'Cause I've been shaking I've been bending backwards till I'm broke Watching all these dreams go up in smoke Let beauty come out of ashes Let beauty come out of ashes And when I pray to God all I ask is Can beauty come out of ashes? *** Ведь меня трясло, Я лезла из кожи вон, пока не оказалась разбита. Я наблюдаю, как все эти мечты тают в воздухе. Пусть красота родится из пепла. Пусть красота родится из пепла. И когда я молюсь Богу, я спрашиваю лишь об одном — Может ли красота родиться из пепла? Celine Dion — Ashes
***
Каждую хэллоуинскую ночь луна освещает любой потайной уголок кладбища. Каждую хэллоуинскую ночь вороны сидят на ветках и завороженно смотрят на могилы. Каждую хэллоуинскую ночь туман застилает улицы и тем самым напрягает людей. Каждую хэллоуинскую ночь природа молчит, словно не хочет будить заблудшие души. Каждую хэллоуинскую ночь из мертвой земли вылезают люди с холодной кожей, что отдает синевой. Лишь в хэллоуинскую ночь люди становятся монстрами, а монстры людьми.***
Он встретил ее ровно год назад. Он запомнил ее огненные волосы. Он запомнил потерянный взгляд, яркую улыбку и неловкую походку. Запомнил этот правдоподобный хэллоуинский наряд. Он даже запомнил каждый сантиметр ее тонких рук и длинных ног. Она шла в сторону холмов в конце улицы, куда практически никто не ходит, ведь они известны своими крутыми склонами и немалым количеством трупов. Она шла, запинаясь о камни, хромая на одну ногу (на которой, кстати, красовалась пластмасса в виде кости). Она была одна. И, проходя мимо людей, что выглядели на ее возраст, никто с ней не разговаривал. Он тогда подумал, что она не местная и просто приехала отметить этот ужасающий праздник у родственников. Он шел за ней до самых холмов. Просто шел и не решался подойти к ней. Со стороны можно было бы подумать, что он какой-нибудь маньяк, что преследует свою жертву, но он лишь стеснительный подросток, который не знает, как сделать первый шаг. Когда она подошла практически к самому краю, то его сердце едва ли не остановилось, ведь риск падения слишком высок. Но чтобы он сказал? «Привет. Я тут мимо проходил около холмов, на которые никто не ходит. Нет-нет, я не за тобой шел, что ты. Просто это, будь аккуратней, окей?» Глупо. Очень глупо. Тем более, что будет, если она испугается? Ведь она явно не ожидала, что за ней будет кто-то идти. Они стояли так около часа: она смотрела на уходящую луну, что забирала с собой этот праздник, а он смотрел на нее и не мог отвести взгляд. Если бы в мире существовали соулмейты, то он бы сразу сказал, что она его родственная душа. Вот она делает несколько шагов назад, но все также не сводит взгляда с луны. А он, как парень, который считает, что это довольно-таки романтично — познакомится на восходе солнца, делает несколько шагов вперед. Неуверенные шаги превращаются в более решительные, а сердце ускоряет свой ритм. Но он решает, что не отступит. Когда остается несколько жалких метров, он оборачивается назад, чтобы убедиться, что нет лишних глаз, а когда смотрит вновь в ее сторону, то сразу же теряет дар речи. Ее нет. И в голову сразу лезут ужасные мысли, из-за которых он срывается вперед и подбегает к краю холма. И, вроде как, легче стало, ведь она не упала, но осознав всю ситуацию, по спине пробежал холодок. Где она? Куда исчезла? Это точно было не видение. Он в этом уверен. Парень поднимает голову и видит, что луна зашла за горизонт, а в спину ударили первые лучи солнца. Праздник закончился.***
Солнце давно ушло за горизонт, уступая место яркой луне. На небе нет ни одного облачка и звезды рады наблюдать за человеческой суетой. Туман, словно по заказу, спустился густой стеной на местные кладбища, делая обстановку более мистической. Мир будто подстраивается под этот ужасающий праздник, пугая некоторых детишек и заставляя сидеть дома в объятиях плюшевых друзей. Улицы небольшого пригорода завалены разнообразными фантиками от конфет и разноцветными конфетти. Фонари горят тускло, ведь в такой день света много и не надо. По обе стороны от главной дороги возвышаются коттеджи, украшенные разнообразными чудными декорациями: на каком-то доме красуются тыквы, на которых вырезаны забавные мордочки; чей-то дом обставлен пластмассовыми скелетами; третьи дома хвастаются тем, что на их лужайках обыграна целая сценка, где могут изображаться зомби, призраки, оборотни и прочая нечисть. Но на улицах все же встречаются те дома, которые не участвуют в этом неком конкурсе «красоты». Там нет ни скелетов, ни могил, ни даже самых простых тыкв. Хозяева считают все эту пустой тратой денег, поэтому им легче посидеть дома в тихой, уютной обстановке и просто посмотреть страшный фильм. Мимо пробегают дети. Мальчики, в основном, красуются своими костюмами супергероев или каких-нибудь «пугающих» монстров. Девочки же наряжаются в принцесс и сравнивают, чьё же платье ярче и длиннее всех. Ну, конечно же, есть исключения, когда мальчик гуляет в костюме прекрасного принца или миловидной бабочки, а девочка бегает в образе угрожающего хищника или голодного вампира. А после детишки делятся на два типа: те, кто заморачивается и готовится к празднику около месяца, клянча у родителей деньги, и те, кто просто готов порвать на себе футболку, капнуть «крови» на лицо и их «необычный» образ готов. Ко второму такому типу относится Крис, у которого нет целей на этот день. Да, он ждал его еще с Рождества. Да, он коротал время, как мог, чтобы поскорее наступило это злосчастное тридцать первое число. И нет, не потому что ему хотелось наесться конфетами, а потому, что он ждал одну встречу.***
В доме бегает маленькая девочка и радуется тому, что скоро она с мамой пойдет просить конфеты у соседей. Ребенок одет во все черное, а по бокам торчат по две темные паучьи лапки. Руки покрыты темной краской, на ее лицо наклеены парочку кукольных глазиков, а на ножках красуются черные босоножки. Ее костюм маленького паучка не столько пугающий, сколько очаровательный. Девочка все торопит свою маму, но та с улыбкой отвечает, что не так уж и легко надеть фальшивые клыки. С очередной просьбой подождать, паучок забегает в комнату к брату, что сидит на кровати и ведет с кем-то активную переписку. — Крис, ты что, не идешь с нами на Хэллоуин? — сестренка запрыгивает к нему на кровать и садится рядом. — Я буду с Патриком, — парень что-то печатает, а после убирает телефон в сторону и с улыбкой смотрит на паучка. — Но ведь ты даже без костюма, — она с непониманием косится на белую рубашку брата и его черные джинсы. Крис встает с кровати и теперь настольная лампа, что является единственным источником света в комнате, освещает его «наряд»: слегка порванные рукава и подол рубашки, верхние пуговицы расстегнуты, а черный галстук небрежно свисает вниз. Вечно прибранные черные волосы — взлохмачены и торчат во все стороны, то и дело порой спадая на лицо. — И как же этот твой костюм называется? Обычные серые будни Криса? — девочка звонко смеется, а брат лишь складывает руки на груди. — Я, хотя бы, не ужасное насекомое, которого половина мира боится, — сестренка хмурится. — Вот поэтому мой костюм поистине страшный! — гордо заявляет обладательница «самого ужасного» костюма. Брат лишь хмыкает на слова сестры и вновь что-то печатает в телефоне. — Как же, люди скорее будут умиляться, а не бежать от тебя в страхе и ужасе, — они бы еще долго продолжали свой шуточный спор, если бы не крик матери с первого этажа: — Салли, будем врываться в дома соседей и забирать их сладости? — с этими словами девочка выбежала из комнаты брата с громким «да». Женщина средних лет, что старалась выглядеть презентабельно на этот праздник, ради своей дочери, поправляла свой волчий грим. — Где вы с Патриком встретитесь? — спросила мать, увидев сына в отражение. — Он зайдет за мной. — Будь аккуратен, ты же знаешь, какие там резкие спуски. — Знаю, — женщина повернулась к сыну и глубоко выдохнула. — Ты хоть уверен, что эта девушка там будет? — Нет, — небольшая пауза, — но я надеюсь, — Крис потянулся к верхним полкам шкафа, достал оттуда две корзинки-тыквы и передал одну маме, а вторую сестре. — Хорошего вам времяпровождения, — парень улыбнулся и, помахав семье рукой, закрыл за ними дверь.***
Лето 2010 года. Крис сидит, свесив ноги с дивана вниз, и пытается следить за маленькой девочкой, которой уже как два месяца после рождения. Эти глазки-бусинки смотрят на него с непониманием и слегка заметным восторгом. Конечно, она впервые видит своего старшего брата. Он всегда мечтал о младшей сестре, а когда мать сообщила прекрасную новость около года назад, он был безмерно счастлив. Каждый раз, когда родители чем-то заняты, он рад провести время с сестрой, хоть и не понимает, как обращаться с малышами. Их мама стоит на кухне и заранее собирает сыну ланч-бокс, чтобы он не ушел в школу без обеда. Периодически поглядывая на сына, она делает ему замечания, чтобы тот следил за сестрой, а не залипал в телевизор. Мальчик лишь кивает головой и бормочет, что все под контролем и ребенок никуда не денется. Покачивая люльку и убаюкивая Салли, он вновь переключает канал и натыкается на новости: «Сегодня, в семь часов вечера, был найден труп девушки у подножия холмов, в конце Пейдж-Стрит. Как сообщают специалисты — она была жертвой нападения. Удар ножом был получен в шею, перерезав сонную артерию. Девушка скончалась на месте. Личность, на данный момент, не установлена», — сообщает женщина в строгом костюме и грустным выражением лица, — «как только будет получена новая информация, мы сразу же сообщим о ней.» — Что за ужасы ты смотришь? — мать недовольно смотрит на сына, — иди ужинай. Я послежу за Салли, — мальчик быстро выключает телевизор и встает с дивана, идя на кухню. Он пересекается с матерью, что взъерошивает его волосы, и недовольно мычит в ответ. Женщина же подходит к кроватке и берет малышку на руки, чтобы покормить перед сном. — Мам, папа же сейчас разбирается с этим происшествием? — говорит Крис, кладя в рот кусок жареной курицы. — Да, — отвечает мать, остановившись в проеме и успокаивая дочку, чтобы та не заплакала. — Он ведь выяснит, что произошло с девушкой? — Конечно, милый. Это его работа. И надо найти преступников, чтобы убийство не повторялось. Ты только не думай об этом. Не забивая голову ненужными мыслями, тебе это ни к чему, — она машет ему рукой и желает спокойной ночи, уходя на второй этаж. Крис еще некоторое время сидел на кухне и прокручивал слова женщины в строгом костюме. Он ждал прихода отца, который появился только под утро. Волосы взлохмачены, пиджак расстегнут, а галстук распущен. Крис загорелся идеей узнать об убийстве, как можно больше, и после нескольких попыток отец все же сказал имя жертвы. Девушку звали Мэг.***
Беготня маленьких детишек и радостные вопли раздражали подростков, и они уходили за город, в сторону холмов, чтобы отметить праздник «по-взрослому»: с громкой музыкой, алкоголем и поистине страшной атмосферой. Девушки наряжались уже не в очаровательные хэллоуинские костюмы. Для них лишь бы юбка была короче, а топик и вовсе скрывал малый участок тела. Из парней только единицы сохранили традицию Хэллоуина, но и то, те, кто надевал костюмы, не блистали креативностью. Все они были кровожадными вампирами, ведь девушки, что приходят на вечеринку, так любят равнодушных мужчин, что могут очаровать их только одним хладным взглядом. Похоже, что эра горячего Роберта Паттинсона их до сих пор не отпустила и вампиры всегда будут в моде. Крис с огромным удовольствием не шел бы на эту потасовку якобы взрослых детей, если бы она не проходила около холмов. Его не привлекали ни девушки с пышными формами; ни алкоголь, который ничего не дает, кроме противного запаха изо рта; ни громкая клубная музыка, которая не вызывает желания танцевать, а только наоборот — убежать, да как можно дальше; ни фальшь-друзья, которые только и знают, как охмурить девушку, а больше — ничего. Крис бы и не пошел на эту вечеринку, если бы не Патрик, его друг, которому нужна поддержка, чтобы смочь поговорить с предметом его обожания. Патрик друг неплохой и даже очень хороший, но дурак дураком, ведь влюбился в девушку, что никогда не посмотрит на него. А как можно объяснить влюбленному оболтусу, что он только зря теряет время? — Никак. И Крис уже с этим просто смирился. Парень тяжко вздыхает, когда слышит очередные голоса подростков, что идут на Пейдж-Стрит. Он и представить боится, сколько же будет на вечеринке людей. Отбросив ненужные мысли, он продолжает смотреть фотографии некоторых одноклассников, что сейчас тусуются на холмах и выкладывают селфи в Инстаграм. Нет, ему вовсе не интересна их личная жизнь, он просто в надежде на то, чтобы на заднем плане промелькнула почти забытая макушка с огненными волосами. Но от этого «увлекательного» занятия его прерывает звонок в дверь и радостные возгласы Патрика. — Выглядишь, как придурок, — говорит Крис, как только открывает дверь другу и видит его в костюме вампира (как оригинально, Патрик), — я уж думал, что хоть у тебя мозги будут на месте. — Знаешь, у меня хоть какой-то наряд. А у тебя что за костюм? Он называется «Обычные серые будни Криса»? — Патрик усмехается и дружески ударяет друга по плечу. — Твой юмор, прям как у моей сестры. А ей, кстати говоря, всего восемь, — возмущается Крис, пока закрывает входную дверь на замок. — Просто над твоим «нетакойкаквсе» костюмом, можно придумать только одну шутку, не более, — оправдывается парень и идет к калитке. Путь от дома до холмов занимает от силы двадцать минут. Но плащ Патрика, что постоянно путался под ногами, значительно замедлял