Душевное Спокойствие

Джош просыпается и слышит, как на кухне падает Тайлер, снова. Наряду с двумя контрольными ударами коленями Тайлера о деревянный пол, слышен характерный звук битого стекла. Оно не падает одним куском. Стакан бьётся о кухонный шкафчик, может, о стол, прежде чем он сталкивается с полом. — Блять, — говорит Тайлер, — блять, блять, блять… Стакан рассыпается по полу, Тайлер несомненно пытается убрать всё сам. И тогда Джош заходит в комнату. И тогда Джош решает вмешаться. В любую другую ночь, если Тайлер падал, Джош бы оставил его, зная, что Тайлеру будет за это стыдно, но стекло, стекло… Джош включает на кухне свет и видит Тайлера, который действительно сжимает осколки в своих ладонях. Он делает это быстрее, чем Джош представлял у себя в голове, как будто Тайлер спешит скрыть всё, как будто ничего не случилось. Джош тоже хочет так сделать, но он видит кровь на ладонях Тайлера. Он хмурится, и Тайлер трясётся. — Джош, — говорит он, медленно. — Кажется, мне нужен бинт. — Не двигайся. Я схожу за аптечкой. Тайлер повинуется, даже прекращая собирать в ладонях стекло. Он стоит на коленях у стакана, который уронил, на его пальцах смешались кровь и вода. На кухонном столе стоит открытая коробка со смесью горячего шоколада и ждёт. Тайлер поворачивает голову, чтобы почесать нос о плечо. Джош дотягивается до аптечки в шкафчике над микроволновкой, вставая на цыпочки рабочей ногой. — Ох. Возвращаясь на землю, Джош потрясывает коробочку. Большим пальцем он открывает замочки. — Похоже, что у нас заканчиваются кое-какие запасы, — Джош не хотел это говорить, чтобы Тайлер начал беспокоиться, и Тайлер не начинает беспокоиться. Бинт ещё ничего не значит. Джош запросто мог бы смазать раны Тайлера антибактериальным кремом и уложить того спать с ладонями, завёрнутыми в полотенца. Тайлер поднимает руки и показывает Джошу кисти, ладонями вверх. Его глаза направлены в сторону Джоша, но они не фокусируются. Они больше не фокусируются. Один зрачок больше другого. — Мне кажется, я не так посчитал, — говорит Тайлер, сгибая пальцы, когда Джош начинает вытирать кровь с незначительных ссадин. — Ударился о шкафчик. Как будто в меня стреляли. — Хочешь, я и бедро осмотрю? — спрашивает Джош, доставая мазь с антибиотиком и замазывая порезы тонкими белыми кремовыми линиями. — Если это даст тебе душевное спокойствие, конечно. Джош мысленно делает пометку проверить бедро Тайлера, когда они будут в безопасности, в спальне. — Захотелось горячего шоколада? — Джош кивает головой в сторону стола. Тайлер копирует движение и смотрит на коробку на столе. Он моргает, молча наблюдая, прикладывая все усилия, как будто его глаза всё ещё кооперировали с ним. — Или это было для меня? — с улыбкой добавляет Джош. Заражаясь ей, Тайлер улыбается, когда слышит надежду в голосе Джоша. — Почему я вообще делал бы что-нибудь для тебя? Ответ прост. — Потому что я бы сделал для тебя что угодно. Три перебинтованных места, и позже каждому из них достаётся поцелуй, Тайлер неохотно соглашается вернуться в постель, но не без колкости: — Ты так быстро здесь оказался. Джош выкидывает стекло, сбрасывая осколки с кончиков пальцев в мусорное ведро. Он решает не баловать Тайлера ответом, но, в то же время, тишина и есть ответ. — Всё хорошо, — шепчет Тайлер и позволяет хлопнуть ладонью по стене в коридоре. Лёгкий хлопок, даже больше прикосновение. — Всё хорошо, Джош. — Он идёт вниз по коридору, ступни одна за другой аккуратно поднимаются и опускаются, левая нога, правая нога, раз, два, три. Достав две кружки из застеклённого шкафчика — две, которые не разобьются, если их случайно столкнуть, — Джош заваривает горячий шоколад, который Тайлер так хотел, не важно, как сильно тот пытается убедить его в обратном. Джош знает, что Тайлер часто не спит всю ночь, как раньше. Полночь, час ночи, даже в три утра Джош мог проснуться в пустой постели. Чаще, когда он просыпается вот так внезапно, как сейчас, простыни будут ещё тёплыми. Несколько минут Джош оставался на месте, глаза прикованы к подушке, где до этого лежала голова Тайлера, и слушал. Тайлер на кухне, на крыльце — везде, где бы он мог сидеть наедине с собой, как будто за прошедший год ничего не изменилось. Тайлеру нравится думать, что ничего не изменилось. Он ходит по дому и готовит, как и раньше. Он ходит по их дому, водя ладонями по стенам — он никогда раньше так не делал, но Тайлер никогда не признается в этом. Ему приходится считать шаги. Теперь ему нужно было запомнить расположение всех вещей в доме, потому что, до происшествия, Тайлер без задней мысли мог найти кухонный стол или туалет. Но теперь он считает, и он сбивается, и мочится на пол, и ударяется бёдрами о мебель. Сегодня Тайлеру удалось не просыпаться до часу. Он проснулся и не мог вернуться в привычные туманные грёзы, поэтому он ушёл. Он считал шаги, и взял смесь для горячего шоколада, и наполнил стакан водой, и в одночасье потерял всё, что, по его мнению, он освоил. В спальне Тайлера ничего не волнует. Он садится, прислоняется к спинке кровати, глаза на телевизоре прямо перед ним, который идеально размещён на их комоде. — Эй, — говорит Джош с двумя чашками в руках. Одну он держит за ручку, другую он держит большим пальцем сверху и четырьмя снизу. В этой есть соломинка, выглядывающая из напитка, и куча маршмеллоу не дают ей двинуться, именно как Тайлер и любил. — Привет, — Тайлер поворачивает голову, глаза опущены. Он протягивает руки, а затем останавливается. — Ещё немного, — предлагает Джош, и Тайлер двигается вперёд ещё на пару сантиметров. Его перебинтованные пальцы проскальзывают в ручку, хватают, когда другая ладонь аккуратно скользит по краю. Он без труда находит трубочку, медленно поднося к губам, и благодарит Джоша улыбкой. Джош садится к Тайлеру чуть ближе, достаточно близко, чтобы их руки соприкасались, и пьёт свой шоколад. Он смотрит телевизор, рекламное шоу, которое не имело бы смысла для человека, который не был слабовидящим. Но Джош на самом деле не смотрит телевизор. Он смотрит на Тайлера и на то, как Тайлер держит кончик соломинки, чтобы та точно попадала ему в рот каждый раз, когда ему хочется сделать глоток, на то, как Тайлер отпускает трубочку, и та легонько бьётся о каждую зефирку, решая, какая из них первой отправится в рот, и на то, как свет от монитора подчёркивает едва заметные шрамы на бровях Тайлера, на лбу и переносице. — Ты переживаешь насчёт завтра? — Джош ставит чашку на край стола, последние капельки горячего шоколада остались на его верхней губе. Он слизывает все, что может, но, в конечном счёте, касается подбородка Тайлера, спускается вниз по шее Тайлера, и Тайлер непроизвольно закрывает глаза, поворачивается и открывает рот. Джош целует его, и он целует Джоша. — Почему я должен переживать? — вопрос Тайлера не имеет смысла. Тайлер хочет вести себя так, будто ничего не произошло, даже если он опустится до