***
В кабинете царила леденящая душу «пациента» атмосфера. Молодой психолог-блондин в очках, придающих ему умный вид, сидел и пил что-то, положив ногу на ногу. Поставив чашку на стол, он пронзающим и одновременно спокойным взглядом посмотрел на нервничающего человека перед собой. — Мисс, меня бояться не надо. Расскажите о своей проблеме подро… — К-кто Вы? — Я психолог, — сдержанно ответил Лукас. — Так в чём заключается ваша… — Что я здесь делаю? Лукас вдохнул и выдохнул. «Только не говорите, что опять склерозник попался». — Вы пришли ко мне на приём, потому что Ваша подруга посчитала, что это пойдёт на Ваше благо. — «Жаль, что не на моё». — И я хотел бы, чтобы мне наконец-то принесли заварку для чая, ибо не царское это дело — пить кипяток, да ещё и без печенек. Поняв, что девушка изолировалась от мира, тыкая куда-то в пространство с явно заинтересованным видом, Лукас тяжело вздохнул и снова поправил очки. Час обещал быть долгим, как и написание направления, ведь вряд ли удастся из этой молодой представительницы женского пола вытянуть хотя бы её имя и фамилию. Либо придётся каким-то образом спереть паспорт (парень молился, чтобы он оказался в этой маленькой бежевой сумочке, иначе будет катастрофа).***
Отправив Нелл (свои инициалы она, спасибо Провидению, вспомнила) на полагающееся ей лечение, Лукас посмотрел на своё расписание. Прошло уже полчаса, а следующая «пациентка», с которой надо разобраться, — посылать в одну из сотни больниц или просто обойтись диалогом по душам, — опаздывала. Зачитавшись, он чуть не вскрикнул, когда в дверь постучали. «Господи, да когда я уже привыкну?» — Проходите! — откликнулся парень, и дверь робко приоткрылась. В кабинет вошла невысокая черноволосая девушка, выглядящая так, словно не спала несколько суток. Аккуратно закрыв за собой дверь, будто бы боялась, что случайно ею стукнет, брюнетка огляделась тусклым взглядом вокруг, заметив стул, находящийся напротив рабочего стола Лукаса. — Здравствуйте, — тепло улыбнулся психолог, подметив, что пациентка отвела глаза и почесала затылок. — Присаживайтесь, наслаждайте чаем. — Чаем?.. — рассеянно удивилась девушка. — А, да, конечно, спасибо. Меня зовут… Джесси. — Лукас. — Парень протянул руку, и Джесси обессиленно её пожала. «Подозрительная слабость, или мне это только кажется? Может, это недосыпание, истощение или простая усталость? Так, рано спешить с выводами». — Сегодня прекрасная погода, — он передвинул ближе к девушке чашку с чаем, откусив печенье, — не правда ли? Девушка покивала головой, посмотрев в окно, за которым начался ливень. — Просто замечательная, — согласилась она, отхлебнув чаю.***
— Оливия, это любовь с первого взгляда! — воскликнул Лукас, врываясь в кабинет Оливии. Она и бровью не повела, продолжая писать на компьютере отчёт. Лукас тем временем начал активно жестикулировать, постоянно оказываясь в разных углах помещения, чудом не роняя высокие башенки из книг. — Эта девушка… Она просто прекрасна, ты понимаешь это? — Лукас, одиннадцать, твою мать, часов вечера. Ты точно здоров? Ничего не подхватил от своих пациентов? — раздражённо спросила Оливия, отправив письмо и покрутившись на стуле, поворачиваясь тем самым к другу-психологу. — Тц, Оливия, ты совсем ничего не понимаешь! — цыкнул Лукас, продолжая улыбаться и светиться от счастья. — Эта восхитительная молодая леди была послана мне Богом! — Пчела тебя укуси, о ком ты говоришь? — гневно спросила Оливия, понимая, что уже пора бы по-нормальному лечь спать, но из-за «психа» это вряд ли получится. Вдруг до неё с шоком дошли слова друга, и её челюсть отвисла. — Только не говори мне, что… — Да! Я завёл кошку!***
Джесси, сидя напротив молодого психолога, мялась и не знала, как завязать диалог. Обычно этим занимался сам Лукас, но в этот раз настроение было такое скудное (погода за окном была восхитительна: слякоть и грязный чёрный городской снег, а ведь на следующий день обещаются опять январские осадки, хотя уже конец марта) и сонное, что не было даже тем для разговора. — Я хотела спросить… — робко начала Джесси, ещё сильнее вжимаясь в стул и, видимо, стараясь сузиться в пространстве до такой степени, чтобы её стало не видно. — Или с-сказать, что… — Глубокий вдох. —***
