***
—Алоха, систер! — радостный голос подруги в телефоне заставляет меня слабо улыбнуться. На большее сил нет. —Привет, — тихо произношу я. Ну плохо мне, очень-очень плохо. —Так все! Мне надоело. Ты пять днеи с кровати не встаёшь, не ешь, не пьёшь. В зеркало себя видела? Нет, так вот я скажу. Ты как зомби, ходячая мертвец. В ответ я молчу. У меня просто слов нет. Согласится с ней я не могу, ну и перечетить нельзя. Она права, но поделать ничего с этим ничего не может. —Вот что ты молчишь? Я же права! Так, значит слушай сюда, ты заканчиваешь хандрить и чтоб завтра я видела перед собой звезду университета, и улыбку от уха до уха, а не кислую мину на твоей физиономии. —Прости, но завтра будешь сиять без меня. —Что значит без тебя?! Мартина, мать твою. Я сейчас брошу все дела и приеду, если ты не расскажешь, в чем дело! —Мечи, я… —Хотя молчи, я так и так приеду. Минут через пятнадцать буду. И вот я хочу ей сказать, чтобы не приезжала, что при встречи все расскажу, но она просто-напросто сбросила. Вот и что ей сказать? «Мечи, мы гуляли с твоим братом, потом переспали, а потом три дня жили вместе, а потом поругались». Так что-ли? Даже несмотря на то, что это правда я никогда не скажу вот так прямо. Скажу, что болит голова, температура была. Точно, просто скажу что неважно себя чувствую, а про то, что было между мной и её братом просто забуду. Страшный сон. Это хорошо, что на момент наших… нашего… нашей лю… а-а-а-а. Вообщем хорошо, что тогда она была летала в Италию, к парню. Дура! Какая же я дура. Переспать с братом лучшей подруги, зная, что у него есть девушка. Так ещё и восемнадцать лет. Хотя ладно, возраст роли не играет. Но брат, которому двадцать три. Ненормально, правда? Точно также, как не спать сто шестьдесят восемь часов. В подряд. Хотя о чем я… Нормальной я никогда не была. Многие считают меня… Точнее все считают меня неуравновешенной сучкой, меркантильной тварь и тому подобное. И мне всегда это нравилось, до тех пор, пока не поняла, что я совсем одна. Мерседес улетает на следующей недели к родителям в Испанию, а я остаюсь одна в Нью-Йорке. Родители в разводе. Мама в мужем в Японии, а отец с двадцатилетней «девушкой» и дочерью, между прочим второй, в Канаде. Мой старший и родной брат — Франциско сейчас в Англии, ему двадцать пять. Исполнилось, совсем недавно, месяц назад, в конце ноября. Он и Элли — его жена, сейчас переехали в Англию. Франу предложили работу. А я одна. Не мамы, не папы, не брата, не мужа, не парня. Ни-ко-го. Вообще одна. Я дружила с двумя девушками — Мечи и Лодовика — другая моя подруга. Но она тоже улетела, в Италию, к родным. Ну каникулы, конечно, Новый год скоро. Все с семьёй, друзьями, а я одна. Как всегда, в компании телевизора. Слова вызывают новый поток слез. Посильнее укутавшись в белый свитер размера XXXXX и ещё сто раз X и L. И нет, я не громбаба, просто так удобнее. И свитер длинный и тёплый и носить можно так просто. Хотя, живу я одна, мне некого стесняться. Опять одна. Меня это слова везде окружает. Наверное, умирать одна буду. В ванной в зеркале я увидела не жизнерадостную Мартину Штоссель, а какого-то монстра. Красное лицо, глаза, кожа бледная, как в ужастиках про вампиров, синяки под глазами. Мечи меня прибьёт. На голове что-то напоминающее гнездо. Вообщем чтобы привести себя в порядок мне нужно слишком много времени, а его у меня мало, очень мало. После того, как я расчесала волосы умыла лицо стало уже лучше, но не достаточно хорошо, для Бланко. Её не устроит мое лицо и кожа. Скажет что-то про синяки, про глаза. Ну и тут на помощь мне приходит тональник. Конечно, каплей не спасёшь все ситуацию, тут нужен как минимум пузырёк, а то и больше. И я уложилась. Как только я равномерно распределила весь крем раздался звонок. Наверное