I
«Раз, два… Раз, два, три, четыре!..» — Миа, очнись… Миа!.. Эй, дорогая, что с тобой? Требовательный мужской голос, рука, немного грубо дёргающая за плечо, и резкий аромат дорогого парфюма. Миа Долан открывает глаза: над ней, в элегантном костюме и безупречно выглаженной белоснежной рубашке с галстуком, склонился её жених Дэвид. Миа морщится и закрывает лицо ладонями от яркого солнечного света. Погода в Лос-Анджелесе — настоящий рай для любителей солнца. Каждый новый день оно светит жителям города, словно на вечных батареях. — Я в порядке, — дав глазам время привыкнуть к свету, Миа потягивается и садится на кровати. На тумбочке её уже ждёт стакан тёплой воды с лимоном, заботливо приготовленный Дэвидом, настоящим адептом здорового образа жизни. — Мне сон приснился. Бррр! — говорит она, сделав глоток. Её невольно передёргивает. — Ты мотала головой и вскрикивала пару раз, вот я и забеспокоился, — бросает Дэвид через плечо, направляясь обратно в гостиную. — Кошмар? — Мммм… Сделав ещё пару глотков, Миа закрывает глаза, пытаясь вспомнить, что она только что увидела. — Мне приснилось, что я вышла за тебя замуж, у нас родилась дочка. Дэвид на миг выглядывает из гостиной и произносит с улыбкой: — Ничего удивительного. У нас через неделю официальная помолвка! Он вновь возвращается к своим сборам: бегло просматривает бумаги и укладывает их аккуратной стопочкой в кожаный портфель. — Потом, в том же сне, мы стояли в пробке на мосту, — продолжает Миа, возвращая стакан на тумбочку. Нет, пить эту дрянь в большом количестве, то ещё удовольствие. — Это было невыносимо, ужасная пробка! Мы решили свернуть в ближайший ресторан, чтобы переждать сумасшедший дом на дорогах. — Она картинно закатывает глаза, а после вновь зажмуривается: — И вот, мы с тобой шли по улице, сытые и довольные, а из бара неподалёку раздавалась приятная мелодичная музыка. Ты предложил зайти внутрь, а там… Миа резко открывает глаза. «Себастьян!» — говорит Сердце. «Он самый, которого давно пора вычеркнуть из памяти!» — рычит Разум. — … куча поклонников, желающих взять у тебя автограф, — заканчивает за неё Дэвид. Он вновь стоит перед ней: идеально выбритый, одетый с иголочки, со своим портфелем в руках. — Миа, думаю, тебе следует привыкнуть к славе и повышенному вниманию. Поклонники — часть жизни любой знаменитости. Как и папарацци. Кстати, ты идёшь сегодня на студию? — Нет, у меня выходной, я тебе вчера говорила, — отвечает она немного растерянно. Только что весь остаток сна пролетел у неё голове и растаял, словно яркая вспышка. — Отдохну дома, высплюсь, а то две недели непрерывных съёмок меня изрядно вымотали. — Тогда до вечера, любимая. Дэвид наклоняется и быстро целует её в губы. Миа отвечает на его поцелуй автоматически, всё ещё пребывая где-то на границе между явью и своим сном. — У меня как обычно куча дел, и я не уверен, что успею переделать их до конца года, не говоря уже о сегодняшнем дне. Если буду поздно, не дуйся слишком сильно, — бросает Дэвид напоследок. — Пока! — Миа машет ему рукой на прощание. — И я давно не дуюсь, ты же знаешь. Я привыкла. Затем она вновь откидывается на подушки, подкладывает под голову сложенные руки и устремляет взгляд на белоснежный, как бесчисленные рубашки Дэвида, потолок. А примерно через минуту слышит звон ключей и парные щелчки. «Ушёл», — думает Миа почему-то с облегчением. Какое-то время она просто слушает тишину, стараясь ни о чём не думать, но разнообразные мысли сумасшедшим вихрем крутятся в её голове, не дают покоя. В надежде, что душ поможет привести голову и тело в порядок, она выбирается из постели, просторной и очень добротной, из натурального дерева, и, минуя просторную светлую гостиную, попадает в просторный коридор, а оттуда — в до неприличия просторную ванную комнату. «Через неделю наша помолвка», — повторяет Миа слова своего жениха, вставая под прохладные струи воды. Да, она выбрала Дэвида. Или нет, всё-таки не совсем так. Дэвид выбрал её.II
В тот год, когда они с Себастьяном поклялись друг другу в вечной любви, а после она, получив утвердительный ответ от кинокомпании, улетела во Францию на съёмки фильма, состоялось её знакомство с Дэвидом. Он был одним из продюсеров той самой первой картины, в которой Миа была не только главной актрисой, но ещё и сценаристом. Им приходилось много времени проводить вместе. Дэвид тщательно и скрупулёзно обсуждал с Мией написанный текст, вносил правки, а потом завёл привычку появляться на съёмках, давая начинающей актрисе ценные советы, которые, как правило, никогда не бывали лишними. Миа внимала его словам, даже не думая что-то оспаривать. Тогда ей никак не удавалось поверить, что с ней и вправду подписали контракт! Что она в Париже! Что к ней приставлен личный гримёр и что каждый день ранним утром от дверей гостиницы и обратно, как правило поздно вечером, Мию отвозит и привозит личный шофёр! И это её — одну из тысяч девчонок Лос-Анджелеса, желающих сниматься в кино! Она словно попала в сказку, из которой совсем не хотелось возвращаться. Поэтому какие уж тут споры и капризы! Миа смотрела на Дэвида, как на божество. Взрослый — старше её на двенадцать лет — уверенный в себе мужчина, умный и спокойный, он никогда не повышал голоса, ни на кого не кричал, но всякий раз, когда что-нибудь говорил, делал это размеренно и вдумчиво — словом так, что его невозможно было не слушать, затаив дыхание. А через некоторое время он стал оказывать ей знаки внимания, которые уже никак нельзя было расценивать как дружеско-партнёрскую заботу. «Да, он умел ухаживать красиво, — размышляет Миа, выбираясь из душа. — Мог запросто взять и отвезти вечером на ужин в роскошный ресторан с видом на Эйфелеву башню. Или прислать в гостиничный номер огромный букет роз. А когда у меня сломался телефон, Дэвид незаметно подложил новый на мой именной стул, где я переводила дух между дублями». Она вглядывается в своё отражение сквозь запотевшее стекло. «А как же Себастьян?» — с робкой надеждой спрашивает её Сердце. «Ты попросту о нём забыла», — жестоко отвечает Разум. Но это было правдой. В бурлящем омуте новой жизни она почти не вспоминала о том, кто остался на другом континенте. Он был слишком далеко, где-то там, неосязаемый и незримый, увлечённый музыкой, сотканный из джаза. «И нужна ли я ему вообще?» — спрашивала себя Миа, собираясь на очередное восхитительное свидание с Дэвидом, отношения с которым развивались стремительно. И когда полугодовые съёмки подошли к концу, начинающая актриса уже совершенно точно знала: к Себастьяну она не вернётся. Быть может, если бы тот хоть раз прилетел к ней в Париж, она бы не приняла такого решения. В последний вечер перед возвращением в Штаты Миа села за новенький ноутбук (тоже подарок Дэвида) и отправила Себастьяну длинное письмо, где привела сотню доводов, десяток причин, почему они не могут быть вместе. «Как трусливо!» — воскликнуло тогда её Сердце. «И пускай!» — парировал Разум. Перечитав готовое письмо, она нажала кнопку «Отправить», резко стукнув компьютерной мышкой по столу. Миа почувствовала, словно падает вниз с высоченного небоскрёба и летит навстречу ледяному ветру. Сердце предательски сжалось, в груди стало больно. Но отступать было поздно. Той ночью ей спалось небывало плохо. Она ворочалась с боку на бок, взбивала подушки. Вставала, чтобы мерить босыми ногами гостиничный номер. Потом вновь ложилась. Вновь ворочилась. И лишь под утро ненадолго забылась тревожными сновидениями. Ранним утром, едва поднявшись с постели, она открыла компьютер и проверила почту. Самое верхнее письмо было от него. До невозможного короткое, оно гласило: «Здравствуй, Миа!Я понял. Будь счастлива.
