***
Десять минут спустя Юри проскользнул на каток. Он переобулся в свои коньки и надел футболку получше. С волосами долго разбираться не пришлось: расчёска превратила их из растрёпанных… во всё ещё растрёпанные. Яков Фельцман стоял у бортика и хмуро смотрел на лёд, его сощуренные глаза разглядывали фигуру на другой стороне катка. Он держал пару защитных чехлов для коньков и нетерпеливо постукивал ими о своё бедро. Легче лёгкого. Юри просто тихонько подойдёт к нему и отдаст телефон. Ему не нужно будет ничего говорить самому Виктору. Он стал красться вперёд, настолько беззвучно, как мог. Это было… На самом деле, всё оказалось и близко не беззвучно; чехлы на его коньках гулко стучали по бетонном полу, создавая в открытом пространстве эхо почти такое же громкое, как шелест лезвий под ногами скользящего по льду Виктора. И даже отсюда Юри мог определить, что Виктор практиковал дорожку шагов, которую усложнил с соревнований на Кубке Китая. (Что бы ни произошло, сам себя предупредил Юри, не признавайся, что смотрел их двадцать раз.) – Вот, – постарался максимально приглушить свой голос Юри. Яков к нему даже не повернулся. Только скосил глаз в направлении Юри: – Хм? – Телефон Виктора. – Он протянул его Якову. – Я принёс, вот. Я просто пойду… Слишком поздно. Виктор самолично пересёк каток, затормозив у бортика перед ними. Раньше Юри уже видел его вживую на соревнованиях – тот выиграл турнир НХК в этом году – но никогда так близко, как сейчас. Вблизи глаза Виктора искрились чистой лазурью. Его улыбка была широка, и он… Он выхватил из рук Якова свои чехлы и надел их на лезвия. – Ты нашёл мой телефон! Голос Виктора был полон искренней радости. Он подпрыгнул надо льдом и выхватил свой телефон из рук Юри. – Ты нашёл его! Я пытался звонить на него всю прошлую ночь, но его не было нигде. Мой герой! – Эм… – Юри отодвинулся чуть подальше. Виктор перед ним просто светился: – Как я могу тебя отблагодарить? – О, просто сказать спасибо – достаточно! – Юри сделал ещё один шаг назад. – Вот и всё. Теперь он на месте! И я просто могу пойти… – он ткнул большим пальцем в сторону катка, – попрактиковаться?.. Для Финала Гран-При? О, чёрт, и как он теперь должен был это делать? Когда Виктор смотрит на него, знает, что он тоже там, на льду, о боже, ну почему он об этом раньше не подумал? – А как же наше совместное селфи? – спросил Виктор. Юри уставился на него в полном замешательстве. – Какое селфи? Одну руку Виктор забросил на Юри: – Улыбочку! Вторую, с телефоном, приподнял над ними. Щёлк. Щёлк. Щёлк. – Эм. Виктор не стал убирать руку, которой обнимал плечи Юри. Вместо этого он вгляделся в экран и задумчиво хмурился, делая выбор. – Как тебе вот эта фотка? Можно ей поделиться? Юри ненавидел рассматривать свои фотографии. Его волосы снова торчали во все стороны. И на его лице была эта ужасная улыбка фанатского благоговения. К тому же, он покраснел, а румянец всегда заставлял его выглядеть слишком юным. – Аааааагх, – сморщился Юри, – я здесь такой… – Милый! – подмигнул ему Виктор. Прежде чем Юри смог возразить, Виктор загрузил фото в Инстаграм и начал печатать подпись. Мой чемпион! Утром я думал, что потерял свой телефон, но посмотрите-ка, кто его мне вернул? Наш дорогой… Юри наблюдал, как проворно перемещающиеся по экрану большие пальцы Виктора (такие ловкие, и нет, он не собирался думать о том, что ещё Виктор мог бы ими делать) вдруг застыли. Его фанатская часть, которая всё это время мысленно кричала где-то на задворках сознания, постепенно затихла. Виктор не знал, как его зовут. Юри не ждал, что тот будет много о нём знать. Однако же он был одним из шести участников Финала Гран-При. И знать его имя не должно было быть настолько сложной задачей. Он был азиатом и при этом не являлся Сяо Бином, с которым Виктор должен был быть знаком, раз уж тот взял серебро на Кубке Китая и стоял рядом на пьедестале. Юри не станет победителем – все это знали, – но Виктору следовало хотя бы знать его по имени. – Оу, – сказал Виктор и коротко подмигнул, в этот раз как будто профессионально. – Как, говоришь, пишется твоё имя? Виктор определенно не знал, как его зовут. Дурацкие восхищение и привязанность вдруг стали вызывать лёгкую тошноту. Глупо было думать, что Виктор обратит на него внимание только потому, что он прошёл в финал. Глупо бы думать, что его присутствие на том же льду имело какое-то значение. Он десять лет упорно трудился, чтобы оказаться на этом самом месте, и вот он был здесь, а успех оказался на вкус как зола. Улыбка сползла с лица Юри. – Оно пишется совершенно так же, как звучит, – сказал он с некоторой холодцой. – Эм, – улыбка Виктора не дрогнула, по крайней мере, на губах, однако его глаза немного сузились. – Окей. Просто японские имена так сильно отличаются от русских, и я не хотел бы что-то напутать… Весь этот живой энтузиазм. Виктор, называющий Юри «героем», и «чемпионом», и «милым». Весь последний год, который Юри провёл, перевязывая больные ноги и убеждая себя, что оно того стоит, не может не стоить. Каждые день и ночь, проведённые на катке, и тренировки, тренировки, тренировки, лишь бы только ему удалось пройти в Финал Гран-При вместе с Виктором. Всё это было ложью. Юри заработал право кататься с Виктором на одном льду, но тот даже не знал, как его зовут. Юри встряхнул головой, стащил чехлы с лезвий коньков и шагнул на лёд. – Подожди, – сказал Виктор позади. – Я ещё не… то есть, ты не… – он протянул телефон. Юри повернул голову и окинул его взглядом. – Ты ведь знаешь, как произносится моё имя, так? Виктор не ответил. – Так я и думал. – Юри оттолкнулся и покатился вперёд.***
Виктор Никифоров в изумлении смотрел на чужую спину. Тот... ушёл. Просто ушёл. Не попрощавшись, даже не сказав Виктору своё имя. Стоящий рядом Яков качал головой. – Яков, кто это был? – Кацуки Юри. – Юри? Как... как наш Юрий? – Да. Ох. Вот же блин. Неудивительно, что Юри был раздражён. Должно быть, для него было совершенно очевидно, что Виктор знать не знал, кто он такой. Японские имена так отличаются от русских. Идиот! В его голове это звучало очень даже неплохо. У его сокомандника-юниора буквально было совершенно такое же имя. – Сосредоточься на своём собственном катании, – сказал Яков. – Возвращайся к тому, на чём остановился, посмотрим ещё раз, что там у тебя с той дорожкой шагов. – Хмм. Виктор снял собственные защитные чехлы. – Витя. Твой телефон, – Яков требовательно протянул руку. Виктор гуглил. Имя того фигуриста, как оказалось, писалось практически точно так же, как произносилось. – Витя, – окликнул оставшийся позади Яков, – не смей одновременно кататься и переписываться. Не. Смей. Виктор уже не обращал на него никакого внимания.***
V-значит-Виктор: Привет, ты же был на Кубке Франции с Юри из Японии, правильно? Крис: ...да? а что? V-значит-Виктор: Ты с ним разговаривал? Крис: Похоже, ты в курсе моих предпочтений касательно задниц или типа того. Виктор оторвал взгляд от телефона и посмотрел на другой конец катка. Да. Окей. Именно на эту часть Юри пал его взгляд в первую очередь. У них с Крисом был примерно одинаковый вкус на задницы, и у Юри она была просто великолепна. V-значит-Виктор: Мм... Ответь на вопрос. Крис: Я пытался с ним поговорить. Но он как бы сам по себе, понимаешь? Хороший паренёк. Тихий. Ни за что бы не подумал, что это твой тип. V-значит-Виктор: Я бы так не сказал. Крис: Ой-ой, да ладно? V-значит-Виктор: Думаю, скорее это я – не его тип. Крис: Что-то не верится. Более чем уверен, что он не натурал. V-значит-Виктор: Нет. Он... Он натурально *втоптал меня в грязь* сегодня утром. Крис: Что? Тихий Юри тебя обидел? V-значит-Виктор: Очень, очень вежливо. Но всё же. Он бросил мне вызов. Ты же понимаешь, что это значит? Крис: Ох, Виктор. Не надо. V-значит-Виктор: Надо, Кристоф. НАДО. Не беспокойся. Я не собираюсь делать ничего плохого. Думаю, он просто расстроился из-за того, что я не знал, кто он. Я лишь хочу исполнить его желание. Я собираюсь выучить его имя так хорошо, что парень не будет знать, откуда в его огороде столько камней. Крис: Пиздец. Беспощадный Виктор – худший Виктор. Виктор улыбнулся. Где-то там, из-за бортика, Яков всё ещё кричал на него. Да, ему следовало вернуться к тренировке. Но была пара вещей, которые он должен был сделать, прежде чем сможет снова заняться своими дорожками шагов… V-значит-Виктор: Ты хотел сказать... ЛУЧШИЙ Виктор. Он нажал «Отправить» и открыл камеру.***
