***
По заведенному уже лет пять или шесть назад обычаю Правительница Гаваней привыкла коротать послеобеденные часы в одиночестве. Поэтому на явившегося во внеурочное время майордома она взглянула с некоторым неудовольствием. — В чем дело? — Эльвинг постаралась, чтобы сварливых ноток не было слышно в голосе, — все-таки правительница, а не торговка на рынке. — Госпожа, — майордом быстро глянул через плечо на дверь, — там прибыли и требуют немедленно принять их… — Требуют?! — перебила Эльвинг. — Кто смеет чего-то требовать от правителей Гаваней?! Вернитесь и скажите, что здесь они могут только просить. Приму когда захочу. И если захочу вообще. К взбалмошности своей правительницы майордом давно привык и относился к ней снисходительно: век смертных слишком короток, чтобы сердиться на них всерьез. — Конечно, я могу так сделать, но это ничего не даст. Тогда они войдут без вашего согласия. — Да кто «они»?! Как я могу выносить решения, если мне даже толком ничего не могут сказать?! Говорить толком мешали перебивания самой Эльвинг, но майордом не стал ей об этом напоминать. — Четверо Феанорингов собственными персонами, — произнес он так, будто речь шла о чем-то само собой разумеющемся. Эльвинг сделала то, что на ее месте сделали бы девяносто пять человек из ста — ничего не попишешь, люди существа неоригинальные. — О, нет! — воскликнула она. — Говорят, что они прибыли за… — Знаю я, за чем! — прервала его Эльвинг раздраженно. — Зануды! Зачем вы их пустили?! — С ними большой отряд. Очень большой. Можно сказать, армия. Ввалились неожиданно, даже без предупреждения! На деле, конечно, о подобном визите Феанорингов можно было догадаться уже из присланного ими Эру знает когда письма, но Эльвинг так и не сочла нужным кому-то о нем рассказывать. Мало ли кто ей пишет. — Может, все же отдадите, госпожа? А то как бы чего не вышло. Они же бешеные. Вспомните, что они устроили в Дориате. Эльвинг угрюмо посмотрела на майордома. Она подозревала, что нечто подобное когда-нибудь произойдет, но более приятным неизбежное от этого не делалось. — Просите! — сказала она и добавила что-то неразборчивое. Из небольшого углового покоя открывался прекрасный вид на залив Балар. Море плескалось прямо у подножия башни, ласковое, непохожее на холодные воды Дренгиста. Маглор оценивающе глянул в окно. — Напоминает Альквалондэ. — Да, есть что-то общее, — легкомысленно подтвердил кто-то из близнецов. В покой вошла Эльвинг, одна, без сопровождения. Наружность ее объясняла причину столь долгого ее отсутствия. Белое платье с тугим широким поясом оттеняло прекрасный цвет ее лица и подчеркивало стройность фигуры, высоко подобранные светлые волосы открывали горделивую шею. Вокруг шеи был застегнут Наугламир, дивное изделие гномов, и в его пышном великолепии сиял сильмарилл, делая смертную красоту Эльвинг превыше любой эльфийской. Неизвестно, что хотела выразить Эльвинг столь вызывающей демонстрацией, но впечатление она произвела ошеломляющее. Четверо визитеров потрясенно застыли. Более, впрочем, из-за камня, нежели от внешности Эльвинг — выгляди она страшнее орка, сейчас это вряд ли бы кто заметил. Эльвинг никогда не видела своих недругов вот так близко. Издали, впрочем, тоже. И теперь, пока они смотрели на нее во все глаза, Эльвинг потихоньку составляла свое мнение. Маэдрос раньше остальных нашел в себе силы отвести взгляд от Наугламира и сейчас пытался вспомнить, успел ли хотя бы произнести какое-то приветствие. Но Эльвинг оборвала его раздумья: — Опустим представления, я знаю, кто вы. Вы нарочно выбрали время, когда муж мой в море? Тон ее был ледяным, как Хэлкараксэ. — Мы не выбирали, так получилось. Ваш муж, леди, так часто и надолго уходит в плавание, что пришлось бы нарочно искать момент, чтобы его застать. — Да, это правда, — медленно произнесла Эльвинг. — Кроме того, — продолжил Маэдрос, — дело, которое привело нас сюда, не имеет к вашему мужу никакого отношения. Мы не намерены надоедать вам своим присутствием. У вас находится вещь, принадлежащая нам. Верните ее, и мы уйдем. — Уйдете? Вот так сразу и уйдете? — Разумеется. У нас нет причин задерживаться. — Вы, четверо здоровых сильных мужчин, вдобавок эльфов высокого рода, способны вот так запросто давить на одинокую, покинутую мужем женщину? Да еще и ограбить ее? — Леди, мы вовсе не собираемся вас грабить. Камень не принадлежит