Вечная мелодия

Я всегда скептически относился к историям людей, которые уверяли, что нашли свою истинную любовь благодаря воспоминаниям из прошлых жизней. Мало того, что я не верил в россказни о судьбе и считал, что любовь – внезапная вспышка, не способная долго сохранять свой свет, так ещё теория переселения душ и смены жизни не внушала мне особого доверия. Любовь до гроба и после него, нерушимая, пронёсшаяся сквозь столетия связь, непреодолимое желание быть вместе с любимым и невероятно сильное влечение между двумя скучающими душами. Звучит красиво, но вся эта сказка основана лишь на словах тех немногих, которым посчастливилось вспомнить свой давно позабытый сон и найти его отражение в глазах другого человека. Абсурд и нелепость – так я считал, отрицая саму возможность чудес, но в тайне желая однажды испытать их на собственном опыте. Я был влюблён в девушку отчаянно и безответно. Надеялся, что в один прекрасный день я загляну в её глаза и увижу красоту миллионов звёзд. Однако время шло, а она не отвечала мне взаимностью, и все мои чувства, казавшиеся когда-то ценным даром и неприкосновенным сокровищем, постепенно угасали. Сердце ныло в груди от огорчения и каждое утро сжималось от боли. Но позднее и она сошла на нет, освободив меня от тяжёлых оков и оставив один на один с лживыми надеждами и разбитыми мечтами. Погрязший в печали и окутанный горьким туманом, я старался оградить себя от воспоминаний о былой любви и с головой погрузился в дела. Манящие и сладкие истории о судьбе вовсе перестали меня волновать. Теперь я окончательно убедился в том, что вечная любовь – лишь бредни, не имеющие ничего общего с реальностью. Доказав несостоятельность всеми полюбившейся теории о шансе на непоколебимое счастье, я не испытывал ни радости, ни упоения. Только горечь и пустоту. А потом появился ты. Непокорный, как стихия. Целеустремлённый и находчивый, хоть вместе с тем и надменный, ты практически сразу покорил моё опустошённое сердце. Бесчестный преступник и хулиган, по мнению многих, отвратительнейший и антисоциальный тип. Они пытались убедить меня в том, что ты воплощение грешного зла, всего самого тёмного и мерзкого, что могли таить в себе людские души. Но я не видел в тебе ни гнили, ни пороков, ни зловещего мрака. Я понимал, на что ты способен и к чему могут привести твои действия. Однако так же я знал, что ты один из тех, чьё сердце стремится к свету. И однажды, возможно, ты докажешь это благородным поступком или правильным словом. Ты мог бы стать героем для народных масс, примером для подражания. Вот только я не считал это необходимым для того, чтобы тебя полюбить. Всё произошло спонтанно и без лишнего пафоса. Я влюбился не в героя или злодея. Я влюбился в тебя. Позже я понял, что мои чувства не были случайностью. Осознание этого не просто взбудоражило меня, а в буквальном смысле перевернуло весь мой мир с ног на голову. И сегодня я пришёл сюда, чтобы мы наконец смогли понять друг друга. Я обязан поведать тебе о своих чувствах и о том, что занимает мои мысли уже не первую неделю. Но я не могу произнести и слово. Хотя, казалось бы, что может быть проще? За окном летают мелкие снежинки и с задором кружатся под пение ветра. Падают наземь, становясь сверкающими холмами во дворах и прозрачным покрывалом под ногами. В помещении тепло. Свет приятный, не режет глаза. Из разных уголков зала доносятся весёлые голоса, и несколько официантов в апельсиновых передниках и белых рубашках маячат между столиками. Ты сидишь напротив меня и с аппетитом доедаешь обед, то и дело поднимая пристальный и лукавый взгляд. Салфетка в моих руках давно потеряла свой первоначальный вид и теперь стала похожа на неуклюже сложенную книжку, несколько раз помятую и порванную с двух краёв. Я продолжаю молчать, и ты, видимо не вытерпев бессмысленного ожидания, решаешь заговорить первым: — Может, закажешь себе что-нибудь? — спрашиваешь, слегка усмехнувшись. — Если