Мечи. Конечно, в длинных чулочках я не до бегу, ведь, как правило при соприкосновении ламината и шерсти становится очень скользко, а ломать себе ноги я не очень хочу. —Тин-и-и-и! — визжит подруга прыгая мне на шею, обнимая. —Привет. —Я думала ты себя вообще запустила! Какая ты красотка! Мы не виделись с моего отъезда. —Д-а-а-а… Как съездила? — грустно тяну я, закрывая на ней дверь. —Лучше ты расскажи, что у вас тут случилось? —Ничего, — чувствую себя первоклассником, которому поставили два. —Вот только Хорхе выдал мне другую версию. —И что же у него случилось? —Ничего, просто рассказал все, что было между вами на момент моего отсутствия. —Стяни с лица эту странную улыбку и пойми, между нами ничего не было. —Да, да, конечно. Одевайся, мы сегодня идем релаксировать. Шопинг-релаксация. Такой кайф, просто! —Нет, Мерси, я не смогу. У меня жутко болит голова и только под утро удалось сбить температуру, тридцать восемь и семь. —Что, правда? —Я похожа на девушку, которая шутит? Ха-ха-ха, смешно, — я сажусь на кресло, рядом с диванов, на котором удобно расположилась Мечи. —Ох, боже мой! И ты мне не позвонила? Ты не позвонила мне?! Своей лучшей подруге?! —Ты бы прилетела из Италии из-за моего дурного характера и болезни? Ещё чего! —Я бы попросила помочь Хорхе! Он бы точно не отказал. Нет, ну ты вообще в своём уме? —Вот только давай без Хорхе, пожалуйста. —Почему? Вы же хорошо общались, да и я думала, что он тебе нравится. —Ну, все мы совершаем ошибки, — я медленно отвожу взгляд к окну, нигде все усыпано снегом. Какая красота, — ладно, каку тебя дела? Рассказывай! Как там Руджеро? —Все хорошо, но ты зря уходишь от темы? Что это? — спрашивает она, дотрагиваясь кончиками пальцев до шеи. —Ну и что же там? Я подошла в столику и взяла с него телефон, включив режим фронтальной камеры. Черт, откуда у меня может быть засос? Неделя прошла. Черт, черт. —Э, я упала, ну точнее я спала, а у меня зазвонил телефон и я потянулась за ним и он грохнулся вниз, я полезла на ним и ударилась об угол тумбочки, — быстро протараторила я. —Врешь и не краснеешь, Стоссель. Это же самый настоящий засос! —Синяк! —Засос! —Синяк! —Как можно получить синяк на шеи? —Удариться ею! —Да ну тебя. Просто скажи, это Хорхе? —Ты совсем с дубу рухнула? Твой итальянец тебя покусал что ли? —Нет, ну, а что. Это было бы лучше, чем сейчас. Он встречается с какой-то шлюхой, сам этого не понимая! —Мерси, мне кажется, ты утрируешь. Стефания не такая уж и плохая. —Ну да, ты сама себя слышишь? Камариха и «не такая уж и плохая» — вещи не совместимые. Честно, я была несомненно рада, что мы перешли на другую тему для обсуждения. Мы обсудили все, что только можно. Новую коллекцию от некоторых брендов, её поездку, их отношения с Руджеро, все планы на ближайшую неделю. Вообщем все. —Не скучай, кисик, если что — на связи. —Хорошо, позвони, как доедешь. —Меня должен забрать Хорхе. Он же звонил. —Честно, я так устала за день, что ничего не помню. —Отдыхай, но обязательно поешь. —Ты как моя мама, ну правда. Не маленькая, разберусь. —Оки, все, пока-пока. —Давай, все равно позвони, — я целую её в щеку, а после того, как она дошла до лифта, я лишь улыбнулась, кивну и закрыла железную дверь. Дома было темно, только в зале горел свет от торшера. Живот действительно требовал пищи, ведь последнее, что я ещё за эти пять дней — один шоколадный батончик и все. Я действительно не хотела есть, ну или убеждала себя, что не хочу. Сейчас это не совсем важно. Я включила свет в кухни, попутно нажимая на выключатель. Не люблю готовить в темноте, пока палец не отрубила. Конечно, в холодильнике у меня такое себе. Мышка повесилась. Так пусто ещё никогда не было, уж поверьте. —Ну да, как всегда. Я достаю молоко, а в ящиках нахожу овсянку. Думаю, все поняли, что сейчас будет супер рецепт, как заварить овсяную кашу. Да, она заварная, но безумно вкусная, особенно с малиной.***