того, что снова поцелует Джоша в губы. Джош забирает кружку из хватки Тайлера, маршмеллоу исчезли, а это значит, что чашка опустела и потеряла вкус. Он нависает над Тайлером, Тайлер чувствует спину Джоша на своей груди, и поглаживает спину Джоша, плечи Джоша. — Я переживаю, — говорит ему Джош, и он правда так думает. — Мне тоже страшно, и я не собираюсь говорить тебе, что здесь не о чем переживать или нечего бояться, потому что я знаю, что это не поможет ни мне, ни тебе. — Джош проводит рукой по боку Тайлера и снимает его футболку. Тайлер вдыхает. Джош целует бедро Тайлера, там, где Тайлер ударился о кухонный шкафчик, кожа здесь тёплая. — Душевное спокойствие, — бормочет Тайлер, запутываясь пальцами в волосах внизу, на затылке Джоша. — Я, я… я знаю, что это тупо… — Это не тупо, — говорит Джош. — Тайлер, Боже, это вовсе не тупо. Тайлер сползает вниз по кровати, ложась на спину, и утягивает за собой Джоша, ноги и руки обхватывают Джоша за талию и шею, не давая выбраться — не то чтобы Джош хоть капельку думал об обратном. Тайлер тёплый, а Джош любит теплоту. — Я знаю, что это не тупо, — выдыхает Тайлер на ухо Джошу, мурашки на коже Джоша перебираются к Тайлеру. Тайлер сжимает. Он не хочет отпускать. — Я знаю, что это не тупо, но мне кажется, что другие думают, что это тупо. И они лежат, слушая об идеях для подарков в последнюю минуту и бесплатной доставке. Джош говорит: — Душевное спокойствие. Он говорит: — В этом году наши семьи собираются у нас дома, чтобы подарить нам душевное спокойствие. — Наши братья… — Они понимают, — теперь сжимает Джош. — Они понимают, Тайлер. — Поднимаясь на локтях и кладя ладонь на лоб Тайлера, Джош смотрит Тайлеру в лицо, прямо в глаза, улыбается и говорит: — Никто не думает, что наши страхи — это тупо. Они понимают, и, если они понимают не до конца, по крайней мере они понимают хотя бы чуточку. Руки Тайлера не могут угомониться между лопаток Джоша. Его пальцы дёргаются. Его ногти царапают и царапают. Это приятно. Джош проводит ладонью по голове Тайлера, сопротивление минимальное из-за малого количества волос. Он сбрил их на прошлой неделе. Он гордится этим. Он не пропустил ни одного участка. Джош перемещает вес на локоть, жуя щёку изнутри, ища пульт. Когда Джош находит его зарытым в одеялах, он нажимает на кнопку включения и кладёт его рядом с чашкой Тайлера. Тайлер не двигается, не двинулся, за исключением рук на лопатках Джоша. Голова на подушке, глаза следят за Джошем. Джошу не нужно быть всезнайкой, чтобы знать, что за истории крутятся в этой стриженной голове. Тайлер переключился на своего брата и на телефонный разговор, который состоялся вчера днём. Он пожелал им счастливого Рождества, а затем спросил, планировал ли Тайлер готовить домашние пельмени, как всегда делала на праздники их бабушка. Тайлер сказал ему: «Конечно. Я всегда их готовлю, Зак. Ты чего». Окорок, пельмени, пряничные человечки и прочее, Тайлеру нравилось готовить. Несчастный случай не мог у него это отобрать. Он мог забрать его зрение и уверенность в себе, но не мог отобрать его сноровку во время готовки. Но это не то, что пожирало мысли Тайлера. Зак пояснил, что ему, возможно, понадобится забронировать место на диване на время визита. «Всё реально становится… хуже, типа, я уверен, это из-за холодов, но я еле могу стоять или держать голову прямо дольше двадцати минут. Корсет помогает. Но с ним неудобно, а сейчас Рождество. Мама будет фотографировать. Я не хочу, чтобы у неё были фотографии, на которых у меня на спине и вокруг шеи корсет.» «Зак», терпеливо отвечал Тайлер, «ты что, забыл, как выглядит моё лицо?» Зак молчал. Зак сказал: «Счастливого Рождества». Джош проводит большим пальцем по брови Тайлера, ощущая едва заметный белый шрам прямо посередине. На другой брови было два одинаковых шрама. Джош наклоняется, чтобы поцеловать каждый. Тайлер снова тяжело вдыхает. — Всё будет хорошо, — внушает Джош в центр лба Тайлера. Тайлер закрывает глаза. — Джош… — Я знаю. Я помню. Когда Тайлер снова забирается под одеяло, Джош сидит на краю кровати с его стороны. Он снимает спортивные штаны с правой ноги, останавливаясь у колена, и начинает рутину по снятию протеза. Когда они все находились в госпитале, Тайлер всё ещё лежал без сознания после того, как подушка безопасности не сработала, а Зак не мог пошевелиться, не чувствуя при этом боли, Джош и его брат Джордан сидели в отделении скорой помощи, не могли спокойно дышать и жались друг к другу, когда врач пытался их утешить добрыми словами, медицинскими словами, словами, которые они, блять, не желали слышать. Во время лечения Джош и Джордан лежали в одной палате. В конечном счёте они принялись шутить о том, что им обоим придётся ампутировать ногу. Они и по сей день говорили о том, как они пробегут марафон как единое целое. Их матери это не нравилось. Протез падает на ковёр, сродни Тайлеру, падающему на колени. Они оба привыкли к подобному звуку. Надевая белый эластичный рукав на колено, Джош оборачивается, чтобы посмотреть на Тайлера. Тайлер не спал, глаза сосредоточены на нём, губы раскрыты. Джош наблюдает за тем, как грудь Тайлера вздымается и опускается. Это душевное спокойствие. — Хочешь поцелую? — Джош укрывается одеялом до самого подбородка, которого больше на стороне Тайлера. Он заслуживает самое мягкое одеяло на всём свете. Тайлер придвигается к Джошу. Их руки находят друг друга. — Я хочу несколько поцелуев, — отвечает Тайлер. Напоминание, которое уже стало постоянным, свободной рукой Джош поглаживает шею Тайлера, наклоняется и целует. Аккуратный чмок за аккуратным чмоком, Тайлер дрожит под губами Джоша и раскрывает свои, приглашает Джоша внутрь, а Джош, он наклоняет голову набок, и они сталкиваются носами. Это случайность. Он шепчет: — Извини. Прости. Когда Тайлер придвигается ближе к Джошу, матрас проседает, позволяя голове устроиться на подушке рядом с подушкой Джоша. Никогда не бывает слишком близко. Они всегда хотят быть ближе. Тайлер закрывает глаза. Он открывает глаза. Джош смотрит в эти карие глаза и осознаёт, что расширенный правый зрачок больше не слезится. Джош никогда не печалился, когда смотрел на Тайлера, и, хотя боль всё ещё никуда не уходила, она уже не так сильно превалирует. Исцеление — волшебство. Многое может произойти за год. — Ты уже придумал, что подаришь мне что-то особенное на Рождество? — Тайлер снова закрывает глаза, его лоб касается скулы Джоша. Джош обхватывает Тайлера руками. — Надеюсь, ты будешь так думать. С губ Тайлера на самом деле слетает смешок, восхитительный звук. — О, Боже, Джош, что ты мне подаришь? Что ты мне подаришь? И Джош, он смеётся вместе с Тайлером и целует шрам на его переносице. — Душевное спокойствие. — Я терпеть тебя не могу, — шипит Тайлер. — Я целиком и полностью тебя ненавижу. Джош обнимает Тайлера, и Тайлер обнимает Джоша. — Ложись спать, — говорит Джош. Тайлер засыпает без происшествий.