тебе не хватает смелости завязать разговор, то хотя бы не трать время попусту. Займи свой рот едой. — Я не голоден. — Надо же, а я думал, ты разучился говорить, — задумчиво протягиваешь, хищно глядя прямо на меня. От твоего взгляда становится не по себе, но я, и без того взволнованный, стараюсь делать вид, что всё в порядке. — Ты хотел меня о чём-то попросить или просто соскучился? Я собираюсь с мыслями, тихо вздыхаю. Открываю рот с готовностью что-то сказать, но затем закрываю его обратно, смущённо чешу затылок и отворачиваю голову. Смеюсь неловко и еле слышно. Хотелось бы мне быть более решительным. Я не один день уговаривал себя на встречу с тобой, но вот, когда она наконец-то состоялась, я начинаю сам себе мешать. У нас ни за что не получится конструктивного разговора, и я прекрасно понимаю, что причина тому моя неуверенность. Но я ничего не могу с собой поделать, как ни стараюсь. — Барри, не томи, — вздыхаешь, положив вилку на стол и откинувшись на спинку кожаного дивана. — Самый быстрый человек на планете, но иногда так дико тормозишь. Тебе следует поторопиться, я не собираюсь просидеть здесь до ночи. — Прости, я правда стараюсь, у меня просто не получается,— невесело и тревожно улыбаюсь, подняв на тебя глаза. — Я пришёл не просить об услуге, а серьёзно поговорить. Настолько серьёзно, что тебе может показаться моя речь смешной и нелепой. Я пойму, если ты не захочешь меня слушать и предпочтёшь уйти… — Барри, — пресекаешь властным тоном. — Переходи ближе к делу, а я потом сам решу, стоит это моего внимания или нет. — Хорошо. Пожалуй, начну с того, что спрошу тебя кое о чём, — запинаюсь и, выпустив из рук скомканную салфетку, жестом подзываю тебя поближе. Ты ухмыляешься, пересаживаешься ко мне, затем комично и с любопытством приподнимаешь бровь и просишь продолжить. Я слабо киваю, смотря на тебя, и неохотно спрашиваю, боясь, что ты можешь поднять меня на смех. — Ты веришь в любовь, предназначенную судьбой? Её везде обсуждают, но не воспринимают всерьёз. — Интересное начало, — одобрительно киваешь и странно щуришься. — Не терпится узнать, что будет дальше. — Ты не ответил на вопрос. — Я отвечу, но чуть позже. Вначале послушаю твой увлекательный рассказ, — ты говоришь мягко и почти увлечённо, но не без издёвки. — Хорошо, слушай, — вздыхаю в ответ и отвожу взгляд. — Я сам раньше не верил в существование родственных душ, но произошло кое-что, что изменило моё мнение, — на секунду замолкаю и смотрю на тебя. Замечаю, как в уголках твоих губ притаилась улыбка. — Я кое-кого встретил. — И, что, ты вспомнил о том, что уже знал этого человека в прошлой жизни? — ты спрашиваешь с притворным скепсисом, но в твоих глазах играет любознательный блеск. Может, мне только кажется, или тебе действительно интересно услышать, что я скажу. — Не сразу, — произношу уже более уверенно. — Для начала мне пришлось заново влюбиться в него, и только потом я осознал, что он и раньше покорял моё сердце, — после этих слов ты зачем-то приобнимаешь меня за плечо и киваешь, демонстрируя, что готов слушать дальше. Твои прикосновения почти полностью избавляют меня от беспокойства, и я продолжаю.— Мне начали сниться сны. Такие правдоподобные и яркие, словно я не спал, а проживал все эти моменты в реальности. Вот только я был не совсем собой. Настоящим, но совершенно другим. Реальность тоже была другой, — я замялся, не зная, как понятнее выразить свою мысль. — Я имею в виду, всё было не таким, как здесь. Я даже не уверен, какой город видел в этих снах. — Чем, помимо города, та реальность отличалась от нашей? — Хотя бы тем, что в ней я был девушкой и пел джаз вместе с кучкой музыкантов-любителей, — я не сдержал смеха. — Согласен, в это непросто поверить… Мы выступали в небольших клубах и кабаках. Было довольно весело, хотя иногда мы становились случайными свидетелями драк, которые происходили в питейных заведениях. — Уверен, многие из драк мужчины начинали