Понедельник. Здравствуй, университет, привет, учеба. Каникулы не всегда хорошо. Конец семестра. Все эти экзамены, ты вроде знаешь, но приходишь туда и все. До свидания, ставьте «ужасно», я лучше пойду. Сидя напротив преподавателя единственным занятием у меня было — это теребить край юбки, закусывать нижнюю губу, заламывать себе пальцы. Шизофрения, прив-е-е-е-т. —Ну-с, счастливого Вам Нового года и Рождества. Хорошо отдохните на каникулах и с чистой головой я жду Вас десятого января. —Спасибо, мистер Своун. Всего доброго. —До свидания, Мартина. Я выходу из аудитории, плотно закрывая дверь. Такой протяжный выдох. Я ждала все, что мне нужно, на «хорошо», а большинство на «отлично». Мама обрадуется. Я забегаю в раздевалку, где одеваю пальто, а вокруг шеи обвязываю необъятный серый шарф. У дверей университета, слева, стояла группа девушек. Их трое. Нина, Лодовика и Альба. Должно быть Мерседес ещё «учится» —Ну? Сдала? —Да, мистер Своун заставил поволноваться. —Меня — миссис Алонсо, — рассказывает Нина, увлечённо поедая пончик. С едой у неё есть, так сказать, небольшие проблемы. —Серьезно? —Ну, а что?! Не всем даётся ис… — она не договаривает, как её глаза превратились в два огромных шара, — сучий парламент, — тихо шепчет она. Что мне остаётся, как повернуться в ту сторону. Стефания, Канделярия и Ибен. Где они потеряли ещё одну? —Шлюха! Слышу я в свой адрес, удар в район челюсти, меня толкают куда-то, сильно, даже очен, но я удерживаюсь на ногах. То, что сейчас происходит…я не знаю, как-то описать. Эти сучки пытаюсь задеть меня, Альба и Нина «отбивают» их сумками, а Лодовика пытается разнять нас. Честно, у неё не получается. Стефани ухватилась за мои волосы так, что ну ни как не отдерешь. Подбегаю парни. Отцепить ее от меня им удалось лишь жертвуя моими волосами. Сейчас меня меньше всего это волновало. —Эй, ты как? — спрашивает высокий темно-волосый парень, по-моему Диего. —А? Все в порядке, спасибо. —Все нормально, не парься, — он отходит, — и да, Стоссель, будь поаккуратнее. —Ещё раз спасибо. Ко мне подбегаю девчонки, интересуясь, что я ей сделала, почему, зачем, о моем самочувствие. —Все хорошо, давайте потом. Я как-то протискиваюсь через толпу, прямиком к остановке. Ладно, скоро буду дома. Когда автобус все-таки подъехал, я села в самый «зад», на одиночное место. Я вставляю в ухо наушник. Ехать минут десять-пятнадцать, поэтому могу чуть расслабиться, правда, когда у тебя болит челюсть это тяжело сделать. —Слава Всевышнему, ты ответила! Как ты? Я видела Нину, она рассказала. И это ты там говорила, что я утрирую? —Все хорошо, я в автобусе, еду домой. —Я позвоню Хорхе забрать тебя. Попробуй только отказаться, ты выходить на ближайшей остановке и звонишь ему, поняла? —Мечи, я уже дома, — уверенно говорю я, ну да, буду, через пять минут, — почти. —Хорошо, тогда я позвоню ему и попрошу приехать у тебе. Она совсем уже свихнулась. —Не надо, все хорошо. Я еду домой, найду охлаждающую мазь, выпью какое-нибудь обезболивающее. —Тина! Что вообще происходит? Ты можешь мне нормально объяснить, что с тобой? —Со мной все хорошо, — ну да, конечно. —Очень в этом сомневаюсь. —Прости, моя остановка. Удачи на экзаменах, пока. —Да ну тебя, Стоссель. Я сбрасываю вызов и вместе с телефоном покидаю, уже нагретое место. Вот почему в Нью-Йорке так холодно, особенно зимой. Челюсть все также ноет. Сумасшедшая, ну да, виноваты, но не на людей же из-за этого бросаться. Телефон вибрирует, девочки волнуются. В это время я уже подхожу к своему дому, как вижу у подъезда ту машину, которую больше всего не хотела видеть. Мерседес, мать твою, Бланко. Чёрный джип, а уперевшись о переднюю дверь — сам