Jalan

Мамины руки, вплетшиеся Алексе в волосы, были горячими и сильными - как она сама. По рассказам охотников, заставших Маризу Лайтвуд в молодости, она, с ее юношеской страстью и неукротимым темпераментом, была самым настоящим огнем. Устрашающим, безудержным. Разрушающим. Ангельская кара во плоти. Такой она была во времена Круга - пылкой, ревностной и яростно охранявшей свои идеалы. И теперь Алекса должна была заплатить за это своей жизнью. В отражении зеркала она увидела, как мама поморщилась. Волосы Алексы, непослушные и жесткие темно-каштановые вихры, по длине едва ли могли прикрыть уши. Они были слишком короткими, чтобы хоть как-то их уложить. Алекса вообще выглядела смешно, в этом длинном платье, открывающем ее широкие плечи, в золотистых туфельках-балетках, потому что для каблуков она чересчур высокая - Линдсей и так был ниже ее на пол головы. И особенно с этим жутким вороньим гнездом на голове, из-за которого она была похожа на мальчишку-сорванца. - Ты не волнуешься? - со сдержанным удивлением спросила мама. Алекса не волновалась. Она вообще ничего не чувствовала. - Почему мне нужно волноваться? Через полчаса состоится ее свадьба, в зал, по рассказам Иззи, уже прибыли "важные шишки из Конклава", всецело одобряющие ее решение смыть клеймо позора со своей семьи. Сегодня она собирается поступить правильно. Так, как мама в свое время не смогла. - Верно. Ни к чему волнения. - Мама нагнулась к ней, любуясь ею в зеркале, и ласково провела по плечам. - Сегодня моя девочка выходит замуж, - сказала она с любовью. Алекса разделяла мнение о пламени, бушующем в ее матери, которое, вышлифованное семейной жизнью и строгими порядками, утихло в костер. Его отблески еще горели у нее глазах, когда она злилась или была горда так сильно, что не могла сдержать чувств. Как сейчас. Впрочем, прежнего тепла внутри, как это было раньше, сейчас Алекса не почувствовала. Ничего. Пусто. Вместо этого она подумала о Магне, о том, какой она сегодня перед ней предстала. В дразняще-коротком бирюзовом пеньюаре с меховыми оборками, которое задиралось, обнажая возмутительный по размерам клочок атласа, зовущийся нижним бельем, когда она нагибалась над столиком с алкоголем. О ее безволосых гладких ногах, превращающих ее каждое движение в танец. О ее глазах, обрамленных черным, глубоких и грустных, умоляющих Алексу остаться. Горло сдавило как от подступающих слез, и Алекса опустила глаза на свои сложенные на коленях руки, без маникюра и украшений, с короткими обгрызенными ногтями и мозолями от клинков и лука. Мама все же принимает ее жест за беспокойство. - Не нужно много об этом думать, - мягко сказала она в качестве напутствия, стараясь уложить ее волосы в изящные волны с помощью невидимок. - Вы знаете друг друга не слишком долго, понимаю, но со временем ты обязательно его полюбишь. Нет, мама, я не смогу, кричала Алекса в своих мыслях, на деле стараясь улыбнуться. Я люблю женщин, мама. - Т-ты, - Алекса прокашлялась, скрывая дрожь в голосе, - ты тоже со временем полюбила папу? - Конечно, - кивнула мама. - Я знала, что рано или поздно мне нужно будет выйти замуж, создать семью и продолжить род. Роберт обладал впечатляющими характеристиками для охотника и был абсолютно от меня без ума. Он оказался достойной партией. Алекса горько усмехнулась. Для ее матери не существовало людей, лишь достойные партии. - Линдсей так же кажется мне достойным молодым человеком. С ним ты будешь управлять Институтом, как и должно было случиться. Но теперь у вас будет полная поддержка Конклава. Мама закрепила на ее волосах заколку с бледно-желтой розой, пытаясь сгладить ее мальчишеский вид, и посмотрела на нее тем взглядом, от которого казалось, что она знает все твои мысли и секреты. Алекса поперхнулась воздухом и выдавила, не в силах сказать неправду: - Я очень уважаю его. Мама удовлетворенно хмыкнула, еще раз проводя по ее плечам горячими ладонями, и, очевидно не сдержавшись, коснулась губами ее затылка. В груди стало больно. До начала свадьбы остаются считанные минуты, когда в ее комнату блондинистым ураганом врывается Джесси. - Смотри, что я тебе принесла, - улыбается она, протягивая Алексе короткий кремовый жакет, расшитый белым жемчугом, чтобы прикрыть плечи. Алекса выдает кривую улыбку, принимая его и надевая, и смотрит в зеркало. С жакетом в полуклассическом стиле все стало выглядеть лучше, под его высокий ворот черной стрелой уходит руна уклонения, он зрительно укоротил шею и сузил плечи. Теперь Алекса выглядела даже мило - как