Всего один человек

      Энни бежала мимо трупов, упорно смотря только вперёд, словно думала, что это может как-то ей помочь. Но легче не становилось ни на секунду, ведь она знала, что всех этих людей убила именно она. Сколько Райнер с Бертольдом ни убеждали её, что всё это оправдано, что это её долг, что она преследует лишь благие цели, Энни не могла согласиться с этим ни на одно мгновение, потому что точно знала, что это неправильно и ничто не стоит стольких смертей.       Она бежала, надеясь, что не встретит больше никого и ей не придётся убить ещё раз, но её надежда умерла в тот момент, когда на горизонте замаячили три силуэта в зелёных накидках. Энни стремительно приближалась к ним, стараясь не плакать, потому что не имеет права делать этого сейчас. Плакать можно ночью, когда никто не видит, как она всегда и делала, но только не на поле боя, когда решается твоя судьба, судьба твоих товарищей и целой цивилизации.       Один из всадников подал сигнал, двое других, что были ближе, видимо, решили напасть на неё, потому что уезжать они не торопились. Энни едва заметно выдохнула, а потом кинулась к ним, точно зная, что они этого не ожидают. Их резкие движения с головой выдавали их, перепуганных и беззащитных, но титан видела это не впервые. Ничто не меняется. Она убьёт их так же, как убила всех остальных.       И она действительно убивает их, и ей кажется, что это произошло за долю секунды. Энни останавливается, переводит дыхание и опять бежит, бежит туда, где судорожно меняет направление третий всадник со светлыми волосами. Энни узнала его в то же мгновение, чуть не задохнулась и подумала, что хуже точно некуда. Прикрыла на секунду глаза, про себя прося бога, чтобы это оказался не он. Но когда она догнала его и посмотрела в знакомые голубые глаза, она прокляла всё на свете, потому что это всё же был Армин. И он смотрел на неё круглыми от ужаса глазами, а титан отказывалась смиряться с мыслью, что ей нужно убить и его.       Он упал с лошади и отлетел в сторону, и Энни все же подумала, что стоит проверить ещё раз. Она наклоняется к нему и понимает, что Армина убить не сможет. И это самое отвратительное! Потому что она, чёрт побери, даже не понимает причины своей слабости. Он просто пацан, с которым она училась каких-то три года и никогда не общалась, просто слабак, не вошедший в десятку лучших, с патлами до плеч и смазливым личиком.       Подняв капюшон, она встретилась взглядом с полными страха голубыми глазами, в которые всего один раз смотрела до этого. Это всё же был Армин Арлерт, которого она никогда не сможет убить.       Энни не знала, почему именно он, не знала, как так вышло, что к кому-то она всё же привязалась, ведь она всегда старалась держаться подальше от людей. Энни полагала, что любой контакт может кончиться вот этим, но не думала, что этим может кончиться её безразличие и его интерес. Хотя, если подумать, с её стороны на самом деле не было ни намёка на безразличие. Эта холодность была показной, и — она чётко понимала это сейчас — стоило только дать ей волю (которую, к счастью, ей никто не дал) — и всё это напускное спокойствие превратилось бы в самую настоящую страсть.       Энни приходилось лгать всю жизнь, но это никогда не становилось препятствием, только почему-то сейчас всё летело к чертям. Три года — не такой уж и долгий срок, но эта ложь, которую она хранила всё это время, сейчас не позволяет ей его убить. Она не знала, когда это началось, но предполагала, что именно в ту зимнюю ночь, когда она призналась в этой лжи, она обрекла себя на поражение.