— Лукас, завязывай. Ты уже задолбал. — А я что? А я ничего! Оливия обнаружила его рядом со спящим Акселем во время перерыва на обед, когда сопровождала стационар к столовой. Волосы черноволосого мужчины были заплетены во множество маленьких косичек, но спящий Аксель этого, видимо, упорно не чувствовал, хотя вкус помады или неприятный запах духов, который будет выветриваться очень долго, он должен был бы почувствовать. Но это же Аксель, куда ему. — Ты хоть понимаешь, что Аксель — заведующий стоматологического отдела? Как думаешь, что будет, если он в таком виде пойдёт делать человеку анестезию или вырывать зуб? Лукас заржал. — Это моя мечта, чтобы мне вырвал зуб такой мужчина. — Парень поиграл бровями, а Оливия закатила глаза. — Нет, тебя точно укусила твоя сумасшедшая кошка и передала тебе бешенство. Надо будет прививку сделать. И тебе, и кошке. Но тебе в первую очередь. — Эй! Я не животное! — воскликнул Лукас, но зря. Аксель проснулся.***
— Вам точно не кажется странным, что вы постоянно всё забываете и видите бабочек в этот по-зимнему холодный конец марта? — спросил Лукас, наблюдая за пациенткой, которая тыкала пальцем в пространство. Она вздрогнула и посмотрела на парня, будто впервые его увидев. — А Вы кто? — в очередной раз удивилась Нелл, которую блондин отправлял на лечение буквально пару недель назад. И Лукас взвыл, понимая, что скоро к психологу придётся идти ему. Но для начала надо понять, что делать с этой девушкой, которая непонятным образом оказалась вновь у него на приёме. С написанным на справке диагнозом «склероз», но никак не шизофрения, а ведь она так явно проглядывалась.***
Потирая фингал под глазом, оставленный после шуточки с Акселем, Лукас посмотрел на время, рассеянно вспоминая, кто к нему должен нагрянуть в такой час. На улице опять был дождь, температура — около плюса десяти, но нерастаявший грязный снег всё ещё напоминал, что зима ещё впереди. Начало апреля, в конце концов. Если смотреть на то, что Джесси приходила почти всегда именно в плохую погоду, то парню не составило труда понять, кто именно придёт к нему сейчас. Дверь открылась. Гипотеза подтвердилась. — Вы — экстрасенс? — усмехнулся Лукас, держа тряпку на левом глазу и правым следя за брюнеткой, садящейся напротив. — Всегда, когда Вы записываетесь ко мне на приём и приходите, идёт дождь. — Как я поняла из первых слов, это Ваша любимая погода, — ответила Джесси. — Сама не знаю, как так получается. И улыбнулась. На пару секунд, тепло и искренне, из-за чего Лукас забыл, как дышать. Но, проморгавшись, он не обнаружил на лице девушки улыбки. Встряхнул головой, снимая сонное наваждение. «Если мне померещилось, то я хочу ещё». — Оу, эм… Так Вы, получается, молитесь Перуну, — или кому там ещё, — чтобы начинался дождь? — попробовал отшутиться Лукас, завязывая диалог. Джесси, казалось, уже привыкла к этому, не заметив заминки парня, и склонила голову, пялясь в окно невидящим взглядом. — Нет, я просто… Пауза. Недолгая, но Лукас почувствовал нутром, что сейчас она скажет что-то, что хотела сказать изначально. Например, почему она вообще начала приходить. Явно не из-за сильного чувства одиночества и тоски, которую, как сама и призналась, всё это время испытывала. Проходит мгновение, и это ощущение пропадает сразу после вздоха брюнетки. — Я просто чувствовала себя одиноко. Они оба знали, что она хотела сказать совершенно не это. Джесси посмотрела блондину в лицо и удивлённо распахнула глаза, ведь до этого она не смела поднимать на него взор. Пожалуй, Лукас не прочь раздобыть ещё один фингал от Акселя, чтобы увидеть вот такие смешанные эмоции пациентки, которая спрашивает, откуда синяк, попутно ища «средства первой помощи», а парень опять отшучивается, принимая заботу. Но когда девушка уходит, Лукас с удивлением подмечает собственное учащённое сердцебиение. И скидывает всё на повышенное давление, поскольку в кабинете почему-то стало душно, слушая пульс и странное пение птиц, взявшихся из ниоткуда.***