вам, это ворованное имущество, оно украдено у нашей семьи. Верните его нам, и… — … и вы уйдете. Это я уже слышала. Не выйдет! — Что вы имеете в виду? — Вы явились в мой дом незваными. За своим имуществом, как утверждаете. Но я у вас его не отбирала. Однако теперь должна отдать. Отдать ценную вещь, к которой привыкла, которая составляет радость моей жизни. Отдать, ничего не получив взамен в качестве компенсации или хотя бы утешения. — Вообще-то платить за возвращение своей собственности было бы странно. — Ничего странного. В конце концов, мои дед и бабка немало потрудились, чтобы добыть этот камень. Вы не находите, что их усилия должны быть вознаграждены? — Пожалуй, это справедливо, — подумав, согласился Маэдрос. — Какое вознаграждение вы хотите получить? Эта идея выглядела благоприятной. На письмо правительница Гаваней ответила молчанием, что не обещало удачного разрешения этого дела, но теперь, кажется, все поворачивалось иначе. — Не все в мире измеряется материальными ценностями. Я ведь уже говорила, что давно живу одна, без крепкого и надежного мужского плеча рядом… Близнецы, не сговариваясь, на всякий случай приняли сочувствующий вид. — Мы предлагали вам дружбу и союз, — напомнил Маэдрос. Эльвинг всплеснула руками, словно большая белая птица крыльями. — Ах, нет, я не об этом! Неужели вашу дружбу и союз с вами следует покупать?! — Может быть, вам нужна помощь в управлении? — У меня достаточно советников. — Что же тогда? Ведь не золото же. — Мои предки добывали этот камень не как вожди и правители, но как обычные персоны. И мне он достался тоже не как правительнице, а семейным, родственным путем. Поэтому и вознаграждение или, лучше сказать, компенсацию я приму как обычная женщина. — Назовите это. Маэдрос уже начинал чувствовать себя неуютно. За столькими предисловиями не могло не скрываться какого-то подвоха. Проклятие Намо ожидало случая, чтобы сбыться в очередной раз. — Муж мой уже шесть лет в море, — Эльвинг взглянула на водную гладь, — и неизвестно когда вернется. А я не могу ждать сколь угодно долго, как эльфы. Я всего лишь смертная, и мои годы уходят безвозвратно. Эльвинг печально вздохнула, снова посмотрев на воды залива. — Надеюсь, она не потребует разыскать и вернуть ей ее мужа, — прошептал за спиной Маэдроса кто-то из Амбаруссар. Тот с трудом подавил желание обернуться. — Все это время, — наконец продолжила Эльвинг, — я лишена тех простых радостей, на которые надеется женщина, выходя замуж. Любви, заботы, внимания… Самого насущного. Это и есть мое условие. Если вы требуете у меня нечто очень нужное вам, то и я могу потребовать у вас того же. Вы не упрекнете меня в чрезмерности. — Как сказать, — пробормотал Маглор. Маэдрос слегка оторопел, но ответить постарался твердо: — Законы и обычаи элдар не позволяют нам так обращаться с женщиной, которая не может быть нам женой. И уж тем более, если она уже замужем. Эльвинг непринужденно взмахнула ладонью. — Я смертная, и на меня эти ваши законы не распространяются. — Может ли быть, чтобы во всех Гаванях не нашлось никого, кто бы… Амрод замолчал под взглядами одновременно и Маэдроса, и Эльвинг. — Я ведь отдаю камень вам, а не кому-то в Гаванях. Вам и довольствовать мой спрос. Слово взял Маглор. — Но наша Клятва велит нам преследовать держателей сильмариллов местью… — Прекрасный способ отомстить, уверяю вас. — И ненавистью. — А я и не требую меня любить. Ненавидьте сколько угодно. Так будет даже интереснее, — заметила Эльвинг себе под нос. — Ваш муж, вы сами это сказали, вернется неизвестно когда. Невозможно, чтобы кто-то из нас оставался здесь все это время. — Столь многого я не требую, — промолвила Эльвинг с очередным вздохом. — Всего лишь толику для утешения моего сердца. — Конечно, это против правил, — тихонько произнес Амрас, — но она сама сказала, что наши законы на нее не распространяются. Давайте просто отберем у нее сильмарилл. Ожерелье потом вернем. Эльвинг подбежала к окну, распахнула его и вскочила на подоконник, глядя на своих противников вполоборота. — Я брошусь вместе с камнем в море. Между прочим, там глубоко, — добавила она мстительно, — так что даже нырять за ним потом будет бесполезно. Положение неожиданно стало критическим. Маглор сделал полшага вперед. — Леди, — осторожно начал он. — Вы еще очень молоды. Не делайте глупостей. Подумайте, стоит ли губить свою жизнь из-за