Себ»
И всё. Ни слова больше. Где-то в глубине души она надеялась, что он попытается вернуть её. Напишет, что ещё не всё потеряно, что им обязательно надо встретиться, когда она прилетит в Лос-Анджелес. Но он не написал. И ничего больше не сделал. Они так ни разу не увиделись с того момента, как она вернулась в город Ангелов. Её немногочисленные вещи перекочевали из его квартиры, аккуратно сложенные по чемоданам, на квартиру, где Миа жила с подругами. Себастьян не искал встреч с ней. Не писал. Не звонил. «Значит, он не любил!» — кричал ей тогда во весь голос Разум. «Он отпустил тебя», — устало шепнуло Сердце. И Миа стала жить дальше. Без Себа. Она почти сразу переехала к Дэвиду в его роскошную квартиру в центре города. Дэвид стал её личным продюсером, и, разумеется, не без его помощи она получила новые и отнюдь не безынтересные предложения сыграть в двух фильмах, отказаться от которых было бы верхом глупости. А когда премьера её первого, парижского, фильма прошла на ура, к ней потихоньку стали приходить известность и финансовое благополучие. Больше не нужно было думать, что в следующем месяце будет нечем платить за квартиру и машину, что деньги, взятые в долг, будет нечем отдавать. Жизнь стала комфортной и удобной. Благодаря Дэвиду. «Но в ней больше нет места романтике! — взмолилось Сердце. — А как же прогулки под луной? Как же звёзды? Жаркие объятия, страстные поцелуи? Дышащие негой алые рассветы?» «Юношеская че-пу-ха! Куда лучше, когда есть покой и стабильность», — лениво отмахивается Разум. «Ведь именно это мне теперь нужно, верно? Стабильность», — говорит себе Миа, пересекая гостиную. Закончив с водными процедурами и обтеревшись насухо полотенцем, она надевает простую и свободную однотонную майку и любимые старенькие шорты. Слава богу, весь день она будет предоставлена самой себе, а значит не нужно выглядеть на все сто, как это любит Дэвид. Он даже дома ходит одетый с иголочки. Миа останавливается посреди гостиной и цепким взглядом окидывает обстановку. Квартира её жениха — образец роскоши и благополучия. Здесь всё дорого и основательно, продумана каждая мелочь. Современный, модный интерьер, подлинная живопись на стенах с видами Парижа, Лондона, Рима, Берлина… Дэвид, благодаря своей профессии, уже давно исколесил полмира. А у Себа, когда Миа только-только появилась на пороге его квартиры, на потолке красовалась огромная засохшая лужа! Да и сама квартира — и не квартира даже, а так, квартирка. Маленькое гнёздышко музыканта, где кругом творческий беспорядок. Коробки, коробки, коробки. До которых у Себа никак не доходили руки, чтобы распаковать и разобрать. Голые стены, выкрашенные самой дешёвой белой краской. И нотные листы: они лежали повсюду, зачастую в самых неожиданных местах. Ведь Себ не мог предсказать, когда именно его постигнет вдохновение. Себ сочинял музыку. А Миа, поселившись в творческом хаосе, писала свою пьесу. И их теперь уже совместный творческий беспорядок никогда не раздражал, не выводил из себя ни его, ни её. В этом беспорядке они любили друг друга. Миа не может сдержать грустной улыбки. Ведь в кваритре Дэвида всё совсем наоборот. Здесь каждый предмет знает своё место, словно кто-то невидимый приказал ему находиться именно там, куда его поставили. А ещё здесь очень чисто. Ни брошенных не пойми где бумаг. Ни банок из-под недопитой газировки, забытых на столе в гостиной или на кухне. Ни крошек хлеба, отломившихся в процессе поедания особенно вкусного сэндвича. Ни соринки, ни пылинки. Всё блестит, сияет идеальной чистотой. У Дэвида есть домработница, которая приходит убираться два раза в неделю. Стоп! Ведь Миа запретила себе думать о Себастьяне. И тем более, сравнивать его с Дэвидом. Провались он сквозь землю, дурацкий сон! Взгляд Мии выхватывает бархатную коробочку на квадратном столике. Прихватив вещицу, она из гостиной направляется в кухню, где кладёт коробочку на широкую мраморную столешницу, а сама принимается с двойным усердием готовить себе завтрак. Миа с нарастающим раздражением тыкает по кнопкам кофемашины, пока не отыщет нужную программу. «Эспрессо, самый обычный человеческий эспрессо!» — бурчит она себе под нос, пока не отыщет нужную программу и не поставит к носику кофемашины маленькую стеклянную чашку, созданную специально для данного напитка. Пока готовится кофе, Миа кидает ломтик хлеба в тостер, стоящий рядом с кофемашиной, и лезет в холодильник за джемом. Открыть холодильник удаётся не с первой попытки, потому как Дэвид и тут преуспел, купив последнее слово техники с системой интеллектуального управления. Спасибо, хоть секретный код не установил, тогда пришлось бы Мие довольствоваться жареным хлебом без ничего. Когда нехитрый завтрак готов, Миа садится на высокий стул и, сделав пару глотков бодрящего кофе, тянется к бархатной коробочке и открывает её. В ней — помолвочное кольцо с огромным сапфиром в обрамлении бриллиантов. Дэвид наденет ей это кольцо на палец в торжественной обстановке, в присутствии местных знаменитостей и, конечно же, фотографов и журналистов. «Почему нельзя сделать это по-тихому, в семейном кругу в уютном ресторанчике? Или на свежем воздухе, в зелёном садике, утопающем в цветах?» — спрашивает она у себя, одновременно разглядывая кольцо и принимаясь за тост. «Потому что это НЕ Себастьян», — отвечает ей Сердце. «Да, это не ОН. Но разве ты несчастлива?» — перебивает Разум. «По определению я должна быть счастлива, — усмехается Миа. — Теперь у меня есть то, о чём раньше я даже не мечтала: любимая работа, роскошный дом. Скоро будет и семья». «А разве ты мечтала об ЭТОМ?» — плачет её Сердце. «А о чём я, по-твоему, мечтала?» — возмущается Разум. «Я мечтала быть с Себом, несмотря ни на что. Верила, что расстояние — не помеха для нашей любви. Но оказалось, что это не так. А теперь у меня есть Дэвид, и мне спокойно рядом с ним. Он надёжный. Он любит меня. Благодаря ему моя карьера идёт в гору, ведь он первоклассный продюсер, у него чутьё на всё прибыльное, приносящее успех!» «И точно так же он учуял ТЕБЯ», — усмехается Сердце. «Вздор!» — перебивает Разум. Миа залпом допивает остывающий кофе и прячет грязную чашку в посудомоечную машину. И правда: почему Дэвид выбрал именно её? Интересный вопрос!III
