***
— Лорд Вейдер! — он вздрогнул, вдруг поняв, что стоит на своих ногах. Хотя всего мгновение назад — и он помнил это точно — лежал на полу в коридоре Звезды Смерти и умирал. В глаза ударил неожиданный свет, заставляя прищуриться. Невольно проморгавшись, он понял, что стоит на платформе посреди леса. Эндор? Сердце сжала безотчетная тревога, уже понимая, какую-то неправильность ситуации. Почему это кажется ему таким знакомым? — Что такое? — спросил ситх, выпуская на волю Силу и осматривая все вокруг. И мгновенно застыл, уловив знакомое присутствие. — Мы обнаружили мятежника. Он сдался сам, — Вейдер медленно повернулся, уже зная, кого увидит. Присутствие сына в Силе горело очень ярко — как и безотчетная надежда на… него? «Что такое?» Он помнил, что с ним это уже происходило — и несколько часов назад! Он ведь умер, правильно? Почему же все кажется таким знакомым и реальным? Ситх махнул рукой, отпуская конвой и приблизился, сжимая в руке рукоять чужого лайтсейбера. Совсем, как тогда. — Отец! — такое знакомое уже нетерпение в Силе. Люк порывисто шагнул вперед, еле сдерживаясь от переполняющих его чувств. А Вейдер, наоборот, застыл, отрезая себя от любых ощущений. Все было неправильно. И он уже боялся того, что скоро будет. — Зачем ты пришел? — неожиданно спросил он, изучая лицо молодого Скайуокера. Если это предсмертный бред, сейчас это будет ясно. В той реальности он этого вопроса не задавал. — Ты мой отец, я хочу спасти тебя, — Люк на секунду смутился, что-то почувствовав. Вейдер нахмурился. Все очень логично и без странностей. Получается… правда? Ситх подавил вздох. Кажется, придется пройти всю эту нелепость до конца. Потому что он не понимает, что происходит. — Мне не нужно спасение, — ответил он. Кстати, чистую правду. Спасение, о котором думал Люк ему действительно не нужно. Свет, справедливость… это все сказки для наивных дурачков. А Люк, к сожалению, слишком молод, чтобы понять. Он глухо произнес: — Не гоняйся за иллюзиями, сын. Даже если ты убьешь Императора, лучше не станет. Только еще одна война. Люк странно замер, будто его ударили. В Силе появилось смятение. — Я не могу. Знать, что мой отец — убийца и ничего не сделать… я так не могу. Вейдер устало посмотрел на сына. Он вдруг подумал, что Император ничего не изменит: эти слова… это его выбор. Тот, от которого не отказываются даже при угрозе смерти. А если все повторится… в этом точно не будет смысла. — Император ждет, — он махнул рукой, подзывая конвой. И отвернулся, чтобы не видеть выражение какого-то детского недоумения на молодом лице. Он вспомнил себя в его годы — наверное, он тоже был таким дураком. А теперь… перед ним снова стоит выбор. Он почувствовал, как Люк почти качнулся за ним следом. Что он хотел — удержать, остановить, объяснить? Вейдер не знал. Но и продолжать разговор не видел смысла — он тот, кто он есть. Не джедай, не поборник «справедливости». Просто ситх, желающий сохранить дело своей жизни в порядке. Капитан не подвел. Конвой умело окружил юношу, отрезая любые пути к сопротивлению. Скайуокер плотно сжал губы, будто удерживая рвущиеся с языка слова. И пошел следом за своими пленителями. Дарт Вейдер медленно сжал кулаки и выдохнул. Несмотря на то, что он не верил в реальность этого разговора, в душе поселилось тягостное чувство. И это ему совсем не нравилось. Темный Лорд круто развернулся и направился следом за уже скрывшимися штурмовиками. Как бы то ни было, скоро все должно было закончиться. … Когда Люк зажег свой лайтсейбер с явным намерением убить Императора, Вейдер испугался. Непривычный страх холодной змеей обвился вокруг сердца, причиняя боль. И на один долгий миг Темного Лорда захватила мысль о том, что он не хочет быть здесь. Происходило нечто странное и он не был готов к тому, что может случиться. Но он не мог позволить Люку сделать то, что тот хотел. И поэтому алый клинок скрестился с зеленым, вызывая острое чувство дежавю. В этот момент Дарт Вейдер понимал только две вещи: он не может позволить