Лишь через четыре часа катания Юри сумел выйти из подавленного состояния. Начать забывать, как он смотрел Виктору Никифорову в лицо перед короткой программой Финала Гран-При, и Виктор практически сказал: «Да кто ты такой?» Он снял чехлы с лезвий и достал свой телефон, чтобы посмотреть, отметился ли Пхичит. В Детройте уже должно было быть довольно поздно, но Пхичит был тем ещё полуночником. Инстаграм: У вас 103 412 новых уведомления. – Эм? – Нахмурился Юри. Наверное, это был какой-то глюк. Он постучал по телефону, потряс им, но число не изменилось. С огромным волнением он открыл приложение. [Photo] v-nikiforov МОЙ ГЕРОЙ КАЦУКИ ЮРИ! Он нашёл мой телефон этим утром, пожертвовал своим режимом, чтобы вернуть его мне. БОЛЕЙТЕ ЗА НЕГО ТАК ЖЕ СИЛЬНО, КАК БОЛЕЛИ БЫ ЗА МЕНЯ!!! Не забудьте! – Какого чёрта, – сказал Юри. [Video] v-nikiforov ОМГ Я наблюдаю за Кацуки Юри на этой утренней тренировке. Обратите внимание на его дорожки шагов! Я уже ФАНАТ! – Какого ЧЁРТА, – сказал Юри погромче. – Я даже не знал, что в Инстаграм можно загружать видео. [Video] v-nikiforov Поза – просто совершенство, как по учебнику. Посмотрите, он как натянутая струна; и это вращение – оно такое быстрое. [Video] v-nikiforov Кацуки Юри выполняет идеальный тройной аксель! yuri-plisetsky какого хрена ты постишь фото фигуриста с моим именем? #фукакнекультурно v-nikiforov Думаю, это у ТЕБЯ – ЕГО имя. О, и тебе тоже следует за него болеть! yuri-plisetsky да прям щас. я никогда не стану болеть за юрия номер 2. Уведомления начали множиться где-то с этого момента. Виктор агитировал своих фанатов отправлять ему фото Юри с прошлых соревнований, ссылаясь на аккаунты их обоих. Фотографии Юри в костюмах из его тёмного прошлого засорили всю ленту. Кто-то даже делал с ним гифки. – КАКОГО ЧЁРТА!! – затряс головой Юри. – Что происходит? Он стал яростно давить на кнопки, пока наконец-то... У вас 0 уведомлений. Юри вздохнул с облегчением и обессиленно сполз на пол. Что это вообще было? Должно быть, всё это только сон. Такого просто быть не могло, чтобы Виктор Никифоров – именно он – провёл своё утро, фотографируя и снимая на видео именно его. И как ему удалось получить столько обратной связи? Это же абсурдно. Но, к счастью, теперь всё закончилось. Он опустил взгляд на телефон. У вас 92 новых уведомления. О нет. Только не снова. Он открыл Инстаграм... У вас 189 новых уведомлений. У вас 939 новых уведомлений. Комментарии всё ещё размножались, как кролики. Юри запихнул телефон в карман – и собирался выяснить, как бы заставить его прекратить вибрировать каждый раз, когда приходит уведомление, – собрал вещи и направился к выходу. Открыв дверь, снаружи он обнаружил толпу людей. – Это Юри! – сказал кто-то. – Юри! – кричали они его имя. Он захлопнул дверь. – Какого чёрта?! Юри: Пхичит. Помоги. Ответа не было. Юри: Пхичит я же знаю что ты не спишь до двух ночи. ПОМОГИ. Всё ещё никакого ответа. Юри: ПХИЧИТ Я УМИРАЮ. Пхичит: Помочь с чем? Юри: У меня соцсетевая авария, положение критическое. Пхичит: НЕ БОЙСЯ. Я ПОНЯЛ. ПОЗВОЛЬ ДЯДЮШКЕ ПХИЧИТУ РЕШИТЬ ТВОЮ ПРОБЛЕМУ. СЕЙЧАС, Я ТОЛЬКО ПОСМОТРЮ, ЧТО ТАМ, И... Он даже напечатал многоточие для большей драмы. Юри вздохнул. Пхичит: ОУ. Юри: Знаю. Пхичит: Юри Юри Юри что случилось. Ох. О мой бог. Почему Виктор фанючит по тебе? Юри: Я не знаю! Пхичит: Ты умираешь? Ты мёртв? Куда мне отправлять скорую помощь? Юри: Да! Нет! Я не знаю! Дверь с другой стороны комнаты открылась. Выглянула среброволосая голова, повернулась к Юри... Юри: ОМГ. Он здесь. Он идёт прямо сюда. Я позвоню тебе позже! Пхичит: НЕТ ПОЗВОНИ МНЕ ПРЯМО СЕЙЧАС И ПОСТАВЬ НА ГРОМКУЮ Я ДОЛЖЕН ЭТО СЛЫШАТЬ. Пхичит: КАЦУКИ ЮРИ ТЫ НЕ СМЕЕШЬ ДЕРЖАТЬ МЕНЯ В СТОРОНЕ Я НИКОГДА ТЕБЯ НЕ ПРОЩУ Юри спрятал свой телефон в карман как раз, когда Виктор подошёл к нему, сияя широкой улыбкой. В отличие от Юри Виктор выглядел свежим, чистым и приятным. Юри был в курсе, что сам он только что с тренировки. Он пахнет потом. Ему ужасно нужно принять душ. Его волосы хуже, чем просто растрёпанные, и... – Юри! – ухмыльнулся Виктор. – Мой сладкий кексик! Юри сглотнул. – ...Твой что? Виктор не ответил. Он лишь подмигнул и шагнул ближе, встав сбоку. Юри скользнул по нему взглядом, не совсем уверенный, что говорить в такой ситуации. – Ладно, – наконец сказал Виктор. – Ты ведь хотел, чтобы я знал твоё имя. Теперь ты в курсе, что я знаю. – Не таким образом! – простонал Юри. – Не с помощью твоих дурацких подписчиков, засоряющих мои уведомления. Недавно я пытался выйти отсюда, и меня окружила толпа твоих людей. Виктор хихикнул. Он на самом деле хихикнул. Юри повернулся к нему лицом, пальцем указывая на чужую грудь: – Ты сделал это специально. Виктор подмигнул ему. – Ну разумеется, специально! – Зачем? Виктор склонился к нему. Его пальцы легли на подбородок Юри. Его глаза сверлили глаза Юри. – Потому что, – сказал он, – я должен был знать. – Должен был знать что? – Самый привлекательный парень из тех, что я видел, вернул мне мой телефон и потом просто ушёл от меня, – сказал Виктор. – Что я должен был делать? Мозг Юри застопорился на самый привлекательный парень из тех, что я видел. Он не мог обработать эту информацию. Она не поддавалась расчётам. Если бы Виктор сказал Лемминги построили Эйфелеву башню и теперь я должен на неё забраться, в этом было бы больше смысла. После секундного колебания он выкинул из головы этот абсурд и сосредоточился на самом вопросе. Что Виктор должен был делать? – Эм, ты мог бы попросить прощения? – Наверное, – согласился Виктор. – Я мог бы попросить прощения и попытаться убедить тебя сходить со мной на свидание. У Юри перехватило дыхание. – Свидание? Его мозг любезно перевёл: Лемминги построили Эйфелеву башню. Они сделали её из сахарной ваты. – Но нет, – вздохнул Виктор. – Мне было любопытно. Я должен был узнать, как ты собираешься отомстить. – Его пальцы прошлись по шее Юри. – Отомстить. – Юри почувствовал, как заливается краской. – Ты всегда столь драматичен? Впрочем, он знал ответ на этот вопрос. Он смотрел прокаты Виктора больше десяти лет. Ответ был: нет, Виктор не всегда был столь драматичен. Обычно он был ещё хуже. Виктор отстранился. – Юри. Один последний вопрос. Он собирался пригласить его на свидание. Виктор Никифоров собирался пригласить Юри на свидание и – после того, как Юри умрёт и вознесётся к небесам – ему придётся дать ответ. – Да? – шёпотом сказал он. Ох, чёрт. Он уже ответил, хотя Виктор ещё даже не успел спросить. Виктор опустил руку на бедро Юри, снова склонился к нему и прошептал: – Это что, вибратор в твоём кармане? Или ты просто рад меня видеть? Юри потребовалась пара секунд, чтобы понять, о чём говорил Виктор. Чтобы осознать, где именно лежит Викторова рука – на его телефоне в кармане штанов, который всё вибрировал и вибрировал. А Виктор уже уходил. – Это из-за уведомлений Инстаграма! – прокричал Юри ему вслед. – Это всё твоя вина! Виктор лишь засмеялся. В этот момент Юри осознал, что их с Виктором объединяет помимо фигурного катания. Юри тоже хотел знать, как собирается отомстить.***
– Виктор. Ты не мог, – сидящий перед ним в кафе Крис просматривал свой Инстаграм, качая головой. – Ты решил, что тебе понравился этот парень, и ты хотел получше его узнать, и потому ты натравил на него своих фанатов из Инстаграма? – На тот момент это казалось мне хорошей идеей, – пробормотал Виктор. – Зачем тебе это? Виктор и сам хотел бы знать. Он прилетел в Сочи. Он помахал своим фанатам. Он раздал автографы и сделал разминку и... И этот сезон? У него имелось уже четыре золотых медали с Гран-При, а пятую можно было заранее считать выигранной. – Мне было скучно, – признался он наконец. – Я имею в виду, раньше на соревнованиях было весело. А теперь что? Я иду. Я катаюсь. Я выигрываю. Крис щёлнул его по лбу. – Эй, самонадеянная задница, ты ещё не катался! Я всё ещё могу тебя превзойти. Виктор ничего не сказал. Только ждал. – То есть, ты ведь всегда можешь сломать лодыжку, – добавил Крис. – Но это не значит, что я не собираюсь попытаться. А у тебя может выдаться очень, очень неудачный день. – Давай будем честны, – вздохнул Виктор. – Кто смог бы меня превзойти? Никто не получает столько баллов за технику, сколько получаю я, даже близко. И даже если я разок упаду, я всё равно выиграю. Так что вот он я – в депрессии от этого сезона. Ничего кроме побед, побед и снова побед в обозримом будущем. И тут этот потрясающий, сексуальный парень приходит ко мне, протягивает мне мой телефон. И пока я пытаюсь узнать его имя и номер, он от меня уходит. Это первый раз в моей жизни, когда мне не удалось получить абсолютно всё, что я хотел, на соревновании по фигурному катанию. Что, как ты думал, я должен был делать? – Он тебе нравится, – сказал Крис. Он смотрел поверх его плеча, сфокусировав взгляд на чём-то отдалённом. – А то, – закатил глаза Виктор. – Отлично, – сказал Крис. – Потому что он идёт прямо сюда. Виктор подскочил с места, оборачиваясь, вытянул шею... О господи. Это был он. Юри, очаровательный, прекрасный, восхитительный Юри, в этих очках и с румянцем на щеках, и со своей невероятно подтянутой задницей... Он сменил свой спортивный костюм на нечто более официальное – широкие брюки и рубашку. Он помылся и уложил свои волосы гелем, но те всё равно немного торчали. Он нёс букет синих роз. Его взгляд прошёлся по ресторану, упал на Виктора. На какой-то момент они, разделённые расстоянием в десять метров, просто смотрели друг другу в глаза. Виктор почувствовал, как краснеет. Синие розы были его. Любой из его фанатов знал, что он любит синие розы. И тут Юри пришёл с букетом. Он собирался пригласить Виктора на свидание. Нахуй соревнования. Виктор был готов сегодня послать Якова и сказать да. Ему нужно было убраться в своём номере. Найти какую-нибудь смазку... Юри густо покраснел, когда подошёл к их столику. Он перебирал в руках розы – их была целая дюжина – и бросал взгляды на Виктора. Словно от смущения, он прикусил губу. Господи, он был настолько прекрасен, что невозможно. – Юри. – Виктор положил руку на сердце. – Они для меняяя? Юри взглянул на него ещё один раз. Его щёки окрасились в ярко-розовый. И тогда он повернулся к Крису. – Крис, – сказал Юри застенчиво. – Это тебе. Виктор уронил челюсть. Крис разразился глубоким грохочущим смехом. – Юри, – сказал он, – ты прелесть. Юри слегка кивнул. – Да, – сказал он решительно. – Да, я такой. – Возьми себе стул. Довольно быстро Юри устроился и даже успел заказать себе эспрессо у подошедшей к ним официантки. И с того момента, как он сел, Виктор не удостоился ни одного его взгляда. Всё своё внимание он уделял не кому-нибудь, а Крису, который, в свою очередь, выглядел чрезвычайно довольным собой. Какого чёрта. – Итак, Крис, – сказал Юри, когда принесли его кофе. – Мы так и не поговорили как следует на Кубке Франции. – Ммм, – Крис едва сдерживал ухмылку. – Уж точно не из-за недостатка стараний с моей стороны. – Эм... Да, да, конечно, но... Я был на нервах, понимаешь, и я пытался сосредоточиться на своём катании. А ты был весьма... ошеломителен. – Да? – Крис приподнял бровь. Над головой Юри он поймал взгляд Виктора и медленно ему подмигнул. – Так вот почему ты не согласился выпить со мной кофе после церемонии награждения. Ты пытался сосредоточиться на программах, которые уже откатал. – Эм, – Юри густо покраснел. – Как-то так. Крис протянул руку и положил её Юри на запястье. – И я ещё думал, что слегка переусердствовал. – Аааа! – Юри отдёрнул руку. – Я хотел сказать... Эм, – он сглотнул и уставился на руку Криса. Медленно, он положил свою обратно. – Юри, – Крис вздохнул. – Ты в самом деле притворяешься, что флиртуешь со мной? Моё милое летнее дитя. – Очевидно же, что нет! – Юри покраснел ещё сильнее. Впервые он бросил взгляд на Виктора. И быстро перевёл его снова на Криса. – Очевидно же, что я пытаюсь флиртовать с Виктором! – Аха, – Крис наклонил голову. – Довольно необычный метод осуществления данной стратегии, но, похоже, он работает. – Не знаю, – Юри нахмурился. – Он же полный идиот, поэтому, полагаю, пока что мы играем вот так. Цветы получаешь ты, Крис. – Благодарю. – Внимание получаешь ты. – Ещё раз благодарю. Юри поднялся. – И это получаешь тоже ты, если не возражаешь... Он наклонился. Виктор действительно не думал, что Юри это сделает. Не думал. Юри был слишком застенчивым, слишком тихим, слишком другим... – Я ни капельки не возражаю, – промурлыкал Крис. Юри поцеловал его. В губы. О, чёрт возьми, нет, подумал Виктор. А ещё: О, чёрт возьми, да. Это не был глубокий поцелуй. Или продолжительный. Но это было весьма целенаправленное послание. Юри выпрямился и посмотрел на Виктора. – Я смотрел, как ты катаешься, с одиннадцати лет, – он понизил голос. – Больше десяти лет я провёл, работая на износ, чтобы однажды встретиться с тобой на льду. И тогда ты мог бы увидеть, как я катаюсь, так, как я видел тебя. Сердце Виктора, казалось, замерло в этот момент. – Быть может, лемминги и построили Эйфелеву башню, – сказал Юри, и это не имело никакого смысла. – Быть может, ты хочешь сходить со мной на свидание. Хорошо. – Во рту Виктора пересохло. – Ты можешь получить всё, что хочешь. Тебе не нужно для этого играть в свои дурацкие игры. Всё, что тебе нужно – это смотреть на меня завтра на льду. Смотреть на меня во время моего выступления, и только посмей оторвать от меня свой взгляд. Виктор не мог говорить. Не мог ответить. Юри отряхнул руки. – Наслаждайся своими цветами, Крис. Отвернулся и ушёл. Виктор смотрел на него, смотрел, как мышцы его задницы двигаются под обтягивающей их тканью брюк. Он смотрел на него и чувствовал... Волнение. Вдохновение, впервые за многие месяцы. Какую-то тёплую щекотку в своей груди... – Я влюблён, – мягко сказал он. Крис потянулся и щёлкнул Виктора по лбу. – Брось! Ты только сегодня его встретил. Ты не влюблён. Виктор обдумал это. Он испытывал страсть, безусловно. Был пленён, определённо. Был влюблён? Он вздохнул. – Наверное, нет, – согласился он. – Но я хотел бы быть.***
У Виктора был план. Он собирался посмотреть короткую программу Юри. Он собирался бросить на лёд букет незабудок, как настоящий влюблённый. Он собирался встретить Юри в уголке слёз и поцелуев и нисколько не возражал, если Яков захочет убить его за неподготовку к собственной короткой; этого должно было быть достаточно, главное – сообщить Юри, что он смотрел, и взгляда не мог отвести, и пригласить его на ужин в качестве награды. У Виктора уже имелись забронированный столик и упаковка презервативов. Но с того момента, как он встал у бортика катка, наблюдая за выходом Юри на стартовую позицию, Виктор уже мог сказать, что что-то не так. Тело Юри выглядело скованным напряжением, глаза были покрасневшие. Из его дорожек шагов пропала плавность, которую Виктор заметил на видеозаписях его прокатов ещё вчера. За одну минуту Юри довольно коряво вышел из простого двойного акселя, не докрутил тройной флип и упал на четверном тулупе. С каждой ошибкой его плечи становились всё напряжённее. На это было больно смотреть – и особенно больно оттого, что Виктор буквально чувствовал, как Юри умоляет его отвернуться и не смотреть, после того, как сам приказал глаз с него не спускать. Для всех стал облегчением момент, когда музыка закончилась и Юри застыл в своей финальной позе. По пути к уголку слёз и поцелуев Виктор медлил. Что-то было не так, и отчего-то он знал, что любые слова утешения будут ошибкой. Он подошёл к КиКу через несколько секунд после того, как баллы Юри объявили. Руки у того были стиснуты на коленях, голова опущена. Виктора он даже не видел. Тогда тренер Юри, сидящий с ним рядом, слегка подтолкнул парня локтем. – Скоро мы поговорим, Юри, – сказал он. – Но... я тебя оставлю, чтобы вы поздоровались? Юри поднял голову и посмотрел на Виктора. Он не покраснел. Не улыбнулся. Лишь медленно выдохнул и стал ждать, когда его тренер уйдёт. – Юри... – шагнул вперёд Виктор. Юри отвёл взгляд и без особого энтузиазма произнёс: – Это ты. Пальцы Виктора теребили ленту, перевязывавшую букет, который он держал. Юри покачал головой. – Я не могу. Просто оставь меня одного. – Что не так? – Виктор сделал ещё шаг. – Что произошло? – Я только узнал. – Голос Юри дрогнул и он отвёл взгляд, резко вдыхая. – Мой пёс умер. У него был рак. Мы прошли операцию и химиотерапию, и ветеринар полагал, что он выкарабкается. Но метастазы распространились в лёгкие... Виктор мог лишь уставиться на него, с беспокойством и нерешительностью. Юри встал. Он глянул на Викторов букет, и заготовленная тем напоследок маленькая шутка об их знакомстве – эти цветы-незабудки – показалась на данный момент тупой и ребяческой. – Просто оставь меня одного, – повторил Юри. – Прямо сейчас я не в настроении для игр. Он ушёл. В третий раз за эти два дня Виктор наблюдал, как Юри от него уходит. И в этот раз его плечи были опущены, спина тоскливо сгорблена. Блять.***
Юри не приходил на каток для тренировки весь следующий день. Виктор буквально патрулировал гостиничные коридоры в его поисках, но так и не увидел – ни в кафе, ни в ресторане, ни даже в маленькой кофейне. К полудню Виктор начал волноваться. К трём он почти обезумел. Но это был Виктор, и уже к шести у него был план. В семь он перехватил в одну руку пакеты, которые нёс, чтобы можно было постучать в дверь номера, который, как ему сказали, принадлежал Юри. Он постучал. Затем постучал ещё раз. Затем, перевесив пластиковый пакет на другую руку, прислонился к двери. – Кацуки Юри, – заявил он так громко, как мог себе позволить. – Я знаю, что ты там. Если ты не откроешь, я запощу фото этой двери в Инстаграм, и помоги тебе Господи, если твои фанаты всё правильно поймут. Он услышал движение в номере. Громкий металлический звук эхом разнёсся по коридору, когда Юри отпирал замок. Затем парень приоткрыл дверь не больше чем на пару сантиметров. Комната была не освещена, шторы плотно задёрнуты. На Юри были тренировочные штаны и мятая футболка, и хотя глаза его были красные и опухшие, он всё равно выглядел восхитительно. Юри глянул на Виктора хмуро и подозрительно. – Откуда ты узнал номер моей комнаты? – Спросил на ресепшене. Юри нахмурился ещё больше. – Разве здесь не следуют политике конфиденциальности? Не думал, что можно вот так просто сообщать номера чьих-то комнат. – Хмм. Но я же Виктор Никифоров, – просиял Виктор. – Мы в России, а я национальный герой. Кроме того, все, кто подписан на меня в Инстаграме, знают, что мы с тобой дружим. Юри вздохнул. – Ну конечно. Ты герой. Виктор протянул ему бумажный стаканчик, который держал в одной руке. – Это тебе. Здесь горячий шоколад. Юри не взял его. Он смотрел на стаканчик с подозрением. Виктор протянул другую руку, в которой держал пластиковый пакет. В нём был завёрнутый в газету контейнер. – Кацудон. Тоже тебе. Юри удивлённо моргнул, выражение лица переставало быть хмурым. – Ты упоминаешь о нём в своём профиле на сайте японской федерации конькобежного спорта, – сказал Виктор. – Я подумал, что ты был бы не против поесть его для улучшения настроения. Дверь открылась