кусочки нашей юности

Колеблясь на вершине серого высотного здания, я прокручивал в голове выцветшие картины моей никчемной жизни. Пытался собрать воедино пазл, который никак не собирался, ведь моя жизнь не могла быть чем-то единым; она состояла из неподходящих друг другу частей сломанного механизма, из осколков от разных зеркал, из обрывков фраз непонимающих ничего людей. Я помнил всё частями, яркими вспышками света. Но я к такому привык, ведь ко всему поневоле привыкаешь. Моё воспалённое сознание уже не кричало остановиться, оно будто наблюдало со стороны, ему видимо надоело контролировать весь этот бред, мой собственно-выдуманный абсурд. Но я и к этому привык, меня теперь мало чем можно удивить, я раб собственного сознания, его глупая игрушка, а может я снова что-то придумываю. Ветер дует слишком сильно, я, кажется, почти уронил себя вниз, на этот грязно-серый асфальт. Он так далеко, но я уже могу почувствовать, как он окрашивается красным. Судорожно вдыхаю, всё слишком обострено, накалено до предела. Мне даже мерещится жизнь, так будто я когда-либо мог её чувствовать. Заканчивать её, толком не начав кажется смешным. Всё сейчас кажется таким глупым и смешным, таким мизерным, недостойным. Я теряюсь, путаюсь в чём-то своём, понимая, что всё уже кончено, но ты хватаешь меня. Что-то обрывается, останавливается, замирает и ждёт. Ты берёшь и тянешь меня назад, возвращая во что-то новое, неизведанное. Я доверяю, отдаюсь, не совсем понимая кем ты являешься, но чувствуя, что ты моё личное спасение, доза несуществующего счастья. Я нуждаюсь в тебе больше, чем в чём-либо. Я теряю связь со всем, устанавливая связь с тобой. От тебя исходит тепло, ты такой уютный. Твои руки обёрнуты вокруг моей шеи, а горячее дыхание опаляет мне скулу. Веки немного подрагивают, а на щеках переодически проскальзывают ямочки. Невозможно быть таким милым, но ты почему-то возможен. В маленьком камине потрескивает огонь, разбрасывая на твоём лице оранжевые блики. Кажется, мы сидели так вечность, у нас была своя маленькая вечность, которую могли проживать только мы. В комнате так тихо, я могу слышать биение твоего сердца. Сжимаю тебя крепче, впервые осознавая, что определение счастья у каждого своё. Моя память выворачивается наизнанку, я пытаюсь найти последовательность между событиями, происходящими в моей жизни. Но всё также, я вижу лишь несвязные воспоминания, яркими вспышками врезавшиеся в моё сознание. - Вам нужно сосредоточиться, не волнуйтесь, просто постарайтесь сфокусироваться. Мне нужно хорошо понимать ваше состояние и то, что с вами происходит, просто говорите со мной. Молчу. Я молчу, сосредоточенно рассматривая галстук на шее у доктора - тёмно-серый в чёрную клетку, аккуратно завязанный заботливой женой. Чуть улыбаюсь, хотя это не имеет никакого внешнего проявления. Я судорожно пытаюсь давить на память, хотя знаю, что она не поддаётся никакому моему воздействию. Она выдаёт информацию спонтанно, когда ей вздумается, она не зависит ни от чего, особенно от меня. Мне снова становится душно, я резко вдыхаю, и это выглядит так, будто я собираюсь что-то сказать, но я лишь выдыхаю обратно. Доктор отрывает глаза от бумаг и снова смотрит на меня сквозь очки. - Скажите, что вы чувствуете в данный момент? Вам что-то мешает? Снова пауза, я собираюсь с мыслями. - У вас довольно сильно топят. Док удивлённо поднимает брови, но через несколько мгновений отвечает: - Да-а, отопление не везде отключили. Вновь воцаряется тишина, только настенные часы негромко отсчитывают секунды. Трава чуть влажная после прошедшего дождя, но тебя это не останавливает. Ты бежишь, протягивая руки к закату, будто пытаясь дотронутся до горящего солнца, а я лишь бегу за тобой. Мы смеёмся, поочередно оборачиваясь друг к другу, ведь это так смешно, лишено всякого смысла, но нам это нравится. Ты спотыкаешься, падаешь лицом в весеннюю росу и заливаешься хохотом, искренне, не сдерживаясь. Я снова падаю вслед за тобой. Ты так очарователен. В растрёпанных волосах запутались травинки, а в смеющихся глазах застряли