Всё началось с мечты и закончилось ею же. Но что такое мечта? То, что ты можешь разрушить собственными руками Принц-регент Фэн Жэнь, 12 эп.
Фулин совсем не понимает этого человека. Он способен плакать из-за красивой мелодии и подарить нравящейся женщине отрезанные руки нерадивой служанки в коробке. Он казнит своих врагов отсечением крыльев (что для Крылатого народа участь хуже смерти) и унижает собственного племянника в присутствии всего двора. Он проводит с Фулин часы за столом для вэйцы и наслаждается её игрой на цитре — а затем играет сам, и флейта ему столь же послушна, сколь и струны. Он жесток и абсолютно непредсказуем, и Фулин вот уже неделю живёт в его покоях — с той минуты, как он бросил в лицо императору после короткой и безобразной драки: — У моего дворца давно не было хозяйки, — а затем расправил крылья, схватил её в охапку и вылетел прочь прямо из тронного зала, оставив задыхающегося от гнева Фэн Тяньи среди толпы потрясённых придворных. Все знали, что И Фулин привёл в Южный Юду император. Половина двора видела, как он завтракал с ней по утрам, веля подавать специально для неё чуждые здешней кухне горячие блюда. Пронырливые служанки и внешне бесстрастные стражники были прекрасно осведомлены, что он грубо выставил прочь княжну Сюэ Фэйшуан, свою подругу детства и сестру всемогущего министра, стоило ей нарушить их с Фулин уединение... Принц-регент забрал девушку, в которой Фэн Тяньи столь явно был заинтересован, с такой оскорбительной лёгкостью, что это нельзя было счесть чем-то кроме утончённой издёвки. И сегодня они с Фулин играют в загадки. — Однажды была на свете цитра, — нараспев говорит она, и принц-регент одобрительно улыбается выбору слов и темы. — Её звук отличался неповторимой чистотой, но у неё была одна особенность: какова бы ни была мелодия и сколь бы искусен ни был исполнитель, в звучании её струн всегда проступало одно и то же слово. Хозяин чудесной цитры берёг её как сокровище. Пока однажды не разбил на куски, а обломки бросил в огонь. Как вы думаете, ваше высочество, какое слово она пела? Принц-регент склоняет голову к плечу — таким знакомым движением, что Фулин едва не вскрикивает — нет, нет, они совсем не похожи с Фэн Тяньи, внешне, во всяком случае, и всё, что она раньше полагала в Тяньи жестокостью (плеть, и Бай Тинцзюнь на коленях, и потерянный взгляд Хуаньчжэня) выглядит теперь не более, чем вознёй в безопасности королевской детской под присмотром взрослых. Они не похожи — пока Фэн Жэнь не наклоняет вот так голову, или гладит кончиками пальцев парчу своих длинных рукавов, или не делает ещё что-нибудь, что вдруг напоминает: они одной крови. — Я подумаю над ответом и пришлю его тебе позже, — говорит он.***
Неделя тянется бесконечно. Семь дней, шесть ночей с того мига, как И Фулин сказала Фэн Тяньи, ворвавшемуся в покои дяди с кнутом в руках: — Я останусь здесь. Он признался ей в любви, он готов был принять её любую, что бы ни сделал с ней Фэн Жэнь за те полтора часа, пока Фэн Тяньи добирался к его дворцу с помощью подвесных мостов и крытых галерей (бескрылый император в столице, построенной для созданий, парящих в воздухе — ещё одно унижение), он до потери сознания избил кнутом вставшего стражей у дядиных покоев Пэй Юя — лишь для того, чтобы встретить холодный взгляд и отказ. Император без крыльев, император без власти, и даже женщина, по которой он сходил с ума, предпочла того, в чьих руках сосредоточилось реальное могущество. Он готовился долгие годы, у него есть люди в армии, есть и в дворцовой страже, и Фэн Тяньи подгоняет их, торопит давно спланированный переворот. Он рискует, но у него нет выбора — ещё несколько таких недель, и он сойдёт с ума. Фэн Тяньи больше не пытается увидеть И Фулин. Но не следить за дворцом принца-регента — выше его сил. Кое-кто в армии, кое-кто в страже, и среди слуг один-два человека найдётся. Достаточно, чтобы перехватить и скопировать не предназначенное для чужих глаз послание. Перед полуднем тихая неприметная служанка передаёт Фэн Тяньи письмо. На дорогой, пропитанной дядюшкиными благовониями бумаге (никакого указания на адресата) знакомым угловатым почерком написано всего одно слово. Люблю.***
Занимаясь любовью с Сюэ Фэйшуан накануне свадьбы, Фэн Тяньи думает о том, хорошо ли было с дядей И Фулин.***