парней и увеличивал количество недовольным вздохов Криса. — Да не переживай ты так, успеем мы на вечеринку. Не закончится без нас, — пытался успокоить друга недовампир, пока вновь вытаскивал уже испачкавшуюся ткань из-под ног. — Ты же знаешь, что мне глубоко начхать на эту вечеринку, — утверждает Крис. — Эта девушка точно будет на этой вечеринке. Если она, конечно, существует, — Патрик догнал друга в несколько шагов и, как только поравнялся с ним, так сразу же оступился. И если бы не быстрая реакция Криса, который схватил друга за плечо, то он бы почувствовал на своем загримированном лице каждый камешек. — Неуклюжим слов о моей, якобы разбушевавшейся, фантазии не давали, — Крис помог парню встать на ноги и дальше зашагал по дороге. — Согласись, что ты искал ее везде. Зашел в каждый дом, спросил во всех школах, да ты даже подходил к маленьким детям, которым и пяти лет не было, — Патрик вмиг становится серьезным, а брови сходятся у переносицы, — просто вспомни, как ты мучился с этими поисками. Все сутки сидел дома и выходил на улицу только ради школы. Я тебя еле вытащил из этого состояния. Крис, я правда хочу тебя понять, но я не могу, — парень остановился и посмотрел на Патрика. На его лице можно было увидеть весь спектр эмоций: раздражение, злость, понимание, разочарование, печаль. — Я безумно благодарен тебе за твою помощь. За то, что пытался понять и поддержать меня. Но я и вправду видел ее. Своими глазами. Ровно год назад. На тех самых холмах. Если я в этом году не увижу ее, то признаю то, что это лишь фантазия. Просто дай мне всего лишь несколько часов. До рассвета, — парень немного помолчал, переваривая сказанные слова, после улыбнулся (и эта улыбка привела Криса в замешательство), подошел к Крису и похлопал его по плечу в знак понимания. — Знаешь, если бы нас не связал тот червяк тринадцать лет назад, то я бы обходил тебя стороной, ибо твои эти закидоны до могилы могут довести, — Патрик вновь повеселел и направился дальше по улице, а уже через шагов десять вновь запнулся о чертову красную ткань. Его последующие шаги сопровождались смехом Криса.***
Осень 2016 года. «Извините, здесь не живет девушка, которая может подходить под ваше описание», — отвечала женщина из девятого дома. «Ошибся адресом», — злобно говорил мужчина из двадцать восьмого дома. «Не знаю, и слава Богу», — возникала девушка, что выбирала в магазине йогурт. «Нет, мальчик, не видела», — с печальной улыбкой отвечали бабушки, который мирно выгуливали собачек. «Не-ет», — с какой-то тревожностью тянули детишки, играющие на площадке. «Не, парень, прости. У нас такие не водятся», — безразлично говорили подростки, выходящие из школы. В полиции, когда шериф что-то нашел в базе данных, его просто выгнали и поводили пальцем перед лицом, наговаривая, чтобы он больше не шутил так. «Нет. Нет. Нет. Нет. Нетнетнетнетнетнетнет…», — никто не знал. Никто не понимал, о ком Крис говорит. Все просто пожимали плечами и отвечали без капли интереса. Он умирал от безысходности, а они считали его сумасшедшим, смеялись, не то, чтобы за спиной, а в лицо и косо смотрели в след. По городу пошли слухи о каком-то парне, который постоянно искал девушку с красными волосами, который перестал посещать некоторые уроки из-за насмешек, который ходит по городу, словно призрак. Дети обходили стороной, а старики провожали презрительным взглядом. Но он чхал на все эти «лживые» слова и глупые действия, постоянно повторяя про себя: «Даже если она была в парике, слухи дойдут до нее, и она поймет, что я ее ищу». Но эта надежда уходила все дальше и дальше с каждым месяцем. Эти слова, полные веры, перестали иметь хоть какое-то значение и стали лишь пустым звуком. Крис перестал выходить из дома лишний раз. А его мать, которая слышала все эти ужасные слухи о своем сыне, была перепугана не на шутку. Она пыталась наладить с ним контакт, узнать об этой таинственной девушке, но получала лишь грубый отказ и еще большую замкнутость от своего чада. «Мам, все меня избегают, потому что считают психом. Так сделай одолжение, считай меня больным ребенком», — как-то сказал Крис, когда мать принесла ему ужин и решила с ним поговорить. Она старалась сдерживаться, но в этот момент вся злость за неблагодарность вышла наружу. «Хочешь, чтобы я считала тебя больным, да? Хорошо. Вот только знай, что в нашей семье больных не было и никогда не будет», — спокойным тоном сказала она и вышла из комнаты, услышав напоследок короткий ответ: «Я учту этот факт». Захлопнув дверь, женщина спустилась вниз, на кухню, налила стакан воды и приняла три таблетки успокоительного, вытирая слезы тыльной стороной ладони. Через несколько минут на кухню пришла Салли, одетая в пижаму, ведь девочка готовилась ко сну, но услышала шум на первом этаже и не смогла сдержать интерес. — Мама, мамочка, что случилось? — она подошла к матери и обняла ее за талию, прижавшись головой к животу. — Ничего, малышка. Все в порядке. Я просто устала на работе, — она гладила дочь по голове и старалась говорить тихо, чтобы не выдать свой дрожащий голос. — Крис опять вел себя плохо? — а малышка все понимала. Она видела своего брата, видела его мешки под глазами и раздражительность, видела его колкие ответы в сторону родителей и натянутую, совсем неправдоподобную, улыбку в сторону сестренки. Мама ничего не ответила и лишь тихо шмыгнула носом. Для Криса все слишком быстро пошло по накатанной вниз. Он не успевал моргнуть, как понимал, что друзей становится меньше, как доверие к нему уходит в минус, и как одиночество растет в геометрической прогрессии. Но, если честно, ему было все равно. У него была лишь одна цель, и он готов пожертвовать чем угодно, лишь бы узнать имя этой цели. — Хэй, Крис, может хватит? Отвлекись, пожалуйста. Земля просит вернуться тебя назад, — говорит Патрик, стоя около двери, ведущую в коридор. — И ты туда же? — злостно отозвался Крис — Нет, но… — Прекрати, Патрик. Я знаю, что она есть. Я не псих, даже если уже весь город считает меня таковым. Только прошу, ты не считай меня им… — голос дрожал, ведь парень не хотел, чтобы и друг увидел в нем сумасшедшего. — Бро, ты же знаешь, что никогда. Но пойми, весь город ее не знает, — выделяя некоторые слова интонацией, говорит Патрик. — И что? Пусть не знает. Но вспомни реакцию полицейских. Они явно что-то нашли. Их реакция была слишком остра и резка. А это уже доказательство. — Черт, Крис, ты не в чертовом детективе с долей мистики. Мы не живем в городе со страшной тайной, у нас нет пришельцев или призраков. Ты не главный герой, который должен раскрыть все секреты жителей и достать их скелеты из шкафов. Крис, мы в реальности, черт тебя дери. Пойми это, — Патрик пытается сохранять спокойствие, но в некоторые моменты голос подводил и срывался на крик. Крис молчит некоторое