История Мун Баттерфляй

      И вот меч у ее горла… Неужели все так оборвется? Солнце слепит так, что даже не видно лица врага. Это так нелепо, умереть от меча противника, даже не видя его — лишь силуэт. Страх переполняет ее, сердце бьется невыносимо быстро, адреналин зашкаливает, но она ничего не может сделать — она окружена. Свист металла, ослепительный солнечный свет… — Нет! — принцесса в холодном поту подорвалась и села на кровати.       Девушка несколько минут не могла отдышаться и все оглядывалась по сторонам, пытаясь прийти в себя, но сердце все еще колотилось, так и норовя вырваться наружу. Это уже не первый кошмар, но страх никуда не уходит и с этим она пытается смириться, так возможно ли это?       Баттерфляй нащупала на тумбе таблетки, поднялась с постели, вышла из комнаты и направилась в обеденную комнату. Стараясь передвигаться как можно тише, Мун прошла по коридорам и вскоре добралась до своей цели. Далее принцесса пробралась на кухню, взяла из холодильной камеры пару яблок, вернулась в трапезную и приступила к еде. Ей было сложно расслабиться, она уже порядком устала от кошмаров, но, как сказали врачи, это от утерянных воспоминаний, как и последствия страшных снов, которых девушка боится больше всего. Ее всегда смущал этот недо-диагноз: как это, утерянные воспоминания? Где Баттерфляй могла их потерять и как? Какой-то бред.       Принцесса жевала яблоко и таращилась в стену, все переосмысливая свои кошмары и пытаясь их как-нибудь связать. Каждый страшный сон содержал обрывки военных действий. Поле боя, где земля настолько пропитана кровью, что от каждого шага с хлюпающим звуком на обуви остается красный след и Мун всегда в белых сандалиях, кучи трупов и металлический запах витает в воздухе — одни из самых жутких вещей, которые только можно увидеть во сне. Из транса ее вырвал шорох у входа обеденную комнату. Кто может не спать в такое время кроме стражи? — Ты почему не в постели? — послышался мужской голос в дверном проеме. — К тебе встречный вопрос, — так и не дала ответ девушка, переведя взгляд на незваного ночного гостя.       Парень прошел в трапезную и сел на соседний от принцессы стул: — Не спится. Ты так и не ответила на вопрос. — Всякая ерунда в голову лезет, вот и не сплю, — Мун тяжело выдохнула и откинулась на спинку стула. — Все из-за того дня? — спросил ящер. — Можно? — он указал на яблоко на столе, на что получил одобрение.       Теперь девушке хотелось взвыть от обилия мыслей в голове. Кошмары, теперь еще и подруга в критическом состоянии… Переживаний стало вдвое больше, сон отошел на самый дальний план и не собирался возвращаться. — И это тоже. Теперь вообще сон в голову не пойдет, — принцесса устало потерла глаза и замолчала.       Разговор совсем не шел, но и сонливость не торопилась. Мун и Тоффи молча сидели в гнетущей тишине временами поглядывая друг на друга и поочередно надкусывая яблоки. Вдруг Баттерфляй почувствовала себя хуже. Она сморщилась и схватилась за голову, а боль только усиливалась. В ушах звенело, перед глазами поплыл весь мир, ей было настолько больно, что принцесса заплакала. Лизерд понял, что что-то не так, но не понял, в чем дело, а Баттерфляй произнесла лишь: — Таблетки… Я оставила на кухне таблетки…       Ящер быстро отправился на поиски препарата, который сейчас был так нужен. Буквально через минуту Мун уже ожидала действия таблеток, но ей было так плохо, что девушка ревела от боли, схватившись за волосы и покачиваясь на стуле, но предложение Тоффи позвать врача на помощь отклонила. Парень предложил взять его за руку, чтобы Баттерфляй дополнительно не калечила себя, но резко передумал после того, как принцесса вцепилась в нее с неистовой силой. Голубоволосая бы оторвала руку, если бы боль не начала спадать. Через пару минут Мун стало гораздо легче, а еще через три боли будто бы и не бывало. — Ты в порядке? — Тоффи был потрясен произошедшим, но старался не показывать свое беспокойство. — Да, это всего лишь головная боль, — принцесса, доела яблоко и направилась к выходу. — Странная головная боль, что ты срываешься на слезы, — парень последовал за девушкой. — После кошмаров у меня всегда голова сходит с ума, так что это не в новинку, — отмахнулась Баттерфляй и продолжила свой путь не желая уточнять причину этого загадочного для ящера инцидента.       