***

      Если девочки из 104-го решали поболтать ночью обо всём на свете, то ни усталость, ни погода, ни что бы то ни было другое не могло их остановить. И участвовать в этих посиделках приходилось всем, особенно тем, кто этого не хотел. Энни не хотела никогда и всегда надеялась, что о ней забудут и повеселятся без неё, но каждый раз Мина стаскивала её с кровати и волокла в круг, где уже собрались все остальные. В тот вечер поговорить нашлось слишком много желающих, поэтому пришлось разделиться на несколько небольших групп, и Энни повезло оказаться в той, в которой оказаться ей хотелось меньше всего на свете. Микаса сидела с унылым выражением лица, и блондинка сразу поняла, что её тоже привели сюда силой. Энни не рискнула предполагать, кто бы мог на такое решиться, поэтому просто окинула всех собравшихся тоскливым взглядом. Да уж, лучше некуда.       — А давайте обсуждать мальчиков! — возбуждённо предложила Мина под удивлённые взгляды подруг. — Ну вы чего? Интересно же.       Она сжалась и готова была предложить что-нибудь другое, как вдруг Саша поддержала её идею.       — И чего это вдруг ты так засветилась, а? — недоверчиво покосилась на неё Имир. — Ты же только свою еду любишь.       — А вот и нет! — воскликнула негодующая Саша, старательно пряча украденную из столовой булку в ткани рубашки.       — Только не ссорьтесь, пожалуйста, — примирительно произнесла Криста, на плечо которой тут же упала рука Имир.       — Тогда давайте начнём! — вновь возникла Мина с радостной улыбкой на лице. — Кто первый? — она поймала на себе взгляды почти всех присутствующих, но пыла у неё не поубавилось. — Хорошо, я начну.       Но с чего начать, девушка не знала, поэтому ей на помощь вновь пришла что-то активно жующая Саша.       — Расскажи, кто тебе нравится. Только честно! Мы никому не расскажем.       Энни стало интересно, каким таким «никому» она ничего не расскажет, но тактично промолчала, переведя взгляд на подругу.       — Ну-у-у, — она прижала указательный палец к губам и картинно задумалась, а потом игриво глянула на всех и лукаво улыбнулась. — Мне нравится Райнер! — её слова не вызвали ни у кого удивления, что очень не понравилось Мине. — Ведь он же такой сильный! А ещё очень красивый и накачанный. Вы видели его руки! А его пресс, когда он во время тренировок снимает рубашку!       — Да мы туда даже не смотрели! — фыркнула Имир. — Ничего в этом такого нет.       Мина хотела было страшно возмутиться, но подавила негодование и просто надула губы.       — Ну, давай, Имир. Твоя очередь! — недружелюбно произнесла Мина. — Какой тебе нравится мальчик?       Имир посмотрела на неё, как на дуру, фыркнула, а потом расхохоталась, притягивая к себе Кристу.       — Зачем мне парни, когда у меня есть Кри-и-иста! — умильно протянула она и потрепала порозовевшую блондинку по волосам.       Саша пялилась на них во все глаза, Мина всё еще недовольно дулась, Имир продолжала смеяться и распускать руки, а Энни с Микасой сидели с такими отстранёнными выражениями лиц, словно они никого из них не знают и вообще не имеют ни малейшего представления, как оказались здесь. Энни было всё равно, кто кому нравится, потому что ей нет дела ни до кого из них, у неё не было желания допытываться, кто же нравится Кристе, и она уже решила было встать и уйти, как вдруг услышала своё имя.       — Энни! Нет смысла скрывать! Признавайся!       На неё уставилось пять пар глаз, и Энни недовольно отметила, что и Микаса резко оживилась. Небось ждёт, что та назовёт имя предмета её обожания, и готовится атаковать. Но Эрен, к счастью, ей совсем не интересен.       — Почему я? — бурчит Энни с непроницаемым выражением лица. — А как же Саша и Микаса? Сейчас их очередь.       Имир недовольно машет рукой и фыркает.       — Какой смысл спрашивать этих двоих. С Микасой вообще всё ясно, у неё на лбу написано, а Саша, как я уже сказала, кроме еды ни о чём не думает. Она, наверно, и не представляет, что девочкам должны нравиться парни, а не булки и картошка.       