время, а после тихо говорит: — Я не хочу прогонять тебя, Патрик, — он отворачивается к монитору и вновь начинает искать что-то в интернете, — поэтому давай мы не будем поднимать эту тему. Лучше скажи, как там твоя очередная «самая прекрасная и неповторимая девушка»? А вообще, подожди, я схожу за чаем, — Крис закрывает Гугл-поиск и со спокойным выражением лица выходит из комнаты, при этом, даже не посмотрев на друга. А тот, воспользовавшись моментом, подошел к рабочему столу и начал открывать выдвижные ящики. То, что он увидел, конечно, не привело его в шок, но он просто все же надеялся, чтобы догадки не подтверждались. Множество рисунков девушки с красными волосами, что стоит спиной и смотрит на луну с высоких холмов. А в правом нижнем углу, не как у всех художников, стоит не подпись, а надпись «Кто ты?» или «Я найду тебя». Рядом со стопкой идентичных рисунков лежат листы со списками номеров домов города. И все они зачеркнуты. Целеустремленность Криса играет с ним злую шутку. Он может перерыть все, что попадется, перевернуть доступные и нет файлы, переспросить каждого по два раза, потратить несколько лет на поиски, но дойти до конца («Но не всегда. Например, эта ситуация…» — так думает Патрик). Парень берет компьютерную мышку и открывает Гугл-поиск, заходя в закладки и читая названия последних статей: «Хакеры в Ванкувере» «Как добыть информацию у шерифа?» «Легенды о красноволосой девушке» «Как взломать базу данных?» «Признаки галлюцинаций» «Самообман» «Уголовная наказуемость за незаконное проникновение в полицейский участок» А рядом с монитором лежит список имен и фамилий местных копов, несколько из которых уже зачёркнуты. Патрик сглотнул образовавшийся ком в горле и вытер о джинсы влагу с ладоней. Он не верил Крису. Даже совсем немного. Изначально он, конечно, пытался помочь ему в поисках, но со временем его доверие сходило на нет. Но Патрик должен был создавать иллюзию помощи, должен был оставаться для Криса лучшим другом и непризнанным по крови братом. Не должен был так глупо заканчивать многолетнюю дружбу, что началась с первого общесъеденного червячка, найденного в песке. Да, кто-то начинает вечную дружбу, обменявшись слюнявыми рукопожатиями, кто-то дарит парные кулоны с надписью «Лучшие друзья», кто-то просто клянется на словах. А они обменялись отвратным и склизким завтраком и часовыми посиделками в туалете. Совместные проблемы равняются долгой и искренней дружбе. Поэтому Патрик лишь тяжко вздыхает, делает мысленное напоминание, что нужно бы вновь поговорить на эту тему и вернуть потерянные ум и разум другу где-то через недели две. Парень встает из-за стола и, закрыв Гугл и ящики, придумывает пару интересных тем для разговора, попутно открывая окно нараспашку и впуская в комнату как свежий воздух, так и лучи солнца, что давно не посещали эту комнату. После он берет тряпку, что лежит на подоконнике, и, быстро сходив и намочив ее в ванной, протирает пыль на полках и тумбах. — Спасибо, дорогая. Уж даже не знаю, как справлялся без тебя, — говорит Крис с насмешкой. В руках у него поднос, на котором стоят две чашки с чаем и шарлотка, которую приготовила мать. — Живешь в свинарнике, дорогой. Так и потонешь в пыли, — подыгрывает Патрик. Он кладет тряпку на одну из полок, достает приставку, что лежит около окна, подключает к компьютеру и, сев рядом с Крисом за стол, дает ему джойстик. — Вот только за собой ты не убираешь, — говорит Крис, кивая в сторону брошенной тряпки. — Я еще не закончил, не торопи меня, — Патрик пробует пирог и довольно мычит, — как всегда превосходно. Скажи своей маме, что она просто божественно готовит. — Вот сам и скажешь. — Вы так и не помирились? — с долей возмущения спрашивает Патрик, отпивая немного чая. — Не-а, — отрезает Крис, — давай не об этом. Ты так и не ответил, как у тебя с. с как там ее? — Ее зовут Мари. Я говорил тебе раз десять, — закрыв глаза на очередные недоступные темы для разговора, Патрик решает поддержать беседу. — Ну, а я вновь делал вид, что она та самая девушка на века и именно поэтому даже не пытался запомнить имя. — Ой прекрати устраивать драму, — Патрик делает паузу и тихо добавляет: — Фигово все у нас.***
С двух сторон от дороги, вместо красиво украшенных двухэтажных коттеджей, появляется редеющий хвойный лес, сквозь который можно увидеть холмистую местность. И чем дальше уходишь от города, тем громче музыка, тем больше людей и восторженных криков, тем раздражение Криса растет все быстрее и быстрее, а вот веселье Патрика с такой же скоростью увеличивается. Сквозь высокие стволы деревьев виднеется дом, около которого собралось слишком большое количество уже пьяных подростков. С первого этажа доносится какое-то ненавязчивое EDM*, что оглушает уже с такого внушительного расстояния. С каждым пройденным вторым метром, возможность пройти, не задев кого-либо, уменьшается. Оказывается, что вечеринку решили устроить не только для местных жителей, но и для приезжих из соседних городов. И если раньше все друг друга знали (Что, возможно, и повлияло на масштабность этой вечеринки), то сейчас редко можно было увидеть знакомые лица. У самого же дома, даже по меркам Патрика, людей перевалило за отметку «Хорошее завершение вечеринки», ведь, как случается в стандартных подростковых фильмах, в итоге окна будут разбиты, а около дверей будут стоять мужчины в форме, которая явно не для праздника. С примитивными нарядами Крис не прогадал, вот только немного ошибся с концептом Хэллоуина этого года. Только во дворе дома он натыкается на девятерых человек, что одеты в костюм Пеннивайза. Как-никак, но семнадцатый год и правда обещал быть «креативным», неся в себе новую моду от нашумевшего фильма «Оно». Вот только Патрик оказался в пролете, ведь теперь, не только для парней, но и для девушек, популярен образ сумасшедшего клоуна в исполнении мистера Скарсгарда. Даже прошлогодние наряды короля и королевы Готэма не в моде, что уж говорить об устаревшем вампире. И из-за этого Патрик чувствует себя максимально некомфортно, и он хочет снять с себя дурацкий плащ, на который все так норовят наступить. В руках у подростков уже такие заезженные красные стаканчики со спиртным, что отличается лишь градусом. Напитки вытекают из емкости от постоянной тряски и жидкость остается на одежде других людей огромным желтым пятном. Но при этом все веселятся, смеются и обсуждают различные темы. Знакомятся, встречают друзей и просто наслаждаются вечеринкой. — Я надеюсь, что ты сможешь найти свою Габриэль. Надеюсь, чтобы она не тусовалась сейчас с каким-нибудь новеньким парнем, — «подбадривал» друга Крис. — Ой завались, — цокает Патрик и слегка толкает Криса в плечо в знак того, чтобы тот отстал, — мы договаривались о встрече. А она не из тех, кто может резко все отменить, — Патрик всегда