кусочки солнца. Я опять улыбаюсь тебе, а ты хватаешь мою руку и притягиваешь к себе, так близко, как позволяют нам законы физики. Взгляд внимательных глаз гипнотизирует, ты закусываешь губу, чуть краснея, и, кажется, я растворяюсь. В тебе невозможно не раствориться. Док изредка постукивал ручкой по столу, снова и снова перечитывая записи на бумаге. - Когда вы стали замечать провалы в памяти? Я поднял голову. - Я... Не могу точно сказать. Доктор отложил ручку. - Том, вы.. Я прошу вас отвечать как можно конкретнее, это очень важно, как для меня, так и для вас. Повисло некоторое молчание. За окном капля за каплей начал накрапывать дождь. Я улыбнулся уголком губ. - Вы любите дождь? - вдруг спросил доктор. - Пожалуй, - ответил я. Дождь связан у меня с чем-то по истине светлым. Я снова улыбнулся. - Что ж... Я спрошу ещё кое-что, - мужчина выпрямился и вновь взял в руки ручку, - В какой момент вы начали замечать некоторые отклонения от реальности? Моё дыхание участилось и я сглотнул. - Ну, это.. Это было пару раз, просто несколько галлюцинаций.. Впрочем, весьма незначительных. Док кивнул, быстро что-то записывая. - Какого рода были галлюцинации? Я нахмурился, припоминая. - Просто опишите, что с вами происходило, - добавил мужчина. - Я.. я... - мне было сложно сфокусироваться, ведь я не совсем понимал о каких именно галлюцинациях идёт речь. Я плохо помню собственную реальность, смешавшуюся со странными снами и выдумками, - Бывало, я видел своего кота, разгуливающего по квартире, хотя его давно не было в живых. Полный бред, но это первое, что пришло мне в голову. По крайней мере, что-то подобное и правда было. - Так, - док поправил очки, - Но что-то более масштабное вам не виделось? Я подумал и покачал головой. - Нет, это всё. Кажется, мы промокли насквозь. У нас карманы полные воды и улыбки до ушей. Я нажимаю тебе на плечи, вдавливая в стену, а в твоих глазах начинают плясать неугомонные искорки. Я знаю этот взгляд, я выучил его наизусть. Ты вдруг давишься смехом и, выворачиваясь, проскальзываешь в одну из комнат, заставляя меня сорваться за тобой вслед. Мы падаем на мягкие перины, и внося некий хаос в пространство, пытаемся поймать друг друга, скидывая мокрую ткань на деревянный пол. Казалось, ты везде, в каждом моём вдохе, в каждой моей мысли, я пытаюсь справиться с количеством тебя, продолжая прижимать как можно ближе. Ты обхватываешь меня руками, выдыхаешь в губы моё имя, пробегаешь пальцами по моей спине и мы начинаем вновь. Я запоминаю каждою твою деталь, каждою мелочь. Твои затуманенные шоколадные глаза, такие неповторимо глубокие, что хочется утонуть. Твои ямочки на щеках, заливающиеся румянцем каждый раз, когда я шепчу тебе на ухо всякие глупости. Твои выпирающие ключицы, которые я покрываю неприличным количеством поцелуев. Всё в тебе. Всё так гармонично и неповторимо, порой я не могу поверить в твоё существование. Ты для меня нечто необъяснимое. Мы опять теряемся друг в друге, смешивая наши тела и души воедино. Доктор достаточно долго изучал меня взглядом, что-то соображая. - Могу ли задать вам такой вопрос, гм... - я посмотрел ему в глаза, - У вас ведь нет никого? Я растерялся. - Мм.. Мои родители погибли в авиакатастрофе, когда мне было шесть, там же вроде написано... - Нет-нет, что ж.. - док кашлянул, - я более имел в виду вашу личную жизнь, вы... Вы живёте один? Я наклонил голову набок, будто что-то припоминая. В голове был своеобразный беспорядок, который не хотел преобразовываться во что-то разумное. То ли жара, то ли ещё что-то, но мне было весьма трудно о чем-то серьёзно задумываться. Я нахмурился и облокотился на спинку кресла. Время начало тянуться как смола. - Том? Моё имя редко что-то для меня значит, я порой даже забываю, как именно меня назвали в детстве. - Томас, о чем вы сейчас задумались? Я не знал, что ответить, я действительно ни о чём не думал. В дверь раздаётся звонок и я бегу открывать, не смотря в глазок. На пороге стоишь ты, такой запыхавшийся и растрёпанный. В руках ты держишь большую коробку с надписью "24", и я