Во время одной из романтических прогулок по Парижу Дэвид признался Мие, что вдоволь нагулялся. Что в его жизни было много женщин — чего уж скрывать! — молодых и не очень, известных и нет. Но все отношения рано или поздно заканчивались примерно одним и тем же: либо Дэвид уставал от своих подружек, либо они уставали от Дэвида. Им не нравилась привычка Дэвида быть перфекционистом во всём. А Дэвиду не нравилось, когда кто-то не хочет подстраиваться под его жизнь и его правила. Многозначительно глядя на Мию, он сказал ей тогда, что ему нужен кто-то серьёзный, с мозгами и интеллектом, а не только со смазливой мордашкой. «Нет, ему нужен кто-то, кто будет слушаться его во всём», — констатирует Миа, покидая кухню. Ей хочется выйти на свежий воздух. «А ты любишь Дэвида?» — спрашивает Сердце. «А что такое любовь? Ведь это не только и не столько романтика, сколько уверенность в человеке, который рядом с тобой. Защищённость. Единый взгляд на жизнь и совместное будущее», — отвечает Разум. Миновав несколько комнат, Миа попадает в гардеробную и замирает на месте. Слева — вещи её жениха, аккуратно развешенные и разложенные по полочкам, выглаженные, отсортированные по цветовой гамме. Внизу расположились стройные ряды обуви: чёрные и коричневые ботинки, светлые мокасины и одна пара кроссовок известной спортивной фирмы (исключительно для бега, которым владелец гардероба любит заниматься по утрам). Девушка подходит к одному из ящичков с бронзовой ручкой и выдвигает его. Прекрасно отлаженный механизм работает легко и плавно, не издавая ни единого скрипа. Взору Мии открываются галстуки Дэвида, все одинаково аккуратно свёрнутые, такие блестящие от своей новизны. Она толкает ящик обратно чуть сильнее, чем надо, а он столь же бесшумно возвращается на место. Миа, сама того не хотя, тяжело вздыхает: «Здесь всё, словно в дорогом магазине. Только пары надушенных и идеально вышколенных длинноногих продавщиц не хватает! Тех, кто смотрит на тебя свысока, если ты явно зашла лишь прицениться, и расстилаются перед тобой, словно кошки, если ты соответствуешь их представлению о богатых клиентках!» Насупившись, она отворачивается от царства идеального порядка. Напротив — вотчина Мии. Летние платья в цветочек висят кое-как вперемешку с однотонными брючными костюмами и блузами, чьё появление в гардеробе молодой актрисы — полностью заслуга Дэвида, как и десятка вечерних и коктейльных платьев, спрятанных по чехлам в дальнем углу. На полках не слишком заботливо разложены джинсы и футболки всевозможных цветов и фасонов. Мие удалось отвоевать своё видение на состав и порядок гардероба. Пока удалось. Но надолго ли хватит терпения Дэвида? Она фыркает и достаёт с ближайшей полки именно ту одежду, которую так не жалует Дэвид: светлые, словно застиранные джинсы и серую футболку. Облачившись в свой наряд, она берёт пару стареньких потрёпанных кед и, поколебавшись, прихватывает чёрные очки — сегодня ей не хочется, чтобы её узнавали, тем более, приставали с просьбой сфотографироваться или дать автограф. Захватив мобильный телефон, а также ключи с комода, стоящего напротив выхода, Миа стремительно покидает квартиру. Однако, когда дверь уже практически закрыта и ключи вставлены в замок, её взгляд всё же задерживается на сверкающей обстановке, выглядывающей сквозь проём. «ЭТО правда то, что тебе нужно?» — недоумевает Сердце. «Раз я это выбрала, то наверное да», — пожимает плечами Разум. Миа захлопывает дверь, выдёргивает ключи и, наспех запихнув их в карман джинсов, идёт к лифтам. В доме Дэвида их несколько. Все отменно работающие, новенькие, шикарные. Абсолютно бесшумные, с мягкой светодиодной подсветкой на потолке. Спустившись вниз, Миа проходит мимо консьержа, попутно здороваясь с самой очаровательной улыбкой на которую только способна. Сколько таких улыбок она переиграла за минувший год!.. Оказавшись на улице, она ненадолго замирает, глядя по сторонам. Прямо над головой Мии простирается чистое синее небо (ни облачка!), слева и справа кипит жизнью бульвар Сансет. А если обернуться и посмотреть вверх, то можно увидеть высоченный шпиль белоснежной башни, которую она только что покинула. Именно здесь, в самом сердце Голливуда, обосновался Дэвид. А как иначе? Популярный, востребованный продюсер не может жить где попало. Поправив солнечные очки, Миа начинает своё движение по бульвару. То здесь, то там снуют всевозможные работники «фабрики грёз». Солидные мужчины в костюмах заскакивают в рестораны и кафе на важные встречи, или деловые ланчи. Молоденькие девушки, пусть и не в вечерних, но, тем не менее, в элегантных платьях, при макияже и укладке, делают вид, что неспешно прогуливаются, хотя на самом деле — и Миа это прекрасно знает — желают показать себя в надежде, что какой-нибудь сильный мира кинематографа их заприметит. Дамы постарше и посолиднее (те, кому уже не нужно искать спонсора) неспешно заходят в дорогие магазины, витрины которых сияют под лучами солнца своей чистотой. Курьеры в фирменных футболках и кепках с логотипами своих организаций спешат доставить почту клиентам или развести заказанную еду, иногда расталкивая на ходу прохожих и ловя недовольные взгляды. Толпы туристов с громкими возгласами восхищения фотографируют всё вокруг, делают совместные селфи и весело переговариваются. Автомобили, тоже сияющие, преимущественно серебристым и молочно-белым, движутся в обоих направлениях по идеально ровному асфальту. — Хей, поосторожней! Только что на Мию налетел и больно