Снежинка

Блестящее серебристое конфетти падает, кружась, в тарелку с рождественским салатом, но Гарри не обращает на это внимания. Он всё ещё пытается привести в порядок сбившееся дыхание и отогреть руки и ноги, закоченевшие от трёхчасовой беготни на морозе, валяния в снегу и игр в снежки до самой темноты, когда уже становится просто невозможным разглядеть друг друга на расстоянии десяти шагов. Одежда на Гарри промокла насквозь, но у него и мысли не возникает пойти переодеться. Ещё немного покалывает щека в том месте, куда попал «снежок», оказавшийся на самом деле твёрдой ледышкой. Но Поттер отомстил: наглец тут же с громким хохотом был опрокинут вниз головой в сугроб. Трещит огонь в каминах, светятся гирляндами и шарами Рождественские ёлки, и что-то особенное витает в воздухе, запах чего-то похожего на… счастье? Рядом с Гарри увлечённо тарахтит пуффендуец Джейсон Рамон – он, похоже, всерьёз вознамерился пересказать сегодня абсолютно все захватывающие истории, какие только знает. Две студентки с Когтеврана тихо хихикают, то ли над шутками Джейсона, то ли над ним самим. Вообще на этом рождественском ужине необычно много народу, но гриффиндорцев, кроме самого Гарри, в зале нет – со своего факультета только он один остался в школе на каникулы. Миссис Уизли звала его в «Нору», но он вежливо отказался, и причины на то были… Гарри осторожно косит глаза. По другую сторону стола, чуть левее от него, в окружении нескольких слизеринцев Малфой лениво ковыряет вилкой в своей тарелке. Драко сидит прямо и ровно, со своим обычным невозмутимым, слегка надменным выражением на лице. И только чуть разрумянившиеся щёки выдают то, что сам он тоже только что взбежал по заледенелым ступеням школы в тёплый ярко освещённый и украшенный к празднику холл, на ходу скидывая верхнюю одежду и стряхивая с ботинок налипший на них снег. Малфой, почувствовав взгляд Гарри, стреляет в его сторону глазами и тут же снова утыкается в тарелку. Секунда, другая – лёгкая, едва заметная усмешка, непонятная никому, кроме них двоих. Светлая прядь падает Малфою на лицо; он резко, почти раздражённо отбрасывает её назад, снова шныряет туда-сюда глазами, замирает, перекладывает вилку из руки в руку, мгновение раздумывает – и возвращает обратно. Словно нехотя, невзначай обводит всех присутствующих взглядом… останавливается на Поттере. Чуть сужает глаза и медленно, очень разборчиво, едва ли не по слогам одними губами произносит: «Милое личико, Поттер». Гарри вздрагивает и, быстро прикоснувшись пальцами к скуле, ощущает лёгкую саднящую боль. «Наверняка сейчас синяк по всей щеке расползётся… Бесстыжая белобрысая гадина!» Но Малфой уже давным-давно отвернулся и сейчас тихо беседует с сидящим рядом с ним старшекурсником-слизеринцем. Только лишь бегают, почти ни на чём не задерживаясь, серые глаза, да всё норовит дёрнуться вверх уголок губ. Подают десерт. Золотые блюда опорожняются и беззвучно наполняются вновь. Всевозможные пирожные, пудинги, мороженое и пироги украшают праздничный стол, и ученики с радостным гомоном снова берутся за приборы. Но Поттера всё это разнообразие совсем не трогает. С удивлением он обнаруживает, что уже не голоден, хотя совсем недавно, казалось, готов был съесть венгерскую хвосторогу целиком. Ему не сидится на месте. Скоро, скоро, ещё немного… нарастает с каждой секундой, с каждым ударом сердца ощущение приближающегося чуда. Первым, шурша складками чёрной мантии, из-за стола поднимается и, сухо попрощавшись, покидает Большой зал профессор Снейп. Профессор Дамблдор встаёт, покряхтывая, спустя несколько минут, ещё раз желает всем счастливого Рождества. За директором поднимаются остальные преподаватели. С шумом отодвигаются скамьи, вокруг Гарри встают ученики, но сам он выходить из-за стола не торопится. Сделав вид, что его вдруг очень заинтересовал кусок пирога с патокой, он опять украдкой смотрит влево. До невозможного медленно, пожалуй в разы медленнее, чем следовало