***
Фрой наконец-то нашел Юу и начал плакать, так как генерал очень перепугался, когда его еще маленький птенчик-ученик, вышедший за пределы стен ордена в первый раз, потерялся. Мальчик сначала зарычал, а после бессильно вздохнул, посмотрел в сторону и заметил, что маленький клоун пропал. Ушел. Мечнику вдруг стало снова грустно, художник это заметил и заволновался сильнее. — Юу-кун, ты ранен? Тебе здесь не нравится? Кушать хочешь? Брюнет зарычал, цыкнул и выбрался из удушающих объятий. Поправил Муген и отвернулся от Тидолла. — Бесит! Ничего не хочу! — прошипел он сквозь зубы, однако желудок его подвел, пропев голодным волком. — Пойдем покормим тебя, — погладив мальчика по голове, мужчина тепло улыбнулся и, взяв ребенка за руку, повел на выход. — Отпустите меня! — покраснев, Канда хотел вырвать руку. — Нет-нет! А вдруг ты снова потеряешься? Я не хочу снова так волноваться. — Тч!!! Потерялись вы, а не я! — Да будет тебе, Юу-кун. Будешь картошечку или рис? Хм, наверно, и макароны будут… — Рис с мясом, — чуть успокоился мечник и смирился со своим положением. — Хорошо, вот как раз и заведение. Пойдем. Они успели до закрытия посидеть чуть-чуть и немного отдохнуть от суматохи на улице, отогреть замершие пальцы и поговорить. Ну как поговорить? Рассказывал о чем-то только маршал, а Юу фыркал и цыкал, скрестив руки и нахмурившись. Такой вот взъерошенный птенчик, которого Тидолл полюбил всем сердцем и пытался научить жить в этом мире. Но милая односторонняя беседа закончилась, когда экзорцисты услышали крик. Акума напали, убивая в предрождественскую ночь, вселяя страх и ужас. Активировав свое оружие, черные монахи бросились в бой. Они снова разделились, и Канда вообще этого не заметил, убивая демонов, уклоняясь от ядовитых пуль, пронзая своим клинком броню оружия графа. Когда остался последний, второй уровень, а мечник был уже без сил, а сдаваться не собирался. Но… демон обладал гипнозом, увидел душевную рану в сердце мальчика и использовал все в своих целях. Юу, только-только придя в себя после потери друга, снова был в ужасе, схватил покрепче Муген… а дальше все расплывчато.***
Мана, услышав смех толпы, заулыбался и поднял Аллен на руки, кружа сквозь хоровод снежинок. Девочка весело смеялась и махала руками. Они уже переоделись и привели себя в порядок. — Поставь! Ха-ха… Ну поставь! Пойдем уже кушать, — сквозь смех смогла она сказать. — Ну ладно-ладно, пойдем. Да будет пир! Шутя и строя планы на завтра, отец с дочкой были самыми счастливыми сегодня. И верно, янтарные глаза мужчины сияли, а девочка, благодаря полученному воспитанию, смогла стать вежливой, улыбчивой. Они шли за ручку, но вдруг послышался взрыв и крики людей, которые стали убегать от чего-то. Мана нахмурился, взял непонимающую Аллен на руки и, отбежав на расстояние, посадил ее в пустую бочку. — Сиди здесь и не вылезай. Я приду за тобой, как только все закончится. — Ты куда? — испуганно и растерянно. — Тоже спрячусь, но в другом месте. Не переживай, — поцелуй в макушку. — Все будет хорошо. — Угу. Будь осторожен, папа. — Конечно, солнце, — умилился клоун и, накрыв бочку, стал отходить, ища подходящее место. Через дырку шатенка видела своего отца и провожала взглядом. Но… вдруг что-то сбило его с ног. А после… «Это же… тот мальчик. Что он…» — она шокировано закрыла рот рукой, чтобы не закричать. Даже сквозь брызнутые слезы она четко видела, как японец занес клинок и воткнул его прямо в сердце мужчины, который непонимающе и испугано смотрел на мечника. — Не называй меня Юу! — прорычал он и, взмахнув катаной, чтобы избавить ее от крови, побежал куда-то дальше. А Аллен, как только тот ненормальный исчез, толкнула бочку и упала, больно ударившись плечом. Но ее это не волновало, она выбралась из укрытия и подбежала к Мане. — Папа! Папочка, прошу, держись! Сейчас в больницу пойдем, — плакала она и зажала рану. — Только не закрывай глаза. — Аллен… девочка моя… — прохрипел клоун и закашлялся кровью. — Не… останавливайся… продол…жай… идти. — Что? О чем ты? Не говори! Не трать силы. — Не… плачь… а