Церемония назначена на завтра, так что И Фулин не находит себе места. Их встреча с Тяньи, добиться которой стоило ей таких трудов, закончилась безобразной ссорой, а принц-регент ясно дал понять, что видит напросвет все уловки и чаяния своей... пленницы? Гостьи? — Можешь не бояться — я предпочитаю женщин, которым я нравлюсь, — сказал он в первый же день. Но она помнит, как он бросил её на постель, когда принёс в эти покои впервые, и как держал за плечи, прижимая к покрывалу, и какие у него тогда были глаза. У Фулин есть союзник — довольно неожиданный, надо сказать. Пэй Юй предан регенту выше всякого понимания, а в ней он видит человека, который впервые после смерти супруги заставил Фэн Жэня улыбаться, и удивляться, и ждать встреч с нетерпением. Поэтому Фулин знает о происходящем снаружи чуть больше, чем полагают принц-регент и император. Это знание её пугает. Тяньи отказался слушать о том, что она осталась с Фэн Жэнем лишь ради спасения его, Тяньи, жизни... Он ласково звал её малышкой, а прежде — дурочкой, глупышкой, наивной простушкой. Фэн Жэнь сказал ей во время их второго или третьего разговора: надо же, а ты довольно умна. Фулин страшно. На столе лежит письмо с ответом на позавчерашнюю загадку, рядом с ним — нож, который ей когда-то подарил братец Тинцзюнь. Она никогда не пользовалась им как оружием, только для того, чтобы резать фрукты... Фулин берёт нож и крепко сжимает рукоять.***
Это самый долгий день в жизни Фэн Тяньи. Он пока держится на ногах, но в голове — звонкая пустота. Принц-регент всё ещё между жизнью и смертью, Фулин скорчилась в углу приёмной, закрывая лицо руками. Её платье покрыто брызгами крови после того, как она вонзила кинжал в бок Фэн Жэня. Тяньи думает о том, что никогда не понимал намерений дяди и плохо знал своего отца. Что долг его перед Фэн Жэнем огромен, и сегодня он только вырос. Что все эти годы он, Фэн Тяньи, воображал себя сильным и взрослым, борющимся за свою власть, а на деле прятался за идеально прямой спиной принца-регента. Что Фэн Жэнь слишком горд, чтобы писать любовные письма женщине, в чьей взаимности не уверен, а сам Фэн Тяньи — ревнивый болван. И что он никогда не отвергнет свою императрицу, на голову которой сегодня возложил венец, а затем залил кровью её брата мраморный пол тронного зала.***
Фэн Жэнь поправляется быстро, особенно учитывая тяжесть ранения. Фулин находится при нём неотлучно. Она остаётся рядом, пока он бредит и зовёт жену (Иньмэн, вернись, Иньмэн!), а потом целую ночь стоит на коленях на террасе его дворца, глядя на догорающий костёр, обращающий в пепел бесценную нефритовую цитру и вознося мольбы к давно умершей женщине, которую никогда не видела: отпусти, отпусти, отпусти! Если любишь его — дай ему жить. Сломанную цитру можно починить, но не сделаешь снова целой, а тот, кто ушёл, никогда уже не вернётся. Ты мертва — так позволь ему вернуться в мир живых. — Сломанную цитру не превратить в целую, а мёртвый не вернётся, — говорит теперь уже бывший регент, придя в себя наутро, и Пэй Юй прячет вздох облегчения, бросая на Фулин многозначительный взгляд. Фэн Жэнь идёт в зал, где они с Фулин встретились впервые, и её плечо служит ему опорой. Здесь ничего не изменилось. Из отверстий под потолком по-прежнему извергаются струи воды, ударяя в расставленные в строгом порядке стеклянные, серебряные и фарфоровые чаши и рождая среди эха этих стен волшебную музыку: вода вместо струн, сосуды вместо инструмента, тихое движение воздуха — искусные пальцы музыканта. Фэн Жэнь тяжело опускается на скамью. — Вы так и не заменили её! — Фулин безошибочно находит среди чаш ту самую, с едва заметной трещиной, рождающую в мелодии диссонанс, доступный разве что такому тонкому и совершенному уху, как у неё. — Нет, — принц качает головой, ощупывает трещину чуткими пальцами. — Моё сердце разбито так же с тех пор, как умерла моя жена. Я не стану менять эту чашу. — Хотите, я починю её для вас? — слова вырываются прежде, чем Фулин успевает подумать, и она осознаёт их второй смысл сразу же, как встречается взглядом с принцем. Она всегда чувствует себя рядом с ним неловко: очень юной и неосторожной, и он... он старше. Ни с Бай Тинцзюнем, ни с Фэн Тяньи она никогда не знала смущения этого рода. Как будто все её уловки, порывы, неосторожные поступки очевидны и понятны и не способны никого ввести в заблуждение. — Не стоит, — наконец говорит принц спокойно. — Пусть остаётся, как