ещё на пару сантиметром шире. Рука Юри потянулась за пакетом, но мгновением позже вернулась назад и легла на его бедро. – Как ты раздобыл кацудон в Сочи? Руки Виктора были заняты, так что ему удалось лишь выразительно пошевелить бровями. – Магия. Юри перевёл взгляд на контейнер, затем на лицо Виктора, затем снова на контейнер. Наконец, он распахнул дверь полностью и включил свет. – Ладно. Можешь войти. Но сразу предупреждаю – я сейчас слегка не в порядке. И ещё не был в душе сегодня. Виктор прошёл в комнату. Юри наспех освободил место на небольшом столике, без особых церемоний сдвинул груду одежды – спортивный костюм вперемешку с костюмом для короткой программы – с крошечного дивана и предложил Виктору присесть. Виктор сел. Юри нерешительно устроился на краешке в полуметре от него. Больше парень не двигался, и Виктор протянул ему салфетку и пару дешёвых деревянных палочек для еды, вытащил и открыл контейнер. От содержимого всё ещё шёл горячий пар; свинина выглядела хрустящей, яйца сверху – мягкими и вкусными. Юри облизнулся. Он разломил палочки на две, покатал их друг о друга, чтобы не посадить занозу, потянулся вперёд... И решительно покачал головой. Отложил палочки. – Прости. Это было мило с твоей стороны, но... Я не могу. Я не заслуживаю кацудон. Звучало довольно странно. Виктор не спешил отвечать, и Юри наконец продолжил. – Мне можно есть кацудон только когда я побеждаю. Я же ничего не выиграл. Я на последнем месте. Виктор резко придвинулся чуточку ближе к Юри. – Но ведь это особый случай, я уверен. Тебе сейчас необходимо что-то приятное, чтобы отвлечься... Юри судорожно вздохнул и зарылся лицом в ладони. – Я не заслуживаю ничего приятного. Ох. Чёрт. Он плакал. Виктор был просто ужасен в обращении с плачущими перед ним людьми. Он обводил взглядом комнату, раздумывая, какие слова сейчас будут уместны. – Это я виноват в смерти Виччана, – сказал Юри. Виччан это, должно быть, его пёс. Виктор был настоящим чурбаном, когда дело касалось утешений, но он понимал, что такое собаки. И любовь к ним. – Юри. – Он наклонился чуть ближе, слегка неуверенно сжав пальцами плечо парня. – Рак не может быть чьей-то виной. – Меня не было дома почти пять лет, – сказал Юри в ответ. – Я уехал в колледж. Катался на коньках. Тренировался, чтобы кататься. Это было всей моей жизнью. Я его даже не видел. Виктор не видел Маккачин два месяца. Его грудь сдавило. Он ничего не сказал: было слишком больно в эту минуту. Он лишь продолжал держать Юри за руку и позволял тому выплакаться. – Прежде чем я уехал, – сказал Юри, – Виччан был рядом, куда бы я ни пошёл. – Моя Маккачин такая же. – Каждый раз, когда меня охватывала тревога, я шёл на каток и катался. Неважно, днём ли это случалось или ночью. Но даже если я оставлял его дома, он всегда убегал, находил нужное здание и ждал меня. Не имело значения, насколько было поздно или какая была погода. Он всегда был там. – Хороший пёс. Юри всхлипнул. – Лучший пёс. Ещё всхлип. – Когда я уехал из дома на соревнования... Он отправился на каток, потому что думал, что я буду там. – Ох. – Он отправился на каток, – сказал Юри сквозь слёзы, – и остался там. Мои родители сначала пытались забрать его домой, но он постоянно убегал. Он провёл в ожидании четыре года на катке. Дожидаясь моего возвращения домой. – Ох, – снова сказал Виктор. – Моя подруга Юко – она замужем за сыном владельца катка – она заботилась о Виччане для меня. Минако могла прийти и взять его с собой на пробежку. Дети на катке играли с ним, и они отправляли мне видео. Но каждый раз, когда они бросали мячик, Виччан бежал за ним, хватал и бежал обратно на своё место у входа, где ждал меня. Он никогда не переставал меня ждать, а я так и не приехал. Насколько ужасным человеком надо быть, чтобы так поступить с собакой? – Ох, Юри. – Виктор плавно придвинулся к нему и приобнял одной рукой. – Ты не ужасен. Юри поднял голову. Лицо парня было в пятнах румянца, глаза – болезненно красными. – Я говорил себе, что он был в безопасности, сытый, окружённый заботой и любовью. Что для него будет только тяжелее, если я вернусь домой на день или два и потом снова покину его. Я говорил себе, что так будет лучше. Убеждал себя, что такова жизнь, и я не могу иметь всё, что хочу. Но в итоге катался я только для себя. Я был эгоистом, таким эгоистом, думая только о том, что имело значение для меня самого. Виктору было нечего ответить. Он лишь продолжал обнимать его. Наконец, Юри повернулся к нему лицом и нахмурился. Взглянул на обхватывающую его руку. Потом снова на самого Виктора, неодобрительно. – Не делай вид, что понимаешь. Ты бы никогда не позволил случиться подобному с Маккачин. Виктор сглотнул. – Ну... – Ему не хотелось этого признавать. Но он должен был. – Макка не ест, когда я в отъезде. – Что? – Такого не было, когда она была помоложе. Но теперь она довольно стара и, когда я уезжаю, она теряет аппетит. Сидит перед тем, кто за ней присматривает и кормит, и вздыхает, а когда голод становится слишком силён, таскает человеческую еду, которая для неё не полезна... Мне нужно звонить ей дважды в день, потому что она не станет есть, если не услышит моего голоса. Юри помрачнел. – Для неё это тяжело. Слишком тяжело. Но всё же я здесь. – Виктор слегка пожал плечами. – Могу я рассказать тебе кое-что? – Конечно. – Я подумываю о том, чтобы не кататься в следующем году. Безумие, знаю. Яков говорит, что лишь эти годы у меня и остаются, чтобы кататься. Но Маккачин сейчас четырнадцать. Как долго ещё она сможет быть со мной? Нет, не думай об этом. Я просто хотел сказать... Я знаю, что тобой движет. Я понимаю. Ты не плохой человек, Юри. И ты не эгоист. Губы Юри изогнулись в выражении несогласия. – Кстати. – Виктор щёлкнул пальцами. – Хочешь знать, как я сегодня раздобыл кацудон? – Ты и так мне сказал. – Пробормотал Юри. – Магия. – Хорошо, в данном случае, я нашёл пожилую японскую пару, которая держит в Сочи ресторан. Я позвонил им. Сказал: "Это Виктор Никифоров. Я хотел бы заказать у вас кацудон." Юри вздохнул. – Ну конечно. Как и с гостиничным персоналом. Старая добрая магия Виктора Никифорова. И они сказали да, разумеется. – Нет, – спокойным тоном ответил Виктор. – Женщина, ответившая на мой звонок, сказала: "У нас в меню нет кацудона", и положила трубку. Юри сморщил нос и повернулся, чтобы посмотреть на Виктора. – Что ж, – сказал Виктор, – тогда я перезвонил ей и спросил, знает ли она, как готовить кацудон. Она сказала да, разумеется, она это знает. Я спросил, интересуется ли она фигурным катанием, и она сказала да, да, они с мужем следят за этим спортом с огромным интересом. Тогда я спросил, знают ли они обо мне, и стал умолять, чтобы они оказали мне любезность. – И...? – И она бросила трубку, – сказал Виктор. Искорка интереса зажглась в глазах Юри. – Что было потом? – Я перезвонил снова и предложил просто неприличную сумму денег. Женщина сказала: "Я ни за что на стану сейчас помогать вам, Виктор Никифоров. Не звоните сюда больше". И она снова отключилась. – И что ты сделал тогда? – А ты как думаешь? – Ухмыльнулся Виктор. – Я перезвонил. Я умолял её не вешать трубку. Я сказал ей, что это не для меня, что это для моего друга Кацуки Юри, у которого был очень плохой день. – И она решила помочь земляку? – И она сказала: "Кацуки Юри? Японский ас? Кацуки Юри, единственный японец, который прошёл в Финал Гран При в этом году? Кацуки Юри, который своим катанием восхваляет мою родину?" Юри зажмурил глаза и отодвинулся. – Ты всё выдумываешь. – Вовсе нет! – Виктор стал что-то искать в пакете. – Когда я пришёл, она сказала мне, что ничего не стала бы для меня делать, потому то ей осточертели мои постоянные победы. Она считала, что ты объективно лучше меня, а судьи предвзяты. Смотри, она передала тебе записку на салфетке, на японском. Думаешь, я мог бы такое подделать? Юри нахмурил брови. Взял салфетку. Прочитал и медленно покачал головой. – Ты катаешься не только для себя. Никогда – только для себя. Ты катался для Японии. Для своей семьи. Для детей с катка, которые играли с Виччаном и смотрели твои выступления по телевизору. Ты катался для своих друзей. Юри сглотнул. Они встретились взглядами; глаза у Юри были богатого коричневого оттенка и блестели. На таком близком расстоянии Виктор мог рассмотреть в радужках золотистые и чёрные прожилки. Великолепные, большие глаза. – Не забывай, – тихо прошептал Юри. – Ещё один человек. Ты. – Я? – Между нами четыре года разницы. – Юри протянул руку и провёл пальцами по волосам Виктора, зачёсывая их назад. – Ты катался дольше, чем должен был. Я всегда хотел кататься на одном с тобой льду... И я всегда искал возможности пересечься. Виктор вспомнил, что Юри сказал в кафе некоторое время назад. Сглотнул. Приехав на Финал Гран При, он ожидал только скуку. Ожидал, что никто не сможет бросить ему вызов. Что ничего не вызовет у него интереса. Как сильно, как же сильно он ошибался. – Завтра, – медленно произнёс он. – Произвольная программа... Юри вздохнул. – Полагаю, теперь ты скажешь мне кататься для тебя. Виктор покачал головой. – Я бы не посмел. – Нет? Он вертел в руках оставленные Юри палочки. – Не знаю, поверишь ли ты, – наконец, сказал он, – но, как я это вижу... Я узнал о твоём существовании только пару дней назад. А кое-кто ждал возможности увидеть тебя на катке годами. И это первый раз, когда он, наконец, сможет на тебя посмотреть. Глаза Юри влажно заблестели. Виктор кивнул. – Я бы не стал ждать, что ты будешь кататься для меня. Но не думаешь, что ты мог бы сделать это для своего Виччана? – Д..