бы, Малфой вытирает пальцы и губы салфеткой. И вновь их взгляды пересекаются. Ни одного жеста, ни одного знака, но вот уже оба поняли, о чём каждый из них думает прямо сейчас. Невыносимо медленно ползут минуты. Позади целый день, проведённый вдвоём, но этого бесконечно мало! Всего какой-то час в обществе, и уже снова хочется остаться наедине так сильно, как будто такой возможности не представлялось лет пять… Вокруг звучит смех, последние поздравления и пожелания. Гарри откладывает вилку, встаёт со своего места и, небрежно засунув руки в карманы, направляется вдоль стола к дальнему его концу. Он даже не чувствует – просто знает, что только один лишь человек заметил его манёвр и смотрит сейчас внимательно в спину. Гарри останавливается у края стола, немного медлит. Почему-то холодные, несмотря на теплоту в зале, пальцы сжимают в кармане маленькую коробочку. Нет, лучше не трогать, а то мало ли… Он подтягивается на руках и садится, как в детстве, прямо на столешницу. Прямо перед ним, обсыпанная волшебным снегом, тихо качается под праздничным убранством огромная мохнатая ель. И словно в такт вспыхивающим огонькам гирлянды где-то под новым свитером бьётся с замиранием в радостном ожидании чего-то совершенно необыкновенного непослушное сердце. Секунда… Минута… Другая… В зале уже почти никого не осталось, но Гарри не смотрит в ту сторону. Он наблюдает за тем, как в призрачном свете мигающих фонариков искрятся снежинки, а в хрустальных игрушках отражаются огни парящих в воздухе свечей, и, если приглядеться, его собственное, искажённое, но такое до ужаса счастливое лицо. Ещё пара минут… Свет стал тусклее, или это только кажется? Последний человек переступил порог Большого зала, задрожало и замерло где-то в глубине замка эхо весёлого смеха. Мягкие, почти крадущиеся шаги сбоку заставили губы Гарри непроизвольно растянуться в улыбке. - Какая жалость, что некому было научить тебя элементарным правилам этикета, Поттер, и тяжесть этой миссии свалилась на меня. Сидеть на обеденном столе – верх неприличия. - Зануда. Гарри из под полуприкрытых век следит за тем, как Малфой медленно подходит к нему и останавливается напротив. Лицо того выражает только скептическое раздражение, губы деланно поджаты. Но в глазах пляшет всё тот же смех, что и днём, на улице. - И почему мы здесь торчим? – ворчливо осведомляется Драко, однако по нему не скажешь, что он действительно чем-то недоволен. Гарри болтает ногами. Малфой стоит к нему достаточно близко, и, если изловчиться, то можно обхватить его ногами за талию и подтащить к себе, и, возможно, он даже не успеет увернуться. Правда потом придётся получить за это по первое число, но впрочем… Гарри улыбается своим мыслям. Когда-нибудь он это точно сделает, но не сейчас. Слишком важный момент предстоит. - Драко Люциус Малфой, - Гарри делает серьёзное лицо, - мы не так давно вместе, но я уже понял, что ты – именно тот человек, с которым я хочу провести всю свою… - Попроще, Поттер, слишком много пафоса, - перебивает Драко, но сам при этом довольно ухмыляется и, чуть помедлив, добавляет: - Молодец, додумался. - Всю свою жизнь, - заканчивает Гарри как ни в чём ни бывало. – Как символ скрепления наших уз я прошу тебя принять этот скромный знак внимания… - Поттер, мне страшно слышать от тебя так много умных слов сразу! – уже хохочет Малфой. - … мою любовь и пожелание самого счастливого Рождества! - Так уж и быть, принимаю, - Малфой важно кивает и аккуратно берёт из рук Гарри крошечную изумрудную коробочку, перевязанную широкой лентой. Поттер с внутреннем трепетом наблюдает за тем, как Драко развязывает бант, поднимает крышку. Как поблёскивает за его ладони маленькая серебряная брошка – семиконечная звезда. Как Малфой разглядывает её со всех сторон, фыркает и вскидывает голову. - Что за убожество?! И ты всерьёз думаешь, что я стану это носить? Гарри с облегчением выдыхает: «Понравилось». Драко ещё немного повертел брошку в