Чисто воспоминание

Я молча сидел над листом бумаги, на котором была выведена красивым почерком всего лишь одна фраза: «Мое личное счастье». Каждый в этой фразе видел свое. Я уже в этой фразе не видел ничего своего, а лишь чужое. И, глядя, на эти слова, я подумал, почему же все, что мне как-либо дорого, отбирают другие. Почему? Вы ответите, что, возможно, я не умею драться и отстаивать свое, то, что принадлежит мне по праву? Нет, это не так. Видели ли вы театральную постановку под названием «Наташина мечта»? Я советую. Дело в том, что первая Наташа рассказывает о своей нелегкой жизни в приюте. И ее мечта — это выйти замуж за любимого человека, чтобы была фата и шоколадные конфеты. На первый взгляд глупо, да? Мечта всей жизни — это какая-то там фата и конфеты, но знаете, мне почему-то монолог этой девушки запал в душу. Она полюбила человека лишь за то, что он о ней беспокоился и заботился по мере своих сил, лишь за то, что говорил ей : «Наташ, будь осторожна». Но этот парень полюбил другую Потом Наташа и её подруги по приюту подстерегли эту девушку и избили так, что она впала в кому. Но это совсем другая история. Мое личное счастье… Кто я? Это совсем не важно. Скорее всего, я человек со сложным характером, но весьма привлекательной внешности. Про меня можно сказать, что я весьма впечатлителен, и поэтому я часто скрываюсь под маской эдакого пошлого, бескомплексного человека. Эх, было бы это так на самом деле. Я весьма не уверен в себе и настороженно отношусь к комплиментам и похвалам. Мне сразу кажется, что человеку от меня что-то нужно. И вообще, я не любитель мечтать, но…Зачастую я живу лишь воспоминаниями…Однажды летом… В конце лета, в августе, мой хороший друг познакомил меня с ним. Красивый, высокий, умный. Мечта, не правда ли? — Ну и как тебя зовут? – он был весьма уставшим на тот момент или ему было просто скучно? Я до сих пор не знаю, не разобрался. — Зови меня Мелл, если хочешь, — и, чтобы избавиться от лишних шуток и расспросов, я сразу добавил. – Нет, это не сокращённо от Мелло из «Тетради Смерти, и нет, я не назвался в честь конфет Меллер. И нет, я не Меллис. Он тогда долго смеялся. Я любил его смех, я его вообще всего любил. Знаете, когда он смеялся, его клычки цеплялись за нижнюю губу и резали их до крови. Я любил слизывать кровь с его губ, она была сладкая и не отдавала никаким металлом. В скором времени мы стали хорошо общаться. Он любил меня слушать, потому что я мог рассказывать часами какие-то смешные истории из жизни. Мы очень много гуляли, и скоро узнали друг о друге много, но, увы, не все. Я не думал, что на тот момент это будет ошибкой. И вот семнадцатого августа он завалился ко мне домой с огромным букетом белых и красных роз и предложил встречаться. Да, наверное, это было слишком рано. Но тогда, семнадцатого августа у нас был первый секс, тогда мы оба смеялись, улыбались, обнимались, целовались и были счастливы. Да, тогда мы оба были очень счастливы. Безумно счастливы. На меня накатывала эйфория. Я не хотел расставаться с этим человеком ни на минуту. Уже тогда мы мечтали, что у нас будет домик на берегу моря рядом с горам, там будет детская площадка, где бы мы бы мы играли с нашими детьми. Два мальчика-близнеца и младшая маленькая лапочка-дочка. Потом, в сентябре, я узнал, что он мне изменял. Да, у него был жёсткий секс на стороне, но ничего, он приполз ко мне на коленях и умолял простить. Я, ввиду своей природной доброты и все еще детской наивности, поверил, простил, помогал измениться. Это единственное, что омрачило семь месяцев за семь месяцев нашего личного счастья с ним. После полугода цветов, игрушек, мелких безделушек мы начали ссориться из-за пустых и ничего не значащих мелочей . Я его безумно ревновал. Обвинял в том, что его интерес ко мне угасает. Он же, в свою очередь, тоже ревновал, бесился из-за моего недоверия. Наверное, я не знаю и половины причин наших размолвок с ним. Но определенно, его во мне привлекали мои доброта, нежность, наивность, мои детские взгляды на жизнь. Меня же привлекала его уверенность, он всегда мог поддержать меня), он