наступил на ногу один из увлёкшихся селфи мальчишек-туристов. Под дружный смех стоящих неподалёку девчонок и ребят, она оттаскивает от себя негодника за рукав его футболки. — В следующий раз будь внимательнее, когда фотографируешься, — принимается вразумлять актриса бедолагу. — Рядом проезжая часть, поэтому не смотреть по сторонам — опасно. — Извините, — выдавливает из себя смущённый мальчишка. — Я оступился. Он бежит к своей компании. Одобрительный ребячий хохот становится ещё громче. Мию будто поражает электрическим током: «Я тоже оступилась. Но где именно?» Она встряхивает головой и замечает, что прохожие одаривают её персону любопытными взглядами. Да и подростки, многозначительно переглянувшись, о чём-то зашушукались между собой. Пока кто-нибудь из любопытных не решился подойти к ней с вопросом: «А не вы ли снялись в таком-то фильме?» — Миа спешит прочь от шумного бульвара и сворачивает в ближайший переулок. Петляя то по одной авеню, то по другой, она возвращается к своим размышлениям. Так почему же она выбрала Дэвида? Наверное потому, что он, в отличие от Себастьяна, был с ней рядом тогда, когда это было так нужно Мие. «Неужели если бы ты не попросила Себа, не объяснила, как для тебя это важно, он бы не приехал и не поддержал?» — спрашивает Сердце. «Может быть и приехал бы. Но ведь ты не попросила. Ты думала, что он каким-то образом должен был сам об этом догадаться», — усмехается Разум. «Именно так я и полагала, — кивает самой себе Миа. — Тогда я думала, что нет ничего важнее тех самых съёмок. И что для Себастьяна это должно быть понятным как дважды два. Но ведь помимо моих желаний были ещё и его желания и мечты, с которыми я не захотела считаться. Мне казалось, что раз он не видит очевидного: что я хочу, чтобы он был рядом, раз он не бросает всё на свете и не мчится ко мне, то и говорить с ним больше не о чем. Я элементарно обиделась, зациклившись на своих желаниях. Возможно стоило позвонить ему, чтобы сказать, как он мне нужен. Но я не сделала этого. А тут Дэвид, такой внимательный, весь из себя заботливый. Своим авторитетом он незаметно подчинил меня себе, и я всё реже и реже думала о Себастьяне. А потом и вовсе решила порвать с ним раз и навсегда». «Но ведь именно Себ заставил тебя поверить в свои силы! Именно благодаря ему ты попала на то счастливое прослушивание, которое открыло тебе дорогу в мир кино!» — пытается достучаться до Мии Сердце. «Но и Дэвид много для тебя сделал», — оспаривает Разум. «Сделал, потому что ему это было выгодно», — подтверждает Миа. Сейчас, пересекая Франклин-авеню с холодной головой на плечах, она вдруг отчётливо понимает, что Дэвид, как первоклассный продюсер, увидел в ней перспективный проект, в который стоит вложиться дабы потом получить дивиденды. Конечно, он говорил ей комплименты по поводу её актёрской игры, признавал наличие таланта, что очень льстило Мии, но при этом наверняка просчитывал в уме успех от союза с неопытной молоденькой актрисой, которой можно будет диктовать свои условия, подсовывать нужные контракты, убеждать в какой картине стоит сниматься, а в какой нет. «Дэвид любит меня. По-своему, но любит. Для него любовь неотъемлемо связана с его желаниями и собственным комфортом. Ему по душе, что я беспрекословно слушаюсь, одеваюсь в то, что ему нравится, общаюсь с полезными и нужными для карьеры людьми. Но, боже, когда я в последний раз виделась со своими подругами? А ведь мы живём в одном городе!» «Теперь представь, что будет, если ты сделаешь что-то, что, по мнению твоего жениха, неправильно или невыгодно?» — задаёт вопрос Сердце. «Тебе не поздоровится», — неохотно отвечает Разум.IV
Сама не зная как, Миа приходит к подножию живописного зелёного холма, на вершине которого можно разглядеть коричневые купола обсерватории Гриффита — той самой, в стенах которой они впервые танцевали с Себом. Той самой, где он впервые её поцеловал. Сердце невольно сжалось и больно кольнуло. Разум решил просто безмолвствовать. Точно в каком-то сне она взбирается на холм и идёт к одинокой скамье, где они с Себастьяном однажды беседовали о своём будущем. «Будущем, которое не связало нас, а отдалило друг от друга!» — с горечью восклицает Миа, опускаясь на скамью. Ей начинает щипать глаза, и она, сняв солнцезащитные очки и положив их на скамью вместе с телефоном, до сих пор остававшимся в руке, подставляет лицо едва уловимому ветру. «Если бы я проявила чуточку терпения, то всё могло бы быть иначе. Если бы я думала не только о собственных амбициях, но и о том, чего хочет Себастьян, мы бы не расстались. Ведь можно же было что-то придумать, чтобы не разлучаться так надолго. Он мог бы выступать в Париже… Или надо было перетерпеть, пережить полгода съёмок в разлуке, а после пасть в объятия любимого, такие родные и желанные! Но мне не захотелось искать выход, гораздо легче было спрятаться под крыло Дэвида и ни о чём не думать. Проще было написать то злосчастное письмо, порвать отношения, которыми я так дорожила!» «Однако нельзя всю жизнь жить под чьим-то крылышком, верно? Оно может исчезнуть в один прекрасный миг, и ты сделаешься беспомощной, ни на что неспособной», — говорит ей Сердце. «Но тут так тепло и уютно — под крылом твоего жениха. Тебя ждёт оглушительная карьера, если будешь слушаться его во всём. Прекрасный дом, дорогие наряды, премьеры, роскошные вечеринки, внимание публики, расположение прессы — вот что будет неизменно сопровождать жизнь с Дэвидом. Критики продолжат хвалить твои работы, ведь ты будешь сниматься только в самых лучших, самых кассовых фильмах!» — поёт ей Разум. «Но ведь я и сама на что-то способна! — восклицает Миа, глядя на город, простирающийся до синей ленты океана. — Меня пригласили в Париж, увидев мой талант, а не респектабельную фигуру Дэвида. Я хочу писать, пьесы или сценарии, однако Дэвид считает, что я должна сниматься, и что