Микаса на подобные оскорбления отреагировала весьма спокойно, то есть не отреагировала никак, зато Саша, как дикий зверь, с горящими глазами кинулась на Имир, но случайно выронила булочку, спрятанную в кофте, чем не преминула воспользоваться рьяная поклонница Кристы, схватив потерю и засунув половину в рот. Саша так и замерла на месте, её лицо выражало неимоверную боль, казалось, она сейчас заплачет.       — Не реви, так тебе и надо, — отрезала Имир и доела булку.       Саша вернулась на место, согнула ноги в коленях и принялась грустить что есть сил, пока Криста успокаивала её, поглаживая по волосам. Имир только недовольно хмурилась, но враждебности не выказывала. Когда Сашу привели в порядок, всё внимание как по команде вновь переключилось на Энни. Та недовольно поморщилась.       — Да ладно тебе, — Мина похлопала её по плечу. — Мы же все рассказали. Даже Криста призналась, что неравнодушна к Райнеру. Ты можешь нам довериться.       Саша яростно закивала, соглашаясь с Миной, а Энни подумала, что выхода у неё всё равно нет. Она могла бы сказать, что ей никто не нравится, но ей бы попросту не поверили, так что нужно придумать что-нибудь правдоподобное, что-нибудь, что не вызовет лишних вопросов. Потому что сказать правду она не могла. На самом деле эта правда была достаточно странной, и сама девушка не была уверена, какие чувства вызывает у неё этот человек, но в том, что какие-то чувства она к нему испытывает, она не сомневалась. И это было самым, самым отвратительным.       Наверное, всё сломалось именно в тот день. Шёл дождь, но тренировки отменять никто не собирался, поэтому кадеты тренировались в рукопашном бою мокрые и замёрзшие. Энни, как обычно, пыталась отлынивать, чему рьяно мешали Райнер и Эрен, нападающие на неё то сбоку, то из-за спины. И всё могло бы быть, как всегда, Энни бы отбила все атаки, швырнула бы обоих в грязь, но именно из-за этой самой грязи и начались все проблемы. Она поскользнулась и проехала метров пять по образовавшемуся болоту, врезалась лбом в деревянную стену казармы и свалилась в лужу. Смеяться, конечно, никто не решился, но с интересом уставились все, а Энни только поморщилась и попыталась встать, как её ногу пронзила резкая, острая боль. Глухо зашипев, она задрала штанину и увидела огромную красную шишку, символизирующую вывих. Решив, что идти до медпункта не так уж и далеко, она хотела было подняться и дойти самостоятельно, опираясь на одну ногу, но не смогла сделать и шага, вновь упав на землю. И самое паршивое, что на это смотрели все, каждый видел её слабость. Плотно сжав губы и проигнорировав Райнера, предложившего её понести, она попыталась подняться вновь и вновь потерпела поражение. Вторая нога тоже противно ныла, давая Энни понять, что самой ей до медпункта не добраться. Она, конечно, могла бы ползти, но это слишком унизительно, учитывая, что все на неё смотрят.       Вдруг перед Энни возникла невысокая фигура, и пальцы протянутой руки едва не коснулись носа. Девушка подняла глаза и в храбреце, рискнувшем предложить ей помощь, узнала Армина Арлерта. Она с удивлением смотрела на него, потому что точно знала, что разговаривала с ним от силы один раз и никогда не замечала в нём искренней доброты к другим. Он всегда был просто слабаком, о существовании которого она знала лишь из-за того, что тот вечно крутился вокруг вездесущего Эрена и Микасы. Почему именно он предлагал ей помощь?       Но в его глазах не было хитрости, насмешки, только неподдельное желание помочь, поэтому Энни, неотрывно глядя в его голубые, как небо, глаза, всё же схватилась за его руку так крепко, как только могла в своём положении, и ощутила, как её сильно тянут вверх, поднимая на ноги. Она поднималась неуверенно и все же в итоге полетела вниз, но Армин несмело подхватил её, тут же перекинув её руку через своё плечо и помогая ей удержать равновесие. В итоге до медпункта они добрались, Армин помог Энни поудобнее устроиться на кушетке и даже снял ботинок с больной ноги. Энни упорно не понимала, зачем он делает это, как вдруг Армин, словно прочитав её мысли, произнёс:       — Извини уж Эрена, он не специально так сделал. Он просто не думал, что его выходка может обернуться чем-то плохим. Он всегда так, понимаешь? Не злись на него, хорошо?       Энни уныло кивнула.       — Тебе не стоит так заботиться обо мне. Я сама могу снять второй ботинок.       