расплываюсь в улыбке. - С Днём Рождения, Томми, - и снова твои ямочки. Я уже подхватываю тебя на руки вместе с коробкой и улавливаю аромат творожных кексов с банановой начинкой. - Боже, ты.. Ох. Целуешь меня в щёку, бормоча что-то о двадцати четырёх свечках. Мои любимые кексы, я так обожаю, когда ты делаешь что-то подобное. Мы все-таки отыскали столько свечек! Честное слово, без тебя я нашёл бы только две. Выбегаем на улицу с корзинкой для еды и пледом подмышкой, потому что мысль провести праздник на природе слишком привлекательна. В тот вечер мы были наедине с небом, усеянным звёздами. Ты сказал, что пока они горят, мы тоже будем гореть друг для друга. Гореть для тебя - это то, что меня держит. Это то, ради чего я здесь, ради чего я остался и ради чего буду бороться дальше. То, что я чувствую не может быть сравнимо с чем-либо, такое невозможно спутать. И я особо никогда не признавался себе в чем-то значительном, но в тот день я был по-настоящему счастлив. В тот день ты сказал, что любишь меня. - Томас, вы не можете ответить на этот вопрос? Доктор тревожно заглядывает мне в глаза. Я теряюсь. - Могу, - опускаю голову вниз, - конечно. - Так что же? Док выглядит таким всезнающим, что рассказывать ему что-то настолько личное кажется просто неправильным, но я ни разу ни с кем не заговаривал о том, о чём он попросил, так что... - Этот человек спас меня, - начинаю я. - Правда? - быстро спросил доктор, не прерывая зрительного контакта, - Как именно? И я снова растерялся, пытаясь понять, как лучше рассказать то, что произошло тогда. - Помните, я совершал попытки суицида некоторое время назад, - я помню всё так чётко, но одновременно так размыто, - если бы не он, я бы завершил до конца то, что начал. Доктор не сводил с меня глаз все это время. - Что именно он сделал? - вдруг спросил док. - Что? - не понял я. - Как произошло то, что вы всё-таки не прыгнули с крыши в тот день? - мужчина снял очки, - Кем он является? Что именно сделал для вас этот человек? Некоторое время я сидел молча и соображал. Но это начало выводить меня из себя. - Он спас меня! - кажется, я закричал, - Что здесь вообще можно объяснить?! Казалось, док совсем не был удивлён, он будто ждал этого момента. - Значит, вы не можете точно объяснить, что произошло тогда на крыше? Я перестаю контролировать себя, свои мысли и действия. - Вы издеваетесь?! Может я не могу помнить эти чёртовы детали, но я прекрасно понимаю о чём я говорю! - мне душно, я пытаюсь успокоиться, но выходит с трудом. Всё, что я могу чувствовать это обиду. Обиду за своё прошлое, которое пытаются поставить под сомнение. Перед глазами мигают разноцветные огни, квартал сменяется кварталом, за улицей следует другая. Витрины сменяются жилыми домами, те сменяются парками, эти магистралями, а я лишь судорожно пытаюсь за всем уследить, запечатлеть в своём сознании. Ты вдавливаешь газ в пол и заливаешься смехом, мы мчимся вперёд со скоростью света, и это не может не забавлять. Я прибавляю громкости и мы начинаем громко подпевать, перекрикивая всякие звуки. Мир порой слишком громкий, но мы можем быть громче. Ты сворачиваешь на обочину, останавливаясь около большого поля. Место, где ночью сверкают самые яркие светлячки, где можно найти любой вид полевых цветов, где небо может слиться с землёй, где мы с тобой можем быть бесконечно счастливы. Место, где мы оставляем кусочки нашей юности. Открывая двери машины, мы выбегаем, как выпущенные на волю дикие тигрята и снова мчимся куда-то, не разбирая куда. В твоих темных волосах застрял ветер, а ещё мелкие цветы, которые я пытался вплести в твою голову. Также и ты вплетаешься в мою жизнь, не оставляя выбора на что-то ещё; заполоняешь собой пустоту внутри меня, делаешь это трепетно, но настойчиво. Мы валяемся на земле, приминая телами траву, пытаясь поймать друг друга в заливистом хохоте. У тебя нескончаемый источник смеха, а у меня нескончаемый источник любви к тебе, и я надеюсь, что так будет всегда. У нас ощущение своей маленькой вечности на двоих, и если это не счастье, то что? - Мне действительно