остро воспринимал замечания друга по поводу его девушек. Даже после того, как он оказывался прав. «Ну-ну, конечно. Я бы посмотрел, как ты запел, если бы увидел, как она дает свой номер третьему по счету парню за твоей спиной.» — Думает Крис, но не озвучивает свои мысли, ведь понимал, что Патрик каждый раз надеется на лучшее. Тем более никакие слова друзей не смог поставить на верный путь, если сам не наткнешься на свои же грабли раз десять. Учиться надо на собственном опыте. И этой мысли всегда придерживался Крис. Поэтому он лишь создавал иллюзию понимания, чтобы их многолетняя дружба не закончилась так глупо. И вновь эта песня о верной дружбе, что была спета раньше. В этой дружбе сплошные иллюзии поддержки и помощи. И оба думают, что это во благо другому. И оба верят лжи своего лучшего друга, хоть и сомнения давно поселились в них. Они просто смирились, что кроме моральной вынужденной помощи они ничего не могут дать друг другу. Среди всех этих незнакомых лиц Крис все же чувствовал себя некомфортно, ведь ловил на себе косые взгляды, слышал, как называют его имя и замечает, как некоторые подростки смотрят ему в след. — Я не пойду в дом, — говорит парень, хватая Патрика за руку и мешая пройти ему к дверям. — И где ты тогда будешь? — Зачем спрашиваешь, если знаешь? — Ты уверен? — Патрик смотрит с волнением. Вот сейчас он безумно переживает за друга. — Давай не будем начинать. Все нормально. — Я бы спокойно отпустил тебя, если бы не твое "нормально", которое ты никогда не говоришь, — Патрик вспоминает фразу Криса, которую он говорил лет в десять и по сей день следовал ее правилу. «Нормально — понятие растяжимое. То, что нормально для паука — хаос для мухи». И каждый раз, когда Крис говорил это лживое слово, то Патрик понимал, что все в точности да наоборот. Патрик пропускает слова друга мимо ушей и делает вид, что не видит его нахмуренные брови. — Если у тебя все будет плохо с Габриэль, то ты знаешь, где меня найти, — говорит Крис и отпускает руку друга. — Не рассчитывай на мой приход, — Патрик подмигивает другу и хлопает его по плечу, — ну, ты тоже приходи, если что. — Ты тоже не рассчитывай на мой приход, — и, обменявшись любезностями и взглядами, полные поддержки друг для друга, они уходят в противоположные стороны.***
За несколько часов до полуночи вороны устраивают свой шабаш, садясь на ветки старых деревьев и смотря прямиком на могильное поле. Их крики разносятся эхом и отражаются о мемориалы, исчезая далеко за лесом, минуя железное ограждение с мрачным узором. Лес перестаёт петь свою усыпительную мелодию и замолкает, как только луна восходит над церковью. Насекомые затихают, небольшой ручей, что находится в нескольких метрах от кладбища, тоже прекращает свою песню. Тишина, что нарушается только зловещим карканьем ведьминых птиц. Через несколько минут их мелодию украшает небольшой дождик и тихое громыхание неба, что увеличивает с каждым разом. И вот над кладбищем нависают темные тучи, морось превращается в ливень, что смягчает могильную землю. Вспышка молнии. Нарастающий гром. Звук капель, разбивающихся об землю. Через минут семь все повторяется. И ещё раз. И ещё. И с каждой новой вспышкой, напротив некоторых могильных камней, появляются небольшие ямы. Сначала одна. Потом три. Семь. И вот небольшие впадины объединяются в одну большую, за края которой хватаются синеватые пальцы. И тогда уже все затихает. Вороны больше не каркают, ливень успокаивается, а гром перестаёт сопровождать разряды молнии. И под эту гробовую тишину из могил вылезают «люди». И хоть выглядят они крайне отвратно и ужасно с этой синей кожей, которая местами открывает вид на мясо и кости, с этими спутанными в грязи волосами, с этим запахом гнили, но их глаза, немного затуманенные, выражают детское восхищение и неподдельную заинтересованность. Их глаза, потерявшие прежний цвет, не выглядят озлобленными или угрожающими. Они смотрят с понимание, словно знают, кто они и где они. Оглядев каждого из них, можно заметить, как они отличаются друг от друга. Молодые и старые. Женщины и мужчины. В современной одежде или словно они из восьмидесятых. Но их объединяет лишь одно — неподдельное и такое незаменимое счастье. Они счастливы. Из соседних могил вылезает пожилая парочка и, как только они находят друг друга взглядом, то улыбаются самой теплой улыбкой и молча обнимают друг друга. На надгробье старика стоит 2017 год, а на надгробье старушки стоит 2004 год. Как же долго она ждала этой встречи. Из могилы напротив появляется девушка в белом длинном платье и такого же цвета балетках. Вот только длина платья не может скрыть её вывихнутую ногу, из-за которой девушка хромает. Ей было всего двадцать лет, когда пьяный мужчина сбил ее с тротуара. И каждый год к ней подходит этот мужчина и просит прощения. Он буквально встает перед ней на колени, хватается холодными пальцами за подол платья и, из-за слез, говорит неразборчиво о какой-то измене и горе. Он сожалеет и раскаивается. А девушка тепло улыбается и успокаивающе гладит его по голове, шепча, что она смирилась. А ему не хватает этих слов. Из могилы на небольшой возвышенности выглядывает маленький ребенок, который не понимает, как он тут очутился и почему не может попасть домой. Да, есть заблудшие души, которые осознают только с годами. Мальчик этот хочет плакать, но не может. Но когда к нему подходит девушка с красными волосами и улыбается ему, протягивая руку. Он всхлипывает, вытирает сопливое место, где должен быть носик, и хватается за ее руку. «Ты не один», — шепчет ему на ухо девушка и ведет другим таким же ментально живым, но физически мертвым, «людям». Они все одаривают его теплой улыбкой и говорят, чтобы он шел с ними. А у мальчика этого все лицо разбито в мясо и нет четких очертаний лица. Лишь месиво. Нос расплющен, на лбу огромная вмятина, рот перекошен, а вместо правого глаза лишь пустая глазница. Падение на асфальт с пятого этажа лицом вниз не дало ему и шанса на прекрасную жизнь, лишь отняв ее. Но самая ирония в том, что он продолжает думать, что он красивый мальчик с азиатскими корнями, ровной кожей и темными выразительными глазами. Он продолжает думать, что также красив, как говорила ему мама, и что все девочки школы продолжат за ним бегать. И все лишь улыбаются ему, не решаясь сказать правду. «Ты скоро вернешься домой. Но не сегодня», — говорят ему «люди» уже второй Хэллоуин. Ну, а он верит в это и уже ждет, когда сможет обнять маму, прижавшись к ее животику, в котором толкается его сестренка. Все они собрались для того, чтобы вновь почувствовать жизнь. Чтобы вновь стать живыми, хоть это и невозможно. Они собирают с могил конфеты, которые им так любезно оставляю, и идут в сторону города, чтобы вновь обрадовать жильцов.***
