Бенберирование - дело серьёзное!

- Алджи, ты должен сейчас же уехать в Лондон! – сквозь зубы прошипел Джек Уординг, с силой сжав ладонь стоявшего напротив стройного молодого человека, лукаво улыбавшегося ему. Мистер Джек Уординг был очень неконфликтным человеком – это знали все. Никому и никогда не удавалось вывести его из равновесия не только насмешками, но даже грубыми окриками. И на то, и на другое Джек находил легкий, на первый взгляд безобидный, но остроумный и сильно жалящий обидчика ответ, как оно и подобает джентльмену. Мистер Уординг чрезвычайно гордился своими безупречными манерами, которые признавала и ценила даже леди Брэкнелл, хотя и не одобряла страстной влюблённости в него своей дочери Гвендолен. Нужно сказать, что влюблённость эта в высшей степени льстила Джеку и услащала его великое самолюбие, но не более того. Он, конечно, отвечал ей любезностями, а иногда и открытым флиртом, что, впрочем, делал лишь для того, чтобы не оскорбить ненароком нежные девичьи чувства. Итак, Джек Уординг был очень неконфликтным человеком. И всё же, кое-кто в кругу его знакомых обладал непостижимой способностью вводить его в возбуждённое состояние несколько раз на дню. Имя этого человека было Алджернон Монкриф. Алджернон Монкриф! Нелепость этого имени искупалась лишь ещё большей нелепостью поведения его носителя. Пусть Алджернон и был младше Джека на несколько лет, это отнюдь не давало ему права вести себя с ним хуже шестилетнего ребёнка. И сколько же хлопот доставил ему Алджернон, притворившись несуществующим младшим братом Джека и приехав в качестве гостя в деревню, преследуя при этом, очевидно, единственную цель – соблазнить его восемнадцатилетнюю воспитанницу Сесили! - Как я могу оставить тебя – ты ведь в трауре! – весело возразил Аджернон, высвободив руку и вальяжно раскинувшись на одном из обитых шёлком кресел. – Хотя да, скверно получилось: от братьев лучше избавляться раз и навсегда. Но я рад сообщить тебе, что острая простуда – отнюдь не самая неизлечимая болезнь на свете, а посему моё чудесное воскрешение не должно вызывать в тебе такое отторжение. В самом деле, чего же тут неожиданного? – он забавно приподнял тонкие брови, сверкнув озорными глазами. Мистер Уординг раздражённо фыркнул и, понимая, что выглядит глупо, одним резким движением сдёрнул с головы чёрный цилиндр. - Если я переоденусь, ты уедешь? – вдруг спросил он с надеждой в голосе. - Не могу обещать, - возразил Монкриф, играя тростью. – У тебя тут чудесное местечко. А в бенберировании ты, я посмотрю, достиг далеко не тех же успехов, что и я. Придётся дать тебе пару уроков. Джек театрально вознёс руки к небу, - точнее, к недавно выбеленному потолку, - и закатил глаза. - Бога ради, Алджи! Уезжай! Твоё присутствие здесь неприемлемо. Ты хочешь соблазнить Сесили? Отвечаю: я никогда этого не допущу! Ты хочешь нарушить покой моего поместья – так этого никогда – никогда – не будет! Алджернон наблюдал за размахивающим руками приятелем с деланным изумлением. Внезапно он поднялся с кресла и, чуть покачивая трость двумя пальцами, подошёл к Уордингу. - Но в чём, собственно, проблема? Этого я никак не пойму. Как истинный бенберист, заявляю: каждый может бенберировать там, где ему вздумается. Уж это-то тебе должно быть известно, иначе какой ты после этого бенберист! - Проблема, мой милый, заключается в том, что ты имеешь целью совратить мою абсолютно невинную воспитанницу Сесили, которая находится под моей опекой вплоть до тридцатипятилетнего возраста! – отчеканил мистер Уординг, приблизившись к Алджернону и сжав руку на его запястье. И тут произошло невероятное: Алджернон громко расхохотался, выронив трость и прикрыв рукой глаза. От неожиданности Джек отпустил его запястье и отпрянул. Перестав хохотать, Монкриф подошёл к приятелю, всё ещё посмеиваясь. - Дорогой Джек, неужели