После.

      Зинченко идет вдоль самолета скользя рукой по корпусу. Холодный дождь хлещет в спину, вокруг люди. Кто-то прыгает на месте, радуясь тому, что они выжили. В паре метров от него девушка стоит уткнувшись в ладони и плачет. Люди раскидывают руки и подставляют лицо потокам дождя, лишний раз убеждаясь что они не на том острове и все позади. А Леониду Саввичу совершенно плевать, что происходит вокруг. Весь он сосредоточен на приближающемся к нему Гущину. Он сам только что видел, как тот оттолкнул Александру и развернувшись ушел. — Леонид Саввич, я… Леонид Саввич… — словно спасительную мантру повторяет Леша и старается глубоко дышать, ведь воздуха словно не хватает. — Все хорошо. Уже все хорошо. — взяв лицо стажера в ладони, Зинченко прислонился своим лбом к его и пристально смотрит в бегающие глаза парня. — Вы живы. — закрыв глаза, он закусывает губу и опускает руки на плечи капитана. — Мы живы. Ты всех спас. — тряхнув его за плечи, Леонид Саввич словно просит того посмотреть ему в глаза и успокоится. — Я за вас испугался. Когда кто-то сорвался с троса. — подавшись вперед, он обнял капитана и почувствовал руки Зинченко у себя на спине. — Я думал больше вас не увижу. — Все, я здесь, успокойся. — запустив пальцы в перепачканные пеплом волосы стажера, мужчина мягко, на пробу коснулся губами шеи Гущина.       Тот лишь содрогнулся всем телом и судорожно выдохнул, но не отстранился. Это было последней каплей и слезы безудержными потоками потекли по его щекам. Шмыгнув носом, Леша уткнулся в шею командира и крепко сжал пальцами вымокшую рубаху Зинченко. — Поплачь. Уже все в порядке. — отстранив стажера, Леонид Саввич увидел его замешкавшиеся глаза и осторожно коснулся его щеки губами. — Можно? — облизнув губы, парень глубоко вдохнул, словно забывая дышать до этого.       Зинченко понял его короткую просьбу и, не мешкаясь, ткнулся губами в его. Гущин опешил от взаимности со стороны капитана, но быстро вернулся в нужное русло. Прикусив губу мужчины, он сладко застонал в губы главного и не знал, чего ожидать если он двинется дальше. Но Зинченко взял все в свои руки и через пару мгновений углубил поцелуй, глотая сладкие вздохи Лешки. — Мой. Живой. — прижавшись губами к виску Гущина, Леонид Саввич старался отдышаться после долгого поцелуя, но совершенно не желал выпускать его из своих объятий.