У подножья холмов слишком тихо. Лес, который стоит в нескольких метрах, не издает ни единого звука, а на небе собираются грозовые тучи, что не предвещают ничего хорошего. Крис сидит на траве и периодически включает телефон, проверяя время. Остаются считанные минуты до полуночи. Парень тяжко вздыхает, упираясь локтями в колени и склонив голову. Ему хочется ходить из стороны в сторону, прыгать, пинать и просто метать, но никак не сидеть, сложив руки. Ожидание просто давит и от нетерпения сводит зубы. Но страх того, что он может не заметить ее, пропустить огненную макушку, заставляет его сидеть на попе смирно. Крис готов ждать. Ждать до самого рассвета. Ведь он уверен на все двести процентов (он сам не знает, откуда такая уверенность), что она вновь пройдет мимо, не заметив его. Как и год назад. Начинается дождь, вдали видны молнии, что сопровождаются характерными звуками. Сильный ливень и раскаты грома, уже как традиция этого маленького городишки на Хэллоуин. Сначала это пугало жителей, и те уезжали из домов на несколько дней в период праздника. Но спустя годы они поняли, что нет здесь никаких сверхъестественных сил и это лишь пустая трата денег, поэтому они начали считать эти природные явления, как простые совпадения. Местные метеорологи связали это с резкими перепадами температуры и быстрой испаряемостью ближнего озера, чтобы не привлекать незваных личностей своими странными традициями. Ложь во благо спокойствия города и его жителей. Буквально через какие-то жалкие сорок минут дождь успокаивается, гром затихает. И все становится самым обычным. Крис продолжает сидеть на сырой земле, весь промокший и с нахмуренным видом. Но ждать продолжает. Ждет еще полчаса. Час. И вот на горизонте можно увидеть вторую излюбленную традицию их города: «неизвестные зомби», как их прозвали жители. Дело в том, что в каждый Хэллоуин, к ним приходят неожиданные гости, которые утверждают, что они из соседнего города. А костюм зомби для них своеобразная традиция этого мистического праздника. Гости эти очень дружелюбные и веселые, всегда приносят с собой всякие сладости и ведут себя довольно тихо и спокойно. Местные жители очень любят этих приезжих и всегда рады их появлению. Праздник для них не праздник, если не приехали зомби. И тут Крис понял, что так зациклился на поисках, что упустил самое очевидное. Ее наряд зомби, поиски, которые ни к чему не привели, и полиция, возможно так среагировала, потому что на просьбу: «Извините, вы можете найти в базе данных девушку с красными волосами?» и после ответ на вопрос, когда он ее нашел: «В ночь с тридцать первого октября на первое ноября», полицейских привело в замешательство. «Парень, ты что, больной? Не шути так больше. У нас много дел. Давай-ка иди домой», — единственный ответ на его просьбу. Крис ударяет себя ладонью по лбу, быстро встает с земли и идет в сторону толпы. Парень аккуратно обходит людей и старается их не задевать, но резко встречается взглядом со старушкой в длинном старинной платье, с высоким пучком из седых волос и с корзинкой в форме тыквы в руках. Она похожа на женщину из древних времен, на какую-нибудь крестьянку, которая перебирает пшено и выгуливает скот. Но такие знакомые нотки мертвечины делают ее такой, как все. Она смотрит на Криса и улыбается потрескавшимися губами, слегка кивая, словно одобряя его действия. Парень неуверенно улыбается в ответ и уже хочет идти дальше на поиски, как слышит крик со стороны: — Бро! Хэй, бро! Кри-ис! — он оборачивается и видит Патрика, который бежит и машет ему руками, не задевая свой плащ каким-то волшебным образом. — Я дурак, понимаешь? Дурак! — парень взбудоражен, отчего немного запыхается. — А я-то только хотел сказать, что ты был прав по поводу Габриэль, — Патрик неловко усмехнулся и почесал затылок, отводя взгляд, — но твоя самокритика мне нравится больше. Что случилось? До тебя дошло только что? — Заткнись, — резко обрывает Крис, — я был прав. Только искал не там, — парень разводит руками. Вокруг них собрались такие уже родные гости, которые идут в город, — она была только в праздник. Только в Хэллоуин. И у нее был костюм зомби, — Патрик оборачивается и стукает себя пол лбу, точно также, как и друг минутами ранее. — Точно, дурак! — смеется Патрик, — все было так легко, оказывается. А ты… — Патрика накрывает новая волна смеха и он не может договорить фразу. Крис смеется вместе с ним. Но смех пропадает буквально через полчаса, когда вся толпа ушла, а знакомой макушки не было. — Может не в этом году? — Патрик кладет руку на плечо друга, но тот ее сбрасывает. — Я потратил год на ее поиски. Чертов год, когда ответ был на поверхности. Не может все так закончиться, — парень не смотрит в сторону друга. — Ты уверен? — Уверен, Патрик, уверен. Чувствую, понимаю. Верю. Весь этот год я верил, — Патрик больше ничего не говорит. Он садится на землю рядом с Крисом и ждет. Но при этом он теряет веру в друга. — А как она тогда так резко пропала при первой встрече? — тихо спрашивает Патрик. — Не знаю. Но спрошу, как встретимся. Они сидят еще какое-то неопределенное время. Им холодно, ведь температура полностью оправдывает время года. Они проголодались, ведь один не ужинал, надеюсь на хорошую еду на вечеринке, а второй забыл, ибо был слишком возбужден от предстоящей встречи. И оба потеряли то, на что надеялись. И также оба не понимают, что переживают все трудности, которые укрепляют их дружбу, вместе. Они уже давно повязаны красной нитью судьбы, хоть оба и думают, что она порвана. — Я думаю, что стоит уйти, — говорит Патрик спустя долгих сорока минут молчания. А вот его друг молчит уже час, — мне холодно, Крис. Да и у тебя уже губы посинели, — час и одна минута, — я голоден. Хочу спать. И я уверен, что ты тоже, — час и две, — мне не удобно в этом костюме, который натирает во всех местах, где можно и нельзя, — час и три. Патрик не выдерживает. Он встает с земли, отряхнувшись, и подходит к другу, что смотрит в сторону темного леса, — мне принести тебе плед, если ты собираешься сидеть тут до рассвета? — молчание, — отлично. Тогда я еще прихвачу бутерброды и кофе, — Патрик отворачивается от Криса, так и не получив его ответа. Он делает несколько шагов в сторону вечеринки и не смотрит на друга. Но, подняв голову, останавливается, — Крис! — зовет он друга. Но получает лишь протяжный выдох, — Кри-ис! — тянет вновь парень и хватает за руку друга, призывая обернуться. — Да что надо? — срывается Крис, но не продолжает свой поток ругани, когда смотрит туда же, куда и Патрик. Синяя кожа, испачканная в земле, темная порванная футболка и короткие шорты с небольшими разводами крови. Открытые раны на ноге, из-за чего она хромает, и шее. И ее яркие, ничуть не потускневшие красные волосы, что горят в этой ночной темноте. Это она. Та самая, из-за которой были все эти муки и проблемы. Та