Подростки быстро добрались до своих покоев, но спать никому не хотелось. Их сон и так был плохим из-за событий, произошедших в школе, теперь его вообще не осталось. Единственное, что спасало учеников — выходные. Да, завтра им не нужно было в школу и Тоффи как раз собирался домой, чтобы повидать любимую сестренку, но пойдет ли все так, как было запланировано? Парень уже не был уверен в точности и неизменчивости своих планов, ведь за последние два дня произошло столько событий, вплоть до покушения на убийство… Что только не происходит среди этих богатеньких учеников. Час от часу легче не становится. — Кстати… Мне тоже приснился кошмар, — вдруг произнес Лизерд, остановившись у входа своей комнаты. — Ха, ты говоришь про свое отражение в зеркале? — усмехнулась принцесса и хлопнула дверью.       Эта шутка была уж слишком грубой. Если после инцидента ящер думал, что Мун не такая уж и надменная, то сейчас он поменял свое мнение. Может, Тоффи бы и захотелось начать общаться ближе с Баттерфляй, если бы не ее отталкивающее поведение. Посудите сами: кому захочется общаться с человеком, который вас высмеивает?       Парень еще долго лежал в кровати, обдумывая все события за последнюю неделю. Перевод в новую школу «элит-класса», знакомство и соседство с принцессами, конфликты с одной из них… Он не верил, что это действительно происходит. Всю жизнь жил почти что в болоте, постоянной сырости, обветшалом доме, а теперь спит в покоях мьюнианского дворца, смежных с покоями Мун Баттерфляй — кому расскажи, все назовут лжецом. Может, это Судьба, наконец, решила предоставить шанс на лучшую жизнь, вдали от этого полуразрушенного королевства? Может, благодаря лучшему образованию ему удастся получить хорошую работу и обеспечить безмятежную жизнь своей сестре? Или это очередная жестокая шутка Реальности, которая создает иллюзии, рисует мечты и пишет новые надежды, а потом толкает в спину, что ты снова падаешь в грязь? Иногда у Тоффи проскакивала некая зависть к принцессам. Им жизнь дала все — хорошую материальную обеспеченность, теплый и сухой дом, большую семью и мать с отцом… А у него не осталось почти ничего — сестра, болезнь которой прогрессирует и однажды сведет ее в могилу, дядя, который заинтересован исключительно во власти и политике, тетя, которая на дух не переносит самого Лизерда не понятно почему и племянница с завышенной самооценкой, которая смотрит на всех, как на говно. Не густо.       Иногда ему казалось, что несчастье — это именно та стезя, по которой ему следует идти всю жизнь. То ли обычная подростковая депрессия, то ли осознание степени безвыходности положения, но ясно одно — парня это гнетет. И жизнь на зебру не похожа, а скорее на истощенного черного коня с белым пятном на заднице. Так сказать, местами проскакивают хорошие моменты в жизни, но остальное оставляет желать лучшего.       Эти мысли вгоняли ящера в сон, которому он даже не сопротивлялся, ведь кошмары выматывают и забивают голову ненужной информацией. Как тогда справляться с усталостью, если эта проблема мучает уже не первый год и как с ней бороться? Уснул Тоффи с надеждой хотя бы выспаться.       Но вот принцессе все не спалось. То включит зеркалофон, то походит по комнате из стороны в сторону, то снова плюхнется на кровать и попытается заснуть. После нескольких неудачных попыток девушка впала в раздумья. Ее тоже вымотала эта неделя, когда жизнь перевернулась с ног на голову и все, что было до этого стало выглядеть совершенно иначе. Страшилки про монстров утратили свой пугающий облик, сами монстры гораздо добрее и гуманнее, чем было о них рассказано, одноклассники гораздо более жестокие, чем видела их Баттерфляй и сестра ее порочнее, чем считала Баттерфляй. Она всеми фибрами души чувствовала, что грядет что-то темное… Что-то неладное…       С ее предчувствием было что-то не так, такого никогда еще не случалось. Девушка внезапно чувствовала страх, но быстро успокаивалась. Ей казалось, что это некое предупреждение об опасности, но о какой, понять пока не могла. Также она поняла одну деталь, с которой нужно было как можно быстрее разобраться — старые нейролептики больше не работают так как нужно. А это означало, что утром в срочном порядке нужно посетить лазарет и потребовать срочного решения проблемы.       Эти таблетки уже не снимали боль так, как предполагалось, в любом случае они предусматривали быстрое и тотальное устранение головной боли с последующей сонливостью, но боль возвращалась. Не столь резкая и фатальная, скорее ноющая с ощущениями чугунной головы. Именно это разбавило остаток бессонной ночи небольшими страданиями.