*

Прошёл год после аварии, которая украла у Тайлера зрение, у Джоша и Джордана их правую и левую ноги соответственно, а у Зака способность передвигаться, не прилагая особых усилий. Джош не помнит, из-за чего их машина перевернулась. Он спихивает это на травму, изменившую его воспоминания. Пытаясь вспомнить, он приходит к выводу, и вывод прост: его мозг защищает его. К Тайлеру, Заку и Джордану их мозги так же добры. Джош знает, что они ехали в торговый центр. Он не знает, кто предложил проехаться по магазинам за день до наступления Рождества. Он знает, что они все решили, что это хорошая идея, приключение, и Тайлер вызвался сесть за руль. Несмотря на то, что Джош был парнем Тайлера, Джош уступил Заку переднее сидение. «Я могу сидеть спереди, когда угодно», — сказал Джош нахмурившемуся Заку. «Вперёд.» Они выехали на дорогу. Тайлер за рулём. Джордан сидел за Тайлером. Джош за Заком. В их костях вибрировала рок-версия ДжинглБэллс. Они пели. Они смеялись. Они были счастливы. И Джош помнит, как Тайлера откинуло вперёд, один раз он ударился лбом о руль, затем ещё два, и Джош помнит, как Зак спросил: «Эй, ты в порядке?», а затем его тоже откинуло вперёд. Джордан взял Джоша за руку. Джош слышал крики. Он слишком хорошо помнит больницу. Он помнит боль и то, как Джордан не отпускал его руку и кричал на медсестёр, чтобы те перестали к нему прикасаться. Джош помнит, как выглядела его нога, разъёбаная в хлам, и нога Джордана, полностью идентичная. Джош был рад, потому что он не повредил ногу с вытатуированным именем Тайлера над коленом. Джордан был рад за Джоша. Им потребовалось время, чтобы привыкнуть к ампутации и последующему протезу. Джордану нравились инвалидные коляски. Джошу нравилось то, что Джордан не унывал. Зак не мог поднимать голову без головокружения. Он вообще не мог двигаться. Специальная группа людей заглядывала к нему каждые два часа, чтобы убедиться, что нет образования пролежней. Это было больнее всего. Зак не хотел, чтобы его навещали. Он часто засыпал в слезах. И у Тайлера было сотрясение. Джош сказал: «Да, сразу видно», когда ему разрешили увидеться с Тайлером. Тайлер наблюдал за ним после объявления своего диагноза. Джош сдерживал смех и обнимал свой живот. «Ну, ты знатно поработал головой.» Тайлер не смотрел на Джоша. Ещё, Тайлер также не мог поднять голову не ощущая головокружения. Он носил корсет на шее, такой же, как и у Зака. Тайлер не был против. Но царапины, и раны, и разорванная кожа от осколков стекла, это беспокоило Тайлера. «Я урод», — шептал он Джошу каждую ночь, когда в комнате были лишь двое и сердцебиение Тайлера. «Похоже на то, как будто ты расчесал лицо чуть сильнее, чем обычно. Вот и всё. Тайлер… Тайлер, ты вовсе не урод.» Джош ложился на кровать Тайлера и целовал его. Тайлер плакал. «Возьми эти слова назад», — умолял Джош, его пальцы на лице и шее Тайлера. «Возьми эти слова назад, Тайлер.» Тайлер закрывал глаза. «Извини. Прости… я не могу.» Все дети были рядом с родителями во время их пребывания в госпитале. Если сравнивать, Джош не мог отличить, кто в большей степени потерял рассудок, и вообще, было ли это соревнованием по трагедии. Мама Тайлера всегда шутила, когда находилась рядом с Джошем и его семьёй, особенно когда речь заходила об этом. Не то чтобы она думала, что сама семья Джоша не заслуживает её принятия. Дело в том, что она брала во внимание, что её и лишь её боль заслуживала больше принятия, а не физические страдания, которые приходилось терпеть её обеим сыновьям и придётся терпеть, пока боль не прекратится. В Фэйсбуке никогда не оканчивалась её жалобная вечеринка. Помолитесь за меня, постила она. Мои мальчики… Джош не мог перестать закатывать глаза. Вместо того, чтобы обеспечить комфорт в форме молитв и мыслей, мама Джоша обеспечивала свой комфорт носками, и ещё чуть большим их количеством. Она боялась, что её сыновья потеряют и другие ноги, как будто ампутация распространялась как зараза. Джордан сказал, что она ведёт себя нелепо. Джош наслаждался каждым носком. Мама Джоша приносила еду Тайлеру и Заку со своей кухни. Она их кормила. Она их воспитывала. Они снова начали улыбаться. Тайлер сделал бы что угодно, но не признался бы в этом на глазах своей матери, но в тихой компании Джоша он признался: если бы не мама Джоша, он бы никогда больше не смог радоваться готовке. Это было музыкой для ушей Джоша. Джош и Джордан запланировали быть пиратами на Хэллоуин. Зак научился сглаживать свой стыд, который подступал к нему, когда тот носил корсет. Тайлер мучился от головных болей. И вскоре их выписали. Джош сидел вместе с Тайлером на его кровати, пока они ждали. Болтая ногами и играя пальцами, они разговаривали о том, как они смогут спать в своих кроватях безо всякой суматохи. У Джоша новая нога, и Тайлер чувствовал, что им придётся купить плотные чёрные шторы, чтобы обуздать его мигрени, но они разберутся с этим. Джош верил в них. Теперь они сильнее. Они столкнулись лицом к лицу со смертью и победили. Внезапно, Тайлер сжал ладонь Джоша. Джош сказал: «Ау.» Тайлер не отпускал. Джош повторил громче. «Джош», — тон Тайлера поверг Джоша в ужас. Страх в голосе Тайлера проскользнул в живот Джоша, осел и начал паразитировать. Свободной рукой Тайлер хлопнул Джоша по бедру, другой всё ещё сжимая его ладонь, и он поднял голову и посмотрел на Джоша, но он не смотрел на Джоша. С его глазами было что-то не так. Один зрачок, правый, он расширился, а другой, он был размытым. Они выглядели так неправильно. После этого ничего не выглядело правильно. «Джош», кричал Тайлер. «Я ничего не вижу.» Джош позвал врача. Тайлер не переставал плакать, не переставал моргать, не переставал тереть глаза. Он думал, что, если он достаточно поморгает, достаточно потрёт, если он достаточно помолится, зрение вернётся. Но нет. «Отслоение сетчатки», сказал доктор и принялся извиняться. Тайлер рыдал. Джош тоже.

