улыбнись для меня, хён

      — Это было просто шикарно! Мы отлично потрудились, верно? — Хосок тяжело дышал, вытирая полотенцем выступивший пот, но лицо его озаряла искренняя улыбка, а глаза блестели как у ребёнка, которому подарили щенка.       Парни только что прошли за кулисы, направляясь в сторону гримёрных. Некоторые из них даже не могли поднять головы, настолько они были вымотаны после такого мощнейшего живого выступления на KBS с пятью песнями подряд. Даже отсюда можно было слышать восторженные крики фанатов. Сегодня BTS превзошли самих себя и сразили всех своими великолепными танцами и пением, подачей и харизмой.       — Я сейчас еле на ногах стою, если честно, — засмеялся Намджун, открывая бутылку минералки, чтобы сделать глоток, и шагая в ногу с Тэхёном, идущим справа от него и поправляющим непослушные пряди светлых волос, выбившихся из-под банданы.       — Мне кажется, я был готов упасть прямо на сцене, потому что в буквальном смысле начал шататься, — Шуга грустно улыбнулся, убирая мешающую мокрую чёлку со лба. — Надеюсь, что в видео это не войдёт. Джин слегка хлопнул его по плечу и усмехнулся:       — Более чем уверен, что этот момент они обязательно сохранят — страна должна знать своих героев!       Мемберы шутили и улыбались, встречая по пути участников других групп, здороваясь с ними и пожимая руки, не уставая повторять друг другу: «Отличная работа! Мы хорошо потрудились!»       Пока на сцене выступают EXO, у парней есть немного времени, чтобы привести себя в порядок. Войдя в гримёрку, их тут же со всех сторон окружают нуны-стилистки, убирая салфетками капельки пота с их лиц, высушивая феном мокрые волосы, тем самым пытаясь снова придать им изначальную форму.       Чонгук моментально плюхнулся на диван, заведя правую руку за голову и разминая самому себе шею, в то время как заботливая нуна тут же подошла к нему и принялась повторно наносить тональный крем на те участки лица, где его было недостаточно. Нельзя сказать, что Чонгуку нравилась это процедура, но сопротивляться он не имел права. Бегая глазами по гримёрной в поисках кулера, взгляд брюнета вдруг остановился на Чимине, сидящем напротив зеркала и угрюмо склонившего голову, давая стилисту свободно распоряжаться его волосами. Гук сразу обратил внимание, что парень, как только они покинули сцену, ни разу так и не улыбнулся. Было такое чувство, что что-то тревожило этого милого, вечно улыбающегося и заботящегося обо всех вокруг хёна.       Но время летит слишком быстро, и вот им уже снова нужно подниматься на сцену, чтобы исполнить вместе с другими выступающими сегодня последнюю песню «Love and Remember», закрывающую церемонию.       — Давайте же сделаем всё правильно! — подбадривал остальных Намджун. — Хосоки-хён, не забудь, что ты вступаешь сразу во втором куплете, а я следом за тобой…       Вновь направившись в сторону сцены, Чонгук немного притормозил, чтобы шагать рядом с Чимином, почему-то идущим в самом конце. Младший склонился к его уху:       — Хён, ты в порядке?       Чимин даже немного вздрогнул от неожиданности.       — Д-да, думаю, что да… всё в порядке, — с трудом выдавил из себя парень. — Почему ты спрашиваешь?       Странно. Неужели Чимин не понимает, что со стороны выглядит как-то… не так, и вопросы сами собой напрашиваются? Чонгук не стал бы вообще суетиться по этому поводу, если бы его хён не был так строг и самокритичен к себе — стоит ему хоть самую малость ошибиться в хореографии на каком-нибудь выступлении, и он будет изнурять себя тренировками и покинет комнату для практик только тогда, когда почувствует, что валиться с ног. Раньше мемберы не особо придавали этому значения, но со временем стали замечать, что Чимин выглядит более измотанным, чем все остальные, поэтому ему периодически нужно напоминать, что всё хорошо — он и так предостаточно практикуется и ему не стоит так утруждать себя, иначе это серьёзно может сказаться на здоровье.       — Да так… — Гук пристально глянул на него, подумав про себя: «Не сознается. Возможно, потом, но не сейчас». — У тебя точно всё хорошо? Ничего не случилось?       — Не переживай, всё замечательно, — Чимин попытался изобразить улыбку, и у него это почти получилось. Чон по-прежнему чувствовал, что парня что-то заботит, но нагнетать не стал, решив немного подбодрить, хлопнув по плечу:       — Осталась последняя песня, нам надо хорошо постараться, ведь так? А потом мы все вместе поедем домой и закажем еду.       — Пожалуй, ты прав, — Чимин быстро кивнул, смотря в пол и не замедляя шаг. Но так и не улыбнулся.       «Ладно, Пак Чимин, вижу, ты не настроен говорить. Спрошу тебя немного позже»       На сцену вышли все участники концерта KBS Gayo Daechukjae, чтобы в его завершении исполнить всем вместе «Love and Remember». Чанёль превосходно зачитал свою партию, затем вступил Вернон, после замечательный хор нежных женских голосов подхватил припев, среди которых больше всего выделялся голос Сыльги и Хёны, следом как раз шла партия Хосока и Намджуна, ну, а оставшаяся часть прозвучала в исполнении всех айдолов одновременно, также сопровождаемая пением фанатов и плакатами «2017, люблю и помню», что послужило отличным окончанием фестиваля.       Всё это время Чонгук периодически поглядывал в сторону Чимина, без проявления каких-либо эмоций подпевающего общему хору. Сердце макне немного съёжилось, когда тот увидел едва ли заметные слёзы, постепенно поступавшие к краешкам глаз хёна. Наверное, именно в этот момент Гук понял, что ему действительно необходимо узнать, в чём дело, ведь причин плакать сегодня нет — они не выиграли дэсан, не заняли высоких позиций в чарте — просто выступили на концерте, ничего особенного не случилось.       Спустившись со сцены, артисты двинулись в сторону своих гримёрных, параллельно поздравляя друг друга с завершением года. Также можно было слышать, как фанаты начали потихоньку покидать помещение, пока зал совсем не опустел.       — Я считаю, что мы все отлично потрудились сегодня, мы молодцы, — заявил Намджун, когда все мемберы уже были в сборе. — Ну что ж, этот год скоро подойдёт к концу. Думаю, он был очень насыщенным для нас, столько всего произошло и… я хотел сказать… давайте будем работать ещё усерднее в следующем году, чтобы порадовать наших любимых АРМИ.       — Как это трогательно, — улыбка Хосока вырвалась на волю, расползаясь по всему лицу. — Ах, наш лидер определённо самый лучший. Кстати, твои танцевальные навыки значительно улучшились.       — Почему ты постоянно вынуждаешь меня чувствовать себя неловко? — Намджун рассмеялся, смущённо прикрывая лицо руками.       — Ребята! — Менеджер появился настолько внезапно, что никто не успел сообразить, пришёл ли он только сейчас или давно стоял где-то неподалёку. — Надеюсь, вы не забыли, что это ещё не всё. Ведь вам завтра надо будет выступить на MBC Gayo Daejejeon.       — Разумеется, мы об этом помним, — в голосе Юнги звучала горькая усмешка. По нему было видно, что он уже просто хочет отдохнуть — вкусно покушать и сладко поспать, а не вот это вот всё. Но что тут сделаешь, против расписания не попрёшь. К тому же, ещё ни разу такого не было, чтобы BTS подвели своих фанатов хоть в чём-то. — Наши АРМИ будут ждать нас, поэтому мы сделаем всё возможное, чтобы оправдать их надежды.       — Ооо, Шуга-хён! — лицо Тэхёна моментально озарила та самая прямоугольная хитрая улыбочка, которая появлялась только тогда, когда он был действительно чем-то очень доволен. — Ты такой крутой сегодня.       — Спасибо, я знаю, — ответил Юнги, невозмутимо закинув голову назад, чем вызвал лёгкий смешок со стороны Сокджина и Хосока. Чонгук бросил мимолётный взгляд в сторону Чимина, но тот будто бы не присутствовал здесь — его лицо всё ещё выглядело печальным.       — Сегодня у вас будет шанс немного отдохнуть — переоденьтесь, езжайте домой и расслабьтесь, — закончил свою мысль менеджер, пожимая руку каждому из парней. — Вы и вправду усердно поработали.       Всю дорогу Чонгук думал, что же послужило такой резкой смене настроения Чимина, ведь ещё буквально с утра всё было просто замечательно.       Чимин… этот паренёк со звонким смехом ангела и самой прекрасной улыбкой во всей вселенной, этот надоедливый хён, который так сильно заботится о нём и называет ласково «Чонгук-и». Да, младший давно признался себе, что Чимин как-то по-особенному на него влияет, но до сих пор не понял, как именно. Хотя за всё время их пребывания в группе Чонгук подметил для себя кое-что: чем старше они становились, тем больше он начал замечать в Чимине такие особенности, которых раньше не видел в упор: то неподдельное искреннее счастье в глазах Пака, когда тот кормит Чонгука (своей же ложкой, делится своей же едой из своей же тарелки); как внимательно он наблюдает за Чонгуком, играющим в Overwatch и забавно перебирающим пальцами по клавишам клавиатуры; как мило посапывает, уснув в обнимку с Тэхёном… Чон не замечал всего этого в нём. Не понимал, насколько на самом деле Пак Чимин замечательный и неравнодушный к окружающим его людям человек. Также Чонгук не мог не признать, насколько красивым стал этот парень, как сильно изменился со дня их дебюта и до сегодняшнего дня, как много и упорно он трудился над собой, чтобы достичь таких результатов.       В конце концов, Чонгук не мог не признать, что испытывает к Чимину довольно смешанные чувства, несколько отличные от его тёплых и чисто дружеских чувств к другим мемберам. Всё это время Чимин заменял ему старшего брата, и с недавних пор у Гука появилась навязчивая мысль о том, что ему следует уделять ему больше внимания, проводить с ним больше времени, оберегать его — делать всё то, что делал Чимин по отношению к нему все эти годы. Особенно сильно парень ощутил свою привязанность к Чимину во время их совместной поездки в Японию. Чонгук не пожалел о проведённом с ним времени, нисколько. Он даже не сразу осознал, что осуществил давнюю мечту Чимина — отправиться в путешествие вместе с ним, с Гуком. У него будто бы глаза открылись, и только теперь он понимает, что всё это время не отвечал взаимной заботой и вниманием по отношению к хёну. Но начинать никогда не поздно, верно? Тем более, что Чонгук делает это теперь не потому, что должен, а потому что сам хочет.       По приезду в общежитие мемберы тут же разбрелись по своим комнатам — Намджун делил комнату, как обычно, с Тэхёном, Юнги — с Джином, Хосок — с Чимином, а Чонгук по привычке спал один, хоть иногда и пробирался в комнаты других мемберов, засыпая в кровати своих хёнов — в частности Джина и Чимина. Из всех остальных кровати этих двоих были самым оптимальным вариантом — меньше забот схлопочешь.       