какого-то камня. Эльвинг небрежно пожала плечами. — Я умею плавать. В отличие от камня. — Вы можете не рассчитать своих сил. Славу величайшего менестреля Маглор заслужил недаром, интонацией он владел превосходно. — Побеспокойтесь обо мне еще, — посмотрела на него Эльвинг. — Мне нравится, как вы это делаете. — И даже если у вас все получится, и камень сделается недоступным для нас, у вас ведь тоже его не будет. Вы ничего не выиграете. — Ну и пусть! Если я должна расстаться с камнем просто так, пусть он не достается никому. Мне по крайней мере будет не так обидно. — Хорошо, но хотя бы слезьте с подоконника, прошу вас. — Ну раз об этом просите вы… — Эльвинг спустилась обратно в комнату и теперь только опиралась на подоконник. — Но больше не замышляйте ничего подобного, иначе все повторится. Примите мои условия или уйдете ни с чем. На лице Маэдроса проступило замешательство. Попроси Эльвинг драконью шкуру или привести в Гавани ручного балрога на поводке, было бы легче. По крайней мере, тут бы Маэдрос хотя бы ясно представлял, как и с какой стороны приниматься за выполнение задачи. — Леди, дайте нам пять минут на совещание, — попросил он. — Извольте, — согласилась Эльвинг, подойдя к каминной полке и перевернув песочные часы. Четверо Феанорингов сгрудились в кучу в противоположном конце комнаты, едва не сталкиваясь лбами. Разговоры велись тихим шепотом. — Давай ты, Кано. Ты подходишь больше остальных. — Чем?! — Морьо бы сказал, чем, — хихикнул Амрас. — У тебя есть опыт, ты знаешь, как это делается. — Это было давно! — решительно запротестовал Маглор. — Еще в Валиноре. Я уже все позабывал. Нельо, ты старший, тебе и карты в руки. — Я это уже слышал от вас у Митрима. Так что лучше не будем про руки. Мысленно Маглор признал свой тактический просчет и попробовал взять в оборот младших: — Тогда кто-нибудь из вас. — А почему мы? — возмутился Амрод. — Вы сами жаловались, что вас вечно задвигают на вторые роли. Вот вам возможность проявить себя. К тому же вас двое, для постороннего взгляда почти одинаковых. В случае чего… — Нет, — сказал Маэдрос. — Так не пойдет. До сих пор, что бы там ни пророчил Намо, во всех обстоятельствах мы всегда действовали вместе. Вот и сейчас будем отдуваться сообща. — Время! — напомнила Эльвинг. В верхней колбочке часов не осталось почти ничего. — Каково ваше решение? Маэдрос проводил взглядом последнюю крупинку песка. — Что ж, леди, если вы не примете ничего другого…***
Такого оживления на Амон Эреб еще не бывало. Обычно спокойная жизнь здесь не нарушалась уже с самой Браголлах. Маэдрос завернул сюда на обратном пути, сочтя эту крепость в тихом тылу владений Амбаруссар самым подходящим местом для хранения камня, и весть о возвращении сильмарилла всколыхнула все. Утихли первые, самые бурные восторги, глаза наконец поверили видимому, настало время расспросов и рассказов. — С Гаванями все в порядке? — на всякий случай полюбопытствовал Куруфин. Дориатские перипетии наглядно показали, что с дипломатическими поручениями касаемо сильмарилла средних лучше не посылать, и темная троица, изнывая от нетерпения, уже несколько дней дожидалась итогов экспедиции на Амон Эребе. — С Гаванями… спроси лучше, в порядке ли мы. — А что с вами не так? Маглор только страдальчески закатил глаза. — Лучше не спрашивай. — Определись как-нибудь со своими запросами, а? — сказал Карантир. — А то я теряюсь. — Да ладно вам, не так все ужасно, — снисходительно глядя на старших братьев, изрек Амрас. Амрод поддержал его: — Могло быть хуже. — Ага, за широкими спинами старших легко рассуждать! — поддразнил Келегорм. — Между прочим, Амбаруссар сыграли решающую роль, — с неловкой усмешкой пояснил Маэдрос. — Только когда они подключились единым фронтом, леди сдалась. — Значит, твоя идея с дипломатией наконец-то сработала? — Угу, — сумрачно подтвердил Маэдрос. — Только от этой дипломатии я чуть в Мандос не отправился. — Да, Майтимо, это тебе не у Моринготто на цепочке без дела висеть. Маэдрос потер правое запястье и задумчиво покивал, соглашаясь с очевидным. — Теперь-то ты понимаешь, — сказал Келегорм, — почему наша миссия в Дориате потерпела неудачу? Глядя на все более вытягивающуюся физиономию Маэдроса, Куруфин добавил: — Она с самого начала была обречена на провал. — Осталось еще две трети Клятвы. Ни слова о Моринготто! — подозрительно невозмутимо сказал Карантир.