***

Джош просыпается от того, как пальцы Тайлера танцуют на его лице. Как будто они были маленькими пылесосами, кончики пальцев Тайлера забираются в лёгкую щетину Джоша. Удерживая его на месте, теперь в качестве присосок, Тайлер использовал их как опору, как и остальное тело в поисках Джоша. Они перемотаны тканью, немного оборванной. Джош накрывает своими ладонями пальцы Тайлера, нежно сжимая. Грудь к груди, нога на бедре Джоша и лоб в пространстве между его бровями. Тайлер снова выбирает тишину их утренней рутиной. Всегда тишина, и всегда медленно, Тайлер проводит первые минуты после пробуждения ориентируясь, регистрируя поры у Джоша на лице. Тайлер лежит, смотрит, не смотрит, поглаживает, любит. Тайлер любит его. Тайлер целует его, и, несмотря на то, что поцелуй не идеально выверен, Джош обнимает Тайлера за плечи и целует в ответ. Тайлер не перестаёт трогать Джоша. Прижавшись губами к губам Джоша, Тайлер проводит рукой вверх и вниз по боку Джоша, цепляется за его футболку, мягкую кожу. Тайлер тихо выдыхает, больше похоже на нежный вдох через ноздри, и это греет Джоша, заставляет того дрожать. Тайлер дрожит вместе с ним, а потом Тайлер смеётся, обе его ладони на лице Джоша. Бёдра покачиваются, пальцы на ногах сжимаются, Тайлер прогибается в пояснице, садится на бёдра Джоша и позволяет себе ещё один поцелуй в нижнюю губу Джоша. — Тебе что-нибудь снилось? — спрашивает Тайлер, поглаживая мочки, а затем и серебристые тоннели. Его мизинцы пролазили в дырки. Джош чувствовал, как Тайлер двигает ими, и улыбался. — Снилось? — повторяет Тайлер и наклоняется, чтобы снова поцеловать Джоша. Плохого утреннего дыхания не существует. Джош чешет затылок Тайлера. — Мне снились северные олени. — Что было с северными оленями? — Мы на них катались. Летали. Была наша годовщина. Тайлер смеётся над этим. Он сползает сначала с бёдер Джоша, а затем и с кровати. Когда его пальцы ног касаются ковра, он опускается на четвереньки. Он расставляет руки, пальцы расправлены в разные стороны и уже шарят по мягкой поверхности в поисках протеза Джоша. В паре дюймов от его пальцев, сперва Тайлер касается протеза, чтобы напомнить себе, что он здесь, а затем он касается его, чтобы передать Джошу. Когда он поворачивает голову, чтобы посмотреть на Джоша, кажется, что Тайлер действительно смотрит на Джоша. — Было бы круто сделать это в нашу годовщину, — говорит он. — В смысле, полетать. Я знаю, что мы не сможем летать на северных оленях. Может, мы можем полетать на парашютах? Может Тайлер и видел его. Джош не так уж и глубоко изучил отслоение сетчатки, если быть честным. Всё, что было после первой страницы поиска в гугле, затерялось в его голове. По правде говоря, Джош не знал, что именно он искал. Спрашивать у Тайлера казалось бездушным. Поэтому Джош не спрашивал, несмотря на то, как сильно ему хотелось. Он берёт свою ногу у Тайлера и говорит: — Не вижу причин, почему нет. Я буду тебя держать, чтобы тебе не было страшно. На секунду Тайлер остаётся на полу, ладони там же, где лежала нога Джоша. Он щурится и выпускает смешок, который больше раздражённый, чем радостный. — Мне не будет страшно. Это ты будешь жаться ко мне, потому что это тебе будет страшно. — Тайлер встаёт с ковра, опираясь ладонями о колени, и запускает руки в волосы Джоша, они немного трясутся, и потрёпывает бледно-голубые кудряшки. — Мне тоже приснился забавный сон. У тебя были губы вместо глаз, и один глаз вместо рта. — И это забавно? — обе ноги готовы к новому дню, Джош уже хотел встать с кровати, но Тайлер не двигался. Он всё ещё стоял напротив Джоша, его пальцы запутаны в волосах Джоша. Джош сидит и большими пальцами поглаживает бёдра Тайлера. — Каждый раз, когда ты говорил, было эхо. — И это забавно? — Эм, да, чел, — Тайлер целует Джоша в лоб. — Наверное, ты должен был быть там. Можешь снять повязки? Мне нужно в душ. Джош короткими ногтями развязывает узлы, узел за узлом на пальцах Тайлера. Когда они свободны, они сжимаются. Тайлер улыбается, когда они свободны. Джош кладёт ладони на щёки Тайлера, показывает язык и выдыхает через рот прямо в лицо Тайлера. — Эй, — говорит Джош. — Эй, ты видишь меня? Медленно моргнув, Тайлер поворачивает голову набок. Выражение лица не читаемо, даже вкупе с морщинками между бровей. — Вижу ли я тебя? — тихо говорит он. Он касается большими пальцами кожи под глазами Джоша, очерчивая мешки. — Конечно, я тебя вижу. У тебя сопля в носу. — Тайлер также показывает язык и выдыхает. — Может, начнёшь чистить картошку? Джош целует Тайлера в грудь, спускается на живот. — Ага. Но, стой, эм… Мы можем… мы можем, эм, ну, знаешь…? Тайлер не теряет ни минуты и садится на колени Джоша, и толкает Джоша вниз, и снова садится на его бёдра. Он кивает, на его лице улыбка, и кладёт ладонь на шею Джоша, чтобы тот не смог увернуться от поцелуя, второго поцелуя, третьего. Они перекатываются. Они снова перекатываются. Они основываются только на тактильных ощущениях, глаза Джоша закрыты. Так лучше. Тайлер так говорит. — Слишком, — шепчет он в губы Джоша, голый, Джош под ним, ноги Джоша вокруг его талии, руки Джоша держат его за бёдра. Тайлеру недостаточно близко. Он прижимается губами к шее Джоша, шепча чаще, шепча бесконечно. — Так ты ещё приятнее. Так приятно. Ты такой приятный. Лучший парень на всём свете. Джош целует Тайлера в щёку, шрам, ещё шрам, ещё шрам, ещё… — У тебя такая мягкая кожа. Тайлер скулит. Джош сжимает бёдра Тайлера своими. — Ты т-так хорошо меня трахаешь. — Завались. Они перекатываются. Они снова перекатываются. Они целуются, слюны больше, чем нужно. Тайлер убирает кудряшку за ухо Джоша. — С Рождеством. Мы пережили этот год. Джош обнимает Тайлера. — Мы пережили этот год.