Самые старшие тут же отрубились, едва только приняли душ и легли в постель, даже не дождавшись доставки еды. Если честно, то сложно представить, насколько они, должно быть, устали, чтобы уснуть, даже не поужинав. Ви с Намджуном заказали курочку, и, чтобы убить время, старший Ким читал какую-то очередную заумную книгу о человеческой психологии, а младший Ким рубился в компьютерные игры, лишь изредка отвлекаясь на замечания Намджуна и на просьбы сделать звук потише. Хосок сразу сообщил, что он хоть и устал, но сегодня ночью планирует зависнуть в студии. Чимин молча удалился в свою комнату, не проронив ни слова с того самого момента, как они сели в машину, заставив Чонгука ещё больше убедиться в том, что что-то не так, и что сегодня он точно с ним поговорит. Собственно, не прошло и получаса с их прибытия домой, как Гук уже стоял на пороге комнаты хёнов, готовый войти, и тут же шагнул внутрь, услышав изнутри негромкое «открыто».       — А, это ты, Чонгук-и, садись, — Чимин лежал с телефоном в руках, показывая рукой на соседнюю кровать.       — Хосока-хёна не будет? — поинтересовался Чонгук, замечая, что Пак в комнате один.       — Он сказал, что заночует в студии, — пробормотал Чимин себе под нос, не отрывая взгляд от экрана телефона. — Ты заказал еду?       — Курочку и рис с кимчи, — Чон уселся напротив, почесал в затылке и добавил, — на двоих, думаю, хватит.       В воздухе от чего-то повисла неловкая пауза.       — Звучит неплохо, — отвечал Чимин спустя где-то секунд тридцать, надеясь, что младший не заметит неискренности в его голосе, поскольку весь его вид показывал полное безразличие. — Я считаю, это здорово. — Парень понимал, что ответы его звучат максимально тупо и жалко, а ещё он чувствовал, как скоро задымится, потому что грёбаный Чон Чонгук сидит рядом и прожигает его глазами, отчего парень нервно начал теребить бахрому вокруг джинсовых прорезей, стараясь смотреть куда угодно, только не на Гука. Ему казалось, что ещё чуть-чуть и мелкий начнёт допрос, которого Чимин так не хотел. И его опасения подтвердились.       — Может быть, ты всё-таки объяснишь, что с тобой случилось? — голос Чонгука звучал весьма серьёзно, поэтому попытка перевернуть весь предстоящий диалог в шутку изначально провалилась.       — Ты о чём? — Чимин понимал, что увильнуть от разговора нужно попытаться любыми способами.       — Зачем дурачка-то включать? — Ну, а Гук понимал, что любыми способами должен узнать причину такого поведения старшего. — Я сегодня целый день за тобой наблюдаю, утром всё было нормально…       — Со мной и сейчас всё нормально, — отрезал Чимин, по-прежнему стараясь не встречаться взглядом с Чонгуком.       — Хён, — голос брюнета стал немного мягче, — я видел, как у тебя сегодня чуть слёзы не потекли, — парень неосознанно взял старшего за руку, от чего тот слегка вздрогнул. — Если ты скажешь, то тебе будет легче, так ведь это работает, да?       — Если скажу, то хуже только стане…       — Говори.       Чимин наконец поднял свой взгляд на Чонгука. Его глаза блестели подобно чёрной смоле в кипящем котле. Это его «говори» прозвучало не столько в просящем, сколько в повелительном тоне. Младший смотрел, не отводя взгляда, заставляя сердце колотиться сильнее. Чимин сам не понимал, отчего он так волнуется, и почему мелкий так странно на него действует.       — Я… — Пак сглотнул. — Это всё из-за…       Чонгук вопросительно вздёрнул бровь.       — Из-за чего?       — Из-за микрофона, — выдохнул, наконец, Чимин, опустив голову.       Чонгук помолчал, отпустив руку Чимина. Он мог подумать что угодно, а времени подумать у него было больше, чем достаточно — уже куча самых разных мыслей в голове пронеслось… кроме этой глупости. То есть… он что, серьёзно? Технические проблемы с микрофоном сегодня на выступлении?       — Надеюсь, ты простишь, если я не приму твои слова всерьёз, верно? — Он немного повысил тон, давая понять, что не намерен воспринимать это как причину его плохого настроения.       — Я тебе сразу сказал, что ничего не случилось, но ты продолжал меня допрашивать, — обиженно фыркнул Пак. — Да, представь себе, из-за микрофона! Это должно было быть живое выступление, но микрофон перестал работать, и у меня не вышло спеть свою партию так, как полагается, доволен?       — Да ты, блять, издеваешься что ли?! — Чонгук крикнул, резко встав с места, от чего Паку стало немного не по себе. — И из-за этой чуши ты целый день себя мучаешь? Да твоей вины тут вообще нет, понял?       — А чья тут ещё вина?! — Чимин сам уже вскочил с кровати, оказавшись прямо напротив Чонгука, установив с ним зрительный контакт, голос его звучал сердито и отчаянно. — Я постоянно всё порчу. Ошибаюсь в движениях, иногда даже в ноты не могу попасть. Чёрт, да я же постоянно перед вами косячу! Мой вокал не так хорош, как твой, даже танцам мне надо у Хосока-хёна подучиться. Во мне нет ничего такого, в чём я был бы уверен, что буду в состоянии сделать это правильно…       — Да что ты, мать твою, несёшь?!       Терпение Чонгука кончалось. Он понимал, что если Чимин опять начнёт загоняться и вобьёт себе в голову, что он бездарность, что он не так хорош в вокале, как какой-нибудь Крис Браун, что его танцы — ничто по сравнению с танцами Хосока, то навечно поселится в зале для практик и будет тренироваться до полуобморочного состояния. Причём ладно, если бы это были простые опасения, но уже были случаи, когда парень был близок к этому самому состоянию, доведя себя до изнеможения. В тот день на него было страшно смотреть. Чонгук поклялся себе, что не допустит, чтобы подобное случилось вновь.       Однако продолжать повышать голос у него тоже нет желания. Совсем. Он не хочет ссориться с Чимином, тем более что и так лишнего сказанул, а говорить с хёном в таком тоне ему возраст не позволяет. Он всего лишь хочет помочь ему справиться уже наконец со своей заниженной самооценкой.       Гук вновь берёт Чимина за руку, поглаживая большим пальцем выпирающие костяшки, заставив сердце старшего молотом застучать в груди. Пак слегка попятился назад, но Чонгук свободной рукой притянул парня за талию вплотную к себе, не отводя взгляда от него. Какой же он красивый. Ну неужели он не понимает этого?       — Посмотри на меня, хён.       Чимин покорно поднимает глаза и тут же сожалеет об этом, так как пропадает в этих бездонных чёрных омутах, не в силах больше отвести взгляда, как бы сильно ему не хотелось это сделать. Он сам не понимает, когда Чонгук стал таким взрослым и мужественным, получив некий контроль над ним и его спектром эмоций. Чимин начинает заметно нервничать от такой близости с Чонгуком — мало ли, что мелкий может выкинуть в такой ситуации. От этой давящей тишины у парня ком к горлу начал подступать.       — Скажи мне, почему ты не любишь себя? — голос брюнета звучал как никогда мягко, но в то же время озадаченно и печально. — Почему так строг к себе? Почему так самокритичен? Зачем сравниваешь себя с другими?       Сердце Чимина пропускало удары один за другим, ладони вспотели, лёгкая дрожь прошлась по спине. Ему казалось, что ещё чуть-чуть и он растает в руках Чонгука подобно восковой свече. Да что с ним такое?!       — Я люблю тебя, хён. Как и остальные мемберы любят. Как и наши АРМИ любят, не смотря ни на что. Все принимают тебя таким, какой ты есть. Так почему же ты до сих пор себя не принял? Что мне ещё нужно сказать? Что мне сделать, чтобы ты почувствовал себя любимым?!       Внезапно Чимин ощутил какой-то приступ вины перед всеми людьми, которым он так дорог. Неужели он такой эгоист? Неужели он действительно не ощущает, как сильно он любим и обожаем? Неужели он и вправду не понимает, что является целым миром для кого-то? От таких мыслей ему стало стыдно за самого себя. Но все эти мысли и чувства перекрывал один большой страх — страх находиться в одной комнате с Чонгуком, когда тот стоит прямо вплотную, а его лицо на расстоянии нескольких сантиметров от его собственного.       — Почему не воспринимаешь всерьёз, когда тебе говорят, что ты красивый? — Чонгук проводит по его светлым волосам, чувствуя, как скользят между пальцев шелковистые пряди. — Ты красивый, хён. Слышишь? — Нет, Чимин не слышит, потому что пребывает в прострации, и вообще не в этом мире, даже не в этой вселенной, ибо отказывается как-либо воспринимать реальность происходящего. — Очень красивый. — Не слышит, потому что Чонгук, сам до конца не веря своим действиям, целует его в уголок губ.       Чимин пропадает. Боится признаться самому себе, что ему это нравится. Он прекрасно понимает, что всё к этому шло, но младший перешёл рамки дозволенных им действий.       — Чонгук-и, что ты де… — Чимину не удаётся закончить фразу из-за тихого стона, слетевшего с его губ, когда Чонгук нежно касается своими губами мочки уха парня, что, судя по всему, является его эрогенной зоной, и плавно переходит к ложбинке на шее, покрывая поцелуями каждый миллиметр его кожи. Чимин прерывисто дышит, его реснички слегка подрагивают, он уже вообще нормально соображать не может, лишь остатки сознания твердят ему: то, что происходит между ними сейчас — неправильно, да и вообще уму непостижимо, но и оттолкнуть от себя Чонгука он тоже не в состоянии, не может, не хочет.       Но Гук сам останавливается, не дав Чимину почувствовать ещё большей ласки и заставив его тихонько хныкнуть. Он зарывается носом в волосы Чимина, вдыхая его запах и обнимая своего маленького хёна, крепче прижимая к себе. Что он только что сделал? Зачем зашёл так далеко? Он ошибся, и прекрасно знает, что сделал то, что не должен был.       — Прости… мне не следовало… — Голос Гука был тише шёпота и предательски задрожал, по щекам парня покатились слёзы, оставляя за собой мокрые дорожки. Чимин от растерянности не мог вымолвить ни слова, но почувствовал, как и у него глаза постепенно становятся влажными. Он никогда ещё не видел Чона таким… заботливым и нежным в проявлении своих чувств к кому-либо.       — Ничего страшного, всё в порядке, — прикрыв веки, он положил голову Чонгуку на грудь, одной рукой гладя его по волосам, а другую заведя ему за спину, — всё хорошо.       Они молча стояли вот так минуты две, не говоря друг другу ни слова. Да и не нужны тут никакие слова — Чонгуку было достаточно того, что в его объятиях Чимин ощущает себя любимым.       Наконец Гук отпустил парня, приподняв большим пальцем его лицо за подбородок, вновь установив зрительный контакт.       — Улыбнись для меня, хён.       Чимин глядел в эти бездонные глаза, в которых, как ему казалось, можно было разглядеть целую вселенную. В этот момент он думал о всех моментах, проведённых с Чонгуком. О том, как они вместе поехали в Японию, шопились, бродили по Диснейленду, Чимин играл в телефон до утра, из-за чего оба уснули только в пять часов; о том, как на день Святого Валентина они вдвоём нацепили парные куртки цвета хаки; о том, как Чонгук постоянно приходил в их с Хосоком комнату, а на утро Чимин обнаруживал младшего, мирно посапывающего в одной с ним кровати, уткнувшись носом в подушку, подобно маленькому кролику; о том, как они фотографировались вместе, дурачились, проводили совместные трансляции, кушали, гуляли, практиковались, выступали, смеялись, плакали… и это были чуть ли не самые лучшие моменты в его жизни. Только сейчас он понял, насколько сильно благодарен Чонгуку, благодарен остальным мемберам за то, что поддерживают его, благодарен АРМИ, которые верят в него и любят, любят по-настоящему и навсегда.       И Чимин улыбается. Улыбается искренне.       И Чонгук ему верит. Верит и улыбается в ответ.