Рвёшь на части

Ты смотришь на свою жену. У неё волосы собраны в тугой хвост, обрамляющий её смугловатую кожу и большие чёрные глаза. Смотришь, думая про себя, что если бы тебе дали чистый лист и завязали глаза, ты бы смог нарисовать её точь-в-точь, какая она сейчас. - Сэм, я прошу тебя... - говоришь сдавленно, прикрывая голову замшелым одеялом. У тебя голова болит и конечности затекли, но перевернуться, размять их не хватает сил. Она присаживается. В её глазах горит злобный огонёк, руки дрожат. Она не похожа на ту прошлую Сэм: жизнерадостную и добрую, теперь в её прекрасных очертаниях сквозит ненависть. - Чес, - говорит надсадно, - Я устала, понимаешь? Сколько это будет продолжаться? У нас ребёнок, понимаешь? Как я буду смотреть сыну в глаза, зная, что у него такой отец как ты? - безжалостно зудит. Ты переворачиваешься на спину, смотришь в потлок и думаешь, что твоя жизнь полнейшее дерьмо. А еще и жена уходит, запираясь в ванной комнате, рыдая навзрыд. *** Тебя обдувает холодный и апрельский ветер. Устало водишь глазами. Она элегантно одета, вся светится от счастья. А ты? Стоишь и смотришь. - Скоро мы разведёмся, - говорит. Улыбается ослепительно и красочно, словно сорвала джекпот. А ты ненавидишь её. Любил когда-то сильно, а теперь ненавидишь. Презираешь её лицо, всё в ней. Тебе кажется, что добрая и лучезарная исчезла, на смену ей пришла жестокая и просто омерзительная женщина. - Сейчас придёт мой адвокат и мы обговорим всё, что бы на процессе это не было для тебя секретом. - усмехается. А тебе мерзко становится, потому что внезапная осознаёшь, что любишь её. Такую жуткую и устрашающую. Когда твоя жизнь превратилась в грязь? Ты же сам виноват. Наркотики, алкоголь. Одеревеневшие, после царапки двери, ногти. Сорвавшееся, после крика, горло. Ты виноват, конечно. Но ты же любишь сына. Ты правда любишь. Разве мать может оторвать ребёнка от отца? Неужели он настолько плохой человек? - Добрый день, - ты оборачиваешься на дрожащий голос. Перед тобой предстает юноша в длинной толстовке и штанинах, волосы ёжиком и большие шоколадные глаза. Ты смотришь на смуглые руки, сжимающие какую-то папку. - Это еще кто? - грубо звенишь, - неужели будущий муж и папенька для моего ребёнка? - юноша морщится, как воробей встрепенулся. Папка выпала из рук, и он неловко улыбнулся и наклонился собрать все бумаги, вывалившиеся из неё. - Это мой адвокат, - произнесла Сэм, спокойно всматриваясь в юношу, поднявшегося и начавшегося отряхивать пыль. Тебе засмеяться хочется, но смущённое лицо юноши, покрывшееся красными пятнами, останавливает тебя. Есть в нём что-то наивное и доброе, что-то детское и шальное блестит в глазах. Волосы прилипают ко лбу, дрожащие пальцы сжимают папку, и ты замечаешь, что у него ногти все сломанные, словно он в стену впивался, до крови раздирать пытался, и на руках, чуть повыше запястья, поблёскивают незажившие царапинки, слегка кровоточащие. - Начнём? - Сэм изгибает бровь, переводя с тебя на него глаза. Вот же кошка, истинный бог! - Я не могу... Мадам...- отчаянно протестует он, качая головой так, что его вихри стали обрамлять всё лицо. Ты видишь, как он смотрит почти умоляюще. - Да, Сэм, давай завтра, ок? Мне просто пора уже. А, если появилась такая возможность, то почему бы и не перенести? - она мягко улыбается, как тогда в прошлом. - Умеешь же выкручиваться. Ладно, давай, - и хлопает по плечу. На каблуках направляется прочь. А ты смотришь, как мальчишка стыдливо опускает голову, готовый заплакать. - Тебя как зовут? - юноша глаза поднимает, отвечает: - Майк. - Приятно познакомиться, Майк.