*

Как обычно Тайлер делал, пока ждал звонка таймера, он сидел за столом на кухне, подперев ноги, и перебирал струны укулеле. — Я не профессионал, — часто говорил Тайлер, наигрывая мелодию, и Джош мог поклясться, что это лучшее, что он когда-либо слышал. — Это не серьёзно… я не профессиональный музыкант. — Мог бы им быть, — снова и снова говорил ему Джош. Тайлеру пришлось заново выучить аккорды, потому что в первый раз он запоминал лишь зрительно. Теперь же струны его учили, и он считал. Тайлер считал себе под нос. Он постукивал ногой. Следил за пальцами. Джош наблюдал за ним. — Так красиво, — говорил Джош, и Тайлер закрывал глаза. Джош мотал головой. Он продолжил покрывать имбирные пряники глазурью, пытаясь сделать так, чтобы их наряды были одинаковы. Печеньки прямо из духовки, и глазурь мгновенно въедается в их тела, так криво и по-домашнему. Джош соскребает пальцем глазурь со столешницы и облизывает. Он спрашивает Тайлера, всё ещё не доставая палец изо рта: — Хочешь немного леденцов, пока я не украсил всеми ими печеньки? Тайлер опускает голову на спинку стула, продолжая играть на укулеле и болтать ногой. Дерево поскрипывает, и это приятный звук, из-за которого Джош улыбается. — Открой рот, — говорит Джош, — и я закину тебе несколько. Он ожидает отказ. Разочарование уже поселилось внизу живота, но Тайлер говорит: — Я больше люблю красные, — и открывает рот. Джош зарывается рукой в пачку с леденцами, на средний палец, на котором всё ещё была слюна, липнет сахар. Он облизывает его и берёт леденец в другую, левую руку, и кидает в Тайлера. Джош промазывает. Тайлер смеётся из-за звука, с которым леденец падает на кухонный стол. — Почти, — говорит он и шарит рукой по столу в поисках конфеты. Она мгновенно отправляется в его рот, Тайлер ест её с самодовольной улыбкой. — Окорок вкусно пахнет, — комментирует Джош и кидает Тайлеру ещё один леденец, на этот раз правой рукой. Тайлер наклоняет голову набок и хомячит конфету. — Спасибо. За окорок. Я хорошо поработал, — он пожимает плечами. — Ну, не я, а кабан. Теперь мёртвый. — Спасибо за это, Тайлер. С Рождеством, — Джош покрывает имбирных человечков леденцами, каждому по одному в центр груди. В магазине им показалось, что им не нужны маленькие леденцы. Тайлер сжимал ручку тележки, голова поворачивалась за Джошем с каждым новым шагом. Он ворочал головой и доверился Джошу, чтобы тот выбрал всё, что им нужно для рождественского ужина. Джошу казалось, что на две семьи продуктов явно мало, но теперь Джош стоит на кухне и думает, что их достаточно. Он отодвигает печеньки в сторону, выключает таймер на микроволновке и натягивает на руки рукавицы-прихватки. — Окорок, — говорит Тайлер, два раза цепляя струну C и глуша все струны ладонью, стукая по укулеле. — Ты…? — Да. Тайлер аккуратно кладёт укулеле на стол, поглаживая, а затем опирается на неё и встаёт. Джош стоит спиной к Тайлеру, всё внимание сосредоточено на процессе выуживания окорока из духовки и аккуратном её расположении на свободном месте на столешнице. Теперь, отдавая лишь половину своего внимания, Джош поворачивает голову, слушая, как пальцы Тайлера скользят по шкафчикам и столешнице, пока не натыкаются на ткань футболки Джоша. Тайлер замирает, предусмотрительно, и Джош снимает рукавицы и кидает их рядом с окороком. — Вкусно пахнет, — говорит Джош. Тайлер проводит ладонями по спине Джоша, снизу-вверх. — Сюда. Джош поворачивается, медленно, переставляя одну ногу за другой. Тайлер наблюдает, держа руки перед собой, которые ждут, чтобы снова прикоснуться к Джошу, когда тот снова замрёт. Они научились ценить тишину во время ожидания. — Хорошо, — говорит Джош. Сперва ладони на бёдрах Тайлера, затем руки Джоша двигаются и встречаются за спиной Тайлера. Тайлер обхватывает руками плечи Джоша, вовлекая себя, немного поднимаясь, лоб ко лбу, ступни Тайлера на ступнях Джоша. — Блять, — Тайлер открывает глаза, на его щеках румянец. — Наступил на плохую ногу, — Джош трётся носом о нос Тайлера. — Всё хорошо. Пальцы Тайлера внизу шеи Джоша, царапают, гладят. — Я всё думаю о том, что было с нами год назад, и я пиздец как ненавижу себя. — С тех пор много чего произошло. Думай об этом и почему мы это вытерпели. Думай о поправке. Не думай о больнице. — Не думай о больнице, — повторяет Тайлер. Он жмурится. — Не думай о больнице. Не думай о больнице. Джошу плохо. — Тайлер… — Скоро приедут мои родители, — Тайлер уже пытается спихнуть с себя Джоша. В дверь никто не стучал, но Джош не посмеет остановить Тайлера, если тот захочет посидеть на крыльце. Лавочка стоит именно в этом месте не случайно. Если Тайлер забудет укутаться, тогда Джош вмешается, но Тайлер ступает в тапочки и натягивает старый свитер, лежащий за диваном. Тайлер часто это делает. Он по одной лишь привычке знает, где что лежит. Джош возвращается к окороку. Тайлер оставляет входную дверь открытой, чтобы впустить внутрь свет и теплоту. Вторая, стеклянная дверь закрыта. На улице едва двенадцать по Цельсию. На ночь передают дождь. Джош слышит, как Тайлер чихает. Джош слышит приглушённый голос Тайлера: — Эй, мам, прости, мне нужно вытереть… Но мама Тайлера настаивает. Джошу не нужно выходить на крыльцо, чтобы догадаться, что она утягивает Тайлера в объятия и позволяет старшему сыну запачкать соплями её уродливый рождественский свитер. Она поступила так же на день рождения Тайлера, когда насморк был следствием слёз, а не выхода в холод. Тайлер серьёзно старался не плакать. Джош помнит, как Тайлер впивался зубами в губу и внутреннюю сторону щеки. Он слишком много моргал. Он говорил: «Я в порядке. Я в порядке.» Он укутался в одеяло, которое подарила его мама, самое мягкое, которое она только могла найти, и раскачивался взад-вперёд. Медленно. Больше он фокусировался на том, что поглаживал пальцами тканый материал. Он говорил: «Я в порядке», и его мама всё равно