есть. Он не спрашивает, что Фулин намерена делать теперь, когда Сюэ Фэйшуан стала императрицей, и она за это благодарна. Сейчас впервые за эти тяжёлые, суетные дни у неё появляется время подумать. Как ни странно, она не зла на Фэйшуан — эта девушка за один день потеряла всех своих родных, а мужчина, в которого она была страстно влюблена, брака с которым так упорно добивалась, сам отдал приказ о казни её старшего брата. О Фэн Тяньи Фулин думать не в силах. Остаётся подумать о себе. Бай Тинцзюнь застрелил её отца, и в Хуэйшуане её всё ещё разыскивают, как беглую кронпринцессу. Звёздный двор не станет вмешиваться и нарушать равновесие, вздумай она просить об укрытии. Следует признать: путь в страну Людей ей заказан. В Южном Юду её статус не определён, но здесь она хотя бы сможет жить, не меняя имя и внешность, не скрываясь от мира. Здесь у И Фулин, дочери Цзя Шу, есть будущее. И ведь отец, оказывается, был из Крылатых, хоть и не смог расправить крылья... И его здесь помнят. Сегодня утром ей никто не велел уходить и не показал новое жилище, и она вернулась в свою комнату во дворце Фэн Жэня. Фулин просто не придумала, куда ещё ей деваться. Слугам тоже никто не отдал новых приказов, так что они наполнили для неё ванну, как и прежде, и подали завтрак... В последнее время принц пристрастился к людской пище, ему нравится пробовать всё новое. Фулин осторожно ставит треснувшую чашу не прежнее место. Садится на скамью рядом с принцем. Мужчины императорского рода Южного Юду не могут похвастаться высоким ростом и могучим сложением, а Фэн Жэнь на пол-ладони уступает даже своему племяннику. Фулин высока для женщины, и ей не приходится слишком поднимать голову, чтобы смотреть ему в глаза. Странно: она не замечала этого раньше. Принц-регент обладал такой осанкой, что казался крупным мужчиной и на фоне куда более внушительных людей, не то что соплеменников. Струя воды с тихим звоном ударяется в сосуд, вплетается в общее звучание едва слышным всхлипом. Тонкой дрожью разбитого сердца. Окажись сейчас в руках Фулин волшебная цитра, поющая «Люблю», она бы растоптала бы её в пыль, не раздумывая. — ...Ибо звуки её невыносимы для того, чья любовь разлетелась на тысячу осколков, — шепчет Фулин вслух, и принц смотрит на неё с изумлением. — Сегодня ночью я видел жену, — невпопад говорит он. — Она сидела в беседке, прячась за занавесью. А теперь я думаю, возможно, это была не она. Фулин вспоминает, как вечность назад Фэн Жэнь обещал ей исполнить любое её желание, если она сумеет сыграть «Воспоминание о мечте» так, чтобы угодить ему. «Любое — значит любое. Даже если ты потребуешь мою жизнь». Разбитое нельзя сделать целым, треснувшую чашу — безупречной. Но Фулин слыхала, что в землях Людей умельцы заливают трещины золотом, именуя это «искусством золотого шва». — Вы правы, ваше высочество, — говорит она. — Не надо ничего чинить. Эта мелодия должна остаться такой, как есть.***
Он приходит к ней через три ночи, и у Фулин не оказывается ни одной причины, чтобы оттолкнуть его. — Вы мне нравитесь, — быстро говорит она вместо этого (вдруг он уйдёт — Фулин не думала, что эта мысль способна так напугать её). И получает ещё одну улыбку — принц оценил то, что она не забыла. Всё проходит неплохо: будь она с Фэн Тяньи, им помогла бы молодая страсть, помноженная на взаимность, с Фэн Жэнем же дело облегчает опыт. Он внимателен и терпелив, и ей даже почти не страшно и не стыдно. Легко и сразу не получается, но ничего удивительного в этом нет. Фэн Жэнь всё же мужчина, а они всегда делают женщинам больно. Так что Фулин обнимает принца за талию ногами, держится за плечи и позволяет ему причинить ей боль.***
Церемония Расправления Крыльев приближается неумолимо, и Фэн Тяньи чувствует, как смыкаются вокруг него стены дворца. Тщательно оберегаемый секрет императорской семьи, наследник, родившийся без прорезей для крыльев, рано или поздно выйдет на свет — отец и дядя должны же были предвидеть это? На что они рассчитывали? Он узнаёт — на что («Этот Пэй Юй! Однажды я вырежу его слишком длинный язык», бормочет дядя, но в его голосе не слышно особого раздражения, и Пэй Юй тотчас откликается: «Когда вам будет угодно, ваше высочество»). Это знание приходит к Тяньи кошмарами ещё много ночей: лекари, собранные со всего Южного Юду, их острые отточенные инструменты и снадобья против кровотечения. Ни