да. – Голос Юри дрогнул. По его лицу снова покатились слёзы. Но он выглядел... Лучше, в каком-то смысле. Виктор протянул ему палочки для еды. – Вот, возьми. Юри на пару мгновений застыл в нерешительности. – Попробуешь его со мной? – Конечно. Кацудон был бесподобен. Рис немного остыл, но был всё ещё восхитительно вязким. Лук был ароматным и практически сладким, а покрывающее свиную котлету яйцо – очень нежным. – Vkusno, – сказал Виктор. Юри лишь покачал головой. – У моей мамы лучше. Когда они закончили – попеременно передавая друг другу палочки, и Юри весьма тактично не отзывался о далеко не блестящих умениях Виктора с ними обращаться, – Юри встал. – Знаю, что ты, должно быть, уже устал. Но... подожди здесь, пожалуйста. Он скрылся в ванной. Виктор услышал плеск воды. Через несколько минут Юри снова появился и устроился рядом на диване. На этот раз именно он был тем, кто сел близко, так близко, что они почти касались друг друга. Он посмотрел на Викторову руку; тот перевернул её, ладонью вверх. Юри покраснел и, очень медленно, положил сверху свою. – Что ж, – наконец, сказал он. – Это, наверное, не то, как великий Виктор Никифоров хотел бы провести вечер. Наблюдая за распускающим нюни парнем. – Это именно то, как я хотел провести вечер, – сказал Виктор. – С самым очаровательным из парней, которых я когда-либо встречал. Он нашёл мой телефон и не позволил продолжать вести себя, как мудак. – Всё ещё не понимаю. – Юри покачал головой. – Ты уверен, что лемминги не построили Эйфелеву башню? – Ух. – Виктор пожал плечами. – Меня там не было, когда они её строили, так что – как знать? Может, они это всё же сделали. – Хммм. Это многое бы объяснило. – А что насчёт рыданий... – Виктор взялся за руку Юри, поднёс к губам и повернул так, чтобы поцеловать костяшки. – Позволь мне внести ясность, Юри. Я никогда не целую парней, которые не плакали бы по собакам. Веки Юри задрожали и закрылись. – Ох. Ну. В таком случае. Я как раз в твоём вкусе. Виктор сомкнул руки вокруг его шеи. Их губы притянулись друг к другу. Соприкоснулись легко, подобно севшей на цветок бабочке, – и соединились так плотно, насколько было возможно. Дыхание Юри было горячим и сладким – должно быть, в ванной он чистил зубы, – и Виктор навис над ним, обводя языком его нижнюю губу, пока Юри не открылся, и, о, Господи, он был такой... Виктор отстранился. Быть может, он и мог получить всё, что хотел. Просто... не сегодня. – Спокойной ночи, – сказал он. Юри поднял на него расфокусированный взгляд. – И тебе... тоже, Виктор.***
Он будто очнулся от чего-то, думал Юри на следующий день, снимая очки и передавая их тренеру. Лёд более не казался жёстким и не прощающим ошибок, не укорял безмолвно в том, как много времени Юри потратил, чтобы заполучить шанс здесь оказаться. Нет, он ощущался мягче, а отражающийся от него свет придавал всему вокруг налёт сверхъестественности. Глаза Юри всё ещё побаливали от недавних слёз, но вместо того, чтобы чувствовать себя подавленным и разбитым, он ощущал... Спокойствие. Свободу. Когда он занимался фигурным катанием в Ледовом дворце Хасецу, Виччан сворачивался клубком там – возле того изгиба у края катка, откуда он мог наблюдать вполглаза за Юри. Здесь же на этом месте не было никого, кроме телеоператора, от линзы камеры которого отражались яркие лучи света. Юри занял свою позицию на льду. Он подумал о ждущем его Виччане. О ночах, проведённых в объятиях со своим псом. О временах, когда он был охвачен тревогой, или кем-то обижен, и Виччан помогал ему с этим справиться. Собаки отдают так много и так мало просят взамен; это едва ли кажется справедливым. – Виччан, – прошептал он. Заиграла музыка. Темой Юри в этом сезоне было "Желание невозможного". Так он думал о Викторе – о горько-сладком ощущении, что тянешься вперёд, выше и выше, за кем-то, кого никогда не поймаешь, об отказе упускать любую возможность, о мечте обратить на себя его внимание. Музыка волнами окутывала его, и он оттолкнулся, протягивая вверх руки. Сейчас он хотел поймать не Виктора. Это медленное скольжение по спирали, этот заклон... Тренер Челестино всегда советовал ему раскрывать на льду своё сердце. Юри всегда слишком боялся, ему было практически стыдно за свои амбиции, он испытывал ужас при мысли о том, что кто-то сможет заглянуть так глубоко в его душу, узнать, что он хотел бы достичь высот, которые покорил Виктор Никифоров. Но его сердце не было наполнено лишь амбициями. Даже не наполовину. Другая часть его сердца, вещи, которые он любил вне льда... Он так долго ими пренебрегал. И теперь позволил себе предаться печальным воспоминаниям. Юри позволил себе вспомнить, как бежал вдоль пляжа с погавкивающим рядом Виччаном. Позволил себе подумать, как со смехом прыгал в волны, и потрясённо почувствовал, как приземление первого четверного отдалось в мышцах. Он, кажется, слышал аплодисменты, но это не имело значения. Он не катался для зрителей или для судей. Сегодня тем невозможным, которого он желал, был шанс сказать прощай своему самому дорогому, самому верному другу. Он катался о своём одиночестве в отъезде в чужую страну для тренировок, о страхе услышать, что Виччан продолжает сбегать из дома. Он превратил свой второй четверной прыжок в заливистый смех, который издал, когда Юко прислала ему тот видеоролик с Виччаном, где пёс выехал на лёд, заскользил, гавкая и пытаясь поймать детсадовцев, которые пришли на урок катания. Он катался о своей душевной боли, и о своей любви, и обо всём, что нельзя было выразить в словах. И когда он остановился – когда музыка начала затихать, и Юри закончил свою программу, он капельку изменил хореографию. Он остановился с одной рукой на сердце, а другой – вытянутой в направлении того места, где мог бы сидеть Виччан. Его произвольная программа не была идеальной. У него было только два четверных прыжка; против Викторовых четырёх это было ничто. Но всё-таки, Юри впервые оказался готов к зрительским овациям. Люди вставали со своих мест, хлопали и кричали. Он моргнул от бьющего в глаза яркого света, возвращаясь в реальность. Он не был идеален. Но, по всей видимости, он был... хорош?***
Юри был безупречен. Виктор не знал, кто из них выступил лучше. Собственную программу он откатал будто в беспамятстве. Золотая медаль, которой его наградили, ощущалась фальшивой. Он видел программу Юри, и катал свою. Победа за счёт четырёх квадов казалась нечестной после продемонстрированного Юри артистизма. А то, что Юри получил лишь бронзу? Это всё ради шоу, как сказала вчера та женщина. Виктор не заслуживал кацудон. Критерии оценок, которыми руководствовались судьи, не могли учесть всего. Однако на церемонии награждения Юри не выглядел недовольным своим третьим местом. Он махал толпе, с улыбкой принял цветы. Он даже бросил взгляд на Виктора – один, потом другой, и третий – и каждый раз краснел, будто хранил какой-то секрет. Виктор хорошо умел надеяться. Может быть, ему стоит повторить бронь с позапрошлого вечера. Или, может, поправил он себя, ему следует позвонить той японской паре и спросить, есть ли у них свободный столик на двоих... Стоя рядом с ним на подиуме, Юри улыбался. Его щёки окрасились в розовый. Он достал свой телефон и придвинулся ближе к Виктору. Сердце Виктора гулко билось в груди. – Да, Юри? – Можно мне фото на память? – Юри затаил дыхание, но... его тон был, возможно, самую малость нахальным. Было так приятно видеть, что парень начинает приходить в себя. – Конечно, – сказал Виктор и наклонился к нему. – На счёт три? – Сказал Юри. Он вытянул руку с телефоном, и Виктор изобразил свою фирменную победную улыбку. – Один. Два. – "Три" не было. На "три" Юри повернулся к нему и прижался губами к Викторовой щеке. Это был поцелуй. Поцелуй, да ещё и перед целой толпой людей. Раздался удивлённый рёв. Виктор едва отметил момент, когда Юри нажал на кнопку камеры. У него была лишь секунда, чтобы взглянуть на появившееся на экране фото – его собственное лицо, застывшее в выражении одновременно шока и наслаждения, – прежде чем Юри, как ни в чём ни бывало, отстранился. – Твоим подписчикам в Инстаграме это понравится, – сказал Юри. Он поднял взгляд на Виктора, его глаза сияли. – О... и, на случай, если ты вдруг не заметил? Мы продолжаем. – Юри. – Ммм. – Юри одарил его застенчивой улыбкой. – Юри, вернись. – Ох, пора идти. – Юри, у меня даже номера твоего нет. Юри лениво ему помахал. – Увидимся на банкете! Виктор смотрел, как тот отдаляется, с широко распахнутыми глазищами и прижатой к груди рукой. Стоящий рядом серебряный медалист покачал головой. – О мой Бог. Не могу поверить, что стал этому свидетелем. Вы двое просто нелепы. – Крис. – Виктор прижал другую руку ко рту. – Крис, Крис, думаю, я влюблён. Крис лишь снова покачал головой. – Виктор. Ты знаком с ним три дня. Ты... ты, скорее всего, не влюблён? Теперь это прозвучало, как вопрос. Виктор вздохнул. – Нет? Может, и нет. Но мне, как минимум, очень сильно кажется, что это так.***