Армин усмехнулся и тут же убрал руки, выровнялся почти по стойке смирно и скосил глаза к двери.       — Ну, я тогда пойду. Ты это, поправляйся.       И он вылетел за дверь пулей, даже не слушая девушку.       — Спасибо, — тихо проговорила она в никуда. — Значит, ты это из-за друга, да? — разочарованно улыбнулась Энни, но тут же подавила этот странный порыв чувств. Ведь она же не надеялась ни на что. Не надеялась ведь, верно?       И после этого случая Энни упорно отрицала, что в ней что-то поменялось. Она понимала это, но отказывалась признавать. Поэтому сейчас, когда нужно было сказать, кто тебе нравится, она не знала, солжёт ли, назвав не его имя. Но сказать: «Мне нравится Армин Арлерт» — значило разрушить все стены, все преграды, разоблачить себя. Энни была к такому не готова. У неё не хватило бы на это сил. Поэтому просто стоит назвать другое имя, то, которое не вызвало бы лишних вопросов.       — Райнер, — выпаливает Энни, искренне надеясь, что проканает.       На неё выпучивается пять пар глаз, полных удивления и недоверия.       — И что это вдруг? — подозрительно произносит Имир. — Тебе-то за что нравится?       Можно, конечно, солгать про пресс, но Энни думала, что это уже слишком глупо, и так всем слабо верится, поэтому ляпнула первое, что пришло в голову.       — Он классно целуется.       Повисла гнетущая тишина.       — Ты целовалась с ним? — вдруг быстро спросила Микаса.       — Да, — спокойно ответила Энни, надеясь, что эта ложь никак не дойдёт до Райнера, иначе пиши пропало.       — А чего это ты так заинтересовалась, Микаса, а? — спросила уже порядком подбешивающая Энни Имир.       Всё внимание переключилось на азиатку, и Энни едва заметно с облегчением выдохнула, как вдруг поймала на себе недоверчивый, лукавый взгляд Мины. Не похоже было, что она из-за Райнера, Энни вообще никогда не замечала в ней влечения к нему. Такое впечатление, что все девочки, которые назвали Райнера, сказали это, чтобы отвертеться. Энни надеялась, что Мина ни о чём не догадалась, но знала, что это не может быть иначе, ведь тогда зачем она смотрит на неё так хитро и пристально?       Следующим вечером в столовой началась невообразимая толкотня. Несмотря на всеобщую усталость, над столом, где сидели Эрен, Армин, неожиданно Райнер и Жан, и много других, стоял невероятный шум. Энни поёжилась и хотела было узнать у Мины, в чём, собственно, дело, как вдруг не обнаружила её рядом. Это было странно, потому что она всегда рядом. В голову Энни закралась странная мысль, и девушка тут же перевела взгляд на соседний стол, за которым, к сожалению, как и предполагала, увидела Мину, трясущую Армина за плечо и хитро щурящую глаза. Энни поняла, что не к добру это.       Она отсела подальше и старалась не вслушиваться в их болтовню и хохот, но как-то само так вышло, что она уловила обрывок фразы Мины.       — Серьёзно, Армин? Неужели Микаса?       Энни как ушат ледяной воды вылили на голову. Тут и без контекста ясно, о чём шла речь. «Вот дура!» — воскликнула Энни, не уверенна даже, кого именно так обзывает: Мину или себя. Громко стукнув стаканом о стол, Энни вскочила на ноги и гордо прошествовала к выходу с таким видом, словно весь этот мир её достал. Мина проводила её блестящим, довольным взглядом.       Ночью Энни спать не хотела совсем. После долгой и тщательной рефлексии она пришла к выводу, что это ни столько из-за Армина, сколько из-за того, что ему нравится не она. Это, наверно, даже хорошо, потому что ей-то привязываться нельзя ни в коем случае, но на самом деле — и она это знала — ей очень хотелось, чтобы кто-то привязался к ней. Она тихонько сползла с кровати, выудила откуда-то шарф, закуталась с ног до головы и выскользнула на улицу. Было холодно, луна стояла почти полная и светила ярко, поэтому Энни быстро прошла весь путь до её любимой полянки. Там, сидя на стволе упавшего дерева, она любила смотреть в небо и считать звёзды. Так и сейчас, она плюхнулась на дерево и прикрыла глаза, с негодованием отметив, что звёзд сегодня совсем не видно. И вдруг услышала странный шорох за спиной.       — Кто здесь? — она резко отскочила от деревьев и встала в боевую стойку.       