Привал

Блеклое северное солнце опускалось за горизонт. Иккинг сидел на моховой подушке под деревом, привалившись к шершавому стволу, и рассеяно перебирал пальцами мягкие волосы, откинувшегося на плечо Беззубика. Тот сидел с закрытыми глазами, отдыхая после изнурительной тренировки. Они летали вместе не первый год, но постоянно придумывали что-то новое и отрабатывали до седьмого пота. Иккинг обвел кончиками пальцев аккуратное ухо с чуть острой вершинкой. Когда только выяснилось, что драконы оборачиваются, возникла неудобная сложность — отличить их от людей. Версия, что драконы только черноволосые и кареглазые, с треском провалилась в ближайшие месяцы. Они были также разнообразны, как люди. И в плане фигуры и по внешности. Однако, одна маленькая особенность, характерная для всех, нашлась. Особенное строение ушного хрящика, недостаточная округлость, так характерная для людей. Под волосами не видно, но, при необходимости, точный признак. Иккинг мягко массировал ухо и нежную кожу за ним. Беззубик зашевелился, подтянул озябшие ноги под плащ и выгнул шею, подставляя другое ухо под губы викинга. Тот хмыкнул и лизнул завиток раковины, заставляя поёжиться, всосал мочку под тихий выдох. Беззубик млел от ласки. Верным способом, остановить его бурную деятельность, кроме поцелуя, было поймать губами за ухо. Правда, такой фокус проходил только в человеческой форме. Драконьи уши трогать не рекомендовалось, можно было и по морде схлопотать, этим же самым ухом, подвижным и упругим, как широкий ремень. Он еще вывернулся, ловя обветренные губы Иккинга, приглашающе провел языком по верхней и чуть прикусил нижнюю. Иккинг перехватил его удобнее, дал опору голове, прижался к нежным губам. Тем же практическим путем выяснили, что огонь, которым Беззубик метко плевался будучи драконом, преобразовывался в сексуальное возбуждение человеческой ипостаси. Мелкий легко заводился и укатать его было под силу далеко не всегда. Они даже поругались пару раз на этой почве, и Иккинг придумал стоп слово. Ну, потому что невозможно же! Так и помереть недолго от истощения. Однако нельзя было сказать, что викинг был недоволен. Он запустил руку под плащ и огладил безволосую грудь, задевая бусинки сосков, спустился на впалый живот. Беззубик приглашающе развел ноги, позволяя дотронуться до возбужденного члена и поджатых яичек. Иккинг чувствовал, как его собственный член постепенно крепнет и неприятно упирается в жесткую кожу штанов. — Освободи меня, — выдыхает в ухо и Беззубик быстро поворачивается, садится на пятки, привычным движением распускает шнуровку. Член выпрямляется под довольный выдох хозяина и поблескивает каплей предсемени. Беззубик невольно облизывается и быстро смотрит то в глаза, то на эту каплю, тянется рукой. — Ртом, — ловя его за запястье, командует Иккинг. Дракончик набрасывается жадно, будто отберут, берет на всю глубину, не рассчитывает, давится, из глаз брызжут слезы. Иккинг ловит его за волосы, слегка отстраняет. — Куда тебя несет? Не торопись. Беззубик кивает и сглатывает несколько раз подряд, задевая мягким нёбом чувствительную головку. Иккинг сжимает зубы и убирает руку от его головы, иначе в азарте порвет горло. Это они уже проходили. Спасибо оборот убирает все мелкие раны без следа. Если кожа у дракончика всегда прохладная, то внутри он горячее людей, даёт о себе знать огненная сущность. Он всасывает щеки, чтобы создать подобие вакуума, подключает язык и начинает двигаться, изредка бросая взгляд через ресницы. Иккинг превращается в лужицу удовольствия и ловит себя на мысли, что до дракона никому не позволял делать себе минет. Сексом занимались, а вот это казалось до отвращения грязным и отталкивающим. Едва представлял, как чужие слюни размазываются по его члену, передергивало. Теперь же смотрел, как тоненькая ниточка слюны стекает из уголка Беззубикового рта и чувствует нарастающее желание. Еще немного и он кончит не начав. — Развернись, — голос хрипит и не слушается. С громким чмоком Беззубик отпускает член, встаёт на ноги, чтобы раскрутить запутавшийся плащ и опускается на колени и локти, пока еще прикрытый. Иккинг хозяйским движением закидывает хвост плаща на голову мелкому, заставляя того вздрогнуть от внезапной прохлады воздуха. Звонкий шлепок по попе побуждает раздвинуть ноги