***

      Утром принцесса даже не спустилась на завтрак, а сразу направилась в лазарет, где впустую потратила пятнадцать минут на ожидание хоть какого-нибудь врача. Целых пятнадцать минут сидеть и через отвращение вдыхать омерзительный запах тонны медикаментов, так и с ума сойти не долго. Яркий свет жутко слепил, а белые стены лишь усиливали этот эффект «пытки глаз фонариком». И в то время, пока Мун теряла время в ожидании, остальные уже собрались в трапезной после непростой для некоторых ночи. Отсутствие старшей сестры заметили сразу и поэтому первым и главным вопросом за завтраком был таков: «Где Мун?»       Королева отдала приказ страже проверить покои дочери и привести ее к ней, но после того, как стражники сообщили о том, что покои Баттерфляй пусты, у Кометы появились некие поводы для беспокойства. Она бы, наверное, потребовала обойти все прилежащие к замку территории, если бы ящер не рассказал о ночных головных болях и кошмарах девушки. — Тогда все в порядке. Вам не составит труда проведать мою дочь после завтрака? — тактично спросила женщина, спокойным и холодным взглядом изучая Тоффи. — Да, конечно, меня не затруднит, — ответил Лизерд, стараясь как можно быстрее покончить с трапезой и выполнить просьбу Королевы.

***

      — У меня нет психических заболеваний, я просто пришла за другими таблетками, — как можно сдержаннее отвечала Мун, подавляя в себе желание треснуть одного из врачей, которые уперто талдычили свое, пропуская слова принцессы мимо ушей. — Если вы принимаете таблетки, то это уже не нормально! Мы должны провести исследования, чтобы лечить вас от вашей болезни, — говорил один из докторов и наклеивал датчики на голову Баттерфляй, чтобы потом подключить к аппарату для дальнейших исследований. — Все уже и без вас известно! Позовите миссис Лазтисет, мне нужно поговорить с ней! Надоело разговаривать с рогатыми остолопами, которые даже слышать не желают дополнительную информацию! — Мун это настолько не нравилось, что она уже была готова переходить на личности, но самообладание необходимо было сохранять. — Мы понимаем, что вас это не устраивает, но мы хотим помочь вам, принцесса. Миссис Лазтисет сейчас занята и не может к вам подойти, — этот врач говорил настолько противным успокаивающим тоном, что вместо расслабления Баттерфляй еще больше хотела «случайно» дернуть рукой в сторону этого парня. — Не люблю прибегать к этому методу, но иногда приходится… — тихо проговорила девушка и откашлявшись начала. — Вы это говорите мне, принцессе королевства Мьюни? Тогда требую объяснить, что же может быть важнее, в данный момент, чем моя проблема и вопрос о моем здоровье?! Если вы искренне желаете как можно быстрее попасть под сокращение, то продолжайте работать в том же духе!       Врач заметно забеспокоился и растерялся после столь строгого тона Баттерфляй. Он понимал, что она тоже имеет немалую власть даже не смотря на то, что она не занимает основной пост. Единственным выходом в этой ситуации было позволить своему напарнику выполнить работу, а самому уйти на поиски главного врача.       На момент появления ящера Мун сидела под грудой датчиков, приклеенных к голове, смиренно прислушиваясь к сигналам аппарата и к комментариям врача. Классно, пришла за лекарствами, а нарвалась на ненужные ей процедуры, но как переубедить врачей, которые убеждены в том, что знают больше и лучше Баттерфляй. И так со всеми взрослыми. Ей ничего не оставалось, как сидеть и ждать окончания этого вселенского бреда. — Странно… Мозговая активность в норме, — сказал врач-стажер, завершая работу. — Я говорила вам, что со мной все в порядке, но вы же решили потратить и свое и мое время, причем за зря, — огрызнулась девушка, уже с нетерпением ожидающая конца. Принцесса уже было хотела сама сорвать с себя всю эту дрянь, как в сопровождении первого врача-недотепы вышла миссис Лазтисет, явно не ожидавшая увидеть такую картину. — Позвольте поинтересоваться, что происходит? — возмущенно спросила женщина, поправив очки. — Ваше Высочество, — врач сделала легкий реверанс. — Миссис Лазтисет! Слава богам, вы здесь! Мне нужно с вами поговорить, — Баттерфляй отлепила от себя датчики, соскочила с кушетки и незамедлительно подошла к женщине.       