самая, которую искали, словно вечность. Та самая и никак иначе. И она проходит мимо парней и идет в сторону холмов, не обращая на них внимания. А они смотрят на нее, не сводя взгляда. Один удивлен и потирает глаза, чтобы убедиться в правдивости ситуации. А второй счастлив. Она есть. Она существует. Она жива. — Крис… я… — заикается Патрик. — Молчи, — прерывает его друг и делает уверенные шаги за девушкой, — все выскажешь потом. А сейчас жди меня, — Патрик слушается и вновь садится на землю. Вновь ждать, но уже не чуда, а его последствия. А Крис быстрыми шагами нагоняет девушку, но не решается подойти к ней до тех пор, пока они не дойдут до холмов. И все вновь как год назад: она идет, хромая на одну ногу, а он идет следом. Вот только он теперь более уверен и знает, что не отпустит ее. — Девушка, подождите, — кричит он ей, когда та уже выходит на открытую местность. Но она не слышит его. (Так бы подумал он, если бы не заметил, как она немного ускорилась), — прошу, постой, — но она продолжает молчать и идти, — да погоди же ты. Я искал тебя весь год. Прошу, остановись, — он запыхается от такого крутого подъема, но все еще пытается ее догнать, — я ждал этой встречи. Умоляю, подожди. — Я не могу, — тихо говорит она слегка охрипшим голосом, — я не могу… — еще тише повторяет она, срываясь не медленный бег. — Почему? — спрашивает он и, переведя дыхание, ускоряется. — Вы все не понимаете. И никогда не поймете, — ее голос дрожит. — Что не понимаем? — Всё, — она замедляется и уже не бежит от него, когда слышит, как парень останавливается. — Я… Я пойму. Не смогу не понять, — Крис впадает в небольшой ступор, ведь совершенно не понимает, о чем девушка говорит. Она не отвечает толком на его вопросы и просто старается убежать. Вот так просто, — я искал тебя год, весь город считает меня безумцем, я скатился в учебе, чуть не потерял лучшего друга и мать, меня избегают люди, я мог бы сесть в тюрьму из-за того, что хотел проникнуть в полицейский участок. И я могу продолжать этот список. Поэтому я просто не смогу не понять. Просто сил не хватит. Я обещаю, — и парень сам не понимает, на что подписывается. — Чушь говоришь. Ты не сдержишь обещание. Я это знаю. — Сдержу. Просто прошу, скажи свое имя. Ты исчезла так неожиданно, что я даже не успел спросить его. Ты словно испарилась. Остановись, прошу. Не поступай так со мной. — Я даже не знаю тебя, — хладно отвечает она.***
Крис возвращается обратно к поляне, на которой он ранее сидел с Патриком и ждал девушку. Чувства в нем кипели и бурлили, не давая голове спокойно сосредоточиться на мыслях, что так беспорядочно крутились. Он был и растерян и посвящен во что-то неземное; он был грустный и счастливый; он чувствовал себя и одиноко и в тоже время он считал, что это одиночество связано с тем, что он просто немного иной. Он не хотел возвращаться обратно к Патрику, но в тоже время хотел бежать к нему, чтобы рассказать все то, что случилось. Он хотел упасть на землю и плакать от досады, но в тоже время ему хотелось кричать о том, что только что он узнал. От этих противоречий у Криса кружилась голова, а в глазах все двоилось. От его неоднозначности ему хотелось поскорее оказаться дома, лечь на кровать и не разговаривать в ближайшие несколько недель, чтобы просто переварить всю информацию. На горизонте появился Патрик, который ходил из стороны в сторону и похоже тоже не находил себе места. В голове у него метались различные мысли и самой частой была вина. Вина перед другом за его неверность и сомнения. Вина за то, что он не верил Крису и упрекал его. Вина за то, что в голове часто возникала мысль о том, что дружбу надо прекратить, ведь друг явно потерял голову. Вина за то, что он хотел бросить Криса. Патрик думал, что ему сказать, чтобы извинить за все его поступки и слова, чтобы Крис простил его, чтобы не злился на него. Начинал постоянно с одной и той же фразы: «Я виноват перед тобой, Крис», но после этих слов все было не то, все звучало не так и вообще в голове было слишком пусто. Когда Патрик увидел Криса, то он тяжко выдохнул, ведь так и не придумал монолог извинений на, как минимум, минуты на две. Патрик подошел к другу и хотел уже начать с неизменной фразы, как Крис его прервал: — Потом извинишься. У меня есть новость. И она… немного сумбурная, — Крис почесал затылок. — Что ты хочешь этим сказать? — Патрик нахмурился. — Я знаю, что ты мне не верил все это время и удивился, когда она появилась. Просто прошу, не отталкивай меня после того, что я тебе скажу. Выслушай и постарайся поверить. Хоть даже я сам себе еще не до конца верю. — Не тяни, Крис. Говори все так, как есть. — Ну, это девушка она немного… как бы сказать? Она немного неживая. — То есть? — Ну она умерла. Умерла, но может ходить, говорить и… и не знаю, что она еще может. Но я точно знаю, что это не хэллоуинский костюм. Просто, она словно живой мертвец. — Ты хочешь сказать, что она зомби? Ты хоть себя слышишь? — Патрик немного взвелся. — Слышу и знаю, что это слишком странно звучит. — Странно?! Серьезно? Ты буквально мне сейчас говоришь, что среди нас ходят живые трупы. Ты буквально сказал, что среди нас ходят зомби. Ты еще скажи, что скоро будет апокалипсис. — Нет же, Патрик. Она не как труп. Она словно знает, что мертва и просто хочет почувствовать, словно она еще жива. — Крис, заткнись! — вскрикнул Патрик, — я только увидел, что плод твоего воображение реальный человек, а теперь ты говоришь, что она мертва. Говоришь, что мы видели зомби. Крис, их не существует! Не пудри мне голову, Крис. Прекрати. Ты точно свихнулся. — Черт, я могу доказать тебе, что я не вру. Просто выслушай меня. Я… мы, — Крис не знал, что он должен сказать, чтобы Патрик поверил. Он обернулся вокруг, словно ища подсказки среди деревьев и неба. — С меня хватит. Это уже слишком, — Патрик хотел уйти, но Крис остановил его. — Давай сходим на кладбище. — Что? — Давай сходим туда, и я покажу тебе ее могилу, — Крис указал кивком головы на городское кладбище, что находилось от них практически в километре. — Не боишься, что будешь в пролете? — Патрик сложил руки на груди. — Я разве ошибался, когда утверждал, что эта девушка есть? — Нет, но зомби звучат более неправдоподобно, чем-то, что ты видел какую-то девушку. — Поверь, ты останешься в пролете, как всегда. Пойдем завтра вечером. — Как в типичных фильмах ужасов, где подростки идут ночью на кладбище и их убивают? — Как в них. Только нас не убьют. — Не сомневаюсь, — недовольно фыркнул Патрик и пошел в сторону города, не дожидаясь друга***