исключительно из-за желания завладеть вниманием чудной певички, — шуточно заявляешь ты, косясь на меня. — Думаешь, я был красоткой? — А как же иначе? — улыбаешься с излишней весёлостью и, хлопнув меня по плечу, прижимаешь к себе. Мне становится неловко, но оттого не менее приятно. — Поверь, я в девушках разбираюсь. И если мои ощущения говорят мне, что ты был завидной красавицей, то это правда. — Что это за «ощущения» такие? — не без двусмысленности бросаю шаловливый взгляд, играю бровями, после чего начинаю хохотать, заражая тебя своей весёлостью. — Я не против того, что ты болтаешь, но болтай, пожалуйста, по теме, — отсмеявшись, произносишь ты и возвращаешь своему лицу спокойное выражение. Обстановка между нами разряжается, и мне становится намного проще рассказывать историю. Слова льются рекой, так гармонично и ясно складываясь в целые фразы и предложения. Я поражаюсь, как просто мне сейчас удаётся говорить о столь волнительных вещах. Но также я несказанно рад, что в конце концов без страха и без запинок могу поведать тебе сказку о нашем прошлом, в которую мне так сильно хочется верить. — Сначала мне привиделась во сне наша с ним первая встреча. Удивительно, что именно этот момент всплыл в моей памяти раньше всех, потому что после него хронологический порядок рушился, так и не укрепившись. А произошла та самая встреча в месте, полном людей и шума. Вот только шумом служили чьи-то разговоры и наша с ребятами песня. Такая, знаешь, словно шуточная, но при этом был в ней какой-то особый смысл, — я невольно улыбаюсь туманным воспоминаниям. Говорю увлечённо и словно мечтательно, утопая в далёкой реальности. — Людей действительно было много. Но среди всей этой толпы и табачного дыма я приметил всего одного человека. Мужчина в сером пиджаке. Он весь вечер не сводил с меня глаз и даже подарил цветы. Позже, правда, он признался, что украл их у зазевавшейся пары, сидевшей за столиком в нескольких метрах от него. Однако в тот момент я об этом не знал, да и, если честно, мне было совершенно всё равно. — Как его звали? — внезапно спрашиваешь, прерывая мой рассказ. — Федерико. Вернее, он мне так назвался. Ещё он сказал, что приехал из Италии, ведомый зовом любви, — смеюсь, замечая твой недоумевающий и чуть ли не удивлённый взгляд. — Он много лгал и был романтиком. — Да, девушки таких любят, — странно усмехаешься и отводишь взгляд. — Больше лгунов и романтиков они любят только бандитов. — Бандиты щедры на романтичные речи, и он был щедр. А также заботлив и чуток. Когда мы начали встречаться, Федерико не упускал возможности меня порадовать. Провожал до дома тёмными вечерами, ухаживал за мной, когда я вдруг заболевал. И дарил подарки. Дорогие и не очень, но они всегда мне нравились. — Откуда же он брал деньги на то, чтобы одаривать свою даму? Вопрос громом прозвучал над моим ухом. Сказать правду – значит признаться в собственной глупости. Если ты всё помнишь, то и без того знаешь. А если нет… Я скажу, что когда-то любил преступника, и ты засмеёшься. Догадаешься, что мои пристрастия со временем не изменились, или подумаешь, что я выдумал всю эту историю, чтобы признаться тебе в любви. В кое-чём ты окажешься прав, я действительно люблю тебя. Но если ты не помнишь и не испытываешь того же чувства ко мне, то как ты поступишь? Я боюсь, что ты станешь меня использовать, а я не найду в себе сил сопротивляться. Я не могу предугадать твоих действий, ведь на самом деле не успел узнать тебя по-настоящему. Интересно, о чём я вообще думал, когда пришёл сюда. — Верно, тогда был кризис,— отвечаю неловко и прячу взгляд, — но Федерико находил способы заработать. Да и он приехал в штаты, изначально имея на руках немалые деньги. — А что ему здесь было нужно?