Единственным местом, откуда Юри мог сделать звонок, был туалет. Здесь не было ни души; все столпились вокруг остальных медалистов. Он прошмыгнул в помещение, спрятался в одной из кабинок и позвонил. Пришлось немного подождать, пока кто-нибудь возьмёт трубку, но... – Moshi moshi. – О, Юри! Ты позвонил. – Ты спала? – Ну разумеется, я не спала. Мы устроили в онсене публичный показ, чтобы можно было тебя поддержать! Юри почувствовал, как краснеет. – Ааааа. Как хорошо, что я нормально справился со своей произвольной программой. – Мы все так тобой гордились! Он словно видел её добрую улыбку. – Мам... – Он остановился. Сглотнул. – Мам, если я отправлю вам свою медаль, можешь ли ты... можешь положить её на алтарь Виччана? Её голос стал почти неслышен. – Конечно, положу. Как назло, его снова охватили эмоции, которыми были наполнены последние несколько дней. В глазах защипало. – Спасибо. – Он вытер слёзы. – Я ещё поговорю с тобой позже, хорошо? Юри положил трубку, прежде чем она услышала бы, как он всхлипывает. Виччан. Он катался для Виччана, и... И не думал, что сможет когда-нибудь перестать скучать по своему псу. Он не мог перестать думать о Виччане, ждущем его на своём месте в Ледовом дворце Хасецу... БАМ. БАМ. БАМ. Дверь туалетной кабинки сотрясалась. Что за чертовщина? Юри встал. БАМ. Дверь шумно распахнулась. За ней оказался Юрий Плисецкий, участник юниорских соревнований, выигравший золото. Юри не был с ним знаком, только видел мельком раньше. Он тренировался с Виктором. А теперь сердито уставился на Юри. – Прошу прощения, – начал Юри. Потом задумался, а зачем вообще он извиняется перед мальчишкой, если именно тот сломал дверь его туалетной кабинки. – Придурок! – Закричал Плисецкий. – Разрыдался в туалете после того, как взял бронзу? Да что с тобой не так? – Эм... – Оба из нас будут выступать во взрослой лиге в следующем году, – прорычал Плисецкий. – Ты не смеешь пятнать имя Юрий тем, что разревелся сейчас, как младенец. Соберись, блять! – Эм... – Юри мотнул головой. – Мы знакомы? В ответ Плисецкий сунул в руку Юри блокнот. Он был в жёстком переплёте, на обложке были напечатаны какие-то слова на непонятном русском. Юри нахмурился, открыл его и не увидел ничего, кроме пустых страниц. – Оу... – Он удивлённо наморщил нос. Что..? Юрий закатил глаза и выловил из кармана ручку. – Боже, ты почти такой же тупой, как Виктор. Поставь там автограф, идиотина. Это был, должно быть, самый сюрреалистичный разговор в жизни Юри. Он осторожно взял ручку из Юриных пальцев. Посмотрел на мальчика. Кулаки у того были крепко сжаты. Нос горел красным. Он выглядел так, словно собирался ударить Юри, и – вместе с тем – словно расплакался бы, если бы Юри не подписал его книжку для автографов. Ах, эти радости пубертатного периода. Сплошное веселье. И всё же. Юри уже устал быть осторожным и самую малость разозлился на то, что его назвали идиотом. Так что обнаружил, что пишет следующее: Для Юрия номер 2 с пожеланием огромной удачи во взрослой лиге в следующем году от Кацуки Юри, Юрия номер 1 навсегда. Он протянул блокнот обратно, раскрыв на подписанной странице, и покинул туалет. Просто замечательно; Юрию потребовалась всего пара секунд, чтобы прочитать его маленькую приписку и снова начать орать. – Я не Юрий номер 2, – прокричал Плисецкий в коридор. – Я Юрий номер 1! Только погоди! Вот увидишь! Придурок!***
Виктору было обещано, что он встретится с Юри на банкете, но прошёл уже час, а тот так и не появился. Юри должен был прийти. Просто обязан был, после всего того, чем они поделились. Да, они шутили и... и надругались над Инстаграмами друг друга, но он был уверен, что Юри не оставит его в подвешенном состоянии. Он был уверен. Ну, по большей части. Возможно, и вовсе не уверен. Он уже столько раз смог обойти весь зал по кругу, в конце концов. Окна на одной стороне; голубой занавес на другой. И снова окна. Крис поймал его на десятом круге. – Виктор. Ты выглядишь обеспокоенным. Смысла притворяться не было. – Юри не здесь. Мы до сих пор не поговорили. – У меня нет его номера. Я не могу допустить, чтобы всё так закончилось. – Он будет здесь. – Сказал Крис успокаивающе. – Он придёт. – Разумеется, он придёт, – отрезал Виктор. И более несчастным тоном продолжил, – Ты правда думаешь, что он придёт? Крис лишь покачал головой. – Я был неправ. Беспощадный Виктор – ничто по сравнению с Испуганным Виктором. Испуганный Виктор – худший Виктор. – Агх. Вот и всё. Похоже, он всё-таки не появится, – Виктор нервно потёр руки. – Я мог бы... полететь в Японию? Нет, не то. – Он помотал головой. – Плохая идея. Япония довольно большая. – Он придёт. Я знаю, что он будет здесь, – сказал Крис, придерживая Виктора за локоть. – И причина, по которой я это знаю, в том, что он попросил меня... кое о чём. Небольшое одолжение. Он придёт. – Оу. – Виктор моргнул, затем повернулся и схватил Криса за лацканы пиджака. – Что?! Что Юри сказал тебе? – Скоро сам узнаешь, – уверил его Крис. Он засмеялся, а потом мягко положил руки на Викторовы плечи и развернул его на 180 градусов. – Ты узнаешь... прямо сейчас. Юри вошёл в зал. Его лицо было красным. Он был одет в костюм с галстуком (если это вообще можно было назвать галстуком), и тот свободно свисал с его шеи, позволяя Юри выглядеть... Жизнерадостно. Превосходно. Он посмотрел в направлении Виктора и его губы сложились в безупречную улыбку. Сердце Виктора, кажется, остановилось. Оно оставалось неподвижно на момент – доли секунды, но почти осязаемые, – когда их взгляды встретились; карие глаза Юри смотрели серьёзно, но при этом едва заметно искрились. Сердце грохотом вернулось к жизни, когда Юри выгнул бровь. Стоя на другом конце зала, он протянул руку, указывая в направлении Виктора. Один палец согнулся в приглашающем жесте. О, Боже. Это было слишком хорошо. Слишком сексуально. Виктор указал на себя, одними губами спросил: Кто? Я? Стал ждать от Юри кивка. Однако вместо этого парень нетерпеливо помотал головой. Он небрежно махнул рукой на Виктора – ну-ка, прочь с дороги, – и протянул руку снова. Он указывал на Криса. Стоящий за спиной Виктора Крис рассмеялся. – Что, – голос Виктора дрожал. – Что происходит. Что это. Почему он меня не хочет. Крис опустил руку на Викторово плечо. – Бедняжка. – Он сбросил с себя пиджак и вручил его Виктору. – Подержишь его для меня, а? Он доверяет Крису. Он доверяет Крису. Он... Он также доверяет Юри, повторял про себя Виктор, да и, кроме того, они не договаривались быть друг для друга единственными. У них даже не было свидания, если только не считать случай, когда Виктор угрожал Юри фотками в Инстаграме, чтобы заставить того поесть кацудон. Они не встречались. Хотя им следовало бы. Виктор мог бы сидеть здесь и дуться, выражая недовольство происходящим, или же... Или же он мог поискать точку обзора получше. Потому что Юри тоже снимал с себя пиджак. – Леди и джентльмены, – начал своё объявление Крис. – Бронзовый и серебряный медалисты Финала Гран При хотели бы предложить вам ещё одно показательное выступление этого вечера. – На этих словах он сдёрнул голубой занавес, открывая вид на... Шест для стриптиза. Шест для стриптиза. Юри невозмутимо избавился от своей рубашки. И брюк. Сложив их на одном из стульев, он поднял глаза и встретился взглядами с Виктором. И снова покраснел. Виктор подошёл ещё ближе, он, чёрт возьми, хотел быть в первом ряду. К проведению Финала Гран При разрабатывались запасные планы на самые разнообразные непредвиденные ситуации, от ушибов до террористических атак. Завтра кому-то чертовски влетит за происходящее. По озадаченным взглядам, которыми обменивались организаторы, становилось ясно, что "внезапный перерыв на стриптиз" ни в один из списков возможных чрезвычайных ситуаций не входил. По крайней мере, до этого дня. Заиграла музыка, странный, ломаный, но завораживающий ритм, и Юри взялся за пилон, начал взбираться. Он обладал превосходной, тонкой грациозностью. Его бёдра сжимали пилон; его спина выгибалась. Он откидывал голову назад, продлевая изящный изгиб своего тела. На секунду, вот так повиснув вниз головой, он поймал Викторов взгляд. Возможно, лёгкую улыбку тот додумал уже сам. До этого момента Виктору никогда особо не нравились танцы на пилоне. Теперь? Он мог видеть, насколько это сложно, по тому, как вздувались мускулы выставленного напоказ тела Юри, когда тот, быстро перемещался вверх и вниз по шесту, покачиваясь из стороны в сторону. Его кожа восхитительного светло-бронзового оттенка мерцала под освещающими банкетный зал люстрами. Во всём этом был особый артистизм – изящество, красота и сексуальность, сплетённые вместе. Вскоре к нему присоединился Крис. Это не должно было быть горячо – наблюдать, как другой мужчина, всем своим видом намекая на что-то неприличное, взбирается по пилону к Юри. Это определённо было горячо. Особенно с тех пор, как Юри начал открыто поддерживать с Виктором зрительный контакт. Улыбаться ему