то… придет граф. А… братик… Неа… — Найдем его, ты, главное, держись! Мана доверчиво посмотрел на шатенку и, слабо улыбнувшись, прикрыл глаза. А после и дышать перестал. — Нет… Нет! — отрицала то, что видела девочка и выбежала на улицу. — Кто-нибудь, помогите! Там папа умирает! Пожалуйста… Толпа и сама была напугана монстрами-шарами, убивающими людей. Аллен сквозь слезы искала внимающих, но после вышла к фонтану и замерла. Тот самый мальчик, который не умел улыбаться, стоял там и держался за голову, клинок намертво сжат в руках. Он на мгновение посмотрел в толпу, и их взгляды встретились. Расплавленное серебро и кристально чистое небо. — Ненавижу, — прошептала девочка и убежала, чтобы ее не убили. Ведь она сейчас слаба и беспомощна, напугана и тоже невменяемая.***
Аллен проснулась в лазарете от страшного сна и схватилась за сердце. Слезы уже были на глазах и, судорожно выдохнув, седовласая смахнула их, осмотрелась и села. Какой-то прибор пищал над ухом, из-за чего у девушки заболела голова. Комуи пришел слишком быстро. — Лежи, я запрещаю тебе вставать, — приказал смотритель, укладывая Уолкер обратно. — А то что? Снова усыпишь? Хаха, ты смешон! Где он? В Дижоне? Или уже на другом конце света? Спрятал убийцу от меня, чтобы он не получил по заслугам? — прошипела она и укусила за руку, чтобы хватка ослабла. — Дура! Я о тебе, а не о нем беспокоюсь! Тебе лежать сейчас нужно. — Я без тебя знаю, что мне нужно! Отпусти меня! — Нет! Идиотка, лежи и спи! Окочурится раньше времени хочешь? Канды все равно нет в ордене, так что отдохни. Цыкнув, Аллен перестала вырываться и немного успокоилась. Прибор перестал шипеть, и только тогда смотритель отпустил девушку, но косо на нее смотрел, ожидая подвоха, а она только одеялом укрылась и свернулась калачиком. — Больше не будет фокусов? — Отвали. У меня сил уже нет. — Тогда отдыхай. Если сбежишь, то я тебя в следующий раз привяжу! Так и не услышав ответа, китаец цыкнул и покинул палату, но наказал Матроне следить за Уолкер очень внимательно. После же он вернулся к себе в кабинет, открыл окно и, оперившись на подоконник, стал дышать свежим воздухом, чтоб самому успокоиться и подумать над всем. Послышался стук. — Да кого там?! — сорвался он и сжал руки в кулаки. — Комуи? Ты чего такой? — удивился вошедший Ривер с новой кипой бумаг. — Я и так тебя работать не заставляю, хотя надо бы… а ты тут кричишь. — А, это ты. Положи бумаги на стол и оставь меня. Нет настроения. — И кто же тебя так разозлил? — со странной интонацией спросил блондин и положил стопку на стол. — Да не важно. Это никак не касается работы ордена, так что я сам во всем разберусь. — А я не хочу, чтобы ты все делал в одиночку. Все в ордене завит от твоего настроения, так что давай мы тебе его поднимем. Хоть как-нибудь. — Сестренки здесь нет… а кофе мне так нужен сейчас. Венхам подошел со спины и неожиданно обнял, прижимая к себе. А после, на шокированный взгляд смотрителя, хитро улыбнулся. — Кофе нет, но есть объятия и лимонный чаек. А еще я… и весь научный отдел. — Ривер… — шокировано выдохнул брюнет, а после принюхался. — Ты… пил?! — Хи-хи. Совсем немного. И рабочие часы все равно кончились… а ты как всегда… — Но ты же никогда не пил. Даже в праздники. Ты же ненавидишь алкоголь. Что сегодня за повод? — Ну… просто… — Просто? — Да, просто. А ты такой теплый, мягкий… ммм! Мой бельчонок. — Что?! — Ли тяжело вздохнул и прикрыл глаза. Только пьяного Ривера тут еще не хватало. Смотритель не сопротивлялся, так как ему было лень. — Я тебе это припомню. Сейчас позволю, но буду тебе всю оставшуюся припоминать. — Да! Какое счастье! Всю жизнь вместе с бельчонком! — блондин неожиданно укусил Комуи, который пискнул и треснул начальнику научной группы по башке. — Перебор! Иди и проспись! — Как скажешь, радость моя, — отряхнувшись, Венхам засеменил к выходу и прикрыл дверь, оставляя растерянного шокированного Ли в одиночестве. «Да в каком дурдоме я живу?!» — схватившись за голову, мужчина снял очки и прилег на диван, начиная просто думать. Так и уснул, забыв про бумаги.