Люку убить Императора — и он не хочет, чтобы все повторилось. Видение, сон или еще что-то — он не хотел повторения. Только не так. … Ситх тяжело рухнул на пол, невольно провожая взглядом отлетевший клинок. Люк замер над ним, слыша вкрадчивое шипение Императора. Снова. Эти слова снова ударили его по сердцу, как и тогда. Палпатин решил взять себе другого ученика. Вейдер лежал и молча слушал ответ молодого глупца, который и стал его приговором. И молнии осветили пространство вокруг — опять. «Нет». Он тяжело сел, помогая себе Силой. В душу закралось сомнение. Это точно уже происходило. Но разве возможно повторить день заново? Или это какая-то аномалия Силы? Но вид изгибающегося под молниями сына заставил забыть обо всем. Уже привычная боль схватила сердце, заставляя делать выбор, которого он не хотел. Дарт Вейдер шагнул вперед, преодолевая боль. На него снова взглянули полные муки голубые глаза. Так похожие на его собственные, когда-то. Он повернул голову и посмотрел на Императора. Безумные глаза, кривая усмешка… его Учитель в этот момент явно не думал ни о чем, кроме удовольствия, которое доставляли потоки Тьмы, вызываемые чужой болью. И именно это помогло ему решиться. Тело снова вспыхнуло болью, принимая весь удар неслабой атаки Сидиуса. Но это не остановило Вейдера, сделавшего свой выбор. Несколько шагов — и Палпатин летит в шахту реактора. А сам Вейдер падает на пол, мечтая об одном — прекратить боль и мучения этого безумно долгого дня. И закрывает глаза, чувствуя смутное прикосновение сына. Сознание поглотила Тьма.***
… — Ты мой отец! — знакомый голос и давно знакомые слова. Дарт Вейдер устало вздохнул. Когда же закончится этот день? В первый раз он думал, что это ошибка или видение Силы. Но это повторилось опять. И опять. И опять. И каждый раз все заканчивалось одним — он умирал. Или на руках у Люка, или в борьбе против Императора. Один раз им даже удалось выбраться вместе со Звезды Смерти до взрыва и приземлиться на Эндор. Но и тогда день закончился смертью — от руки повстанцев, увидевших его на границе своего лагеря. Они открыли огонь без предупреждения. А в следующее мгновение он снова стоял на лесной платформе и видел Люка Скайуокера, пришедшего его спасти. Какая ирония — он уже понимал, что Император должен умереть. Да, в конце концов, выбор был определен — сын важнее жизни безумного Императора. И жизней всех повстанцев, ради которых тот сражался. Вот только изменить у него ничего не получалось — все попытки заканчивались одним. И Дарт Вейдер понял, что просто устал. И хочет все закончить, неважно как. — Чего ты хочешь, Люк? — спросил он, не надеясь ни на что. Кажется, он задавал этот вопрос. Или нет? Почему он все еще что-то делает? — Пойдем со мной! — сын что-то почувствовал. На юном лице отразилось смятение пополам с неистовой надеждой. Он подался вперед, вглядываясь в темные провалы маски. — Отрекись от Императора, сражайся вместе со мной за Свет и справедливость. Как… джедай. — Последние слова прозвучали совсем тихо. Но Вейдер поразился их твердой решимости. Насколько же его сын верит в него? — Ты действительно веришь, что это возможно? — ситху стало почти весело. Люк… какой же он все-таки ребенок. Даже если предположить невероятное, есть еще и другие люди. Те, кто никогда не простят ему его преступления. Да, преступления. Теперь Вейдер видел это также ясно, как свои собственные руки. Он преступник, убивший множество разумных — или к этому привело его невмешательство. И прощение одного-единственного человека не могло ничего решить. И именно поэтому ему лучше умереть. Как жаль, что он не может этого сделать! — Твои друзья из Альянса никогда меня не простят. И другие тоже. Это бессмысленно, сын. — Что? — на лице Скайуокера отразился шок. Он уловил эмоции отца и понял, что тот говорит серьезно. И верит в это. Более того, Люк вдруг понял, что это правда — на его памяти не было никого, кто не ненавидел бы Дарта Вейдера, палача Императора. Джедай крепко зажмурился, переживая