был очень умным человеком. Но… вот оно, семнадцатого февраля, наша годовщина. Наши семь месяцев, мы с ним помирились, у нас снова было наше счастье. Однако, он забыл о годовщине, нет, это бывает со всеми людьми, я не был обижен. Но мое чувство к его изменам резко обострилось, и, как оказалось, не просто так. Ему было двадцать лет. Он был уверенней моего Кота, был нежнее и внимательнее меня. — Любимый, скажи мне правду… Ты мне изменяешь? – я стоял, потупив взгляд. На большее меня уже не хватало. Потому что пока его не было, я истерил. Я орал, бил кулаками в стену, разбивая костяшки. Потом я валялся на полу из-за дикой боли в животе и отказа ног. Да, я знал, что он мне изменяет, но я никак не ожидал такого ответа от него. — Знаешь, в каком-то смысле да. Я люблю тебя, но привлекает меня другой, — он растерянно смотрел на меня, не пытаясь поймать, когда я падал на пол снова. Да, мне нельзя нервничать, ноги отказывают, всего лишь на пять-десять минут. Но какое я унижение испытывал, глядя на него снизу вверх. Этот разговор перечеркнул всю мою жизнь. Как будто кто-то писал сочинение, но по какой-то причине оно ему не понравилось, и он решил все зачеркнуть. Да, я соглашусь с вами, если вы скажете, что я сам виноват, что я слабый или никчемный. Я в последнее время соглашаюсь со всем и со всеми. Да, после этого разговора он звонил мне со слезами и говорил, что не может решить, что мы оба ему дороги и он нас обоих любит. Он стал много пить, слишком много нервничать. Но так и не мог выбрать между нами. Для меня за эти дни плакать стало весьма обычным делом, я столько не плакал за всю свою жизнь. Когда он звонил или писал мне, я отвечал на интересующие его, но по сути ничего не значащие вопросы весьма спокойно. Говорил, что у меня все более или менее хорошо. Он лишь вздыхал, зная, что я вру. Да, я никогда не умел умело врать, мне это было не нужно. Но на мои лживые реплики он ничего не отвечал и молча клал трубку или выходил из сети. За эти два дня, всего лишь два дня, у меня не осталось сил ни на что, я уже не плакал, лежа на кровати. Я просто смотрел в потолок и вспоминал наши мечты о домике. Наши ласковые словечки, которые я, скорее всего, больше никогда не услышу. Мы уже придумали имена для наших детей. У меня где-то на полке лежало серебряное кольцо, подаренное им на помолвку, которая должна была состояться , когда мне исполнится восемнадцать. Хотя какая помолвка? Это были лишь слова. Где-то там же валялось серебряное сердце на цепочке, а внутри надпись его корявым почерком : «Я тебя люблю. Навеки твой Кот». Да, вечность была не слишком долгой. Я взял телефон в руки. Сообщений нет, он снова пьет. Сколько там времени? Хмм, 22-01, 17.02.2011. И вдруг телефон завибрировал, пришло смс. От него. Как я и думал, он был пьян, и сообщение было можно было прочитать с трудом. «Если не со мной, то ты будешь счастлив с другим, да?» — и мой быстрый ответ : «Нет. Я впаду в депрессию, и не уверен, что кому-то буду нужен таким». Через минуту его : «Я буду с ним. Да, я так думаю, я буду с ним» Я аккуратно положил телефон на подушку. Да, так будет лучше. Я его люблю. Если ему лучше с ним, я это пойму и приму. Но почему же, все, что мне дорого, отнимают? Видимо, я ужасный человек. И моя мечта, как и у Наташи, глупа и наивна. Фата и конфеты… Конфеты и фата… Любовь, за то, что он заботился и беспокоился обо мне. А на столе записка с уже двумя фразами — «Мое личное счастье. Почему его отнимают?» А вокруг тишина. Больше не играет песня ON OK ROCK – Etcetera, которая играла эти два дня. Телефон с мертвым выключенным экраном. Аккуратно заправленная кровать. На полке лежат подвеска и кольцо. А на столе, рядом с ноутбуком букет засохших роз, да, тех самых роз — и записка, написанная ровным красивым почерком «Мое личное счастье. Почему его отнимают? Видимо, я еще не готов его принять. И поэтому я все поменяю и буду становиться лучше. А тебя, Кот, я все равно люблю. Каким бы ты ни был. Эти семь месяцев были самыми лучшими в моей жизни. Я говорю лишь «до свидания», и точка в конце предложения не поставлена.