На самом деле, Лукас обожает весну и ненавидит одновременно. Осень и зима помогают расслабиться, сидя с чашкой чая на подоконнике и записывая все свои эмоции в дневник или просто обдумывая какие-нибудь вещи, пока из форточки на тебя дует слабый прохладный ветерок, а снизу чувствуется тепло от батареи. Но на утро просыпаешься с температурой под тридцать девять, искренне недоумевая, какого хрена произошло. Весна же — пора, когда снег тает, а всё цветёт и пахнет, заставляя аллергиков сидеть по домам и пытаться не умереть от обилия цветочного нектара. И, опять-таки, это пора, когда снег тает, а не идёт в середине марта, думая, что сейчас только начался январь, который был довольно-таки тёплый. А ещё среди пациентов появляется множество людей с «разбитым сердцем» или «Я боюсь, что он/она меня отвергнет!», а также школьников, чаще с такими же диагнозами. — Я обожаю этот климат, — саркастично шепчет Лукас сам себе, стоя утром у окна и попивая кофе, готовясь к походу на работу. На улице бушевала метель. Кошка… нет, даже не кошка, а котёнок — начал ластиться у ног, сипло мяукая. — У меня есть целых два существа на этой планете, кому я нужен! Миссия выполнена на шестьдесят процентов! — хихикнул Лукас, и в голову пришла сумасшедшая (интересно, а были ли они когда-нибудь нормальными?) идея. Подняв котёнка на руки, словно Симбу, он воскликнул: — Ты идёшь сегодня со мной на работу! Возражений нет? Вот и замечательно! Котёнок повернул свою голову в сторону, и на его лбу чуть ли не появилась надпись «Help».***
Животное оценили абсолютно все пациенты. Абсолютно. Ладно-ладно, четыре из семи, у двух была аллергия на шерсть, а у седьмого какая-то кошкофобия: он шарахался от мелкого рыже-белого существа, как от огня. Кличку ей помогла придумать Кесси — кошатница всея больницы и страх всех аллергиков, вот только котёнку совершенно не шло имя Уинслоу, которое она дала. Лукас решил, что пока будет звать кошку просто Слоу, поскольку та была невероятно медлительна и большую часть времени спала (чему парень неимоверно завидовал). Цель на сегодня — представить питомца Джесси и попросить помочь с выбором клички. — Проходите, — как всегда весело отозвался Лукас на стук в дверь. Девушка, всегда отводящая собственный пустой взгляд от пронзительного чужого, села в обшитое мягкой красной тканью кресло, удивившись, что это был не стул, как обычно. — Вы вновь опоздали, — мягко улыбнулся блондин, снимая очки и потирая уставшую от них переносицу. — Сегодня я опять сбежала, — словно нашкодивший подросток, виновато потупила взгляд Джесси. Лукас был на миг ошеломлён, но потом вспомнил, что Джесси по старой привычке сбегала из дома от брата, не предупреждая, куда уходит. Оглядев её, юный психолог понял, что брюнетка убегала налегке, и в этот раз уже без сумки или телефона, с одной лишь медицинской книжкой. В ушах зазвенело, а потом померещилось тихое птичье пение. Парень зевнул, и ему показалось, что на плече Джесси что-то сидит. Но, как только он посмотрел на неё, то понял, что там сидел воробей. Он начал тереть глаза, упорно полагая, что ему мерещится, но птица не исчезала. «Так, отлично, галлюцинации начались. Главное — не спалиться. Не спалиться, твою мать, а то мне будет… станция на тот свет будет.» Джесси вдохнула и выдохнула, с трудом подбирая слова. Лукас навострил уши, ведь, кажется, она теперь должна сказать то, что хотела сказать с самого начала, не обращая внимания на навязчивое чириканье. — Я вижу птиц. Бум! И самообладание упало куда-то в пятки. Сначала блондин вдумывался в слова, ища подвох, а потом, запутавшись, улыбнулся и спросил: — Извините? — У Вас на плече сидит дрозд и громко что-то поёт, — поморщившись, повела плечом девушка. — А у Вас на плече сидит воробей, но я не жалуюсь, — нервно хихикнул Лукас. — Что? — Что? На раздумья ушла секунда, и они подскочили с кресел, тыкнули друг в друга пальцами, широко улыбаясь, и крикнули: — Да мы сумасшедшие! Врача сюда! Кот, сидя на книжкой полке, непонимающе смотрел на происходящее. А потом громко чирикнул, заставив улыбающихся ребят посмотреть на него и расхохотаться, из-за чего птицы слетели с их плеч и направились в сторону открытой форточки. — Групповые галлюцинации, обожаю, — вынес вердикт Лукас, утирая подступившие от смеха слёзы. — Джесси, я просто люблю тебя.