— недобро ухмыляешься. — Зов любви – звучит мило. До того мило, что уже неправдоподобно. Или ты чего-то недоговариваешь, или этот «итальяшка» навесил тебе лапши на уши. — Я бы хотел договорить, вот только даже не уверен, что ты веришь во всё это, — произношу обиженно. Отсаживаюсь ближе к окну и скрещиваю руки на груди, одаривая тебя чуть злобным, но неуверенным и растерявшимся взглядом. — Вначале мне показалось, что тебе интересно, а теперь я думаю, тебе просто захотелось посмеяться над чем-нибудь. — Это не так, — вздыхаешь устало, но не раздражённо. Достаёшь из кармана джинсов деньги и небрежно бросаешь их на стол, после чего встаёшь. — Уходишь? — с толикой разочарования спрашиваю я, глядя, как ты надеваешь куртку с пушистым капюшоном. Отчего-то мне приятно на тебя смотреть, и я всё чаще замечаю, насколько ты красив и очарователен. Я отвлекаюсь на необоснованные любования, и ты это замечаешь. Усмехаешься и подмигиваешь, будто заигрывая со мной. Мне становится немного стыдно, а щёки покрывает лёгкий румянец. И тогда ты прикусываешь губу, а затем игриво произносишь: — Не я ухожу, а мы уходим. Как я понял, нам ещё немало обсудить осталось. Ведь главного ты так и не сказал. — Мы? — удивлённо хлопаю глазами, отчаянно пытаясь понять, что ты имеешь в виду. Я, конечно, не самый глупый человек на планете, но иногда моя недогадливость поражает даже меня самого. Более того, ты любишь умалчивать о своих дальнейших действиях и часто вводишь меня в заблуждения, тем самым подкрепляя мою бестолковость. — И куда мы пойдём? — Может, доведу тебя до дома, а может – похищу. Посмотрим, как повернётся колесо Фортуны. Ты разводишь руками и таинственно улыбаешься. Поворачиваешься и молча направляешься к выходу из заведения, жестом подзывая за собой. Пожалуй, я был не прав, когда утверждал, что не знаю тебя. Ты поступаешь в точности так, как я и предполагал: непонятно и непредсказуемо. Я спешно встаю с места и иду следом за тобой. Кафе осталось позади. Ты шагаешь вперёд, озираешься, а затем заворачиваешь на соседнюю улицу. Хватаешь меня за плечо и тащишь через парк. Ничего не говоришь и смотришь только перед собой, не ускоряешь, но и не замедляешь шаг. Вокруг возвышается арка из голых замёрзших деревьев и усыпанных снегом кустов. Меня распирает от любопытства, куда ты меня заведёшь, поэтому я немедленно спрашиваю: — Лен, куда мы идём? — Сокращаем путь, не более того, — на секунду задумываешься и изображаешь негодование на своём лице. Поворачиваешь голову и, лукаво улыбнувшись, обращаешь на меня взгляд. — Поверить не могу, ты назвал меня по имени. Ты так редко это делаешь, что каждый раз для меня словно чудо. — Считай, это мой подарок тебе, Лен, — шуточно и нагло бросаю в ответ с широкой улыбкой на лице, ярко подчёркивая интонацией твоё имя. Ты закатываешь глаза, но тоже улыбаешься. Подталкиваешь меня вперёд и выводишь по тропе к высокому зданию, следующему за линией парка. Все мои попытки расспросить тебя, зачем мы пришли к торговому центру, не приносят никакого результата. Ты отмахиваешься и говоришь, скоро я всё пойму. Но я до сих пор ничего не понимаю. К слову, ты будто совершенно позабыл о том, о чём мы говорили в кафе. За всю дорогу сюда ни разу не упомянул об этом, хотя вначале утверждал, что нам якобы нужно продолжить обсуждения. Ситуация становится ещё более непонятной, когда мы, добравшись на эскалаторе до второго этажа, внезапно останавливаемся рядом с магазином музыкальных товаров. Как ни странно, оттуда доносится приятная мелодия, и мягкий женский голос поёт рождественскую песню. Рождество ещё не пришло, но празднества уже начались. А это значит, мы все ещё долго будем с улыбками поздравлять друг друга и дарить искренние объятия своим близким. Я тону в размышлениях и отстранённых фантазиях, и ты резко вырываешь меня из них. Притягиваешь к себе и кладёшь руку на талию, с нежностью приобнимая и заглядывая в глаза. Ты начинаешь танец и увлекаешь меня за собой. А я, растерянный и поражённый, покорно следую за тобой. Поначалу, правда, торможу и неловко отхожу назад. Но ты не позволяешь мне разорвать наши руки, поэтому мне