шатен. Чёрные удлинённый пиджак, наверное тёплый, чёрные джинсы и темно бордовый шарф. Он знает о моих пристрастиях к бордовому цвету. Черт, как он поправляет волосы, как бы причесывая пальцами, одновременно убирает их назад. Богиня внутри меня уже проснулась и с красной табличкой «stop» пытается меня остановить. —Как ты? — тихо спрашивает он, медленно идя ко мне навстречу, растягивая удовольствие, кусок говна. —После того, как избила Ваша девушка, не очень. —А ты все такая же вредная девочка, у которой забрали леденец. —Очень оригинально, мистер Бланко, хотя если честно, Ваши речи остаются все также бессмысленными. —Хорошо, постараюсь поддерживать Ваш грубый тон, не слишком ли официально? —Нормально. Позвольте поинтересоваться, Вы просто так, проездом или преследуете какую-то цель? —Просто преследую Вас. —Ну, в таком случае смею пригласить Вас на чай. —Думаю, отказа вы не принимаете. «Очень даже надеюсь на Ваш отказ» —Ты сама не понимаешь себе, маленькая, запутавшаяся в себе, девочка. Ты не хочешь предавать свою гордость, но в тоже время сходить с ума по мне. Угадал? Молчание в ответ. Терпеть не могу лифты. Особенно, когда мы вдвоём. Убежать абсолютно не куда, поэтому, стоя тут в компании этого прекрасного, остаётся ждать скорейшего приезда. —Хорошо. Давай помолчим, но в таком случае я приму твоё молчание, как знак согласия. —Это уже Ваше дело, как хотите, так и понимайте. —Ты прекратишь паясничать или нет?! Мы бесит твоё «Вы», «Ваш», «Вас». Почему-то неделю назад тебя это не так волновало. —А Вы прям таки не упускаете случая напомнить мне о том недоразумении. —Ты же понимаешь, что мне это бесит. Ты хочешь отпугнуть меня? Пока плохо получается. —Я вот одного не понимаю: Вам что, заняться нечем? Так хочется возиться со мной? —Знала бы ты, как сильно. —А как же Ваша девушка? —Так же, как и твоя челюсть. —С моей челюстью все хорошо. —Помолчи, — моему возмущению не было предела. Он стоит у двери в мою квартиру, сейчас будет находиться в моей квартире, сидеть на моем диване, пить чай из моей кружки и тому подобное по этом затыкая меня. Слишком много на себя берет. —А если нет, то что? —Твоя задница сольётся с цветом штор в кухне, — совершенно не смущаясь говорит он, заходя за мной в квартиру. Цвет штор в кухне… Они красные. Вот интересно, откуда он узнал? Ни разу не побывав в моей квартире знать о цвете ткани в кухне. Сомневаюсь, что они с Мерседес обсуждают цвет штор в моей квартире. Это даже звучит глупо. —Звучит заманчиво, — чего-чего, а это я от себя не ожидала. Дура, что ты несёшь?! —Пожалуй, приму это за предложение. —Это уже Ваше дело, как хотите, так и принимайте, — повторяю я свою фразу, сказанную ранее. Вот смелая то, что же ты творишь. Я ставлю сумку на пуф в прихожей, стягиваю с плеч пальто и вешаю его на крючок у двери. Вот как бы вы приняли слишком странный взгляд и прищуренный глаз от мужчины, поведение которого Вам ну нисколечко не ясно, а? Вот и я не знаю. Пока он раздевается, я нахожу в себе силы убежать от неловкой паузы в кухню. Стоит заварить чай для приличия. —Чай или кофе? —Тебя, — мои глаза вылезают чуть ли не на лоб от удивления, при чем от такого, что ложка падает на пол. —Что, простите? —Чай, если можно зелёный, — я лишь сдержанно киваю. Хотите пример проблемного роста? Это когда ты не можешь дотянуться до ящичка с моей коллекцией чаёв. Причём даже стоя на носочках. Ну и как вы думаете, что у нас дальше? Ну конечно этот «мистер правильность, порядочность и сама доброта» снимает мне эту коробочку с множеством пакетиков и баночек. Не снимая с лица все ту же ухмылку, он садиться на барный стул и продолжает наблюдать за каждым моим действием. Пока чай заваривается я стою, оперевшись о столешницу и выражением лица а-ля «я никого не замечаю, мне на