один крылатый в здравом уме не даст отрезать себе крылья (не ради того, чтобы пересадить их глупому неблагодарному племяннику, не имеющему почтения). Тяньи велит разогнать врачей, выплатив им денег за беспокойство. — Если я не смогу быть императором без крыльев, значит, мой титул немногого стоит, — заявляет он, и Фэн Жэнь сдаётся. В роскошной дядиной гриве — всё ещё ни единого седого волоска — поблескивает золото и переливаются специально вплетённые драгоценные перья. Тяньи вздрагивает и отводит взгляд. Это напоминает ему тот единственный раз, когда он был пьян по-настоящему, куда сильнее, чем перед своей свадьбой с Фэйшуан — тогда он только играл распутника и пьяницу, желая ввести в заблуждение двор. Так пьян, что воспользовался тайным ходом, чтобы проникнуть в дядины покои и... подсмотреть. Он увидел достаточно. Теперь он знает, что у Фулин волосы чёрные, как ночь, а кожа бледная, как лунный свет — везде. Что его дядя всё ещё силён и здоров, и шрамов у него на теле на удивление мало — только тот, что оставила ему Фулин, и ещё один меж лопаток, там, куда бьют только близкие друзья, подпущенные со спины. Что Фэн Жэнь предпочитает заниматься любовью долго и брать женщину неспешно, и что Фулин тоже это нравится. Что он искусен в ласках ртом и пальцами, и любит, когда Фулин садится на него верхом или стоит на коленях у постели, животом на краю ложа, пока сам он входит и целует ей плечи... Фэн Тяньи теперь знает о своём дяде кучу вещей, которые предпочёл бы никогда не узнавать. Той ночью в волосах Фэн Жэня тоже мерцали крученые золотые нити и нанизанные на шёлковый шнур лунные камни — он не потрудился вытащить украшения перед сном, и Фулин после всего долго перебирала их в пальцах. А трезвый до звона Фэн Тяньи стоял в тайной комнате, смотрел и думал: с чего бы взяться седине, дядя всего на тринадцать лет старше него самого. И был на столько же младше своего брата, отца Тяньи... Император встречается взглядом с Пэй Юем, и в голубых глазах главы стражи видит неприятное понимание. Тяньи не глуп, и он не обольщается насчёт того, чей человек Пэй Юй. Он будет верен и рискнёт жизнью ради императора, пока Фэн Жэнь лоялен к племяннику. Но истинная его верность принадлежит вовсе не Тяньи. Пэй Юй выпрыгнул бы из шкуры... или из одежды по первому кивку бывшего принца-регента — и ему прекрасно известны все тайные ходы дворца, как и способы их перекрыть. В конце концов, это часть его работы. — Если двор будет настаивать на проведении церемонии, мы усилим стражу, — решительно говорит Тяньи вслух, и дядя кивает.***
В день церемонии Фэн Жэнь в центре событий, но его личная стража и Пэй Юй не отходят от Фулин. Стерегут каждый её шаг. Даже когда Фэн Жэнь отдаёт приказ схватить взбунтовавшихся против Тяньи чиновников, и ситуация на миг становится по-настоящему опасной, стража остаётся при ней, и Тяньи известна только одна причина, способная заставить Пэй Юя поступить так. Он думает о своей императрице, запертой в покоях со дня свадьбы, о танце феникса, который она танцует в пустой спальне, пока не выбивается из сил (Тяньи приходится приказать привязывать её к кровати, иначе в конце концов она умерла бы от разрыва сердца), о её последнем уцелевшем брате, Юй Хуаньчжэне, не отходящем от Фэйшуан и смотрящем на Тяньи с плохо скрытой ненавистью в глазах. И что, пожалуй, будет не так плохо попробовать примерить роль старшего брата. Пусть двоюродного. Отец хорошо знал, кому доверить Южный Юдо — Фэн Жэнь способен сделать для этой страны всё, даже дать ей следующего государя. Фулин пойдёт титул императорской принцессы. Он, Фэн Тяньи, любит её больше жизни, больше власти, а Фэн Жэнь — его единственная семья, и на всём свете не найдётся человека, которому он задолжал бы столько же. Последних мятежников выводят прочь в цепях, стражники выволакивают трупы. Хорошо бы закончить с традицией избавляться от политических соперников прямо в приёмной. В конце концов, кровь на белом мраморе нельзя замывать бесконечно. Император думает о зале, в котором вода разбивается о дно множества чаш. Он посредственный исполнитель, равнодушен к музыке и никогда не понимал привычку дяди проводить в этом месте долгие часы. Зато теперь, когда день церемонии Расправления Крыльев закончится, Тяньи пойдёт туда, и кто знает, быть может, они с Фулин не будут против, если он немного постоит на пороге.