очень жаль, но у вас диссоциативная амнезия и начальная стадия параноидной шизофрении. Гробовая тишина. Сердце перестало биться на какую-то долю мгновенья, но это уже не показалось мне сбоем в системе. - НЕТ! Вот наконец-то я разбил её, эту поганую тишину, она всегда так гадко давит на уши, мне постоянно хотелось побить, искалечить её. - Я понимаю, что это нелегко, но поверьте мне... Ярлыки, ярлыки, ярлыки. Они везде, они постоянно окружают нас. На меня постоянно вешали чёртову тучу ярлыков; мне тяжело, они придавливают меня к земле, пытаясь сравнять с пылью. Я закрываю уши руками, чтобы не услышать ничего, кроме бешеного биения собственного сердца. Я ещё с детства делал так, когда не мог принять информацию, переварить её в своей голове. - Не делайте глупостей, вы ведь теперь прекрасно можете понять, что многие вещи были лишь вашей собственной выдумкой, больной фантазией... - ЗАТКНИТЕСЬ! Я переворачиваю стол с различными бесполезными бумагами, и они разлетаются по всему кабинету, создавая долгожданный хаос. Я перестаю что-либо контролировать, в висках пульсирует, глаза застилает плотный туман, меня пронзает невыносимая боль, хоть я и не могу почувствовать её физически. Может этот доктор сейчас попытается сказать мне, что человек, так внезапно ворвавшийся в мою жизнь - лишь механизм психологической защиты, концентрация всего нереального, что есть в этом мире? Нет. Это не может быть объяснением всему этому, это не может оказаться правдой. Я в это не верю, не верю, я отказываюсь подчиняться глупой правде, я не хочу стать очередным её рабом. Я сбегаю вниз по лестнице и вырываюсь из тёмно-кирпичного здания, сбивая с ног нескольких людей. Мне плевать. Я теряюсь. Везде ты. Я вижу тебя в прохожем, ещё в одном. У них твои черты, что-то схожее с тобой. Я путаюсь в толпе, поневоле смешиваюсь с серой массой, но выбиваюсь и бегу к машине. Мне нужен воздух. Я чувствую, как ты в нём замешан. Ты замешан даже в табачном дыме, я чувствую тебе повсюду, куда бы не сунуться. Я судорожно достаю ключи, завожу мотор и давлю на газ так сильно, насколько это возможно. Через несколько секунд я набираю двести, кажется, я нарушил все возможные правила, но мне плевать, я не ничем уже не руководствуюсь, мне нужно почувствовать это. Почувствовать тебя. Я замечаю тебя в дорожных знаках, в фонарных столбах. Эти пролетающие яркой полосой огни города напоминают мне искры в твоих глазах, и я ускоряюсь. Где-то вдали мне слышится сирена, я улавливаю твой заливистый, надрывающийся от радости смех, и по неволе сам начинаю смеяться истерически, несдержанно. Руки трясутся, я вижу большое поле вдалеке, и мне кажется, что осталось всего ничего и я схвачу тебя, поймаю, ведь я всегда тебя ловил, правда? Я сожму тебя крепко-крепко, прошепчу что-то невнятное в ухо, зарываясь в твои волосы, а ты вновь улыбнёшься так искренне, как можешь только один ты и наклонишь голову набок, скрывая румянец. Мы побежим к нашим полевым цветам сквозь мокрую траву, и я опять догоню тебя, целуя везде, где только можно, заставляя показать свои солнечные ямочки. Мы ведь делим свою маленькую вечность на двоих, помнишь? Слышишь? Я не слышу ответа, я слышу всё кроме него. Задыхаюсь, как же трудно дышать. Лёгкие отказываются нормально функционировать, я забываю, как нужно вдыхать. Из глаз стекают слёзы, застилая глаза, я окончательно теряю над собой контроль. Я окончательно теряю связь со всем, пытаясь установить связь с тобой. Ты был самым лучшим в моей жизни. Ты был ярким светлым пятном в моей тёмно-серой биографии. Сверкающий мотылёк в этой чёрной, непроглядной тьме. Ты сделал меня счастливым, показал какое оно - счастье. Я не успеваю заметить, как выезжаю на встречную полосу, но это совсем не важно, я больше не волнуюсь ни о чём. Яркими фарами в глаза слепит приближающаяся фура, а мне лишь вырисовывается отпечатавшийся в мозгу такой родной, солнечный силуэт. Ты так безумно красив. Я разрываюсь на кусочки, разбиваюсь вдребезги от очевидного осознания... что ты просто плод моего воображения. Что я тебя выдумал.