приходится влиться в действие. Взволнован и заинтересован. Смотрю на тебя с трепетом и немым вопросом во взгляде. Ты улыбаешься мне. — Я тебе тоже хочу рассказать одну историю, — шепчешь, притянув меня ближе и почти прижав к себе. — Знал я одну девушку, что любила красные цветы. Глаза её сверкали алмазами, а в её пышных волосах хотелось утонуть. Музыка не заканчивается, но ты останавливаешь танец. Твои руки обвиваются вокруг моей талии. Хоть сильно, но очень ласково. Приятное волнение накрывает меня, когда ты легко касаешься губами моей шеи, а затем целуешь в висок. На нас смотрят люди, но ты не обращаешь на них никакого внимания. Лишь продолжаешь крепко меня обнимать и сладко шептать на ухо: — Её звали Элен, и в первые минуты после нашего знакомства я ей солгал, — улыбаешься и снова целуешь, но теперь в щёку. Я сгораю от смущения, глядя на тебя широко раскрытыми глазами. Ты никак не мог узнать моё имя, разве что вспомнить его. — Я всем лгал, но она сразу показалась мне особенной. Поэтому я солгал только наполовину. — И потом всё равно рассказал правду, — мой голос звучит тихо и несильно дрожит. — Тебя звали не Федерико, хоть ты и просил меня так тебя называть. Ты даже итальянцем не был. Но прибыл из Италии, чтобы найти спасение от таких же бандитов, как ты. Развёл их на бабки, как ты сам говорил, — смеюсь, пряча счастливый взгляд и чуть ли не сдерживая слёзы. Пальцы мягко касаются подбородка, и ты приподнимаешь моё лицо. Заглядываешь в глаза и тепло, хоть оттого не менее лукаво, улыбаешься. Я помню эту улыбку. Впервые я влюбился в неё много лет назад, когда увидел тебя со сцены. Ты сидел за столиком и улыбался мне, зажав в зубах сигару. Твой взгляд казался таким уверенным и гордым, будто ты знал, что после окончания песни я непременно стану твоим. Ты не ошибся. Преступник из Европы сразу покорил сердце Элен и остался в нём навсегда. Все песни давно спеты, но звучит ещё мелодия, что зародилась в слиянии наших сердец. И ты до сих пор смотришь на меня с непоколебимой уверенностью, что я принадлежу одному только тебе. — Ответ на твой вопрос: Да, я верю в судьбу, — произносишь, с кокетством подмигнув, и накрываешь чувственным поцелуем губы. Я обнимаю тебя за шею и углубляю поцелуй. Столь долгожданный момент становится таким сладким, что я готов раствориться в твоих крепких, но нежных объятиях. Ты целуешь властно, проникаешь языком в рот и всё сильнее сжимаешь руки на талии. Я закрываю глаза от наслаждения и улыбаюсь в поцелуй, понимая, что это только начало наших с тобой отношений. Теперь мы ни за что не отпустим друг друга и, надеюсь, будем счастливы ещё не одну жизнь после этой. Но правда всегда одна: кем бы ты ни родился, сколько бы горести нам ни пришлось пережить – я всегда буду любить тебя. И я знаю, что ты будешь любить меня в ответ. Ты отстраняешься и целуешь в уголок губ. Твоя ладонь ласково скользит по моим волосам. Я искренне улыбаюсь, когда ты целуешь мою руку и предлагаешь вместе встретить Рождество. Я, естественно, соглашаюсь. А затем ты наконец рассказываешь мне, куда мы шли. Указываешь на кинотеатр и говоришь о новом фильме, который тебе хочется посмотреть вместе со мной. Я смеюсь над тем, какую интригу ты можешь создать ради одного только киносеанса. — Я тебя люблю, — признаёшься поздним вечером, когда отводишь меня домой после удавшегося свидания. Мы и без того знаем о чувствах друг друга, но слышать эти три простых слова так приятно. Я беру тебя за руку и затаскиваю к себе домой, не желая сегодня расставаться. Ты остаёшься до утра, а потом уходишь и обещаешь вернуться на следующий день, в канун Рождества. Самые добрые праздники отмечаются зимой, будто специально созданные для того, чтобы дарить тепло в морозные времена. Так обычно и происходит. Ну а мне, чтобы согреться, достаточно взгляда самого холодного человека. Того, из-за кого моё сердце после каждой смерти и возрождения пылает огнём, как в первый раз.