мне не нужно забивать себе голову фантазиями и писаниной — они отнимают лишние душевные силы, которые так нужны в актёрском мастерстве. А я чувствую, что меня бы на всё хватило! Я-то мечтала именно писать, а съёмки изначально были способом заработать и оказаться внутри «фабрики грёз»! А что теперь? Теперь я должна сниматься, потому что так хочет кто-то другой. Неужели это и есть мои мечты?» «Нет, это мечты другого человека», — отвечает Сердце. «Но такие заманчивые!» — пытается перебить Разум. Миа резко поднимается со скамьи. Да ведь она живёт не своей жизнью! С Дэвидом ей никогда не быть той девушкой, которая мечтала стать успешным писателем и сценаристом, драматургом, чьи произведения поставят лучшие театры Нью-Йорка! Миа чувствует, что надо куда-то идти, словно кто-то невидимый толкает её в спину. Вот только необходимо окончательно решить: куда именно? «Себастьян. Вот кто поверил в меня с самого начала. Поверил в настоящую меня. С того самого дня, когда мы шли вдвоём вдоль съёмочных павильонов и он сказал: «Ты можешь сама писать себе сценарии, чтобы не сниматься во всякой ерунде!» С ним я была собой, не боясь его критики, не боясь совершить ошибку, потому что знала — он всегда меня поддержит. И пусть у него маленькая квартирка и протекает потолок, зато он родной, близкий, желанный и любимый!» «Ну наконец!» — радостно выстукивает Сердце. «Ты сошла с ума!» — кричит её Разум. Постепенно ускоряя шаг, она минует здание обсерватории. «Я оступилась в Париже, когда решила, что разлука убила нашу любовь с Себом. Но я ошиблась, ошиблась, ошиблась!» — спускаясь с холма, Миа уже не идёт — она бежит, словно боится опоздать на важную встречу. «Ведь я по-прежнему его люблю», — говорит она своему Сердцу. «Но любит ли он по-прежнему тебя?» — справедливо вопрошает Разум. «Любит! — Миа вскидывает одну руку, чтобы поймать первое свободное такси. — Я в этом уверена!» «А если всё же?..» — тихо-тихо шепчет Разум. «Тогда я постараюсь его вернуть. И даже если это невозможно, я всё равно хочу обрести себя настоящую и вновь стать той Мией, которой была до встречи с Дэвидом!» — кричит она Сердцем. — Мэм, вам нужно такси или так и будете стоять с вытянутой рукой? Хрипловатый голос таксиста, уже немолодого мужчины и, судя по сильному акценту, недавно приехавшего в город Ангелов на заработки, вырывает Мию из поединка с собой. Она наклоняется к раскрытому окошку, утвердительно кивает и спешит на заднее сиденье. Сказав адрес квартиры Дэвида, Миа устремляет свой взгляд на мобильный телефон. Потыкав по экрану, она находит нужное имя в адресной книге и, сделав глубокий вдох, нажимает кнопку вызова. Несколько волнительных секунд слышатся лишь длинные гудки, как вдруг раздаётся знакомый голос: — Привет, Миа! Неужели ты про нас вспомнила? А мы уж было решили, что популярным актрисам не пристало общество тех, кто по-прежнему безуспешно ходит по кастингам! Кейтлин, подруга и по совместительству бывшая соседка Мии по съёмной квартире, как обычно весела и остра на язык. Но, в отличие от мисс Долан, ей повезло гораздо меньше. Кейт продолжает упорно ходить на прослушивания и всевозможные кастинги, оставаясь при этом одной из сотен таких же надеющихся, что когда-нибудь их заметят, и они «выстрелят» в Голливуде. Вместе с остальными девочками она так и живёт в том самом доме, где начинала свой путь Миа, которая, хоть и прекратила общение с подругами с тех пор, как сошлась с Дэвидом, но не забывала интересоваться их успехами у кастинг-директоров на студии. — Привет, Кейт! Да, это я, — глядя в окно машины, Миа пытается подобрать нужные слова. — Прости, я вела себя по-свински. И, да, я совсем забыла и про тебя, и про Трейси, и про остальных девочек. Мне искренне жаль. Я скучала по вам, правда очень скучала! — Видимо мне придётся простить тебя — звёздная болезнь может случится с каждым, так ведь, детка? — отвечает Кейтлин. — Я тоже скучала по тебе, Миа. — Скажи, пожалуйста, а моя комната занята? — Не-ет, — удивлённо протягивает подруга, — Некоторое время мы сдавали её Эмили, нашей общей знакомой. Ну, ты знаешь. А теперь бережём для сестры Алекс, она тоже хочет попытать счастья в Голливуде. Ты помнишь сестру Алекс? Она как-то приезжала к нам в гости. Такая длинноногая красотка с роскошными волосами. Натуральная блондинка, между прочим! Недавно выиграла конкурс красоты в своём штате и стала «Мисс Оклахома»! Думаю, у неё есть шансы попробоваться кое-куда, и я даже готова уступить ей одно суперское прослушивание. — Я помню, помню, — пытается остановить подругу Миа. А после, набрав в грудь побольше воздуха, озвучивает то, на что она решилась: — Кейт, послушай, я возвращаюсь к вам, а с сестрой Алекс мы обязательно что-нибудь придумаем. У меня нет ключей, я отдала их, когда съезжала. Ты вечером будешь дома? — Ты это серьёзно?! Я смогу тебя встретить, но, Миа, что ты задумала? Как же твой жених? Вы случаем не поссорились? У вас же скоро помолвка — об этом пестрят все местные СМИ! — Я непременно всё тебе расскажу, но позже, — Миа косится на таксиста: ей не хочется озвучивать подробности при посторонних. — Просто дождись меня, ок? Разделаюсь со своими делами и приеду к вам. — Ладно, мисс таинственность, — чувствуется, как Кейт улыбается в трубку, — в любом случае буду рада твоему возвращению. — Спасибо! — улыбается в ответ Миа на подъезде к дому жениха. — До встречи, мне пора. — Пока! — Кейт нажимает отбой. «Ты уверена?» — в который раз вопрошает Разум. «На все сто!» — отвечает Сердце.V