обнимала его, что подарило ему возможность запачкать рукав её рубашки соплями и слезами. Из кухни Джош слышал, как Тайлер возвращается в дом, родители, братья и сестра заходят следом как по часам. Говорит мама Тайлера, как и всегда. — Тайлер, — говорит она сейчас, — ты выглядишь хорошо. — Её тон выдаёт её, что она вовсе так не думает, и Джош почти встревает, чтобы защитить своего возлюбленного, когда Зак делает это вместо него. — Она не врёт, Тайлер. Ты очень хорошо выглядишь. Лучше, чем я. Я не спал несколько дней. Не против, если я тут прилягу? Тайлер шаркает на кухню. Руки утопают в свитере, голова низко опущена, Тайлер подходит к Джошу и говорит себе под нос, резко: — Либо ты прямо сейчас запихнёшь мне в рот имбирного человечка, Джош, либо я закричу. Джош выполняет просьбу. Довольствуясь и кивая головой, Тайлер отмечает: — А это очень даже вкусно, — и оставляет леденец напоследок. — Спасибо, Тайлер, — говорит Джош и на самом деле имеет это в виду. — Моя семья уже тут. Когда твои приедут? Джош улыбается. — Скоро. Тайлер тоже улыбается. — Зак сказал, что я хорошо выгляжу. Джош щипает Тайлера за щёку. — Должно быть, это душевное спокойствие, которое с нами уже многие годы. Морща нос, Тайлер отмечает: — Должно быть, — и его голова снова опущена вниз, пальцы в тапочках сжимаются, шрамы исчезают с лица. Он останавливается, а затем наклоняется к лицу Джоша. — Ты можешь остаться здесь, со мной, если не хочешь оставаться с моей семьёй, — шепчет Тайлер. — Притворишься, что помогаешь мне готовить. Что нам ещё нужно? Джош еле сдерживается, чтобы не назвать Тайлера милым за то, что он это сказал. Джошу не нужно притворяться, как будто он помогает Тайлеру, когда тому раз плюнуть порезать палец ножом или удариться о шкафчик и уронить стакан. Вместо этого Тайлер принимает это за маленькую победу, и внимание Джоша переходит к еде на столе, шкафчиках, повсюду. Руки Тайлера покоятся на его спине. — Я, эм, я так и не почистил тебе картошку. — Я люблю тебя, — Тайлер всё ещё шепчет и кладёт голову на плечо Джоша, — очень сильно. У нас ещё осталось пюре в холодильнике? Моя мама не заметит разницы.

*

Родные Джоша приезжают почти сразу же после исполнения дьявольского плана Тайлера: пытаться накормить его маму всем, только не домашним пюре. Джош говорит Тайлеру, что сейчас вернётся, оставляя поцелуй на его макушке и тапочки в прихожей, и встречает их во дворе. Любезничая в форме крепких обнимашек, у Джоша не очень хорошо получается скрыть разочарование из-за отсутствия Джордана в клане Данов. Мама возвращает ему радостное настроение. Она поглаживает его щёку и говорит: — Джордан будет позже, потому что он присматривает за твоим подарком. — Подарком Тайлера, — хмурясь поправляет Джош. — Как скажешь, дорогой. Как Тайлер? — она позволяет Джошу взять её за руку, чтобы помочь подняться по ступенькам, хотя они оба знали, что Джошу здесь поддержка важнее, чем ей. Джошу не удаётся ничего сказать о состоянии Тайлера, когда Тайлер встречает их у двери, переступая порог дома, чтобы обнять маму Джоша за плечи. — Мама Дан! — восклицает он. На цыпочках, с огромной улыбкой и прочим, Тайлер завершает приветствие поцелуем в щёку и берёт на себя ответственность Джоша и ведёт её в дом. Как и с Джошем, роль Тайлера как защитника минимальна. Маме Джоша приходилось легонько оттягивать Тайлера от дверных косяков и людей. — Ты что-нибудь готовил, Тайлер? — спрашивает она, вежливо улыбаясь родителям Тайлера, проходящим мимо. Отец Тайлера кивает и машет в ответ, напоминая самого Тайлера, в то время как мама Тайлера ведёт себя так, как будто она и вовсе не замечает Данов. — Десерты? Тайлер оскорблённо вздыхает. — Кучу. Я приготовил брауни, и рулет в виде полена, и трюфели… и Джош приготовил пряничных человечков… Эшли тянет Джоша за футболку, прижимаясь губами к его уху. — Джордан попросил передать, что твой подарок… наказание. — Подарок Тайлера, — на автомате говорит Джош, а затем добавляет, — я надеюсь, Тайлер не разозлится. — Почему он может разозлиться? — встревает Эбби. Джош говорит: — Эм. Его сёстры смеются и говорят: — Ему понравится. Джош тоже думает, что Тайлеру понравится, если остаток дня и ужин пройдут без происшествий. Похоже, что Тайлер в хорошем расположении духа. Он оживлённо ведёт беседу с мамой Джоша, а затем и с его сёстрами, когда они входят на кухню. Джош плетётся сзади, пропуская вперёд членов семьи Тайлера, к счастью Зака. Зак тоже плетётся, сначала присаживаясь на диван, а теперь опираясь о любую стену, которая оказывается ближе. Он не надел корсет, и по отсутствию пигмента на губах Зака Джош может сказать, что его нельзя даже сравнивать с остальными. Джош предположил, что Джордан подойдёт. Он не захотел бы остаться один, раз уж речь зашла об этом. — Эй, — Джош заглянул на кухню, замечая Тайлера, который держал у груди укулеле — нет сомнений, что он пытался её спрятать, чтобы уберечь себя от настояний его мамы что-нибудь сыграть, — и снова поворачивается к Заку. — Я подам тебе тарелку. Садись. Я поем здесь с тобой. Зак не пытался сопротивляться. Он поднимает руки, хотел сделать ими что-то вроде волны, но она слабая, и Зак садится на диван. Даже в своём собственном доме Джош чувствует себя чужаком, когда дело касается компании. Джошу всё равно на толпы, но он бы соврал, если бы сказал, что они его не выматывают. Тайлер тоже не в восторге от этого, и он протискивается через всех, услышав, как Джош заходит на кухню. Целенаправленный, несмотря на то, что на его ногах всё ещё тапочки, Тайлер легко находит Джоша, нащупывает его руку и сжимает. Слова Тайлера не так уж и важны, когда костяшки белеют, а шея снова склоняется к полу. Джош уводит его из кухни прямиком в спальню, где Тайлер аккуратно кладёт укулеле на их кровать. Здесь тихо. — Как ты себя чувствуешь? Тайлер улыбается. — Лучше. Джош целует Тайлера в