ободряюще, будто единственному, кто сейчас находился в зале. Он подмигнул Виктору, и непонятно, как, но это заставило его покраснеть даже сильнее, чем тот поцелуй на церемонии награждения. Виктор был до боли возбуждён. Юри соскользнул вниз к Крису, и они оба выгнули спины, когда музыка подошла к концу. Виктор тихонько всхлипнул. И Юри, наконец, сжалился над ним. Он перехватил Викторов взгляд. Поманил пальцем. Уже нерешительнее, Виктор ткнул себя в грудь. Я, на этот раз? Юри кивнул, выпрямился и подобрал свою рубашку там, где её оставил. Он как раз застёгивал на ней пуговицы, когда Виктор к нему подошёл. – Не знал, что в тебе есть такое, – восхищённо сказал Виктор. – Ммм. – Юри хмуро разглядывал рубашку. Пуговицы и петельки не совпадали; он где-то ошибся, и получилось криво. – На самом деле, нет. – Он глянул на Виктора и жестом попросил его приблизиться. Виктор наклонился. – Это всё шампанское, – прошептал он. – Я выпил для храбрости десять бокалов. – Оу. Что ж. Значит, шампанское отлично танцует. Юри бросил попытки разобраться с рубашкой и посмотрел на Виктора. Склонил голову набок и шагнул к нему поближе. Его палец ткнулся в верхнюю пуговицу Викторовой рубашки. – Слишком много ткани, – подсказал он. – Нужно больше кожи. Виктор сглотнул. – Тогда исправь это, м? Юри был под градусом. Виктор слышал запах алкоголя в его дыхании. Видел, как подрагивают его руки, как он мрачно рассматривает Викторову пуговицу, прежде чем у него наконец получается высвободить пуговицу из петельки. – Можешь снять всё, – убедительным тоном сказал Виктор. – Только дай мне свой номер. – Я хотел... сделать это. – Виктору понадобилось пару секунд, чтобы понять, что Юри говорил о своём танце на пилоне, а не о Викторовой одежде. Юри посмотрел ему в глаза. – Я хотел станцевать для тебя. Я не мог кататься для тебя, это было для... – На его лицо словно набежала туча. – Но вот так? Это было только для тебя. Пальцы Юри нашарили вторую пуговицу. Расстегнули. – Твой номер, – напомнил ему Виктор. Юри поднял взгляд. Медленно, он взялся за Викторов галстук. Притянул к себе – так, что Виктор оказался в паре сантиметров от его лица. Запах шампанского в его дыхании казался сладким. – Я ни на что не намекаю, – низким голосом сказал Юри. – Но если ты всё-таки решил пропустить следующий год ради Маккачин? Хасецу – хорошее место для собак. – Хасецу? – Это мой родной город, – сказал Юри. – У нас есть пляж. И ледовый каток. – Звучит изумительно. Юри застеснялся и уставился в пол. – Если бы тебе нужно было куда-то пойти, я бы присматривал за Маккачин. Виктору дарили цветы. Говорили комплименты. Однажды его даже свозили на Таити в короткий, бурный отпуск. Но всё-таки, это? Это было самой романтичной вещью, которую кто-либо когда-либо говорил Виктору. – Окей. Но... Твой номер. – Ммм. – Юри выпрямился. – Точно. Не дай мне об этом забыть. Я... становлюсь забывчивым, когда напиваюсь? Ох, кстати о забывчивости! Я ещё не закончил. Позволь мне надеть штаны и я с тобой потанцую. Виктор смотрел, как Юри идёт по направлению к стулу, на котором оставил свою одежду. Как напрягаются и перекатываются мышцы на его заднице, когда он наклоняется, чтобы подобрать брюки. Твою мать. Твою мать. Твою же ж мать. Он поднял глаза и увидел стоящего рядом Криса. – Крис. – Виктор не мог сдержать улыбки. – Крис, я влюблён. Крис посмотрел на него. Посмотрел на Юри. Покачал головой. – Да. – Наконец, сказал он. – Да, так и есть.***Эпилог***
Виктор проснулся после ночи, в которую проходил банкет в честь Финала Гран При, из-за сбивающего с толку, слепящего солнечного света. Сбивающего с толку потому, что подолгу спать для него было ненормально; обычно он вставал в то время, когда небо ещё только розовело, даже летом. Однако прошлая ночь... Прошлая ночь... Разум Виктора заполнили воспоминания. Шампанское. Танец на пилоне. Танцы в паре. Юри, раздетый практически догола, и каждая из напряжённых мышц сияет под светом люстр... О, Боже. Они танцевали. Юри дразнил его, прикасаясь и тут же отстраняясь, чтобы потом приблизиться ещё больше. К концу вечера Виктор и сам был уже немного пьян и более, чем немного, заведён. Тем не менее, прошлой ночью они даже не целовались. Юри был в стельку пьян, а у Виктора имелись некоторые стандарты. Кроме того, было уже довольно поздно. Они проверили свои графики по пути через лобби. Юри вылетал сегодняшней ночью; Виктор оставался здесь до завтра. Всё, что Виктор должен был теперь сделать – позвонить Юри и... – Его номер, – вслух сказал Виктор. – Блять. Его номер был... Он повертел рукой и облегчённо выдохнул. Слава Богу. Юри затащил его к консьержу, одолжил у того ручку и написал свой номер на Викторовой коже, концентрируясь на этой задаче со свойственным очень пьяным людям старанием. У Виктора был номер Юри. Он поспешно вбил его в память телефона. На мгновение его палец застыл над кнопкой вызова. Потом подумал получше и сходил в душ, почистил зубы и причесал волосы. Не то чтобы он мог тебя видеть; это телефонный звонок, тупица. Но, быть может, Юри пригласит его на завтрак – или, скорее, бранч, в такое-то время, – и Виктор захочет предстать перед ним в самом лучшем виде. Для этого, кстати, было бы неплохо ещё и подстричь ногти. Нет, ему определённо не следует сейчас опережать события. Но лучше перестраховаться, чем потом сожалеть... И не то чтобы Виктор нервничал. Он же Виктор Никифоров. Он не стал бы нервничать только потому, что в мире существовал один бесподобный, очень привлекательный фигурист, которому он, похоже, немного нравился и который, вероятно, был любовью всей его жизни. Судя по тому, что было прошлой ночью, сам он тоже, кажется, нравился Юри. Но сейчас тот трезв. Виктор отмахнулся от своих дурацких сомнений. Закончив сушить волосы феном, он взял телефон, нацепил свою лучшую, самую обаятельную улыбку и позвонил. Прозвучал гудок. И ещё один. И ещё. А затем: – Moshi moshi! Виктор моргнул. Чёрт. Трубку взяла женщина? Он глянул на свою руку – но, сука, он принимал душ, и цифры начисто смылись. – Moshi moshi? – Женщина на другом конце провода звучала слегка раздражённо. Она добавила что-то по-японски, что Виктор даже не уловил. – Ох... Английский? - Попытался Виктор. – Да, – сказала женщина. – Английский подойдёт. – Эм. – Виктор провёл рукой по волосам. – Нет ли... Рядом вами, случайно, нет Кацуки Юри? – Нет, – ответила женщина. – Это мой мобильный. Юри не был в Японии уже больше четырёх лет. – Оу. – Что ж. Она, по крайней мере, знала Юри? – Это Кацуки Мари, – сказала женщина. Сердце Виктора остановилось. – Он женат? – Нет! Ох, слава тебе, Господи. – Я его сестра. А это кто? – Это... Виктор Никифоров. Я, эм, я... Мари Кацуки засмеялась. – Я знаю, кто ты такой. Ой, привет. Пьяные сообщения Юри прошлой ночью наконец обретают смысл. Это мой номер телефона, а не Юри, кстати говоря. Сердце Виктора так и не начало нормально биться. Полученная информация никак не способствовала предотвращению грозящего ему инфаркта. – Он... дал мне неправильный номер? Мари в ответ лишь рассмеялась. – Ох. – Виктор сглотнул. Он был очень настойчив, выпрашивая прошлой ночью номер Юри. Слишком настойчив, быть может? Юри переложил ответственность за отказ на свою сестру. – Это... Он, вероятно... Всё в порядке. Ничего не было в порядке. Рука Виктора сжалась. – Хотя он мог бы просто сказать нет. Но... похоже, я не дал ему такой возможности. Знаю, со мной довольно трудно. Все говорили ему об этом – все от Якова до Юры Плисецкого и Кристоффа. Всё-таки он не был хорош в сглаживании своих негативных черт; никогда не был. И последние несколько дней Виктор провёл, активно докучая Юри – заваливая его уведомлениями из Инстаграма и тому подобным. Разумеется, Юри не хотел его. – Прошу. – Он старался говорить ровным тоном. – Если будете с ним говорить, пожалуйста, передайте ему, что я приношу извинения за своё поведение. Я... если это то, чего он хочет, то я больше его не побеспокою. – Окей, – сказала Мари. – Прекрати сейчас же. Не знаю, что ты там себе успел напредставлять, но вы с Юри настоящая парочка, и я правда не хочу во всё это вмешиваться. Я просто перешлю тебе его вчерашние сообщения. Он меня за это возненавидит, но... В общем, делай с ними, что хочешь. – Что ты имеешь в виду? – Спросил Виктор. – Юри тебя возненавидит? Но... Мари уже повесила трубку. Виктор хмуро посмотрел на свой телефон, решил перезвонить... Раздался звук пришедшего уведомления. "Вот," – говорилось в сообщении, и к нему был прикреплён скриншот, телефонный номер и номер комнаты. Виктор прочёл и, наконец-то, наконец-то его сердце снова забилось в нормальном ритме. Слава Богу. Оставалось только сходить в цветочный магазин.***
