Цвета мира

             Цвета не значат ничего и одновременно очень-очень много. Именно они помогают найти того единственного, который предназначен судьбой — своего соулмейта.              Человек рождается, различая все краски мира, но со временем от душевной боли перестаёт видеть цвета, которыми так щедро поделилась с людьми матушка-природа. И первый цвет, который исчезает, это цвет глаз твоей родственной души…                     Шерлок перестаёт видеть синий, когда погибает его собака Редберд. Он тогда долго плачет, спрятавшись ото всех, а когда выходит, то небо и вода выглядят чуть иначе, чем раньше, более блекло, а вот любимая мальчиком кофта насыщенного синего цвета выглядит серой, и Шерлок снова плачет, ведь это был его любимый цвет.              Майкрофт находит брата и догадывается, что произошло, но вместо того, чтоб утешить, выпаливает свою любимую фразу: «Неравнодушие — не преимущество». Он думает, это поможет младшему перестать терять краски, ведь если не будет привязанностей, то и душе болеть будет не из-за чего. Но Майкрофт ошибается — Шерлок слишком эмоционален, чтоб принять подобный совет и последовать ему. После этого инцидента он только ещё больше отдаляется от Майкрофта.              Трудно жить, когда настолько эмоционален. В колледже Шерлок встречает Себастьяна, и вроде бы все отлично, Шерлок счастлив, но… тот предаёт, и Холмсу-младшему больно. Больно-больно-больно. Он теряет цвета один за другим… Жёлтый… Малиновый… Бирюзовый…              Не вынеся такого, Шерлок подсаживается на иглу — наркотик сдерживает выцветание мира. Яд, бегущий по венам, притупляет боль, и цвета больше не пропадают. Всё хорошо…              Всё хорошо до первой передозировки, которая чуть не убивает, и только своевременное вмешательство Майкрофта помогает остаться в живых. Брат сдаёт Шерлока в клинику, где тому волей-неволей приходится переосмыслить свою жизнь.              Чувства — химический дефект. Они только мешают жить и ведут к проигрышу.              Выйдя из клиники, Шерлок увлекается дедукцией и даже создаёт свою собственную профессию — консультирующий детектив. У него всё хорошо. Его больше ничего не трогает. Ничто не заставляет его страдать. Сердце не болит. Цвета больше не исчезают.                     Джон теряет цвета постепенно. У него краски просто выцветают, становятся всё бледнее с каждым днём. Во всём виновата война — слишком много боли она несёт с собой, слишком много смертей видит военный врач. Это должно бы было стать причиной, чтоб испугаться и сбежать, но Джон не из таких. Стиснув зубы, он продолжает работать, и выцветание мира останавливается. Джон привыкает к смертям, привыкает к боли. Они уже не так сильно трогают душу, как вначале. Теперь его работа позволяет чувствовать себя живым и нужным.       Джон помнит, что первыми, ещё в детстве, исчезли сразу зелёный и голубой. Он тогда ещё разозлился на своего соулмейта, имеющего такие странные глаза, но сравнительно быстро привык жить без этих красок. Он вообще довольно спокойно относился к цветам, зная, что со временем они пропадут, если не встретить своего соулмейта. Только после поцелуя с ним все краски вернутся и мир снова станет таким, как и в детстве. Но поцеловаться следует до того, как из твоей жизни исчезнут последние цвета, иначе, когда мир станет полностью чёрно-белым, просто перестаёшь чувствовать, и никакой соулмейт уже не поможет тебе вернуться.              Джон не боялся потерять себя. Джон просто не верил, что доживёт до этого события. Война на то и война, что забирает людей тысячами… Страх появился после, когда Джон вернулся к мирной жизни, не имея возможности снова пойти на войну. Ранение в плечо перечеркнуло все его планы на будущее…                     Бартс разделил жизнь этих двоих на «до» и «после».              Шерлок нашёл соседа, друга и компаньона, Джон — свою персональную войну, которая помогла пережить депрессию и обрести своё место в мирной жизни. По крайней мере, так они думали вначале…              Когда же оба осознали свои чувства, то время, подаренное судьбой, потратили на отрицание, сомнения и недомолвки. Они так и не признались друг другу.              А потом было Падение. И два года одиночества.              Шерлок тосковал. Сильно. Очень. Но у него почти не было времени отвлекаться, а в те короткие передышки, которые мог себе позволить, или при вынужденном безделье он жил надеждой на будущее. Представлял, как вернётся в Лондон, домой, к Джону. И как тот его встретит, как ждёт и надеется. И что обязательно простит, не может не простить. Только надежда на это и помогала не терять краски, притуплять сильную боль, что теперь постоянно жила в душе...              Джон же был полностью раздавлен. Осознать свои чувства и тут же потерять самого дорогого человека — это было уже слишком. Боль затопила разум, выворачивала наизнанку внутренности, не давала дышать… Джон полностью погрузился в своё горе и осознал, что слишком близко к пропасти только тогда, когда смог различать лишь пару цветов. Жёлтый и красный. Цвета песка и крови, войны и потери… Может, были и ещё краски, которые не пропали. Слишком редкие, чтоб опознать их, но всё равно это было слишком близко. И Джон решил жить. Жить дальше, несмотря ни на что.              Он вышел на работу, снова стал ходить на свидания, даже улыбаться, но всё равно походил лишь на тень себя прежнего… И тогда он встретил её. Мэри не была его соулмейтом, как Джон сначала надеялся, но её золотистые волосы и мягкая улыбка успокаивали, рядом с ней Джон чувствовал умиротворение и что-то, очень похожее на счастье, и этого было достаточно, чтоб захотеть быть рядом. И когда он уже решил сделать девушке предложение, заявился Шерлок…              Он возник на пороге ресторана как чёртик из табакерки, словно и не исчезал на эти два года, словно не считался мёртвым… Появился, возрождая боль, что так и не отпускала всё это время. И жёлтый померк, растворился… стал серым, безжизненным, прошлым…              И Джон срывается. Конечно, он срывается. Набрасывается, бьёт, заваливает… и не может после отпустить лацканы пиджака. Не может разжать судорожно вцепившиеся пальцы, постоянно повторяя: «Шерлок, что ты наделал… что же ты наделал… как ты мог… только красный, понимаешь?.. красный…»              И Шерлок задыхается от осознания. Страх, паника, любовь и безумная надежда подталкивают его к странному, на первый взгляд, решению.              Больше ни о чём не думая, Шерлок притягивает Джона к себе и целует-целует-целует!       И Джон замирает, и мир вокруг взрывается всеми цветами радуги…              Приходится зажмуриться, чтоб не сойти с ума… А когда Джон распахивает глаза, то пропадает во взгляде таких любимых глаз, которые сейчас светло-светло-серые, слегка отдающие зеленью… и слышит родной бархатный, немного хрипловатый от волнения голос:       — Я и не представлял, насколько глубокого оттенка твои синие глаза, Джон…