Вечером первого ноября погода стояла безумно холодная: дул сильный ветер и тянул за собой тучи, что так грозно возвышались над городом. Патрик с удовольствием остался бы дома, если бы не Крис, который позвонил минутами ранее и не напомнил о том, что им надо идти. Идти на кладбище. Звучит не очень заманчиво. Парень собирался мучительно медленно, оттягивая момент встречи. И он не знал, чего больше боялся: того, что Крис окажется прав или того, что Крис ошибается. Выбор был между зомби или психикой друга. И оба варианта совершенно не нравились Патрику. Он бы с удовольствием перемотал время на Хэллоуин 2016 года и не допустил, чтобы Крис хоть на шаг отходил от него. Ему не нужна эта роковая встреча, из-за которой все пошло наперекосяк. Когда Патрик уже был готов выходить из комнаты, ему приходит сообщение от Криса:«Отправитель: дурачье Время: 22:17 И даже не смей сейчас отсиживаться дома. Ты сам на это подписался»
— Даже и не думал, — говорит Патрик, когда выходит из дома, застегивая на себе куртку. — Что ты родителям сказал? — Крис идет по тротуару, когда Патрик поравнялся с ним. — Что ночую у тебя. — Отлично. Я сказал, что я ночую у тебя. Надеюсь, что родители верят нам и не станут названивать друг другу, — Патрик ничего не ответил другу. У него кончики пальцев дрожали, а колени тряслись. Ему было жарко, хоть ветер дул еще сильнее. Страх за друга дышал в затылок, обнимал со спины, зарывался холодными липкими пальцами в волосы и тянул назад, к дому, где мать готовит вкусный пирог, где отец смотрит комедию, где кот клубочком свернулся на диване. Не хотелось идти на кладбище, не хотелось слушать спокойный голос Криса, словно то, что они делают и то, что он сказал про ту девушку — самые обычные явления. Не хотелось находиться на улице в эту холодную погоду. Не хотелось верить и сомневаться в друге. Ничего не хотелось. Но кому важно «хочу» и «не хочу»? Никому. И своими жалобами Патрик делал только себе хуже, усугубляя ситуацию. Не было этих жалких «хочу» и «не хочу». Было лишь надо. И Патрик это понимал, успокаивая себя. — Почему мы идем именно ночью? — спросил Патрик, как только они увидели ворота кладбища. — Ну, я посчитал, что эти люди могут появляться каждую ночь, — голос Криса был неуверенным и говорил он тихо, словно стесняясь своих догадок. — И если они каждую ночь появляется, то почему же мы видим их только на Хэллоуин? — Ну, подумай сам. Они выглядят так, словно костюмы надели. Было бы странно увидеть зомби средь белого дня. — Твоя правда, — согласился Патрик, — но это все равно сумасшествие. Парни зашли на территорию городского кладбища. Оно пустует. Здесь нет ни единой души. Ни живой, ни мертвой. Патрик облегченно выдыхает, а Крис разочарован тем, что его догадки не верны. Хоть кладбище было и небольшим, парням придется подойти к каждой могиле, чтобы найти ту, которую ищут. Патрик с каждой минутой хотел уйти все сильнее и даже сделал шаг назад, но цепкая ладонь, схватившая его за запястье, остановила попытку побега. Крис посмотрел на друга с каким-то азартом в глазах. — Для тебя это все игра? — чуть ли не на грани истерики спросил Патрик. Крис только молча помотал головой, вновь устремил взгляд на кладбище и потянул друга за собой, — я убью тебя. Убью и сразу же похороню. Рядом с могилой девушки. — Так ты уже принял тот факт, что она мертва? — усмехнулся Крис. — Заткнись, идиотова голова, — его напрягало то, что они так спокойно об этом говорят. Словно обсуждают, какой им фильм посмотреть перед сном. Или какой попкорн купить, — я надеюсь, что ты не будешь предлагать разделяться для быстрого поиска. — Я не на столько дурак, — говорит Крис и смотрит на первую могилу. Какой-то мужичок сорока лет. Что ж, ночь обещает быть долгой.***
Руки парней замерзли, изо рта выходит едва заметный пар при дыхании, но они не прекращают поиски. Парни прошарили уже большую часть кладбища, ноги очень устали. На каждую просьбу Патрика сделать перерыв, Крис лишь хмурился и вновь тянул друга за собой. Он не терял надежды, ведь верил. Патрик же просто надеялся, что это лишь сон, который длится слишком долго. — Крис, давай сделаем перерыв? — хнычет блондин и уже оседает на землю. — Отдыхай. Я вернусь, как найду, — бросает Крис и в темпе отходит от друга дальше в глубь кладбища. Женщина. Мужчина. Ребенок. Старик. Подросток. Девочка. Старушка. Старушка. Та самая старушка с высоким пучком, платье с воротником и знакомой улыбкой. Ее портрет словно дает пинок для более усердного продолжения поисков. «Я найду тебя», — тихо шепчет Крис и отходит от могилы. Время близится к шести утра. Через жалкие одиннадцать минут рассвет, и Крис словно боится, когда солнце покажется из-за гор. Словно тогда он не сможет ее найти. Он метается от могилы к могиле, порой даже не заглядываясь на портрет и, порой ему начинает казаться, что он пропустил могилу девушки. Но парень не останавливается. Нервно бегает взглядом по серым камням. Остается четыре минуты. Он делает резкий поворот, пока краем глаза не замечает красное пятнышко. Медленно и аккуратно он разворачивается и всматривается в то пятно. Через три могилы от него. На ватных ногах он подходит к ней. Крис не ошибался. Он не зря верил. Вот они, заветные секунды, когда все встанет на свои места. Парень садится на колени на мокрую землю и всматривается в портрет знакомой девушки, улыбка которой слишком яркая для этого мира. Крис опускает взгляд на ее имя:Мэг Стилл. 1992–2010 гг. Сияй также ярко на небе, как сияла здесь.
Мэг. Мэг Стилл. 2010 год. Парень вспоминает рану на шее девушки. «Удар ножом был получен в шею, перерезав сонную артерию», — словно из страшного сна всплывают слова ведущей. Мэг Стилл. Девушка, убитая каким-то психопатом, что уже гниет в тюрьме. Девушка, которая связала свою жизнь после смерти с маленьким Крисом, который просто переключал каналы поздно вечером. С Крисом, который просто хотел правосудия и желал, чтобы убийца был жестоко наказан. По телу парня бежит дрожь, его знобит, его тошнит. Глаза болят от того, что поступают слезы, в горле ком. Крис опускает голову и не может посмотреть на могилу. Но, когда он чувствует легкое холодное прикосновение к плечу, то резко вскидывает голову и смотрит за спину. Но там никого. Там лишь первые лучи солнца. Патрик не знает, сколько он отдыхал. Возможно, что больше десяти минут, ведь его лица касаются лучи солнца, что выглядывают из-за гор. Он начинает волноваться за друга и, встав с могильной земли, идет на его поиски. В голове крутятся мысли о том, что тот скорее всего до сих пор ищет девушку. Патрик уверен, что ее могилы нет. Но. Но его друг сидит на коленях перед могилой и шмыгает носом. Но его друг сгорбил спину, которая дрожит то ли от холода, то ли от эмоций. Но его друг выглядит жалко. Патрик смотрит на портрет, и его душа покидает тело. Его нет здесь, он где-то там, за пределами кладбища. Где-то там, где нет всей этой чертовщины с мертвецами. Патрик садится на корточки рядом с Крисом, кладет свою руку на спину и, на грани слышимости, отчаянно говорит: — Прости.