Ревность к колбочке или любовь из неё?

Карма бежал по закоулкам тёмной улицы под беспощадным и кровожадным названием “Ревность”. Ревность. Что это за чувство? Чувство печали, отчаяния, одиночества, чувство, убивающее изнутри. Чувство, подчиняющее себе, чувство, уничтожающее разум… Но, лишь сожаление о содеянном… Единственный жалкий лучик света, который приходит так поздно, отражаясь на заплаканных и окровавленных лицах… Тем временем Карма бежал по грязным дорожкам, усыпанным пистолетами и окровавленными ножами. Мимо пролетели ржавые , скрипящие качели. Ни них сидел окровавленный мальчик. Казалось, что в его синих глазах небо оставило кусочек себя. Но, его глаза уже не светили ясной голубизной, они были пустыми, неживыми… Может, это был его труп… На качелях, на окровавленном гвоздике висела табличка, с вырезанными и уже отрывающимися разноцветными буквами из всяких журналов. “Ревность к лучшему другу”, – гласила ужасающая табличка. Карма промчался мимо, даже не взглянув в ту сторону. Следующей была школа. Из разбитых и окровавленных окон, словно веяло смертью. Виднелись испуганные лица детей и… странная жёлтая жидкость, уж не кровь ли это… И не того, бездыханно лежащего, жёлтого существа, похожего на осьминога… Надпись на школе гласила: “Ревность к учителю”. Карма презрительно фыркнул в сторону омерзительной школы и побежал дальше. Вдруг он остановился у неприметной, разноцветной коробочки. На ней весело красовалась надпись “Ревность к колбочке”. Карма открыл коробочку, украшенную милыми котиками, и увидел там мармеладный пистолет, стреляющий ирисками. Её любимыми ирисками. - Чёртова колбочка! Даже не неё она смотрит с большей любовью, чем на меня! Карма уже пол урока химии безнадёжно пялился в сторону милой девочки с короткими косичками и очками. Она послушно переливала нужные химикаты по колбочкам. Она занималась любимым делом. Она вкладывала всю любовь и всю свою душу в эти колбочки. А он не понимал этого. Точнее, он конечно же понимал, что она занимается любимым делом, но он ожидал хоть капельку внимания к себе. Конечно же! Откуда бедной Окуде знать о его чувствах. Карма, сказать девушке, что она слишком возбуждена перед экзаменом, даже не комплемент! В глубинных глубинах его разума всё же кувыркалась мысль: - Карма, может уже стоит ей призна… - НИ ЗА ЧТО! Только безысходность, тупость и жизнь овоща!!! Что только не хотел сделать с этой колбочкой Карма. Забросить в чёрную дыру, расплавить в раскалённой печи, бросить в Марианскую впадину… Но вдруг, он понял… Он понял, что всё это время пытался уничтожить её труды. Труды, хоть и не отличавшиеся своей грандиозностью, но всё же труды, в которые она вложила своё сердце… Он пытался уничтожить её сердце, а значит убить её… Нет, он садист, а она милая, добрая, стеснительная… Нет, он “погубит” её… они никогда не будут вместе… - Чёртова колбочка! Даже на неё он смотрит с большей любовью, чем на меня! Пока Карма вёл эту бессмысленную одностороннюю холодную войну с колбочкой, на него печально смотрела Окуда. Она видела, как он смотрел на её колбочку, и думала о том, как он сейчас представляет её использование в своих коварных целях. Опять сухое и сжатое “Спасибо, Окуда”, опять его быстро разворачивающееся лицо, словно он что-то от неё скрывает или прячет своё покрасневшее от смущения лицо. Единственный раз, когда он говорил что-то похожее на комплимент, это то, что она слишком возбуждена перед экзаменом. Может это был вообще не комплимент! Окуда была умной девочкой, но некоторые “годные” мысли она прогоняла в бездонную яму: – Окуда, может уже стоит ему призна… – ЧТООООООООООООООООООООООО!? – и тут начиналась бесконечность тезисов “Почему не стоит признаваться Карме в своих чувствах”, что даже “95 тезисов против индульгенции” смутились бы. Но, всё же… куда же ей до него! До смелого, весёлого, храброго и “немного” ( ОЧЕНЬ много) садиста. Они никогда не будут вместе… Окуда продолжала смотреть на Карму глазами полными грусти и уныния. И всё же не стоит забывать, что это был УРОК химии. Весь класс в недоумении смотрел на них. Учитель весь порозовел и ехидно смеялся, как отбитая сёдзёшница. Тупосака предположил, что Акабане и Манами свело шею, но Хазама попросила уточнить, какого фига это могло случиться. Тупосака предположил с умным лицом, что они могли заболеть, Хазама сказала, что они не могли ни с того ни с сего заболеть в школе и напомнила Тупосаке, что он дебил. Пока весь класс разнимал Хазаму и Терасаку, Фува успела нарисовать 122-е манги по новоиспечённой парочке. Наконец-то лишь звонок оторвать Карму и Окуду от рассматривания друг друга. Только сейчас они поняли, что просмотрели весь урок, и как странно это смотрелось со стороны. Была большая перемена, и весь класс ушёл обедать во двор. В классе осталась лишь Хара , которая предпочитала употреблять свой “Эверест” сладостей, разговаривая на разные темы с Ритцу. Также из класса не спешила выходить Окуда, забывшая обед по невнимательности дома, но она решила пойти поболтать с Каяно, и пошла к двери, держа в руках колбочку. Навстречу ей шёл Карма. (Автор: Хмммм, два перса, идущие навстречу , почему бы не помочь им сблизиться *_*) Шаг, шаг, они шли приближаясь, но не замечая друг друга. В голове у каждого вертелось: “Мы никогда не будем вместе…”. Но с каждым движением два тела становились ближе к друг другу, и это можно было не доказывать всякими законами на уроке физики. И наконец-то, не рассчитанное расстояние между школьниками сыграло на руку шипперам. Девочка случайно врезалась в мальчика и слегка взвизгнув начала падать, как и беззащитная колбочка. Карма отреагировал моментально и подхватил Окуду. На крики прибежала Бич–сенсей , но выглянувшая Хара попыталась её затащить в класс,, чтобы она не помешала романтичной обстановке, но поняла, что перебрала с силами. Из аккуратного носа Бич – сенсей рекой струилась кровь. По лицу Ирины было ясно, что сейчас из её рта с ярко накрашенными губами польётся такое, что даже японская цензура уйдёт в истерический уголок плакать с депрессией. – Ты , тупая малолетка, совсем ох… – Чу, – Хара приложила ко рту указательный палец ,говоря Ирине помолчать. Тем временем, Карма всё ещё держал на руках Окуду: – Ты не пострадала? – спросил он , как не странно для него, немного смущаясь. – Н-нет, – также смущаясь ответила Окуда и встала на пол. Только сейчас они заметили обломки злосчастной колбочки, из которой вытекала сероватая жидкость. Они оба потянулись за обломками. Их руки соприкоснулись. Лицо Кармы стало сливаться с его волосами, а красное лицо Окуды прекрасно сочеталось с её фиолетовыми волосами. – Я помогу, – сказал мальчик с волосами цвета крови. – Ага, – тихо произнесла девочка с волосами одного из оттенков космоса. На них смотрели Хара и Бич – сенсей, которая уже давно не замечала своего окровавленного носа, приоткрыв рот. Карма и Окуда даже не заметили, как разговорились, разбирая осколки. Ужасное чувство под названием “ ревность”, испытываемое двоими к колбочке исчезло, и осталась лишь… любовь из колбочки.