Когда машина останавливается у подъезда, Миа, вдруг вспомнив, что вышла на улицу без денег, первый раз в жизни прибегает к своему имени. Она представляется таксисту, говоря как можно медленнее и разборчивее. Тот узнаёт мисс Долан и называет последний фильм с её участием. Кивая в ответ, она просит подождать пару минут — ей необходимо подняться за деньгами. Получив обнадёживающий ответ: «Не волнуйтесь, мисс, конечно я подожду!» — она выходит из машины и направляется в здание. Отворив квартиру Дэвида, она достаёт пачку наличных из тумбочки в коридоре. Выхватив одну купюру, Миа спускается вниз и, расплатившись с водителем, возвращается обратно. Она вновь входит в дом своего жениха, только сейчас у неё такое чувство, словно это происходит в первый раз. Теперь всё здесь кажется чужим, холодным, абсолютно неблизким Мии. «Неужели я прожила здесь почти три года?» — спрашивает она себя, обходя просторный коридор, гостиную, заглянув в спальню и оставшись в гардеробной. Вдруг Миа понимает, что вещей, которые она хотела бы забрать с собой, совсем не так уж много. Вся обстановка, все безделушки, вся мебель и техника — всё есть собственность Дэвида. Здесь ей ничего не принадлежит. Разве что одежда, и то лишь та, которая не была куплена на деньги жениха, как и косметика вместе с парфюмерией. Выкатив на середину комнаты огромный чемодан, купленный в Париже во времена первых съёмок, Миа открывает его и начинает быстро заполнять своей одеждой: майками, джинсами, шортами и платьями, отнюдь не новыми, но счастливыми, поскольку они связаны с воспоминаниями о Себе. Она так и не смогла их отдать на благотворительность или выбросить, а просто затолкала в самый неприметный угол гардероба. Теперь с каким-то особенным трепетом известная актриса рассматривает белое платье в красный цветочек, в котором она сидела за столом на съёмной квартире, окружённая подружками, и сочиняла первую пьесу, а Себастьян ждал её за окном на стареньком автомобиле, из приёмника которого лился джаз. Сборы подходят к концу. Напоследок Миа втискивает в чемодан пару блестящих чёрных лодочек. Добравшись до коридора вместе со своей поклажей, она берёт ключи от машины, купленной не так давно на её гонорар. Хорошо, что тогда она настояла на том, что сама оплатит эту покупку. И потом, Дэвиду почему-то совсем не нравился её выбор — маленький двухместный кабриолет серебристого цвета. Он советовал взять огромный глянцево-чёрный внедорожник с тонированным стёклами. Спустившись вниз и положив в багажник свои вещи, Миа поднимается обратно наверх. Ей предстоит объяснение с женихом. Оставшуюся часть дня Миа проводит в ожидании Дэвида. Она пытается что-нибудь съесть, но её волнение настолько сильно, что от одного запаха еды начинает воротить, поэтому удаётся лишь влить в себя ещё одну чашку кофе. Мысли так или иначе возвращаются к Себу. Сейчас Мие жутко стыдно за то прощальное письмо. Как она могла в один миг разрушить всё, что было между ними? Как она могла променять его на другого мужчину? Неужели это была она, Миа? Её словно подменили какой-то другой, расчётливой и прагматичной особой! На кухне перед Мией на столе сверкает помолвочное кольцо с сапфиром. Она вновь берёт коробочку в руки, испытывая при этом неподдельный ужас от того, что могла натворить. Слышится звук отворяемой двери. Застыв с кольцом в руке, она молча смотрит на Дэвида, лёгкой пружинистой походкой входящего в квартиру и направляющегося к ней. — Любуешься моим подарком? — он целует её в щёку, не обращая внимания на полную отстранённость невесты. — Я тоже думаю, что сапфир роскошный. Журналы обязательно будут о нём писать. — Положив портфель на диван в гостиной, он возвращается к ней. — Ты будешь королевой вечера в том тёмно-синем платье, которое я привёз тебе из Лондона, и с кольцом на безымянном пальце! Кстати, зачем ты опять надела эти ужасные джинсы? Миа, сколько раз я просил тебя, не пугать меня и окружающих столь… кхм… гранжевой одеждой. Наконец Дэвид замечает, что Миа выглядит как-то не так. Она бледна, у неё дрожат руки. — Что с тобой? — он дотрагивается до её щеки, и Мию невольно передёргивает. — Ты случаем не заболела? Или последствия утреннего сновидения? «Хлоп!» — коробочка с кольцом закрылась. Положив её на стол и поймав взгляд Дэвида, Миа начинает свой, как ей кажется, подготовленный, монолог. — Дэвид, послушай, мне необходимо кое-что сказать тебе, — она берёт его руку в свою. — Мы провели прекрасное время вместе. — (Ох, какая же банальщина!) — Я признательна тебе за помощь и за заботу обо мне: и в карьере, и в жизни. Но с тобой я — не я. Дэвид непонимающе смотрит на неё, ожидая продолжения. — За прошедший день я много думала о своей жизни. Я решила вернуться туда, где совершила большую ошибку. Всё происходит не так, как должно быть. Я это чувствую. И мы с тобой не станем счастливой парой. — Ты… хочешь… расторгнуть… помолвку? — он медленно убирает руку из ладоней Мии. Она утвердительно кивает головой. — Надеюсь, ты понимаешь, что говоришь? Миа, послушай, на нашу помолвку приглашены все сливки общества. Будут многие известные актёры, режиссёры, продюсеры. Какой это шанс познакомиться с ними поближе и обзавестись нужными связями. И какой будет скандал, если мы всё это отменим. И что скажет пресса?.. — Дэвид, — Миа тяжело вздыхает, — это не моя жизнь. — Что это значит «не моя жизнь»? Ты — актриса, я — твой продюсер. И твой жених. Я желаю тебе только добра! — Я не хочу становиться управляемой куклой в твоих руках. Ты будешь вкладывать в меня деньги и силы, чтобы потом в какой-то момент полностью подчинить, сделать зависимой от тебя по всем вопросам. — Мне казалось, что советы, которые я тебе давал и даю, сделали тебя той, кем ты сейчас являешься, — пожимает плечами Дэвид. — Ведь тебе нравилось моё покровительство, разве нет? Благодаря мне ты стала популярной и востребованной. Вспомни, кем ты была до встречи со мной. — Именно это я сегодня и сделала: вспомнила, кем была и чего хочу на самом деле. — По-моему, ты просто не в себе. Давай так: мы отложим нашу помолвку, хотя это будет непросто. Выпустим официальное заявление о том, что ты утомлена съёмками и опустошена до предела. Я отведу тебя к знакомому психиатру: ляжешь к