ты думаешь, что я приехал сюда для того, чтобы познакомиться с Сесили? – дождавшись недоумённого кивка, Алджернон продолжил. - Если так, то спешу тебя обрадовать: я здесь исключительно ради тебя! Этот ответ, вопреки ожиданию Алджернона, который хотел только подшутить над товарищем, не повлёк за собой новых вспышек гнева или даже возмущения. Напротив, тонкие черты лица Уординга необыкновенно смягчились. Он взял руки Монкрифа в свои и притянул его ближе. - Милый Алджи, я… Если я правильно тебя понял… - его взгляд беспокойно блуждал, - Ты тоже мне нравишься, - закончил он неуклюже, огромным усилием воли заставив себя взглянуть Алджернону в глаза. Алджернон, явно не ожидавший такого развития событий, остолбенел, будучи не в силах сдвинуться с места. Он вдруг ощутил какое-то доселе неведомое ему смущение. Как? Неужели он действительно неравнодушен к своему приятелю? Сделав такое ошеломляющее открытие, Монкриф окончательно растерялся и, не зная, что делать, зачем-то ещё сильнее сжал руки Уординга. Тот, приняв этот жест как знак согласия, увлёк его в нежный, но короткий поцелуй. И хотя поцелуй длился всего около минуты, он, к несчастью, не успел остаться незамеченным. Как на беду, в то самое мгновение, когда Джек и Алджернон совершили такой необдуманный – учитывая, что гостиная была не заперта - поступок, в помещение вошла леди Брэкнелл, приехавшая по настоянию Гвендолен, чтобы выяснить, насколько серьёзны намерения мистера Уординга по отношению к её дочери. И вот пожалуйста – что она видит! Боже! Да это просто немыслимо! Леди Брэкнелл вскрикнула, зажав рот изящными ручками в дорожных перчатках и выронив саквояж, который приземлился на блестящий паркет с оглушительным грохотом. Джек вздрогнул и метнул на неё взгляд, полный ужаса, удивления и какого-то еле заметного недовольства по поводу того, что им помешали. Он, однако, продолжал держать руки на талии Алджернона. - Что…что, позвольте спросить, это значит? – пробормотала леди Брэкнелл, голос которой становился с каждым словом всё более уверенным: очевидно, к ней возвращалось её прежнее хвалёное самообладание. – Как вам не стыдно, мистер Уординг! И это после того, как вы сделали предложение моей дочери! Я уже не говорю о том, что это просто-напросто смешно, неприлично и, более того, карается законом! Она с достоинством подняла упавший саквояж и выпрямилась, смерив Уординга надменным и презрительным взглядом. Вдруг она вскрикнула во второй раз, увидев того, кто, сияя, обернулся к ней. - Кто…кто вы, сэр? – ошеломлённо спросила леди Брэкнелл, нащупывая у себя за спиной дверную ручку. - Позвольте представиться, я мистер Смоллет, мисс…как вас? Возмущённая вдвойне и ещё более испуганная, леди Брэкнелл вылетела из гостиной поместья мистера Уординга с тем, чтобы больше никогда сюда не возвратиться. Придя в себя, Джек обхватил Алджернона за плечи и повернул лицом к себе, тут же отшатнувшись. Оправившись от изумления, он зашёлся безудержным хохотом. - Алджи, проказник! Когда…когда ты только успел? – сквозь смех промямлил Джек, опустившись на диван. Его плечи смешно сотрясались. Алджернон широко улыбался, стирая нарисованные густые брови и усы. Закончив эту процедуру, он сел на диван рядом с ещё не до конца отошедшим уже-не-другом. - Для этого, мой милый Джек, нужно обладать хоть какими-то художественными данными и всегда иметь про запас кусочек хорошего угля. Но, думаю, мистеру Смоллету придётся наведаться разок-другой к бедной леди Брэкнелл, дабы она поверила в его существование. - Бога ради, не вздумай! – возразил мистер Уординг, потрясённый этой затеей. – Она, чего доброго, отдаст тебя под суд! Алджернон лучезарно улыбнулся в ответ. - Ничего не поделаешь, Джек. Быть серьёзным и постоянным в наш поверхностный век чрезвычайно важно. А бенберирование, несомненно, – дело серьёзное.