Солнце для слепого

В одну из больниц Неаполя в тяжёлом состоянии был доставлен молодой человек, попавший в автокатастрофу. Ему была оказана первая помощь на месте, а затем в больнице проведена операция, которая длилась четыре часа. Личность пострадавшего не была установлена, так как документов на месте ДТП не обнаружили. * * * Визг тормозов и осколки разбитого лобового стекла - последнее, что видел Гокудера перед тем, как провалился в вязкий и липкий сон. Ему снилась тьма, которая затягивала в себя, не давала двигаться и приглушала звуки. Мир медленно заволокло чёрным бархатом. Он всегда боролся с трудностями в одиночку, никогда не боялся никого и ничего, а сейчас кричал, звал на помощь, ведь угрюмая пустота душила, наполняла мысли животным ужасом, но с каждым разом его голос звучал всё тише и тише, надежда на спасение рассеивалась вместе с солнечным светом. «Где я? Почему здесь темно?» Молчание… Одиночество… Отчаяние… Хаято больше не чувствовал своего тела, не ощущал холода, не желал сопротивляться страху. Он медленно растворялся в едкой тёмной кислоте этого безумного мира. Только мысли вяло копошились в несуществующей голове, сталкиваясь с невидимыми стенами и возвращаясь гулким эхом. Люди боятся темноты. Во тьме человек беспомощен. Глаза открыты – темнота. Глаза закрыты – темнота. Нет разницы. И не ясно, то ли жив ты, то ли умер. Но как живут слепые? Гокудера всё ещё находился в пугающем, однообразном мраке, и им всё сильнее овладевало странное ощущение, что вечная ночь этого затхлого мира смотрит на него тысячью маленьких глазок, царапает покрытыми плесенью ногтями, старается дотронуться до его души влажными холодными пальцами. Прикосновения эти настораживали и заставляли нервно вздрагивать, впрочем, только мысленно. - Кто здесь? – тихо позвал он в своих мыслях. – Здесь есть кто-нибудь? Органы чувств будто отключились: невозможно было что-либо увидеть в густом чернильном пространстве, всюду висела нерушимая тишина, не было даже самых простых запахов, к которым так привыкли жители городов. Хаято находился на грани безумия. В это время он размышлял и решил, что находится в чистилище. Только в чистилище и в аду может быть настолько паршиво. Вязкий поток ленивых мыслей прервал тихий шорох, а после, слишком неожиданно для безучастного ко всему Гокудеры, кто-то ответил: - Да! Я совсем рядом. - В идеальной тишине голос незнакомца прозвучал излишне резко и громко, как сотня колокольчиков в молчаливую майскую ночь. Слишком невероятным показался сейчас этот голос. Гокудера не знал, сколько находился здесь, секунду или год, но за это время успел забыть, как выглядят его знакомые, как звучат их голоса. Он даже свой голос забыл. Если бы он только смог увидеть того, кто сумел нарушить спокойствие этого пугающего места, того, кто способен помочь, сломать ничто вокруг. Но от него будто остался только взгляд, бесполезный в кромешной тьме, и слух, ведь он услышал ещё кого-то, кто попал в эту чёртову бездну, которая, казалось, целиком состояла из вечного хаоса Тартара и холода скандинавского ада. - Ты знаешь, где выход? Гокудера всё ещё не чувствовал своего тела и не мог говорить. Из-за этого он ощущал себя мёртвым. В этот момент, он сильнее всего желал увидеть незримого собеседника. Словно повинуясь желанию гостя, тьма начала истончаться и трескаться там, куда был направлен его взор, из трещин стал сочиться свет, складываясь в нечёткие очертания высокого парня, смутно знакомого, будто из далёкого прошлого. - Я не знаю. Меня зовут, - незнакомец, одетый в бейсбольную форму, широко и несколько неловко улыбнулся. «Значит, сейчас он уйдёт». Хаято боялся вновь остаться в одиночестве, он подумал, что сойдёт с ума, если не пойдёт за ним, или случится что-то настолько страшное, что потом невозможно будет как-то исправить и чем-либо искупить. Ему стало не по себе. Невыносимая тревога заполнила сознание. Необходимо было сделать выбор, от которого многое зависело. Он чувствовал это. - Пойдём вместе? – будто прочитав мысли, предложил бейсболист. – Ты выглядишь растерянным. Гокудера не привык доверять людям, в любой ситуации надеялся только на себя. Но сейчас он с удовольствием принял бы помощь этого совершенно незнакомого, глупого на вид человека, протянул бы руку… Стоило только подумать об этом, как рука, а затем и всё тело, материализовалось так же, как до этого тело бейсболиста. Гокудера коснулся слегка шероховатой ладони ободряюще улыбнувшегося незнакомца, и почувствовал, как ураган слепящего света подхватывает его и легко выносит на поверхность. Мрачная тюрьма покрывалась трещинами, разлеталась на мелкие льдинки темноты, так похожие на осколки разбитого лобового стекла. А боль возвращалась. * * * Пострадавший открыл глаза, но ничего не увидел. Осознание пришло через мгновение, и человек, вымотанный и уставший от борьбы со смертью, поднял отяжелевшую руку в отчаянном стремлении снять мешающую марлевую повязку. Тщетные попытки прервал взволнованный женский голос, который, скорее всего, принадлежал совсем молодой нервной медсестре: - Пожалуйста, не двигайтесь! Сейчас я позову доктора. И уже издалека: «Скорее, врача!» * * * Так как живут слепые? Снятся ли им сны? Страшно ли им? Ведь они всегда во тьме. Наверное, именно поэтому у них какой-то свой, особенный мир, в котором есть своё солнце. А может, это мы слепы? Для Гокудеры это...

* * *

Конец.