Миссис Аллемель Лазтисет, на первый взгляд строгая, высокая женщина, которая всегда могла держать под контролем любую ситуацию, всегда была добра к детям. Даже Мун любила общаться с ней, потому что она умела слушать и давать дельные советы без криков и упреков. Главный врач жестом дала коллегам понять, что лазарет необходимо покинуть на время разговора с принцессой. — Я пришла к вам по серьезной причине, — после этих слов женщина заметно насторожилась. — Таблетки перестали действовать… — То, чего я боялась и ожидала услышать, — Аллемель разочарованно выдохнула, сняла очки и обеспокоенно взглянула на Мун. — Девочка моя, теперь тебе придется самой разбираться в этой проблеме, — врач увидела испуг и недопонимание в лице Баттерфляй и продолжила. — Не подумай, что я отказываюсь помочь тебе, я лишь хочу сказать, что наши поиски решения проблемы тщетны, а времени остается все меньше, как и вариантов препаратов для тебя. Это не случай физиологической проблемы, а нарушения с магическим фоном и это все, что мне удалось выяснить. Когда эти таблетки перестанут действовать, я больше ничем не смогу помочь, так как не могу позволить себе испортить твое здоровье наркотическими нейролептиками… Ты должна выяснить все возможное о твоем магическом силовом становлении, могли ли затруднения с этим повлиять на твою проблему. Ты сильна, но я тоже знаю, через что ты прошла и я помню, как тебе тяжело было в начале этого долгого пути. На основе этого я знаю, что ты справишься, — миссис Лазтисет положила руку на плечо девушке и мягко улыбнулась. — У тебя все получится. — В последнее время я вообще не уверена в чем-либо… Что-то неладное происходит в королевстве, будто должна начаться или идет война, но ведь все спокойно! Мне кажется, что я снова схожу с ума, что мне снова нужно лечение… Я… Я боюсь, — призналась она, виновато опустив голову.       Главный врач все понимала и не давила на Баттерфляй, а лишь спокойно пыталась убедить в том, что все в порядке, ведь ей предстояла долгая и сложная работа. Женщина осознавала, сколько сил и выдержки девочке потребуется для поиска верного ответа и решения проблемы: — Никогда ничего не бойся и сможешь перебороть все пороки и зло этого мира.       Принцесса тяжко вздохнула и посмотрела на миссис Лазтисет глазами, полными благодарности, но ответила лишь смиренное «спасибо», после чего стремительно покинула лазарет, где провела почти все утро даже не позавтракав. И тут Баттерфляй испытала такой испуг, что любой бы со слабым сердцем моментально отхватил сердечный приступ без шанса на спасение: — Какого черта! Ты что, подслушиваешь?! — Нет, королева просила проводить тебя к ней как только ты закончишь, — ответил Лизерд и, конечно же, отчасти солгал. Он слышал почти весь разговор, но понял из этого лишь то, что принцесса чем-то больна, а во все остальное он просто не смог вникнуть, но спрашивать не стал, дабы не выдать себя. — И для чего она меня вызывает? — девушка старалась по пути, а тронный зал оправиться от испуга, но сердце никак не хотело восстанавливать свой ритм. — Не знаю, сказала позвать и все, — отмахнулся ящер и дальше они продолжили свой путь молча.       Массивные двери тяжело распахнулись, оставив после себя длительное эхо, за ними показались подростки: — Мама, — Мун поприветствовала королеву реверансом и сделала несколько шагов, — Ты хотела меня видеть? — после этих слов Тоффи быстро скрылся из тронного зала. — Да, прошу, подойди ближе, — Комета жестом подозвала дочь ближе. — Мне стало известно, что ты посещала утром лазарет и мне бы хотелось узнать причину твоего визита туда, — конечно Баттерфляй старшая уже все знала, но ей хотелось услышать всю правду из уст принцессы. — Зуб заболел, вот и потребовалась помощь, — солгала девушка, не желая тревожить мать пустяками. — Разве от зубной боли бывают кошмары? — женщина вопросительно глянула на дочь, дожимая ее и выводя на чистую воду.       