"Лиса и журавль"

      Давным-давно жила в одной горной деревушке хитрая лиса. Она крепко полюбила одну журавлицу; как-то раз довелось ей узнать, что её возлюбленная стала человеком и пришла жить в семью местных бедняков — старика и старухи. Немало удивилась этому лиса; прибежала она ночью к комнате журавлицы и видит, как она ткёт, не покладая рук, красивое полотно.       — И охота тебе спину горбатить на эту бедноту! — заговорила лисица. — Пойдём со мной; я знаю место, в которой вода становится алой, словно твоя прелестная шапочка. Мы можем там танцевать и петь.       — Нельзя мне уходить, лиса, — возразила журавлица. — Я этим людям обязана своей жизнью. Они спасли меня из охотничьих силков, и теперь я хочу помочь им.       — Хороша помощь — трудиться, не пойми за что! — фыркнула лиса. — У этих бедняков даже мышки украсть нельзя, а ты у них работницей служишь. Нехорошо это, журушка, такую красоту любить и беречь надобно, а не на бессмысленной работе изводить. Пойдём отсюда, убежим куда подальше!       — Нехорошо ты говоришь, лисичка, — вздохнула журавлица. — Не уйду я, покуда семья эта не будет счастлива. Они меня спасли, а я их отблагодарить должна. Пускай у них дочка будет, работница с руками золотыми. Может, хоть так им будет немного легче.       Пригорюнилась лиса, но потом пришла ей в голову одна мысль, и она лукаво спросила у журавлицы:       — Сестрица-журушка, скажи, а вот как ты продашь своё полотно, и тебе за него дадут много золота, ты уйдёшь от этих людей?       — Если это сделает их счастливыми, то да, — согласилась журавлица. — Но некому тут золотом расплачиваться, откуда ж его много возьмётся?       Лисица ничего не ответила, а лишь взмахнула пару раз хвостиком и убежала.       Следующим днём добежала она до соседней деревни, а там как раз чиновник собирал дань в казну, а вернее — в свой карман; лисица превратилась в мушку, пролетела сквозь приоткрытую дверь, обратилась в дикого рыжего человека, схватила кошель с деньгами и убежала.       — Вот дела! — говорили после этого люди. — Не иначе сама лисица-оборотень нам помогла. Наказала рыжая проклятого чиновника! А денег всё-таки жалко.       Оборотилась лиса в торговца тканями, доехала до деревни, в которой жила семья журавлицы, и постучалась в их дверь.       — Эй, хозяева дома?       Открыли удивлённые старики дверь и увидели лису в образе торговца тканями.       — Ну, бабушка, есть ли у тебя полотно на продажу? Наткала-то небось за зиму?       — Я-то давно уже не тку, — сказала старухи. — Руки слабы, глаза слепы, а игла притупилась. Но вот дочка моя, Журушка, такое красивое полотно для нас сделала! Может, и вам понравится.       Развернула она ткань, а на полотне — серебряные журавли летят через оранжевое поле. И крыльями машут, словно живые, шеями пальцев касаются.       — Экое диво! Такого прекрасного узора и в столице никто не видывал. Ваша дочь, я смотрю, редкая мастерица!       Нахваливала лиса невесту, нахваливала, а Журушка выглядывала из-за двери, прыскала в кулачок и вновь пряталась. Неловко ей было такие добрые слова о себе слушать.       Достала лисица пригоршню золотых монет, положила их перед стариками, те не нарадуются:       — Золото! Смотри, настоящее золото!       — Ну как, вы счастливы? — спросила у стариков лисица.       — Ох, деньги нам, конечно, очень кстати, — вздохнул старик. — Да было бы лучше, чтобы работу дочкину по достоинству оценили. Эх, если бы в этом полотне ходила сама придворная дама Сэй-сайсё!.. Говорят, вкус у неё куда изысканнее, чем у самой императрицы.       Поняла лисица, что не собираются старики журавлицу отпускать, и сильно рассердилась, хотя виду не подала. Лишь сказала ласково:       — Хотите Сэй-сайсё — будет вам Сэй-сайсё. Ещё, пожалуй, вам заказ сделает, коли понравится ваша работа!       Обернулась лисица придворным портным, пришла во дворец к Сэй-сайсё и завела с ней учтивую беседу:       — Слышал я, почтенная госпожа, от одного торговца, что в одной горной деревушке, дескать ткани производят необыкновенные.       — В горной деревушке! — рассмеялась Сэй-сайсё. — Вы, конечно, иностранец, и привыкли оценивать Японию романтически. Но, уверяю Вас, это просто невозможно!       — Да? — притворно удивилась лиса. — Вот дурак, а я как раз приобрёл одну очень занятную ткань!       И протянула она высокомерной Сэй-сайсё свёрток узорчатой ткани. Сэй-сайсё даже ахнула от удивления.       — Красота какая! — дивилась она. — Глаз не отвести!       Коснулась она ткани: легче пера, мягче пуха она оказалась.       — У кого вы купили это полотно? — спросила она лису.       — Я не запомнил торговца, — притворно вздохнула лиса. — Он говорил, что в столице только проездом, дальше он будет ездить по провинциям.       — Если вы встретите его ещё раз, то купите ткани и для меня. А пока — я покупаю у вас это чудесное полотно. Оно так прекрасно будет смотреться в праздник пятого дня луны!       — Хорошо, я отдам вам его, — согласилась лиса. — Только прошу, не тратьте на меня золото. Лучше подарите что-то, что будет напоминать мне о вас!       Сэй-сайсё рассмеялась и отдала лисице свой прекрасный гребень. Лисица поклонилась ей, а затем, оставшись одна, приняла свой истинный облик и убежала.       Вернулась она в деревушку и снова в облике торговца постучала в уже знакомую дверь хижины.       — Говорил же я, что сама Сэй-сайсё на ваше полотно позарится, — сказала она старикам, протягивая гребень. — Ну теперь-то вы счастливы?       — Ах, смотри, какая красота, какая тонкая, прекрасная работа! — завздыхала старуха, хватая гребень и примеряя его к голове погрустневшей журавлицы. Лиса удивилась её настроению, а старик, горько вздохнув, сказал:       — Это всё хорошо, что ты делаешь, да вот только счастливы мы будем только тогда, когда Журушку нашу какой-нибудь добрый человек в жёны возьмёт. Она же, упрямая, говорит «ни за кого замуж я не пойду, и не просите». Ну как с такой упрямицей жить?       «Ах ты, противный старикашка!» — подумала лиса, но не расстроилась, а лишь сказала:       — Есть на примете у меня один жених… да вот только не знаю, примете ли вы его или нет. Но звания великого!       — Неужто сам куродо? — спросил старик.       — Ха, что там какой-то куродо! Ну ты рассмешил, старик! Сам Кицу-Нэ-санги, императорский архивариус!       — Не слышал такого, — честно признался старик. — И имя какое-то подозрительное. Кицу-Нэ-санги…       — Вот потому и не слышал, что это человек очень важный, хранитель государственных тайн, — прошипела лиса. — Ах, только не знаю, понравится ли он вам или нет…       — Да как же он сюда приедет? Зачем такому важному человеку бедная девушка из деревни.       — А вы попробуйте, пригласите его! Ждать долго не придётся: он как раз проездом сюда направляется.       Всполошились старик со старухой, стали дом к приезду гостя готовить. Старик накупил на золотые монеты лучшей еды и тканей, чтобы дом украсить, а старуха стала наряжать и прихорашивать журавлицу.       А лиса тем временем наловила рыбы, превратила её в коней, каштаны и орехи — в сундуки с золотом и украшениями, а сама приняла облик молодого санги, да такого красивого, что даже солнце в смущении отвернулось. Превратив дырявую бочку в карету, а ящериц — в слуг, отправилась лиса к домику бедной семьи. Приехала, спустилась на землю и поклонилась оробевшим старикам:       — Здравствуйте, добрые люди! Рассказывала мне достопочтенная Сэй-сайсё, что живёт здесь прекрасная мастерица. Я хотел бы взглянуть на неё и взять себе в жёны.       — Показать-то мы всегда можем, — ответили бедняки, — да вот только согласится ли она быть вашей женой не знаем. Она ведь такая упрямица у нас!       — Красота девушки — в чистоте её помыслов, целомудренности души и музыке слога, — ответила лиса. — Ежели я чем ей не понравлюсь, то обиды держать не буду — уйду тотчас.       Вышла к лисе журавлица в новом красивом платье, с прекрасным гребнем в причёске и чистым, светлым лицом; и сказала лисе журавлица:       — Я согласна быть женой господина Кицу-Нэ-санги. Только одна просьба у меня будет — отпускать меня в праздник середины осени, чтобы я могла стариков проведать, да в первый день каждого месяца — для себя пожить, на мир посмотреть.       — Услышал я твою просьбу, — ответила лиса. — И исполню, как только ты станешь моей женой.       Обрадовались старики, расплакались, дочку расцеловали. В тот же день закатили пир горой, на котором были как люди, так и превращённые лисы, а лиса с журавлицей всё насмотреться друг на друга не могли, расцеловаться не получалось.       На следующий день ушли они из деревни, и с тех пор Журушка каждый праздник середины осени приходила к своим родным, дарила подарки, слушала об их житье-бытье, а о себе не рассказывала.       Рассказывают, есть в горах один водопад, который в рассвет и закат становится алым, как журавлиная шапочка. Видели там рыбаки лису и журавлицу, что танцевали и пели старинные песни. И было на журавлице красивое алое платье, как у невесты-Журушки, а у лисы — светло-зелёный наряд государственного чиновника…