нему в клинику, отдохнёшь, приведёшь мысли в порядок. Так бывает, в этом нет ничего необычного. Многие кинозвёзды страдают нервными срывами, после которых посещают соответствующие лечебные заведения. У тебя были трудные, изматывающие съёмки. Полечишься, попьешь успокоительные таблетки и вернёшься в форму. — Не пытайся заговорить меня, я не больна! Возможно я больше не хочу быть кинозвездой! Услышь меня, пожалуйста, эта жизнь не для меня! — Чем же ты будешь заниматься? Неужели собираешься вновь сочинять пьесы? — усмехается Дэвид. — Да кому они будут нужны? Знаешь сколько таких безызвестных сценаристов прозябает без гроша в кармане! И каждый при этом мнит себя не иначе как великим драматургом! — Именно благодаря моей пьесе меня заметили, — отвечает она с нажимом. — Да, буду вновь писать. И если ты сделаешь так, что студия разорвёт со мной контракт и я останусь без работы, меня это не испугает. Справлюсь! Прощай, Дэвид. Я правда пойму все твои последующие поступки. И не переживай, я не тешу себя мыслью, что ты и дальше будешь моим продюсером. Бросив на него, шокированного и растерянного, последний взгляд она направляется к выходу. — Миа, ты что, и вещи собрала? Да ладно! Послушай меня, ты совершаешь большую ошибку! Ты пожалеешь об этом и захочешь вернуться ко мне! — Даже если я о чём-то и пожалею, — отвечает она уже в дверях, повернувшись к нему, — то это будут мои ошибки и расплата за мои поступки. Но я не вернусь к тебе, нет. Прости. И она стремительно покидает жилище своего бывшего жениха. Насовсем. Навсегда.VI
Дорога до квартиры Кейтлин и остальных девочек пролетает для Мии словно в тумане. Даже не верится, что она больше не во власти Дэвида и его желаний. Конечно, ей страшно. Она и вправду может потерять всё. Если Дэвид захочет, он сделает так, что никто больше не будет с ней работать. Двери, которые ещё сегодня утром были открыты настежь, завтра с диким грохотом захлопнутся. Пускай! Для неё это шанс начать всё сначала и попытаться исправить то, что вышло совсем иначе, нежели она представляла в своих мечтах. Подъехав к дому, она видит в опускающихся на город сумерках женскую фигуру, быстро приближающуюся к Мие по узенькой, освещённой светом фонаря, дорожке. — Миа, я до последнего думала, что ты пошутила! — восклицает Кейт, заключая в объятия подругу. — Неужели ты на самом деле вновь будешь жить с нами, в своей маленькой тесной комнатке, и пользоваться общей ванной, в которой с трудом помещаются два человека? И это после роскошных хором на бульваре Сансет! — И в самых роскошных хоромах на земле можно не чувствовать себя счастливой, — улыбается Миа, высвобождаясь из объятий Кейтлин и, прихватив чемодан, направляясь к дому вместе с подругой. — Ты обязательно должна рассказать, как докатилась до такой жизни! — Кейт, смеясь, отворяет дверь и пропускает Мию вперёд. — Я рассталась с Дэвидом. И, скорее всего, скажу «Прощай!» актёрству, чтобы вновь писать. Вот, в общем-то и все дела! — Миа устало разводит руками в гостиной на первом этаже, совмещённой с кухней. — Э, нет, дорогая, — Кейт, прихватив со столика два стакана с лимонадом, присаживается на диван и протягивает один Мие. — Хочу услышать всё с мельчайшими подробностями. Не каждый день видишь картину, как твоя подруга, как в кино, сбегает от жениха, о котором мечтает пол-Голливуда, навстречу свободе и своим мечтам! И Мие ничего не остаётся, как плюхнуться рядом, отхлебнуть прохладной и чуть-сладковатой жидкости и начать свой долгий рассказ. — А теперь я бы хотела оказаться в своей комнате, — устало произносит Миа, когда все вопросы Кейтлин нашли ответы. Потрясённая Кейт молча кивает. Прихватив вещи, Миа поднимается на второй этаж и с трепетом толкает дверь в комнату слева. Она включает свет и с удивлением обнаруживает, что здесь всё так, как было три года назад. Маленькая кровать в углу, плакат с портретом Ингрид Бергман на стене, узкий комод и большое зеркало — пожалуй, единственный достойный предмет обстановки, в котором можно разглядеть себя в полный рост. Перед этим зеркалом она любила репетировать, готовясь в очередному прослушиванию. Девушка подходит практически вплотную и вглядывается в своё отражение. Ей очень хочется увидеть прежнюю Мию с горящими от любви глазами, Мию, полную надежд на светлое будущее. И она понимает, есть ещё одно важное дело, которое не терпит отлагательства. «Себастьян. Ты должна поговорить с ним», — приказывает Сердце. «Что, прямо сейчас? А, может, как-нибудь потом?» — пытается протестовать Разум. Нет, прямо сейчас. Миа открывает чемодан и, немного покопавшись, достаёт коктейльное платье и туфли-лодочки. Конечно, к Себу можно пойти и в джинсах, но его бар — одно из самых модных мест города, куда могут не пропустить в неподобающей одежде. Да, она знает, что мечты Себастьяна, в отличие от её собственных, сбылись именно так, как он хотел. Некоторое время назад Миа и Дэвид столкнулись с Китом и его подружкой в одном из дорогих ресторанов Лос-Анджелеса. Времени на разговор было немного, но бывший напарник Себа по музыкальной группе успел бросить как бы между делом о том, что у их общего знакомого дела идут в гору, и «Себ'c бар» процветает. И что сам хозяин играет для публики мелодии собственного сочинения, от чего все присутствующие приходят в полнейший восторг! Миа придирчиво смотрит на себя в зеркале. Она волнуется перед новой встречей с тем, кого так сильно любила и так глупо потеряла. Но решимость не покидает её, совсем наоборот — то, что она уже успела совершить за сегодняшний день, придаёт ей сил. Улыбнувшись своему отражению и поправив выбившуюся прядь из причёски, она берёт со столика мобильный телефон. Стараясь не обращать внимания на информацию о пропущенных звонках от Дэвида, она смотрит на время: «22:15». Всё в порядке, она успевает. Бар Себа работает до последнего посетителя, а учитывая