подбородок. — Заку не очень хорошо. Я посижу с ним в гостиной, чтобы он не думал, что он один. — Я тоже, — решает Тайлер. — Кому вообще нужен стол, когда у тебя нет глаз? Поперхнувшись так сильно, что его горло заболело, Джош уводит Тайлера из их спальни. — Где Джордан? — Тайлер указывает пальцем в сторону Джоша. — Он придёт попозже. Санте понадобилась помощь. Тайлер глубоко впивается ногтями в бок Джоша. — Заткнись. — Оу, Тайлер, — напевает его мама, — не включишь музыку? Бормоча себе под нос, Тайлер расцепляется с Джошем и водит пальцами по стенам, чтобы найти айхоум* на полке в гостиной. Джош не сводит с него глаз, накладывая Заку еду. Теперь Тайлер проворачивал это больше раз, чем раньше. Их дни как никогда полны музыки и танцев. Зак помогает Тайлеру сориентироваться по плэйлисту в телефоне Джоша, когда Джош входит в комнату с едой. Если бы Тайлер сразу вставил телефон в колонку, могла включиться любая песня. Им нужны были рождественские. Им нужна хорошая музыка. — Вот, — говорит Зак и передаёт телефон Тайлеру, а сам берёт тарелку. — Тайлер, чел, эта еда… ты всё приготовил сам? Тайлер показывает палец вверх и вставляет телефон в айхоум. — Ещё он сам украсил ёлку, — говорит Джош. — Ага, видно, что её наряжал слепой. Джош закусывает губу. У Тайлера светятся глаза. Он шикает Заку. — Помолись, чтобы мама этого не услышала. Ты же знаешь, она не любит признавать, что мы ограниченные, только если ей нет от этого выгоды. — Помолись, чтобы мама этого не услышала. — Ты ешь в одиночестве, — триумфально решает Тайлер, руки на бёдрах, и он постукивает ногой под песню Мэрайя Кэри. Зак набивает рот пюре. — Бросаю тебе вызов, чтобы ты оставил меня одного здесь сидеть. — Сегодня Рождество, — говорит Тайлер. — Мы с Джошем останемся здесь, с тобой. Нам нужно держаться вместе. Сёстры Джоша присоединяются к ним, как и его мама. Тайлер настаивает, что им не нужно жертвовать удобной мебелью ради них. — Нам и самим хорошо, — говорит он, в руке вилка, во рту окорок, но они не уходят. Они садятся на стулья, на пол, и они ничего не делают, кроме как напоминают троим на диване, как сильно они их любят. Тайлер почти начинает плакать, пока не вспоминает, что нужно быть сильным. Джош думает, что его мнение не имеет смысла, и что сильным людям можно плакать. Ему нельзя это озвучивать. Тайлер насквозь протыкает пенопластовую тарелку вилкой и врезается зубцами в бедро. — Я в порядке, — утверждает Тайлер. — Просто… потерял хватку. Джошу интересно, считает ли мама Тайлера необходимым кормить Тайлера. Это тоже бессмысленно. Никто не сидит, уплетая сладости, которые Тайлер тщательно создавал с Джошем, который поддерживал и всё пробовал. Они стоят, распределившись по периметру кухни, и они выходят на крыльцо, чтобы доесть. Они разговаривают, и едят, и ещё разговаривают. Заку не стыдно сидеть с ними. Он не планирует долго быть снаружи. Тайлер и Джош остаются на диване и делятся пряником. Укус за укусом, Джош дразнит Тайлера, держа печеньку на пару сантиметров правее, на пару сантиметров левее, на пару сантиметров выше, над головой Тайлера. Здоровое веселье, Тайлер смеётся, ощущая лишь воздух вокруг пальцев, и смеётся сильнее, когда Джош пытается изобразить звуки самолётика и врезается головой человечка в его губы. — Спасибо, — говорит Тайлер, хватая пряник и съедая его полностью. — Погоди, — он говорит с набитым ртом. — Утренний секс считался моим рождественским подарком тебе? Потому что я не приготовил тебе ничего другого. Джош стряхивает крошки со рта Тайлера. — Но, Тайлер, у меня для тебя суперкрутой подарок. Щурясь, Тайлер запускает кулаки в руку Джоша. Он специально. Это больше походит на касание. Тайлер громко выдыхает и качает головой. — Не могу… поверить, ты такой, такой, такой… чудесный человек, — он снова поднимает кулаки, ударяя Джоша в плечо. Он попадает в яблочко. Он бьёт снова, на этот раз мягче, и кулаки разжимаются, и он кладёт ладонь на грудь Джоша. — Он не такой уж и крутой, — Джош берёт Тайлера за запястье, убирая руку с груди, чтобы переплести их пальцы. — Мне кажется, тебе не понравится мой подарок. Тайлер вздыхает. — Но он же суперкрутой, — это должно было рассмешить Джоша, но он выдавливает лишь маленькую улыбку, улыбку, которую Тайлер не видит. Медленно, стараясь изо всех сил, чтобы кардинально ничего не испортить, Тайлер вытягивает вперёд свободную руку. Кончики пальцев потряхивает, губы раскрыты, а глаза отчаянно пытаются найти какой-то знак, Тайлер кладёт руку на щёку Джоша. Тайлер двигает большим пальцем. Он сгибает остальные. — Почему мне может не понравиться твой подарок? Если он лучше, чем какой-то подарок родителей, ещё… ещё… одно мягкое одеяло, или свечи, или что угодно, что мои другие рецепторы оценят больше, мне понравится. — Наверное, — Джош склоняет голову. Тайлер копирует движение. Он говорит: — Я тебе говорил, что я почти вижу огоньки на ёлке? Джош говорит: — Правда? — и на этот раз улыбается, Тайлер поглаживает уголок его рта и улыбается в ответ. — Они размытые, — говорит Тайлер, — как будто на глазах туман. Я… Джош, ты куда? — Тайлер поворачивает голову, руки всё ещё перед собой, пальцы снова хватаются за воздух. Джош оставляет Тайлера на диване, чтобы снять парочку отдельно висящих лампочек, служащих украшением. Тяжёлые, их предназначение — носить их как броские серёжки, Джош вешает их в дырки в тоннелях в мочках. Когда он снова садится, он нащупывает кнопки сзади на застёжках и экспериментирует, Тайлер смотрит на него, Тайлер улыбается, Тайлер говорит: — Что ты делаешь, Джош? Он опускает руки и кладёт на колени. Когда лампочки начинают мигать, ладони Тайлера взлетают к его лицу, чтобы закрыть рот. — О, мой Бог. Они перемещаются к Джошу, трогают его плечи, шею, лицо. — Я, я, я… ох, надеюсь, у меня не развилась ещё и эпилепсия. — Тайлер. Большие пальцы Тайлера ложатся на нижнюю губу