всех насрать». Хорхе ходит по кухне с важным видом и рассматривал все, что тут было: книги, фотографии, свечки различных форм и запахов, статуэтки и всякому мелочь. —Кто это? — он указывает на какую-то рамку с фотографией. Подходя ближе к нему я пытаюсь вглядеться и понять, кто это. Зрение плохо, а вот память хорошая. —Это мой брат и я. Нам тогда было по десять где-то, совсем маленькие. —Не знаю, как Франциско, но, а ты не выросла. Такая же маленькая. —Пооригинальнее ничего придумать не могли? —Кажется, я уже предупреждал насчёт «Вы», к тому же ты так и не замолчала, — он смотрит на меня и, кажись, растягивает своё удовольствие от моего смущения также медленно, как и его губы растягиваются в наглой, одновременно хитрой улыбке. Может, зря я все это? Или нет… —Может быть. —Ты все ещё дерзишь и пытаешься меня отпугнуть. Вот только открою маленькую тайну. Твои способы только притягивают меня. —Вы слегка ошибаетесь, указывая на мои попытки отпугнуть. —Опять, — он указывает на мою оплошность в надежде напугать меня. Чуток не вышло. —Снова, мистер Бланко. —И ещё раз. Ты специально? —Кто знает, — еле сдерживая смешок с самым серьёзным лицом говорю я, наблюдая, как хитро он прищуривает глаз. —Как думаешь, это будет не слишком глупо с моей стороны сделать вот так, — его тёплая рука касается спины под серым свитером, притягивая меня к себе, будто желая что-от сказать. —Боюсь с Вами согласиться, но и перечить не хочу. —Тогда я сделаю вот так, — он тянет за резинку, распуская волосы из потрепанного жизней хвоста, до тех пор, пока не был открыт участок на шее, которого вскоре коснулись губы, его губы. Нет, не целует, не кусает. Он проводит языком тонкую полоску, а после обжигает холодным дыханием. Мне остаётся лишь тихо мычать от удовольствия. Что делать, если не хочешь отталкивать человека, но одновременно с этим ты не хочешь предавать свою гордость?! Обожаю это чувство выбора: хочется выбрать тело, но вспоминаешь про все эти проблемы и начался круговорот мыслей в моей голове. —Почему ты молчишь? — тихо шепчет он, прикусывая мочку уха. —Я не знаю, что Вам ответить. —Можно сказать то, что очень хочется. Например, -делает вид, что задумался, а после выдыхает, — слово «ещё». —Хорошо, я хочу ещё. —Как скажете, босс.***
5 лет спустя. —Хорхе аккуратнее, нет, чуть выше и капельку левее, вот так, — облегченно выдыхаю я, когда наш Новогодний портрет украшал ещё одну стену дома Хорхе. Я пять лет много чего произошло. Мы наконец-то помирились, после чего последовало предложение руки и сердца. На которое, кстати, меня вынудили согласиться. Именно вынудили, хотя я сама была не против, ну это будет наша тайна так что тшшш. Мечи мне все уши прожужжала, что я дура, если откажусь, что буду в старости с сорок одной кошкой и стакана воды мне подать будет не кому. Мама вернулась в Нью-Йорк. Конечно же мистер «само обаяние» очаровал даже мою маму. Теперь количество ангелов на моему правом плеве увеличилось. Пришлось ответить «да». Ох и понервничал парень. Потом у нас были мелкие ссоры, никогда не доходило до слов «я подаю на развод», нет. Были проблемы с компанией мужа. Конкуренты Хорхе начали быть по больным местам бизнеса. Мы справились и сейчас все хорошо. Дети… Совсем скоро появиться на свет наше солнышко. Врачи сказали, что будет девочка. На пятом месяце это точно видно. Животик пока не большой, но видно, что я не переела пончиков. Новый год совсем скоро, поэтому мы усиленно занялись украшением дома. Сама елка уже стоит, осталось только украсить. Много разноцветных гирлянд, шаров имишуры, лент и бантов. Мне на голову падает колпак Санты, отчего улыбка не сходит с лица. Елка чуть выше меня, хотя не удивительно, по-моему в этой жизни все выше меня. Из-за этой проблемы приходиться встать на стул. Гирлянда