ребенок на утреннике. - Ты сама-то как? - Джесси кажется весьма обрадованной свадьбе, какой надо бы быть Алексе. - Не волнуешься? Сестра заискивающе улыбается, стараясь поймать в зеркале ее взгляд. Алекса оборачивается к ней и вместо того, чтобы сказать что-нибудь ободряющее, испускает судорожный всхлип. Лицо Джесси тут же меняется на беспокойное. - Черт, - выдыхает она, подскакивая ближе и в панике водя руками в воздухе, не зная, за что ухватиться первым. - Черт, нет, не плачь. Алекса смаргивает слезы, собираясь протереть пальцами под глазами, но Джесси ее останавливает и осторожно промакивает уголки ее глаз ватным диском, чтобы не размазать тушь. - Ну-ну, - успокаивающе гудит она, неловко поглаживая Алексу по плечу. - Все будет хорошо, говорю тебе. Алекса мотает головой, снова встрепывая волосы. Нет, не будет. Она начала понимать ужас своего положения, в который сама же себя и загнала. Ей придется делить с нелюбимым человеком, с мужчиной всю жизнь, делить с ним обязанности, делить постель и, о Ангел, родить ему детей. Как мама. Просто потому, что она должна. - Я не хочу как мама, - шепчет Алекса в отчаянии. Ей должно быть стыдно за свое поведение, за свою несдержанность, но мысли об этом напоминают ей о маме, от чего хочется зареветь в голос. - Ты не будешь как мама, - уверенно говорит Джесси. - Ты не она, и ты это знаешь. - Она делает глубокий вдох. - Помнишь, о чем мы говорили с тобой на девичнике? Алекс, не дай никому столкнуть тебя с правильного пути, слышишь? Делай, как посчитаешь нужным. Я в любом случае буду на твоей стороне. Алекса кивает. - Вдох-выдох, сис, давай, - говорит Джесси, подбадривая. - Успокойся и пойдем. Без нас, конечно, не начнут, но стоит поторопиться. Джесси на правах подружки невесты выходит первой, вынося в зал церемониальное стило. Алекса не видела, как она выглядела, наверняка с улыбкой вышагивая по красной дорожке, но знает, что ее красота затмит саму Алексу. Это Джесси нужно облачиться в золото, взять букет и продефилировать к алтарю. Она была бы очень красивой невестой. Алекса растягивает губы в улыбке, какую раз за разом выдает мама - чистое притворство и никаких истинных чувств. Старается не путаться в шелестящих юбках платья, принимает руку улыбчивого Линдсея, в чьих голубых глазах сияет радость. Это правильный путь. Все происходящее - правильно. Это в Алексе что-то не так, если она думает иначе. Можно подумать, она рассчитывала на другой исход. Будто помышляла о счастье. С Линдсеем у нее, возможно, будет хоть крупица этого счастья, да хоть бы и мнимая, но все равно будет. Линдсей - прекрасный, заслуживающий уважения человек, который уже показал, что никогда ее не обидит и не будет принижать. С ним у Алексы есть шанс на будущее, на реализацию себя как лидера, на спокойную, в рамках сумеречного мира с его постоянными войнами и демонами, размеренную жизнь. Это правильный путь. Шаг Магны, когда она вторгается в зал, спешный и размашистый, но она все равно выглядит изящно плывущей, как испанская Каравелла, разрезающая волны. Алекса переводит на нее взгляд и не может вдохнуть от ее красоты. Магна играла нарядами как масками. Сегодня на ней блуза, доходящая вырезом до пупка, и длинные угольные волосы. Завтра на ней костюм, почти мужской, плотно обтягивающий грудь и делающий ее незаметной, и короткая стрижка с золотыми прядями. Послезавтра на ней только домашний халат, а на лице - поистине боевой макияж, из-за которого она похожа на королеву тьмы. Маги лживые, говорила мама. И Магна лгала. Словами, одеждой, жестами. Пренебрежением, ласковостью, силой. Это больше походило на защитный механизм, на панцирь, как у черепахи, защищающий хрупкие внутренности. Как бы то ни было, глаза Магны не лгали никогда. Для Алексы появляется другой путь, Магной в бархатном пиджаке обещающий что-то чудесное, о чем она и мечтать не могла раньше. В глазах Магны нежность, надежда и такая обезоруживающая искренность, не оставляющая ничему другому шанса. Иззи, выглядывающий из-за плеча Линдсея, смущенно и радостно улыбается, Джесси за спиной Алексы что-то неразборчиво и взволнованно шепчет. - Я не могу, - говорит Алекса, откладывая стило и надеясь, что Линдсей поймет ее. Он, как и Алекса, заслуживает счастья. Счастья и честности. Алекса выпрямляется в свой полный рост, чуть ли не впервые за всю жизнь его не стесняясь, и быстро окидывает взглядом присутствующих. Потом она сжимает в кулаке подол платья и решительным шагом сходит с алтаря. В тишине зала шелест ее юбки звучит как ветер.