страшную истину — он не сможет спасти своего отца. По крайней мере, так, как хочет. — Но мы можем убить Императора, — рука в черной перчатке сжала его плечо и Люк ощутил волну освежающей Силы, пронесшейся сквозь его тело. И почувствовал внутреннюю решимость. Его решимость. — Пойдем, я отведу тебя к нему. А потом мы сразим его — вместе. Люк всмотрелся в него долгим взглядом. Внутри бушевала буря эмоций, но слов так и не нашлось. Их было слишком много — а они были не одни. И потому он просто кивнул, позволяя штурмовикам окружить себя и отвести к лифту. По крайней мере, он мог быть уверен в одном — отец не бросит его. И это стоило всех усилий. … Люк еще никогда не видел такой мощи. Император Палпатин откуда-то понял, что они собираются сделать и атаковал первым. Ощущения в Силе были просто невероятны, как и молнии, залившие тронный Зал. Сам Люк уцелел только потому, что отец отбросил его Силой далеко в сторону. А затем вступил в бой с Императором. Удивительно, но лайтсейбер мог перенаправлять молнии в сторону или обратно. Люк с ужасом и восторгом смотрел, как алый клинок светится от запредельной энергии и возвращает опасные атаки на самого Императора. Раз за разом. И наконец щит, который защищал ситха разлетелся и Император попал под удар. Они упали одновременно — Дарт Вейдер, тоже получивший большую дозу молний, и Император, не успевший отклониться. Люк бросился вперед, но когда он подбежал, все было кончено. Два великих ситха, определявших судьбу галактики последние двадцать лет, были мертвы. На этот раз окончательно.***
Свет. Это первое, что он увидел и почувствовал. Свет и Сила были везде, наполняя душу необъяснимым покоем. Как будто все страшное осталось позади и можно наконец отдохнуть. — Ты справился, Энакин, — он обернулся, уже зная, кого увидит. И точно — Оби-Ван Кеноби одобрительно хлопнул его по плечу и улыбнулся. Знакомой улыбкой на молодом лице. — Значит, я был прав, это испытание Силы, — констатировал он, невольно вздыхая. Оби-Ван выглядел совсем как тогда, много лет назад. Когда они были еще братьями и друзьями. Он посмотрел на свои руки и убедился — точно так. На нем не было доспеха. А это значит… — Я стал прежним? — Это твоя награда. Ты уничтожил зло и восстановил равновесие, — Кеноби спокойно кивнул. Энакин задумался. Кое-что в этом утверждении было очень странным. — В первый раз я тоже умер, убив Сидиуса. Почему я возвращался к этому моменту опять? Оби-Ван знакомо вздохнул. Как будто он снова был его падаваном и задавал вопрос, ответ на который очевиден. И ему приходится все объяснять. — Ты не жалел о том, кем стал, — наконец сказал он, серьезно глядя на Скайуокера. Тот вздрогнул, понимая. Действительно. Он хотел спасти сына, но понимания того, что он это заслужил — не было. Только сожаление о том, что так получилось. А понимание пришло гораздо позже… — Ты прав, — хрипло сказал он, опуская глаза. Он заслужил эту смерть. Более того, он ее хотел. Это его расплата, заслуженная. И то, что он стоит здесь — милосердие Силы. Той самой, которую он когда-то предал. Энакин неуверенно улыбнулся. — Но теперь все хорошо? И Люк жив. — Это так, — Оби-Ван взмахнул рукой и они оба оказались на поляне. Эндор, понял Энакин. Он увидел Люка и его друзей, веселившихся перед костром. А в небе сверкали салюты… Кеноби мягко сказал. — Они празднуют свою победу. Да, Империя еще жива, но они заслужили этот праздник. Это справедливо. — Точно, — в этот момент Люк обернулся и знакомые голубые глаза прошили Энакина насквозь. Внутри смешались радость, удивление и счастье. Только через мгновение тот понял, что это чувства сына, который увидел его. И улыбнулся в ответ, зная, что тот простил его. И будет всегда помнить. А большего ему и не надо. Два призрака в джедайских балахонах растворились в темноте ночи. Люк Скайуокер поднял глаза к небу, сверкающему вспышками салютов и просто яркими звездами и улыбнулся. Теперь он точно знал, что смерти нет. А он спас своего отца, как и хотел. И это было самым главным.