Хороший мальчик

Иван уже которую ночь подряд не может уснуть. Он просто лежит и пялится в потолок, не в силах сомкнуть глаза и провалиться в объятия Морфея. Дыхание его соседа по комнате, размеренное, спокойное, его слегка трепещущие во сне светлые ресницы, обнимающие подушку бледные руки, буквально сводят Иванова с ума. А эти рёбра, виднеющиеся под тонкой тканью футболки, заставляют Ивана думать о тех вещах, о которых думать не следовало бы. Но блуждая взглядом по телу Данила, он всё равно возвращается к слегка припухшим бледно-розовым губам, немного приоткрытым, совершенно безбожно манящим. Казалось бы, подойди да поцелуй, но Ивана постоянно сковывает необъятный ужас того, что, проснись Данил, он непременно потребует объяснений, которые не последуют, потому что он будет не в силах сказать правду. И потому что Данечка - хороший мальчик, и он не позволит себе чувств к такому мудазвону, как он. Поэтому уже которую ночь подряд Ваня сползает с кровати с подушкой в руке и идёт в ванную, попутно стягивая ставшие тесными боксёры, и всеми силами пытается заставить себя не представлять эти, блять, тонкие бледные пальцы с синеющими запястьями на собственном члене, выстанывая чужое имя в подушку. Потому что Данечка - хороший мальчик, и если он узнает об этом, то никогда больше в жизни не подпустит к себе ни на шаг. Потому что Ванечка оказался в полном беспросветном пиздеце. А рыжий такой красивый, чёрт бы его. Такой аристократичный, худощавый, с есенинскими чертами лица, бледный, сладкий, хрупкий. Данил с этими его совершенно невозможными волосами, цвета пьянящего летнего зноя, весь теплеющий, уютный. Ваня смотрит на него, пока тот не видит. Смотрит, как Даня прикусывает губы, сосредоточенно уставившись в монитор. Смотрит, как тот переодевается, обнажая свою беззащитную тонкую и (в Ваниных фантазиях) до мурашек чувствительную, сладкую, словно мёд, кожу. Смотрит и понимает, что это его рано или поздно добьёт. Будто бы Даня - персональный Ванин наркотик. Будто бы Ваня не против. И он никогда не захочет соскочить. А хороший и правильный, вечно до скуки зализанный Данечка, чаще, чем нужно бы было задерживает взгляд на профиле своего нового братца, давясь завтраком, осознавая, что представляет, как почти идеальный Ванин нос, утыкается ему в плечо, а тонкие, красивые губы целуют выступающую ключицу, и тут же заливается краской, опуская взгляд в тарелку и молясь, чтобы мамы и папы не заметили. Потому что хорошие мальчики не могут представлять такое. Хорошие мальчики не дрочат в ванной на фотку своего нового брата, украдкой стащенную из фото альбома. Поэтому, когда придя как-то раз со школы, он оказывается прижатым к стене, а потом к кровати, целуемый теми самыми губами, что представлял на себе за завтраком, и слыша ласковый шёпот: "Расслабься, вот так, хороший мальчик...", ему нестерпимо хочется плакать. Нет, лучше выть на блядскую белую луну. Или, может, с разбега впечататься в стену головой. Потому что ему безумно счастливо, что он не может больше быть хорошим. Ведь хорошие мальчики не должны сжимать в кулак волосы на чужом затылке, притягивая к себе. Ведь хорошие мальчики не целуются так развязно, не подставляют своё тело под изголодавшиеся прикосновения чьих-то пальцев. Данечка бесстыдно раздвигает острые колени, смотрит затуманенным взглядом на капельку пота, стекающую по лбу Иванова, с таким невинным лицом, что Ваня готов кричать. Позволяет ему до истомы горячо скользить руками по рёбрам, очерчивать влажным языком каждую родинку. И смотрит, как в замедленной съёмке, на прекрасные Ванины губы, охватывающие головку его члена, на то, как он медленно двигает головой, вбирая его в себя почти до самого основания, и на грани сна и реальности слышит внутренний голос, твердящий: " Уже не хороший.". Потому что хорошие мальчики не кончают другим мальчикам в глотку, а потом не целуют, с упоением вылизывая чужой рот изнутри. И Даня больше не хочет быть хорошим. Нет. Только не для Вани. Поэтому, наверное, так в ушах звенит и дыхание сбивается, когда мам-Лида произносит как-то вечером: " Ты так сдружился с Ваней, я знала, что у тебя получится, ты же у меня хороший мальчик.". И он кашляет в сжатый кулак, не зная куда деть взгляд. Эти грёбаные хорошие мальчики не трахаются каждую чёртову ночь со своим братом в комнате, только дверным замком защищающей родителей от правды. Хорошие мальчики не влюбляются в плохих. А Даня влюбился.