никогда мне не нравились эти клоуны, изображающие бородатых волшебников, а теперь ещё и Олени!» Удивительно, но даже сейчас ему могло быть смешно. Весь он обратился во внимание с долей злорадства. Удержать себя на месте было непросто. Хотелось выпрыгнуть из-за угла, выбежать на площадь и пострелять. Пострелять по ряженным. Его переполнял адреналин. Вот и праздник! Вот и вдохновение! «Я рад, что нахожусь здесь, и дважды рад, что тут нет моей семьи!» Подобные мысли — не что иное, как защитная реакция от страха. Пусть лучше бредит, но может думать и двигаться, чем сожмётся в дрожащий комок. Выстрелы возобновились и больше не умолкали. Всякий раз, когда заканчивались патроны у одних, начинали стрелять другие. «Пиф-паф! Ой-ой-ой!..» В каком-то определённом порядке. И, правда, как в считалочке. Даже отсюда было видно, как мужчине раздробило голову, а у женщины повисла рука, некоторые задыхались в кровавом кашле. Крики детей и взрослых смешались. Плитка площади окропилась кровью, местами натекли целые лужи. Новогодние палатки с игрушками загорелись. Подонкам мало, им хотелось отметить по полной. Дориан закрыл лицо холодными руками и плюхнулся за спасительный угол. Так, чтобы его не увидели. Так, чтобы не видеть происходящего. Видеть подобное тяжело даже для жестокого чёрствого мужчины, что уж говорить про впечатлительного напуганного подростка. В голове парня мелькала лишь одна совсем детская мысль. Всё, о чём он мог думать. «Всё взаправду». Дориана бросило в жар, потом в холод. По лицу потекло что-то тёплое. «Кровь?!» Слёзы. Всего лишь слёзы. Ему было жалко людей, город, себя, испорченный праздник. Хотелось встать и бежать, пока не заметили и его, но ноги не слушались. «Там Маша». Да, Маша действительно всё ещё на площади. В последний раз он видел её в самом центре событий. В обнимку с Оленем. Так близко к потенциальному убийце… Он вскочил на ноги и смелее обычного высунулся из-за угла. Где же она? Жива? Разобрать что-либо в этой толчее невозможно. Люди пытались сбежать, выбраться из окружения. Наверное, кому-то и удалось. Не могут же эти ублюдки контролировать всё. Кто-то второй раз за вечер потянул его за рукав. Сзади. Сердце пропустило удар. Навряд ли это Маша. Дориан закрыл рот рукой и медленно обернулся, пятясь обратно в укромное убежище, за угол. А такое ли укромное? «Чёрт. Мне крышка». Вдруг снова оглушило. Выстрел прозвучал намного ближе остальных. Джинсы быстро пропитались теплотой. Коленки подкосились. Пришлось опуститься на плитку. Жутко. Просто ужасно. Тот, кто потянул его за руку, был ранен. Непонятно куда именно, его тёмный свитер, казалось, весь в крови. Руки оставили след и на его куртке, а, может быть, и на толстовке. Раненый упал. Сначала тоже на колени, потом лицом в плитку. Недалеко от него что-то лежало. Тёмный предмет, не менее странный, чем его хозяин. Дориан подполз, чтобы посмотреть, что это. Сердце вновь пропустило удар. Глаза округлились от ужаса. Маска. Оленья морда. Они все одинаковые. И вооружены! Пинком Дориан отшвырнул маску от себя подальше, затем взглянул на раненого. Бывшая Оленья морда не двигался, и никакого «автомата» у него не было. Зачем стрелять по своим? Не важно. Нужно отступать. Так, чтобы не заметили. Пока не заметили. Того парня, что ничком лежит перед ним, могут искать, даже должны. Убежать и позвонить в полицию. Вот самое разумное, что он может сделать. Единственное, чем может помочь всем этим людям и Маше. Дориан аккуратно поднялся на ноги. Даже не отряхнулся. А что тут отряхивать? Одежда грязная и мокрая. Противно. Как и у тех людей. Только вот им некогда о таком думать. «Знала бы мама, где я, мне бы влетело». С губ сорвался нервный смешок. Напоследок он ещё раз взглянул на умирающего парня и стал отступать. Сначала тихо, как мышка, выверяя каждый шаг и траекторию движения. Казалось, что за ним гонятся. Еле как удалось добраться до дороги и скрыться за ближайшим жилым домом. Потом побежал. Настолько быстро, насколько мог. Возможно, за ним и правда гнались. Но имеет ли это значение, если его не догнали? В любом случае там осталось ещё много людей, живых и полуживых, а его и вовсе чудом могли не заметить. Повезло. «Да… Зря я прогуливаю физ-ру» Совсем неуместная мысль. И как она только умудрилась прилететь ему в голову? Смешно. Да, он действительно засмеялся. Не искренне, и даже не с долей печали. Нервно и почти истерически. Смех плавно перешёл в плач, как и в начале вечера, а потом просто оборвался, как только он забежал в подъезд. По ступенькам парень поднимался медленно. Сил бежать и двигаться почти не осталось. Ужасно саднило лёгкие. Переступив порог квартиры, он уже успокоился и собрался с мыслями. Просто поставил перед собой чёткую цель. Ту, которую необходимо выполнить здесь и сейчас. В следующий момент нужный номер уже был набрал, а его голос отчётливо проговорил: — Быстрее езжайте на площадь. Там стреляют. В трубке послышался недовольный голос полицейского. — Кто? — Деды Морозы и Санта Клаусы. Не теряйте времени. Дориан знал, что дальше последует куча дурацких вопросов и его поднимут на смех, поэтому смог поставить на этом точку и быстро сбросил вызов. «Боже… Хоть бы с Машей всё обошлось… И с остальными тоже». Было ужасно страшно звонить в полицию, да ещё и с таким бредом, со своего телефона. Это уже не детские розыгрыши. Парень отчётливо понимал, что должен позвонить. Как можно быстрее и именно он. Почему? По самой смешной и глупой причине, потому что он взрослый, потому что сам переехал в другой город, потому что ему семнадцать. Всего семнадцать. Не так много, даже ещё мало, чтобы становиться взрослым, мало, чтобы самому переезжать в другой город. Теперь он должен набрать ещё один номер. Не менее важный. Пошли гудки. Трубку взяли. Его голос прозвучал уже не так серьёзно и чётко, а наоборот, едва разборчиво, совсем по-детски. — Мам, забери меня домой!