Не существовало, пожалуй, более жалких обстоятельств пробуждения, чем раскалывающая голову жуткая боль. Юри выдохнул сквозь зубы и задумался, от чего у него могла сейчас болеть голова. Прошлая ночь. Вино. Он обещал встретиться с Виктором на банкете... Ох. Пробуждение всё же могло быть ещё более жалким. Стало таким, когда Юри восстановил в памяти события прошлого вечера и понял, что Виктор Никифоров, без сомнений, теперь его ненавидит. Юри отыскал свои очки и затем медленно перевёл себя в сидячее положение, устроившись на краю кровати. Обвёл глазами царящий в номере беспорядок. У него был самолёт сегодня в 6, в аэропорт нужно было выехать через четыре часа, и... И как хорошо, что он попросил о поздней выписке, потому что по всем фронтам облажался с Виктором. По всем. Ну, по-крайней мере, ему не придётся прятаться под одеялами сочинского отеля слишком долго. Он наскоро принял душ, чтобы смыть с себя отвратительный запах перегара, и побросал без разбора свои вещи в чемоданы, едва сумев их застегнуть. Уже на полчаса меньше. Осталось три с половиной. Наверное, ему следовало заказать что-нибудь в номер. Переедание никогда не было хорошей идеей, но, с другой стороны, удовольствие от чего-нибудь жареного или сладкого сейчас могло бы... Это бы не помогло, не на самом деле, но это, как минимум, отвлекло бы Юри от мысли, что ему выдался шанс завоевать Виктора Никифорова, а он его целиком и полностью проебал. Если он когда-нибудь снова встретится с Виктором – а ведь Юри был близок к завершению своей карьеры; этот раз был вершиной его ожиданий, и дальше всё должно было пойти на спад, – тот, скорее всего, его даже не признает. Со стороны двери раздался стук. – У меня поздняя выписка, – отозвался Юри, а потом понял, что сказал это на японском. Вот чёрт. Его японско-русский словарь был скачан на телефон – он начал искать его... Стук повторился. – Юри, – раздался голос Виктора, – это я. О, Боже. Юри почувствовал, как краснеет. Ему придётся встретиться с Виктором лицом к лицу? Он будет слушать, как его отшивают, глядя при этом в чужие лазурные глаза? Он же умрёт на месте. Впрочем, нет, не умрёт. В этом-то и загвоздка. Он будет жить. Он будет стоять там, его сердце будет упорно биться, а его дурацкие лёгкие – качать воздух, когда Виктор его пошлёт. Виктор уйдёт, а Юри будет знать, что он сам, по собственной глупости оттолкнул своего кумира. Он будет продолжать существовать так же долго и мучительно, как до этого момента. – Юри? – Позвал Виктор из-за двери. Раз отступать всё равно некуда, лучше покончить со всем прямо сейчас. Он поплёлся к двери и остановился с уже опущенной на дверную ручку рукой, захваченный собственным отражением в зеркале. Он едва расчесал пальцами свои тёмные волосы после душа, и теперь они торчали завитками, похожими на щупальца осьминога. Под его глазами залегли тёмные круги. Вот Виктор всегда выглядел идеально. Неудивительно. Юри некоторое время сражался с дверью – похоже, прошлой ночью он что-то сделал с замками, и их отпирание заняло больше времени, чем должно было, – и, наконец, смог её немного приоткрыть. Виктор выглядел так идеально, как и представлял Юри, его чёлка красиво спадала на один глаз. Он держал букет розовых цветов. Почему он принёс цветы, если собирается порвать с Юри? Он прошёлся взглядом от мятого спортивного костюма Юри до его растрёпанных волос. – Чёрт, – сказал Виктор пару долгих секунд спустя. – Знаю, – довольно резко ответил Юри. – Я похож на чучело. Виктор ему подмигнул. – Весьма горячее чучело. Юри не понимал. – Я имел в виду, ты горяч, – сказал Виктор. – Не часть про чучело. На случай, если это и так не ясно. Виктор... Всё ещё флиртовал с ним? Юри нахмурился. Виктор протянул ему цветы. Юри уставился на них, как идиот. – Эм. Мгновением позже Виктор убрал цветы и взглянул на Юри вопросительно. – Я в курсе, у тебя осталось не так много времени до вылета, но я подумал, что мы могли бы провести его часть вдвоём, при этом не пытаясь так уж активно друг над другом издеваться? – Эм, – сказал Юри. – Ты... хочешь провести со мной время? – Знаешь, – начал Виктор. – Мы могли бы сходить на прогулку. Подержаться за руки. Раздобыть для тебя еды. Поговорить о том, хочешь ли ты, чтобы это переросло во что-то большее, или нет? Юри мог только по-идиотски на него пялиться. Ничего из этого не доходило до его сознания. Ни одно слово. – Хочу, чтобы переросло... что? – Наконец, смог спросить он. Виктор кивнул. – Понимаю, мы не так долго знакомы друг с другом. Всё в порядке, если ты... – Он сглотнул. – Если ты хочешь остаться открытым для вариантов, знаешь. Встречаться с другими людьми. Нам необязательно бросаться в омут с головой, если тебе не хочется. Что происходит? Почему Виктор делает вид, будто Юри не испортил ему вчерашний вечер? – Либо, – сказал Виктор, – я... на самом деле, я, если честно, не вижу себя встречающимся с кем-то другим? Так что... эм. Если бы ты хотел чего-то только со мной? Он остановился, глядя с надеждой и оставив Юри в полнейшем замешательстве. Было ли это его планом мести Юри? Заставить его клюнуть на особенную для него приманку, а потом отнять всё в последний момент? Или, может... Возможно, у него всё еще был шанс, несмотря ни на что. – Юри? Можешь сказать что-нибудь? Хоть что-то? – Я так сожалею, – сказал Юри. Лицо Виктора вытянулось. – Я так сожалею, – повторил Юри, – о прошлой ночи. – Что? Но почему? – Я собирался прийти на банкет, – сказал Юри, – но нервничал. Я налил себе выпить. И не заметил, как вырубился в своём номере, а ты... ты со мной так любезен, и... Виктор смотрел на него изумлённо. – Я тебя продинамил, – сказал Юри. – Я собирался прийти, правда. Я хотел. – Ох. – Виктор пихнул букет ему в руки. – Вот, подержи. – Знаю, мы довольно странно начали, – продолжил Юри, принимая цветы, потому что в ином случае они бы просто упали на пол, – но... Ты мне нравишься. Всегда нравился. Если бы ты смог меня простить... Виктор не слушал. Вместо этого он достал свой телефон. Задумчиво посмотрел на экран, провёл по нему пальцем, затем кивнул, поворачивая телефон к Юри. – Прошлая ночь. – Это всё, что он сказал. Юри нахмурился, изучая изображение на экране. Какого чёрта. Это был он. На пилоне. Пхичит что, выложил фото с их уроков в отместку за то, что Юри тогда не дал ему подслушать разговор с Виктором? Но это не было помещение, где они практиковались в Детройте. И рядом на пилоне был Кристофф Джакометти. – О мой Бог. – Вдохнул Юри. – Где мои штаны? Виктор сунул телефон обратно в карман. – Неправильный вопрос, – сказал он с улыбкой. – Правильный вопрос – Виктор, почему ты был всё ещё полностью одет? Юри почувствовал, как краснеет. – Ты меня не динамил, Юри, – мягко сказал Виктор. – Ты дал мне возможность провести лучшую ночь в моей жизни. А ещё, полагаю, номер телефона твоей сестры. – Ох. – Юри понадобилось несколько секунд, чтобы обработать услышанное. Он... очевидно, напился, а потом... А потом спустился вниз и танцевал. И не мог теперь вспомнить ни о чём, что делал, но Виктор, похоже, не испытывал к нему ненависти. На него будто счастье с небес упало. Божий дар, не давший его пьянству вылиться в полное самоуничтожение. Открывший в его будущем возможность... Виктор протянул ему свою руку. – Об этой прогулке... Пальцы Виктора были бледными, и Юри не мог не заметить, что его ногти были аккуратно подстрижены. О, чёрт возьми, да, перед ним были открыты возможности. Много-много возможностей. Его головная боль отступила уже перед каплей из этой волны возможностей. Юри опустил Викторовы цветы. – Да. – Да, ты со мной погуляешь? Ты голоден? – Всё из этого, – сказал Юри. – Только сначала я позвоню в авиакомпанию и узнаю, могу ли я поменять билеты, чтобы вылететь завтра утром. Но после? Я хочу всё.БОНУС: ПЕРЕПИСКА ПЬЯНОГО ЮРИ С МАРИ
Юри: Мари у меня продление. *подарки. Грбёаная автозамена. *проблема. Мари:なぜ英語 Юри: мне приднтся по-английски птоому что я не мгоу найти где тут япнскя раскалдка а мой телфеон продолжает автокорректить ромадзи. Мари: Эм... Ладно. Что там у тебя за продление? Юри: Ты надо мной изднваешься? Мари: Ни в коем случае. Юри: Я слкчвйно дал твой номер этому милому парню. Мари: Как... ты... Юри: Я не мог вспомнить свой. Меня застали врасплох. ЭТО ОЕЧНЬ ВАЖНО. Мы собираемся пожениться и завести кучу собак вметсе. Мы прям догговорились. Мари: Юри, пожалуйста, не надо жениться на парне, которого едва встретил, да ещё и пьяный. Юри: Гворил ли я что это очеьн милый парень? Мари: Можете пожениться, когда ты будешь трезв. Хотя я рада, что наконец-то хоть кто-то отвлекает тебя от Виктора Никифорова, пусть даже только на один вечер. Юри: Он такой гроячий не предтсавляю как ещё дышу. Мари: Этот твой парень или Виктор? Юри: Я о тмо и говорю. Можешь дать ему мой номер, когда он позвонит? И нмоер моей комнаты завтра утром? Мы рншили что нам не следует трахаться потому что мы оба пбяны но у нса етсь три часа завврта. Мари: О, я супер-рада, что вы практикуете безопасный (ну, почти) секс, но я не собираюсь давать какому-то парню, с которым ты почти не знаком, номер твоей комнаты и отправлять его заниматься с тобой сексом, пока ты не попросишь меня об этом, будучи трезвым. Юри: Нет ты дашьь. Вто увидишь. Я сдклаю это с помощью МГАИИ. Мари: Более чем уверена, что трезвый Юри меня простит. Ты ведь стесняшка, забыл? Трезвый Юри вряд ли хотел бы, чтобы в его комнату заявился какой-то фанат. Я поделюсь твоим номером только если мне позвонит сам Виктор Никифоров. Для кого-то другого – сначала я получу твоё разрешение. Я ясно выразилась? Юри: Ты самая лцчшач ссстра. Я отлам тебе все свои нагрдаы.