Джоша, а сам он целует его верхнюю. Джош не может упустить того, как у Тайлера дрожит подбородок или как намокают его щёки. — Это так прекрасно. Звук открывающейся входной двери не может заставить Тайлера оторваться от Джоша. Даже Зак, неловко постукивающий костяшками по дверному косяку не может заставить Тайлера оторваться. Зак скандирует: — Двинься, двинься, двинься, — из-за чего Тайлер встаёт и уступает Заку место, на котором сидел. Не церемонясь, Зак присваивает себе диван, беззвучно извиняясь перед Джошем, расстроенно хмурясь. Джош отвечает тем же и подвигается, чтобы ногам Зака было больше места. — Ты прекрасен, Джош, — затем говорит Зак, Джош улыбается, потому что он сказал то же, что и Тайлер ранее. Тайлер садится на пол перед Джошем. — Он всегда прекрасен, Зак. — Сверхпрекрасен, — поправляет его Зак. — Оу, мне кажется, Джордан парковался, когда я зашёл внутрь. Джош вытаскивает лампочки из ушей, большие пальцы играют с переключателями, и он встаёт с дивана. Он отдаёт их Тайлеру и помогает ему встать, чтобы сесть на диван. — Пойду помогу Джордану. Тайлер отдаёт лампочки Заку, который вешает их на свои уши. Он включает их. — Ладно, дорогой. Зак, сохрани моё время. Что мама подарит мне? — Свечи. — Так и знал, — обрывает Тайлер. Джош врезается в Джордана на крыльце. Мама за спиной, она теряет время на то, чтобы сказать, чтобы Джош вернулся внутрь. — Сейчас Рождество. Это твой дом… У Джордана на плече сумка, полностью набитая, и в руках он сдерживает извивающийся свёрток из плотного одеяла. На тёмной ткани остаются маленькие жёлтые волоски. Джош не может вернуться внутрь. — Мы оставим и одеяло? — спрашивает Джош и забирает у Джордана свёрток. Вес комфортно распределился на руках Джоша, почти что идеально, как будто, так и должно быть. — Оу, да, он никому его не отдавал, — отвечает Джордан и похлопывает по одеялу. — Рад тебя видеть, Джош. — Я рад, что ты смог заскочить, Джордан. Теперь Джош возвращается внутрь, Джордан следует за ним, Джордан скидывает сумку рядом с креслом. Сердце Джоша сжимается. Он слышит любовь. Тайлер тоже её слышит, может не так чётко, но он слышит звук игрушек, не предназначенных для человека. — Что это было? — пищит он, как будто это поможет ему узнать. Джордан садится на кресло, Джош идёт к дивану, и собираются все остальные члены их семей. Джош их не видит. Джош их не слышит. Он смотрит на Тайлера. Он слушает Тайлера. — Эй, — начинает Джош и убирает подушку, лежащую рядом с Тайлером, после того, как Зак подбирает ноги к груди. — Я соврал, когда сказал, что подарю тебе суперкрутой подарок. Это Джордан подарит тебе суперкрутой подарок. Тайлер смеётся. — Оу, да? Что Джордан мне подарит? — Он, эм, на самом деле он как бы собрался подарить его мне, но я делюсь с тобой правами на него, — прежде чем Тайлер мог ещё что-либо сказать, Джош разворачивает одеяло на своих коленях, откуда возникает голова щенка золотистого ретривера. Щенок без доли сомнений улыбается и разглядывает комнату, привыкая. Джош чешет его за ухом, и он прикрывает глаза из-за внезапного удовольствия. — «Него»? — Тайлер хмурится. — Джош, что ты…? — Его зовут Джим, — услышав своё имя, Джим мягко гавкает, тявкает. Глаза Тайлера лезут на лоб. Джош касается рукой руки Тайлера, бедром бедра Тайлера. — Как я и сказал, на самом деле он для меня. Он, как и многие профессиональные животные, обучается эмоциональной поддержке, и, типа, Тайлер, я знаю, что ты боишься собак, но… Джим берёт всё на себя, выбираясь из ограничения одеяла. Джим двигается к Тайлеру, мотая головой и обнюхивая ногу Тайлера. Карабкаясь, взбираясь, он вытягивает передние ноги до тех пор, пока гордо не стоит на бёдрах Тайлера. Этим он зарабатывает хор улюлюканья. Закусывая губу, Джош говорит: — Тайлер… — Можно его обнять? Джим тыкает мордочкой в грудь Тайлера, отвечая на вопрос Тайлера за Джоша. И ответ Тайлера быстр. Он подмышки подхватывает Джима, поднимая щенка с колен Джоша, и зарывается носом в мех на шее Джима. Хвост Джима бьёт Тайлера по рукам, Джоша по рукам, по всему, что встаёт у него на пути. Тайлер начинает плакать. Джим слизывает слёзы, а затем ещё немного. — Спасибо, — шепчет Тайлер. — Спасибо, спасибо. О, господи, спасибо. Джош поглаживает Тайлера по спине, но Тайлер не замечает. Он слишком поглощён мыслями о том, как глубоко можно зарыться пальцами в мех за ушами Джима. — Он… — …собака-поводырь, — заканчивает Зак, лампочки всё ещё висят и мигают. — Оу, ха, — говорит Тайлер. — Зак глупый, — говорит Джош, и, несмотря на это, Зак улыбается, — но он отчасти прав. И я действительно думаю, что Джим поможет тебе передвигаться по дому, и… и когда ты не сможешь уснуть, рядом с тобой всегда кто-то будет. — Джош немного хмурится. — Ну, он не сможет убрать с пола стекло. Кивая головой в сторону Джоша, кажется, что Джим оскорблён тем, что он чего-то не может. Каким-то образом Тайлер это почувствовал и теперь поглаживал кончиками пальцев Джима по спине, а затем наклонился к его мордочке. — Я обещаю, — очень серьёзно начинает он, — если ты будешь подавать мне какие-либо сигналы, я не наступлю на тебя. Язык Джима вываливается, и он улыбается. — А теперь, у Джоша, — говорит Тайлер, его ухмылка больше озорная, чем расслабленная, — с другой стороны, есть ненастоящая нога, которую он обожает просто так оставлять на полу, когда мы ложимся спать, и я уверен, что душевного спокойствия, которое ты нам принесёшь, будет достаточно, чтобы позволить тебе погрызть её пару ночей. Глаза Джоша лезут на лоб. Челюсть падает. — Погоди-ка… — Я шучу, — Тайлер проводит большим пальцем по брови Джима. — Почти. Джим бы так не сделал. Джим хороший пёс. Джим гавкает. Тайлер снова его обнимает, Джим снова лижет его лицо, и его язык не отличает, где шрамы, а где улыбка. Джош улыбается Джордану. — Да, Джим хороший пёс. _____________________ * айхоум — колонка от эппл.