руках, потом убрал подарок обратно в коробочку и положил её во внутренний карман мантии. Пожалуй, до конца каникул он ещё покапризничает, а вот как только школа вновь наполнится учащимися и начнутся обычные будни, он совершенно точно прицепит звезду на самое видное место, ещё и будет ходить хвастаться… - А ты мне что подаришь, умник? - Ну-у… Это? Драко подходит сидящему на столе Поттеру вплотную и, зарывшись пальцами в густые чёрные кудри, мягко касается его губ своими. Целует долго и бесконечно нежно, так, будто это и не он вовсе – первая язва школы. Целует так, как никогда ещё не целовал и вряд ли когда-нибудь ещё поцелует. Гарри теряет счёт времени. Он обнимает Драко руками за шею и мысленно молится, чтобы этот момент не заканчивался никогда… Но Малфой ловко выворачивается из его объятий. - Ну как? Мои подарки всегда идеальны, не так ли? И Гарри даже не находит, что бы такого ответить. Единственное, что он понимает, открыв глаза, это то, что в зале совершенно точно стало темнее, и в этом полумраке ещё ярче блестят гирлянды на ёлках и озорные огоньки в глазах Малфоя. - М-да, с таким подарком я похоже погорячился, - сочувственно вздыхает Драко. – Держи, чудо. С Рождеством. В длинной узкой подарочной коробочке браслет на красно-золотых шёлковых лентах – рычащая голова льва, увенчанная золотой короной. Гарри вскидывает брови. - И что, я должен носить это убожество? - Тебе не привыкать, - скалится Малфой. Гарри хочет его пнуть, но тот отскакивает и высовывает язык. - Да ну тебя! Садись, - Гарри указывает рядом с собой. - Поттер, безнадёжный ты человек! Ты что, совсем меня не слушаешь? Я же тебе сказал, сидеть на столе, за которым все нормальные люди едят – это… - Верх неприличия, да-да. Залезай, не выпендривайся. Гарри всё-таки ловит Драко за руку, притягивает к себе и, обхватив за талию, заставляет взобраться на стол. - Твой отец не узнает об этом, не волнуйся. Гарри смеется, наблюдая за тем, как Драко надувает щеки и вскидывает подбородок. - Пойдёшь сегодня ночевать ко мне в башню? - Конечно, нет! - Конечно, да! Малфой быстро отворачивается, чтобы Гарри не заметил пробежавшую по его лицу непослушную улыбку, но как раз это его движение и выдаёт то, что это действительно безоговорочное «да». - Снег пошёл, - замечает Драко через несколько минут уютного молчания. Тёплые и сухие снежинки падают с потолка. Они кружатся и парят, как настоящие, но большинство из них не долетает дальше середины зала, даже не тая, а просто растворяясь в воздухе. Но некоторые залетают дальше, опускаются на еловые ветки, на скамейки, на пол. Гарри вытягивает ладонь. Большая пушистая снежинка ложится на неё, как произведение искусства, маленький шедевр, сотворённый чудом. Каждая её веточка, каждый крючочек сложного узора отчётливо виден, и от этой ледяной красоты невозможно оторвать глаз. - Когда я был маленьким, - Драко закладывает за ухо снова выбившуюся прядь, - мама рассказывала мне, что если снежинка не растает в ладони, пока загадываешь желание, оно обязательно сбудется. - Ага, - рассеянно произносит Гарри. – Но только это ведь ненастоящая снежинка. Она вообще не растает. Так что это скорее всего не сработает. - Да, наверное. - Но я попробую, - вдруг решает Поттер. Он зажмуривается и, как можно тщательнее подбирая слова, формулирует в голове самую заветную свою мечту. «Пожалуйста», - шепчет он и открывает глаза. И тут же в изумлении вскрикивает. Прямо на его глазах снежинка распадается на тысячи сверкающих искр, которые, лёгкой пылью закружившись на мгновение в воздухе, взмывают вверх и исчезают среди сотен других таких же. Гарри и Драко смотрят им вслед в беззвучном изумлении, а потом Малфой тихо спрашивает: - И что ты загадал? - Не могу сказать, иначе ведь не исполнится, верно? – отвечает Гарри. – Но одно я знаю точно… Он наклоняется к Драко и, легко чмокнув того в щёку, произносит с улыбкой: - Теперь у нас точно всё будет хорошо. С Рождеством! - С Рождеством...