шире и прогнуться, открываясь. Анус нервно подергивается в предвкушении. Они так часто занимаются любовью, что растягивать смысла нет, и так все готово. Иккинг не отказывает себе в удовольствие обвести колечко мышц языком и толкнуться внутрь, проверяя, не внёс ли оборот свои коррективы. Мышцы податливо расходятся, из-под плаща раздаётся приглушенный стон, бедра качаются, пытаясь сильнее насадиться, но это же всего лишь язык. Иккинг скользит к промежности, всасывает одно аккуратное яичко, потом второе, заставляя выгибаться сильнее и скулить, закусив кулак. Звучит, как музыка. Он отстраняется, только для того, чтобы огладить бока и удобнее зафиксировать бедра. Солнце садится, с прелюдиями пора заканчивать, скоро будет холодно. Берет ствол в руку, похлопывает по чужой промежности и плавно с нажимом входит, не забывая добавить еще немного слюны. Потом будет скользко, а пока суховато, отчего неприятно натягивается уздечка. Мелкими толчками движется вперед — назад, с каждым разом погружаясь все глубже и застывает, когда входит до предела. — Ты как? — интересуется у притихшего Беззубика. Тот вместо ответа принимается двигаться и с каждым шлепком делает это все резче и размашистей. — Э нет, — шлепает его Иккинг и фиксирует таз жесткой хваткой. В таком темпе они кончат через пару минут, а удовольствие хочется потянуть. Сегодня хочется. Поэтому он переворачивает его на бок, удерживает тонкую лодыжку вертикально и не отрываясь смотрит, как член погружается и выходит, поблескивая смазкой. — Дрочи себе. Беззубик вцепляется в собственный член, яростно двигает шкуркой. — Медленно, — кладет свободную руку сверху Иккинг и большим пальцем массирует щелочку уретры, скользкую головку. — Издеваешься, — выстанывает мелкий. Ему хорошо, но хочется еще и быстро. Он способен быстро кончать и возбуждаться несколько раз подряд, но Иккинг так не любит, а сегодня командует он. Наскоро они трахаются только там, где могут застукать: в мастерской, в зале совета, у задней стены какого-нибудь сарая. Да мало ли мест на острове. Наконец Иккинг не выдерживает и, перевернув его на спину и подхватив под колени, выгибает едва не на мост и быстро вбивается, заставляя елозить лопатками и судорожно цепляться за плащ и траву, оказавшуюся под пальцами. Беззубик полностью концентрируется на движениях внутри, чиркающем о простату члене, сбитом хриплом дыхании Иккинга. Он хочет кончить без рук, но боль в спине отвлекает и сбивает настрой. — Стой, — щелкает пальцами, привлекая внимание. Иккинг резко замирает, Беззубик сползает с члена, расстегивает застежки плаща, уже придушившего его в процессе. — Ляг. Спину больно, а нам еще домой лететь, — поясняет на недоуменный взгляд викинга. Тот понятливо кивает, ложится и позволяет Беззубику устроиться сверху. Замерзший от ночной прохлады член вновь погружается в горячее нутро. Беззубик прикрывает глаза и блаженно улыбается, будто вернул самую важную потерю. Он двигается размашисто и резко, потом ложится на грудь, позволяя вбиваться в себя с нарастающей скоростью, подмахивая и елозя зажатым между телами членом. — Мой, — рычит викинг, вталкиваясь особенно сильно и кончая. — Да, — следует за ним дракон, от ощущения выплескивающегося семени внутри и железной хватки на заднице. Плевать, обернется и синяков не останется, зато как же хорошо сейчас. Он позволяет себе обмякнуть прямо на Иккинге и даже задремать на несколько минут, укрытый краем плаща. Иккинг обнимает его и согревает макушку дыханием. Нет, им сейчас не холодно, но в такие моменты хочется охранять, оберегать и никому не давать. Хотя, пусть только попробуют покуситься, порвет. Беззубик вздыхает, открывает глаза и потягивается, соскальзывая с обмякшего члена. Взгляд довольный до безобразия. — Домой летим? — интересуется викинг планами. — Ага. Плащ скатаешь? — легко вскакивает на ноги, раздаётся лёгкий хлопок и вот уже траву топчет черный дракон, нетерпеливо потряхивая ушами. — А куда денусь, — ворчит Иккинг, поднимаясь. Выверенными движениями седлает зверя, крепит вещи, надевает шлем, защищающий лицо от колючего ветра, и перчатки, вскакивает в седло и сжимает бока коленями, давая сигнал на взлет. Перед глазами расстилается темный океан с проблесками света на волнах, над головой — звездное небо. Завтра будет ясно. Хорошо.