Принцесса сразу же поняла, кто рассказал ее матери о ночном происшествии, но виду не подала. Это было похоже на покер, где каждый должен был сохранять свое непоколебимое безэмоциональное лицо, если хотел успешно вести игру, так и Мун блокировала в себе все возмущения и негодования, дабы сохранить некоторую информацию под замком. Вот трепло, — Баттерфляй закатила глаза. — Я не хотела тебя тревожить, ведь дела королевства важнее, смысл отвлекать из-за пустяков.       Королева молча сделала пару шагов, выпрямилась, словно стояла в строю солдат и продолжала сохранять тишину. Да-да, давай поиграем в молчанку и гляделки, обожаю, когда ты на меня так таращишься. — Твой отец говорил мне, что ты страдаешь головными болями неизвестного происхождения и я хотела бы знать, что сказали врачи, — женщина смиренно сложила руки перед собой в замок, продолжая сверлить дочь холодным, суровым взглядом. Когда этот пустозвон по имени Тоффи Лизерд стал числиться как мой отец? — быстро откинув эти мысли принцесса ответила: — Ерунда. Сказали, что все в порядке и беспокоиться не стоит… Так теперь я могу идти? — Баттерфляй уже мечтала распластаться на кровати, а не торчать на аудиенции со своей матерью, но пока та не отпустит, ничего не поделаешь.       Несколько минут они стояли друг напротив друга не произнеся ни слова и каждая чего-то ждала. Королева — откровений от дочери, сама же принцесса — завершения этой чуши с допросами. У Мун не было таких доверительных отношений с матерью, чтобы вот так ей вываливать все свои проблемы и переживания, ибо она уже за ранее знала, что Комет ее не поймет и скажет лишь о том, что та сама виновата, а такая «превосходная» поддержка девушке и даром не нужна. Ей было проще самой разобраться в своих проблемах, нежели довериться королеве. Более того, Баттерфляй искренне считала, что женщина что-то скрывает, раз пресекает любые попытки девочки узнать о прошлой жизни своей мамы. Что же такого нужно было натворить, чтобы потом так тщательно это прятать даже от своей семьи? Ну давай, продолжай меня здесь мурыжить надеждах, что я тебе душу изливать начну. Сама прячешься, как иностранный шпион, а от меня ожидаешь раскрытия секретов любимой, милой и «доброй» мамочке. Что же ты прячешь, мама? Что же ты… О боги! Неужели ты трансвестит?! — принцесса сама чуть не рассмеялась со своих глупых мыслей, но вовремя сумела себя сдержать. — Можешь быть свободна, — казалось, что после этих слов хором пропели ангелы и вокруг двери засиял божественный свет и вот Мун уже готова фурией вылететь из этого гнетущего, мрачного тронного зала, как вдруг. — И да… Помни, что я люблю тебя. — Звучало так, будто ты спецназу миссию обозначаешь, — хмыкнула Баттерфляй и вышла, оставив королеву в гордом одиночестве наедине только со своими мыслями и глухими, холодными стенами.       Тусклый свет пробивался через высокие витражные окна едва разбавляя дворцовый мрак и создавая еще большее ощущение пустоты и одиночества в душе правительницы. Женщина села на трон и разочарованно закрыла лицо руками, ощущая сильную вину перед дочерью, но осознавая, что ничего не может с собою сделать, лишь сухо и черство разговаривать и постоянно в чем-то обвинять. Король говорил ей об ошибках такого общения, но Комет словно не понимала, что она общается с дочерью, а не с политиком, которого собирается заслать в соседнее королевство для сбора данных. Вот только смысл сейчас корить себя, если одними задвигами не поможешь? Смысл в этих укорах ровно такой же, как и в том, чтобы разрешить преступнику после казни выйти на волю — никакого. А Её Величеству оставалось сидеть в одиночестве с угрызениями совести.