Но на поляну выпал Армин, всего лишь Армин, запыхавшийся и напуганный. Энни уставилась на него во все глаза, не понимая, что происходит.       — Ну я это, — начал он неуверенно, стушевавшись под грозным взглядом Энни.       — Шёл за мной.       — Да.       Энни уставилась на него, как на умалишённого, а тот просто стоял и переминался с ноги на ногу.       — И зачем?       — Ну, — Армин смотрел в землю, боясь поднять взгляд, а Энни тяжело выдохнула и потёрла переносицу. — Мина сказала, ты целовалась с Райнером.       У Энни глаза из орбит полезли, хоть она и старалась скрыть удивление.       — И как это к делу относится? Тебе же Микаса нравится, — припечатала Энни.       Армин странно выдохнул и встретился с ней взглядом.       — Вообще-то не нравится.       Энни отвернулась и посмотрела на небо, а потом быстро села на своё дерево.       — А я не целовалась с Райнером.       Армин несмело примостился рядом с ней.       — Райнер подтвердил слова Мины. Он сказал, что целовались.       Энни пообещала себе, что завтра уронит его особенно сильно.       — Он солгал.       Армин усмехнулся и тоже посмотрел в небо.       — Ясно, — сказал он и заметил, как Энни приподняла бровь. — Просто тебе я верю больше, чем Райнеру.       Энни улыбнулась про себя, встала и направилась в сторону тропинки.       — Нам стоит вернуться, если наше отсутствие заметят, сильно влетит. И в мою историю с Райнером никто не поверит.       Армин, как верный пёсик, подскочил и кинулся за ней, но шёл всё же поодаль. Он знал, что она не спросит, кто ему нравится, но в глубине души надеялся, что ошибается. Они добрались до казарм без приключений, и Энни хотела было просто уйти к себе, как вдруг замерла и посмотрела на него с интересом, так, словно впервые увидела. Ей хотелось в чертах его лица, в его выражении, в линиях губ и бровей найти ответ на вопрос, почему именно она. Потому что просто так этого произойти не могло. Да и понравиться она могла кому угодно. Но Энни понимала, если бы она понравилась не ему, результат и её реакция были бы совсем иными. Но это Армин, именно он стоит перед ней и смотрит прямо ей в глаза. Энни вдруг вспомнила, что те почти одного цвета, точно так же, как и волосы. Она тоже посмотрела в его глаза, бесконечно глубокие в свете луны, и ей показалось, что она тонет. Но от этого осознания не становилось страшно и не возникало ощущения, что что-то не так, тонуть в его глазах ей было приятно. Она хотела тонуть снова и снова. Она готова была повторять это до бесконечности. И сама эта готовность была роковой. В момент, когда Энни осознала это, она, не прощаясь, быстро проскользнула к себе. Глядя, как её стройная фигура исчезает в проёме окна, он думал, что всё же стоило признаться, ведь более удобного случая может никогда не представиться. Но она уже ушла, и ему остаётся только вернуться в мужскую казарму. Он не знал, что Энни тайком выглядывает из другого окна.       Но больше они не разговаривали.

***

      Энни смотрела Армину в глаза и упорно не понимала, что же он сделал такого, что она не может, точно и ни за что не может его убить. Он не узнает её, как она узнала его сейчас, и от этого на сердце почему-то становилось легче. Если она не любит его, почему не хочет, чтобы он знал, сколько грехов у неё на душе?       Потому что он любит её.       И для Энни это намного важнее. Единственного человека на свете, который так любит её, что каждую ночь в течение месяца ждал её под окном казармы, что снимал ботинки с больных ног, что боялся посмотреть в глаза, она не убьёт ни за что.       Она отпустила капюшон и побежала дальше, надеясь, что ему хватит мозгов — это же Армин — не попадаться больше ей на пути.       Энни бежала и думала, как вообще это вышло, ведь она всегда знала, чем может кончиться контакт с другими людьми.       Энни не понимала, почему именно Армин, ведь она сама могла привязаться к кому угодно.       Энни вдруг осознала, что лучше него никого не встречала.       Она легко, незаметно улыбнулась самыми кончиками губ и вызвала в памяти его лицо.       Армин.       Странно, но сейчас, после стольких убийств и предательств, разочарований и боли, всего один человек смог сделать её счастливой.