популярность заведения!.. Она спускается вниз, предполагая, что ей вновь придётся отвечать на вопросы Кейтлин о том, куда она собралась, но подруги нигде не видно — наверное ушла к себе в комнату. Значит, Миа свободна. Выйдя на улицу и захлопнув дверь, она с наслаждением вдыхает прохладный вечерний воздух. Потом поднимает лицо к небу и видит загорающиеся звёзды на ясном небе. Всё так, как когда-то давно, когда она была безудержно счастлива. Ей хочется вновь ощутить то безумство, владевшее ей во времена написания первой пьесы. Поэтому Миа легко срывается с места и бежит, как когда-то, когда она летела в ночи в кинотеатр к Себу, бросив своего парня Грега. На ней то же платье, что и тогда, прекрасного изумрудного цвета. И ей кажется, что она способна воспарить над землёй, настолько её окрылила свобода. Пробегая по ночным улицам города в развевающемся платье, Миа весело смеётся. И вот, перед ней знакомый до боли поворот, знакомая авеню, знакомая дверь. Она, точно как в своём сне, видит вывеску с нотой, которую когда-то нарисовала для Себа, но он тогда лишь посмеялся в ответ. Немного отдышавшись и стараясь прогнать дрожь в коленях, Миа медленно спускается вниз и толкает дверь. Из зала не доносятся звуки музыки, как она предполагала. Неужели бар закрылся?! Она готова сгореть от разочарования, но решает идти дальше и на входе в широкое помещение сталкивается с невидимой тенью нос к носу. На какой-то миг у Мии от страха останавливается сердце — она думает, что это Себ. Но, нет, в сумерках она различает чьё-то крупное лицо, никак не похожее на черты Себастьяна. — Простите, мы уже закрываемся, — доносится издалека. — Вы что-нибудь забыли? «Мы уже закрываемся». Миа чувствует, как внутри всё упало. — Скажите, а хозяин бара ушёл? — выдавливает она из себя через силу, потому что голос никак не хочет слушаться. — Нет. Если вам нужен он — проходите, — промелькнул жест рукой, приглашающий Мию в зал. Тихо-тихо, словно боясь спугнуть своё счастье, Миа направляется к пустующим столикам для гостей. Она видит сцену и блестящее чёрное пианино, за которым уставший, взъерошенный Себастьян задумчиво пробегается по клавишам, наигрывая их мелодию. Может быть он каждый день вот так, за любимым инструментом, засиживается допоздна после закрытия бара в надежде что она, Миа, вернётся к нему? Может быть его сердце до сих пор никем не занято? Каждый звук, каждый аккорд откликаются в её сердце, и она чувствует тепло, медленно растекающееся по венам. Словно заворожённая, она смотрит на Себа. Нет, он не забыл! Не забыл её, не забыл их совместной жизни! Ей кажется, будто она не видела его тысячу лет, и теперь придётся вновь воскрешать в памяти каждую чёрточку любимого лица, вспоминать тёплый и всегда немного грустный взгляд. При первом впечатлении можно подумать, будто он совсем не изменился, хотя наверняка за время разлуки обзавёлся новыми привычками и, благодаря успеху своего дела, стал увереннее. И, конечно, написал множество новых мелодий! «Я любила его каждый день, каждую минуту своей жизни. Я любила его Сердцем. И всегда буду любить только его. Только он знает меня настоящую!» Слёзы радости наполняют большие глаза Мии. Она делает новый шаг вперёд, но налетает на столик, и тот с грохотом опрокидывается на пол. Миа не предпринимает попытку поднять его, потому что Себ услышал шум и, оборвав игру, обернулся в зал. На ватных ногах она подходит ближе — к нему и свету, льющемуся из прожектора в зал — и их взгляды встречаются. Удивлённый Себастьян поднимается со стула и замирает. Неужели это и вправду она пришла к нему сегодня поздно вечером? Сколько раз он мечтал, что она вновь появится в его жизни. Что однажды она придёт и скажет, что их расставание — какое-то нелепое недоразумение, или — нет! — всего лишь шутка, глупая и нелепая шутка судьбы. Ведь, несмотря на успех своего дела, он был несчастлив. Какая-то часть его души с уходом Мии обратилась в пустоту, и никому за эти годы не удавалось её заполнить. Одиночество стало верным спутником Себастьяна, хотя он каждый день общался со столькими людьми, выступал для публики. Да, он много работал, отдавал всего себя своему детищу, ведь только так можно было заглушить боль. И когда пришло время выбирать логотип и название для бара, то Себ, не раздумывая, достал из коробки плакат, придуманный Мией во времена их счастливой жизни, и отнёс его в дизайнерское бюро. Он думал о ней каждый день: когда просыпался, варил кофе, стоял в пробке, бесцельно бродил по улицам и когда сочинял музыку. И даже когда он узнал, что вскоре она станет чужой женой, то это по сути ничего не изменило в его жизненном укладе. Миа Долан по-прежнему оставалась его главной мечтой, а мечты, как известно, никому не по силам отнять, если те сильны и желанны по-настоящему. И вот, она стоит перед ним, и их разделяет не более пяти шагов. Ему кажется, что она силится что-то произнести, но слёзы мешают ей, и она бесшумно плачет, глядя на него с мольбой о прощении. Всё вокруг плывёт перед Мией. Сказываются голод (она вспоминает, что последний раз ела сегодня утром) и эмоциональная усталость (ведь столько всего было передумано!). Должно быть, за этот день она прожила маленькую жизнь. Сейчас она здесь, в его баре, чтобы сказать то, что она не желала откладывать до утра. — Я чуть было не совершила главную ошибку в жизни, — шепчет Миа из последних сил и падает, но сильные руки Себастьяна подхватывают её. Всего какой-то миг — и он оказывается рядом. Она тонет в его объятьях, чувствует древесный аромат его парфюма. — Миа, — слышит она откуда-то издалека любимый голос, — ты и вправду пришла ко мне! Себастьян прижимает её к себе. «Я сдаюсь», — шепчет ей Разум. «Теперь всё будет хорошо, — ликует Сердце.- Ты поступила правильно!» Она улыбается. И проваливается куда-то во тьму. — Миа, очнись… Миа!.. Эй, любимая, что с тобой?..Занавес