Новогодняя Атлантида

Прошлое Рождество на Атлантиде никто не отмечал — все думали только о том, как спастись от рейфов. Не хватало продовольствия для праздничного стола. Не было упаковок для подарков. Не было и праздничного настроения — какое уж настроение, когда знаешь, что скоро прилетит армада рейфов и разнесет все к чертям? Но в этом году Шеппард решил устроить нечто грандиозное. Мало того, что он во время их недавнего посещения Земли на Дедале скупил все возможные новогодние и рождественские украшения, какие только можно было, так он еще и припахал всех ученых помогать ему с украшением города. Сейчас Атлантида уже была самым настоящим сказочным дворцом — не было ни одного прохода, над которым не висела бы мишура, в каждом коридоре Главной Башни были искусственные венки, множество блестящих украшений и искусственный снег, так же игрушками были украшены коридоры жилой зоны, но самое грандиозное сооружение Джон поставил в зале врат. Получив от Элизабет категорическое «Нет!» после слов, что хочет установить настоящую ёлку прямо перед вратами, в самом центре комнаты, что бы водить там хороводы и радоваться дорогому сердцу празднику, отказываться от затеи он не собирался. Внезапно для нее его выбор пал на то пространство, что было после лестницы, рядом с балконом и расписными витражами. Когда ему помогли установить туда Рождественскую красавицу, срубленную на одной из местных планет, довольный собой он подметил, что здесь она смотрится идеально, даже лучше, чем на первоначальном желанном месте и оставался лишь один завершающий штрих — украсить ее. И, конечно, Вейр в долгу не остаться не должна была. Ей он припас самое главное украшение — яркую золотистую звезду, которая будет красоваться на самой макушке, радуя всех своим светом. Прямо как глава экспедиции своих подопечных каждый день. Элизабет же тем временем занималась последними деловыми вопросами перед отправкой отчета на Землю — нужно было проверить наличие всех отчетов, свериться с датами и, наконец, написать о достижениях ее команды за этот год. Было сложно, поскольку случилось столько всего, что нужно было расписать и разъяснить командованию. Сейчас она шла по одному из коридоров, задумчиво утыкаясь в планшет и печатая там что-то, и прокручивая с помощью специальной палочки. Внезапно для нее кто-то хватает ее за руку и затаскивает за одну из колонн. Поднимая хмурый и, чего скрывать, где-то даже злой взгляд на нарушителя ее спокойствия, она удивленно узнает в нем Джона. Он стоит, играя бровями и прижимая главу экспедиции к себе. — Ты ведь знаешь, что работать в праздник — один из семи грехов, да? — игриво спрашивает Шеппард, вскинув бровью, — я думал, что ты хорошая девочка, и любишь подарки на Рождество! — Джон! Что ты делаешь! Вдруг кто-то увидит! — она опасливо осматривается по сторонам, надеясь, что никто не видел этого «безобразия», но глядя в хитрые глаза Джона можно было сразу понять — он спровадил всех отсюда на время, что бы устроить ей «выговор». Даже после того, как большинству на Атлантиде стало известно об их отношениях, а многие непосвященные откровенно догадывались, Элизабет не могла спокойно проявлять свои чувства на людях. Во-первых ей запрещало воспитание, а во-вторых это было неправильно по отношению к команде — все личное должно быть личным, а личным оно может быть только в отведенных для этого местах. — Я тебя обнимаю, ничего плохого не происходит, — мужчина хитро щурится вновь, — и я собираюсь забрать у тебя планшет до завтрашнего утра. До отчета Земле еще как минимум шесть дней, а ты умная, ты успеешь все подготовить. А сегодня ты должна веселиться. Так что... Пользуясь силовым превосходством, Джон ловко забирает у нее планшет и кладет куда-то себе под рабочую куртку, не дав под ее легкие недовольные поскуливания даже закончить то, что Элизабет сейчас писала. — Это нечестно. Ты поступаешь безрассудно. Если я не подготовлю отчет, меня.... — Тогда, когда ты будешь рассказывать командованию всю эту чушь, все уже будут «подшофе» который день. Им будет глубоко параллельно на то, сколько миссий мы посетили, и скольких рейфов убили. Это важно только для тебя, — уверенно произносит мужчина и тащит Элизабет в зал врат за руку, где их ждут все остальные, уже украшая ёлку. Родни о чем-то спорит с Дженнифер. Если прислушаться, то можно услышать нечто из разряда: — Красный шарик здесь не гармонирует, — мягкий голос Дженни действует, словно бальзам на уши главного ученого, но он не сдается. — А по мне так все смотрится прекрасно! Я хочу, что бы тут висел красный! Мы вон повесили тот твой бестолковый зеленый шар, из-за него вся ёлка мне кажется перекошенной, почему я не могу сделать, как хочу? Родни разве что не ставит руки в боки, недовольно глядя на любимую, а та, махнув рукой, соглашается. Пусть вешает, что хочет. Самым удивительным было то, сколько подарков уже стояло под рождественской елкой — все красивые, с бантами, подписанные, привлекающие к себе внимание. Элизабет только широко улыбается, зная, что свои заготовки уже туда положила и какой-то из чужих подарков уж точно принадлежит ей. Джон пропадает на какое-то время, а потом приносит стремянку и ставит ее прямо перед Элизабет, вручая ей звезду, которую она должна была поставить на самую макушку трехметровой ёлки. Бросив на него еще один полу обиженный взгляд, все еще не отойдя от того, что Шеппард так бесцеремонно вытащил ее с капкана работы, Элизабет все же забирается по ступенькам вверх. И, когда достигает высоты, на которой может крепко закрепить украшение — легко делает это и спускается вниз, стряхнув с ладошек воображаемую пыль. — Что мы будем делать дальше? — интересуется она у Джона, улыбаясь, а тот, взяв ее за руку и прокрутив, волшебно произносит: — Веселиться!