***

      Спустя попыток семь принцесса все же дозвонилась в больницу и узнала последнюю информацию о подруге. Ее явно не обрадовали слова врача, который дал понять, что Гекапу раньше, чем через неделю, точно не выпишут и девушка уже запланировала поход в царство больных и мертвых. Единственная хорошая новость — суккуб в стабилизированном состоянии и ей не хуже, но и не лучше. Хотя, все-таки, разница между тем, что было в школе и между тем, что в больнице колоссальная. Оставалось лишь в муках ожидания считать часы до визита к рыжей, чтобы, наконец, лично убедиться, что с подругой все в порядке, она жива и вернет долг, суммой в семьсот изумрудных.       Часы уже не то, что подсказывали, а кричали о том, что пора бы обнять кровать как родственника, которого не видел лет десять и Баттерфляй уже хотела сделать это, если бы не позвонил отец. Мун была бесконечно рада его звонку и к зеркалу подскочила быстрее, чем, обычно, спускается на завтрак: — Отец, — принцесса поклонилась в знак уважения и продолжила. — Я бесконечно счастлива видеть и слышать тебя. Как обстоят дела? Как скоро ты прибудешь во Дворец? — она задавала вопросы как можно сдержаннее и тактичнее, но эту детскую радость сложно было сдержать, а улыбка так и норовила появиться на лице.  — Приветствую тебя, дорогая, — король одобрительно кивнул, — Я также неописуемо счастлив видеть тебя. Новости хорошие: завтра мы подписываем договор и возвращаемся в королевство. Скоро я прибуду во Дворец, — эти слова для принцессы прозвучали как сотни торжественных фанфар и миллионы фейерверков. — Я хотел бы узнать, как ты? Все ли у тебя в порядке?       Баттерфляй несколько замешкалась, но долго ломаться не стала и, все же, рассказала все так, как есть: — Не хотела беспокоить тебя, но… Приступы вернулись и бессонные ночи тоже, а в остальном ничего нового. — И как давно? — король был обеспокоен словами дочери. — Ты посещала лазарет? Что сказали врачи? — Сегодня ночью. Миссис Лазтисет сказала, что она не готова переводить меня на серьезные психотропные препараты и мне потребуется самой разобраться в причине моих головных болей… — принцесса виновато царапала руки, стараясь не подавать виду того, что она взволнована, но это было сложно скрыть, особенно от отца. — Ты чего-то боишься, не так ли? — он пытался выяснить все подробности причин такого беспокойства дочери. — И я поддерживаю мнение врача, я не позволю калечить твою психику теми препаратами, которые тебе не нужны… Детка, скажи, что тебя беспокоит помимо твоих кошмаров? — Я не знаю… На душе не спокойно, у меня очень плохое предчувствие. С тобой точно все в порядке? — голос Мун стал более слезливым, но она держалась. Просто держалась. — Мунни, послушай. Слушай меня внимательно, поняла? — девушка кивнула. — Усмири свои страхи и не позволяй им одержать верх. Я понимаю, что тебе сейчас тяжело, но это необходимо сделать и у тебя все получится. Обо мне не волнуйся, через дня три я уже буду дома, рядом с тобой, мамой и Санни, слышишь? Все твои проблемы в голове. Успокой голову и душа примет мирное расположение. Ты поняла меня? — голос отца стал строже, но по прежнему оставался мягким и успокаивающим. — Я поняла, папа… Я сделаю все, как ты сказал, — принцесса несколько повеселела и улыбнулась. — буду с нетерпением ждать тебя. — Я приеду как можно скорее. Люблю тебя, — король попрощался. — И я тебя, — связь прервалась.       Перед сном Баттерфляй еще полчаса сидела на кровати, переполненная смешанными чувствами и размышлениями о словах отца, пока напоминание в зеркалофоне о том, что пора бы уже лечь спать не вывело ее из некого транса. Сон, как ни странно, быстро накрыл Мун и та, с надеждами на лучшее «завтра», наконец, заснула. Все твои проблемы в голове. Успокой голову и душа примет мирное расположение. Ты поняла меня?..