красиво обвивает хоть и искусственное, но дерево. Елка в миг покрывается сотней огней. Ох, как я люблю все эти Новогодние приготовления. Шары… Они красные и золотые. Чередуя я цвета я вешаю новогодние игрушки, радуясь при этом как ребёнок. С детства праздник нужен был только мне. Матери, как и отцу, им было не до этого. Холодные, как лёд, они всегда говорили, что это всего лишь глупые выдумки и лишняя трата денег. Франциско уже вырос из того возраста, когда вера в Санту охватывает тебя полностью и хочется утонуть в сказке. Я и моя бабушка. Мы вдвоём украшали ее домик к Рождеству, готовили много всяких вкусностей. Она поддерживала мою веру в новогоднюю сказку, хоть и была не молода. Вскоре вся елка была облеплена игрушками и бантами. —Как красиво, — тихо шепчет он, прижимая меня ближе к себе, — А я ведь тоже не верил во все это, пока в моей серой скучной жизни не появилась ты. —Я тоже тебя люблю, Бланко, — его губы касаются макушки и мы вот уже десять минут стоим и любуемся этой красотой, — скоро приедет чета Паскарелли. Я пойду переоденусь и приведу себя в порядок. —Хорошо, принцесса. —Королева, Бланко, Королева. —Не разбрасывайся фамилиями, не один я тут Бланко и тем более, — он стоял и также хитро улыбался, как тогда, — пока не родилось наше чудо, ты ещё принцесса. —Тогда ты принц. —Король, детка. —Не сходиться, что-то. —Хорошо, Королева, — я победно улыбаюсь и стоя на лестнице, кидаю в него комочек мишуры, что была у меня на шее. От греха подальше я убегаю в нашу комнату, закрывая за собой массивные двери. Не дом, а прям дворец. Через пол часа я уже стояла я пышными локонами, в длинном белом свитере, что смотрелся на мне как мешок, в серых лосинах и конечно же в моих любимых тапочках-уггах. —Тини, милая, у нас гости, — слышу голос мужа, прервавший процесс прокрашиваемы ресниц, -спустись пожалуйста. —Иду. Кажется, я знаю кто это.flashback
пятница. Хорхе ушёл в ванную, оставив ноутбук открытым. кому: Франциско Стоссель от кого: Хохре Бланко. тема: Рождественский уикенд. Здравствуй, Франциско. Если ты ещё помнишь своего друга-одноклассника, то это я, тот самый Хор Бланкер. Я бы хотел пригласить Вас с женой и детьми к нам на каникулы в особняк. Думаю, Мартина очень обрадуется Вашем приезду. Она хотела бы увидеть Вас, даже говорила мне, что собираться сама лететь в Англию. В том случае, если вы согласитесь, я пришлю Вам самолёт. Жду ответа в надежде на положительный. Генеральный директор холдинга «Бланко энтерпрайзес» кому: Хорхе Бланко от кого: Франциско Стоссель тема: Рождественский уикенд Конечно же помню, дружище. Насчет каникул мы не против. Не думал, что когда-нибудь оболтус Бланко и моя сестра будут вместе. Мы прилетим к вам на Рождество, даже чуть раньше. В двадцатых числах, может будут билеты на двадцать четвертое. Если что, я еще напишу. До встречи. кому: Франциско Стоссель от кого: Хорхе Бланко тема: Рождественский уикенд Не заморачивайся по поводу билетов. Я отправлю самолёт отдельно для вас. Двадцать четвёртого, утро. Генеральный директор холдинга «Бланко энтерпрайзес» кому: Хорхе Бланко от кого: Франциско Стоссель тема: Рождественский уикенд Хорошо. Получаеться вечером мы будем у Вас. Спасибо, генеральный директор холдинга «Бланко энтерпрайзес» кому: Франциско Стоссель от кого: Хорхе Бланко тема: Рождественский уикенд Замётано: D Генеральный директор холдинга «Бланко энтерпрайзес» Братик прилетит на Новый год и Рождество!the end of flashback
—Надо же, вы прям агенты. Скрываетесь на пять с плюсом, — я целую Элли в щеку, обнимаю крепко-крепко, — «не думал, что когда-нибудь оболтус Бланко и моя сестра…» что там дальше, не напомнишь, мой брат, а? — я смеюсь и обнимаю Франа. —Ах ты, сюрприз не удался? —Очень даже, спасибо, — обнимаю Хорхе.Ещё как удался…