Till it's gone

      В доме становится слишком шумно и Джекс ретируется в ванную комнату. Он закрывает за собой дверь, на секунду прижимаясь к дереву лбом, а потом отходит от неё. В висках пульсирует так сильно, что Теллер подходит к раковине и открывает кран. Журчание воды не перекрывает детских голосов, но делает их не такими громкими. Чужие дети, которых он должен принять, как своих, сейчас не более чем ещё один источник раздражения. Мужчина смотрит на себя в зеркало и недовольно хмурится. Со смерти Рыжего проходит всего ничего, но болит так сильно, словно его друга все ещё волокут в соседнее помещение. Словно он все ещё говорит «Я справлюсь». Только вот звук ломающихся костей все ещё стоит в ушах. Только глухой звук металлической трубы об тело и собственные вздохи. Джексон только и слышит себя, свой крик и всхлипы, совсем не видит Рыжего. Эти звуки никогда не перекрываются словами Джеммы и Тары. Лишь изредка детскими голосами, потому что он всегда слышит те, другие.       Джекс хочет разбить зеркало, но лишь глухо ударяет по раме, боясь испугать детей. Боль сжимает виски все сильней, заставляя морщиться и тереть лоб. Мужчина открывает аптечку и замирает. Там так много пузырьков с таблетками, что он на секунду теряется. Теллер выхватывает ту, что с самым сильным эффектом и закрывает аптечку. Снова смотрит в зеркало и тяжело вздыхает. Позади него белым ярким пятном выделяется ванная, на секунду кажется, что на её бортике сидит Рыжий. Уперев локти в колени, он обхватывает ладонями подбородок, зарываясь пальцами в бороду. Улыбается, щурясь и собирая морщинки вокруг глаз и рта. Искренне, счастливо, словно жив. Он кажется совсем светлым, каким-то неуместным здесь и больше не существующим. Джексон оборачивается почти, что с окриком, но с губ так и не слетает заветное «Гарри». Потому что на белом-белом бортике ванны нет Гарри.       Мужчина оборачивается обратно, выключая воду левой рукой, в правой у него все ещё пузырёк с таблетками.       Голос Рыжего режет его сознание на части, заставляя покрепче ухватиться за раковину. Его лучший друг сидит в ванной, вода уже скрывает бёдра, поднимается к пупку и выше. Над ней едва заметный пар, мужчина вальяжно откидывается назад и машет ему рукой: - Джекс, ты ещё там долго? Вода почти набралась.       Он никогда его не зовёт «Джекки», как Пыр, потому что ему кажется, что это слишком личное, слишком по-отцовски. Теллер торопливо стягивает с себя футболку, неряшливо роняя её на пол. Следом идут джинсы и белье, у них не так много времени, пока домой кто-нибудь не вернется. Мужчина почти на носочках подходит к ванной, где рука Уинстона тут же скользит по чужому белому бедру, в знак приглашения. Джекс забирается к другу, усаживаясь между его ног. Он откидывается на широкую грудь и прикрывает глаза. Они лежат в тишине, наслаждаясь ею, не так часто им удаётся побыть наедине друг с другом.       В следующий раз он садится лицом к Рыжему, скользит пальцами по лицу, обводя контуры скул, утопая ими в бороде. Гарри подается вперёд, позволяя чужим пальцам массажировать кожу головы, втирать шампунь и смывать пену. Он позволяет только одному ему делать это.       Они могут так сидеть часами, пока вода не остынет. Об этом никто не знает. Никто не знает, что Джекс прижимается губами к волосам Уинстона в ванной в его доме или собственном, не важно. Они делают так, когда никого нет, когда знают, что никто их не потревожит.       В первый раз они купаются вместе, когда им по восемь лет. Джекс уже тогда усердно мылит чужую голову, больно цепляясь за короткие волосы. Он не смотрит на друга, наслаждаясь самим процессом, он не знает, что и мальчишка под его руками тоже не против.       В тринадцать лет они первый раз целуются, это происходит в доме Джеммы, в узкой ванной, после бега под ливнем. Поцелуй выходит неумелым, смазанным и почему-то долгожданным. Джекс все ещё дуется на Рыжего, тогда ещё просто Гарри, за поцелуй с девчонкой из другого класса. Они сидят голыми в ванной, медленно наполняющейся горячей водой, и дрожат.       У Джекса губы сухие и целоваться с мальчишкой совсем не круто, но отчего-то сердце до боли сжимается, когда он смотрит на Теллера. Он обиженно выпячивает нижнюю губу, все ещё подрагивая от холода, и Гарри не выдерживает. Подается вперёд, обхватывая тонкими руками белую голову, прикусывает нижнюю и сминает верхнюю. Они задыхаются. Все выходит коряво, не так как с Дженни, он не чувствует себя уверенным, скорее потерянным. Все совсем не кажется неправильным.       В двадцать лет парни устанавливают правила, из-за которых никогда не будут вместе. Не узнают, каково это быть настолько рядом, что уже и не знаешь, где начинается твое тело и заканчивается чужое.       Они только и могут красть друг у друга поцелуи и в самый трудный период жизни залезать в ванную, наполненную до краёв горячей водой. Скользить шершавыми ладонями по чужому телу, запускать пальцы в мокрые волосы. Только и могут купаться вместе, чтобы никто не узнал об этом, зная, что это неправильно.       И когда Рыжий тянет на себя Джекса, кусая за губу, в последнем селится тревога. Руки у Гарри огромные, он ими обхватывает чужую голову и целует. Целует. Целует. Целует. До крови на губах. И плачет горячими слезами, совсем не давая утереть их. Тогда они признаются друг другу в любви, в первый и последний раз.       У Рыжего голос дрожит. Он совсем не подбирает слов, не делает это красиво, просто говорит, давясь всхлипами: - Я люблю тебя, Джекс. О, Господи, как же я тебя люблю.       Он не даёт ответить Теллеру, лишь целует, мешая их поцелуй со слезами.       И Джекс Теллер отвечает ему: - Я тоже люблю тебя, Рыжий.       Только теперь слова повисают в воздухе. Потому что здесь нет никакого Рыжего. Да и Гарри Уинстон мёртв. Больше он не услышит этих слов.       И когда Теллер собирается открыть пузырёк и высыпать горсть таблеток себе на ладонь, в ванную влетает Авель со слезами на лице. Он давится ими, цепляясь за джинсы, и говорит: - Пааап, Элли снова забрала мои книжки.       Джекс прячет пузырёк обратно в аптечку до лучших времён и уводит сына из комнаты наисчастливейших воспоминаний, в которых боли больше, чем счастья. И ему вправду кажется, что Рыжий ему благодарно улыбается из ванны, где сидит с самого момента смерти.       Своей или Джекса, уже не важно.       Я тебя больше…