кармическая справедливость

Лидия видит в этом кармическую справедливость. Лидия облизывает коктейльную вишенку, которая горчит на самом кончике языка, и так же горько резюмирует: — Так мне и надо. — Что? — хмурится Топаз, протирая стакан. — Повторить? — Дважды, — отзывается Лидия, подталкивая одним пальцем стакан к барменше и стараясь не смотреть туда, где сотнями осколков разбивается её мечта. Лидия старается не смотреть на Джагхеда Джонса, который счастлив, который целует какую-то там Купер, имя которой Лидия запоминать не хочет, но запомнит. Бетти. Приторно и сладко, ещё хуже, чем коктейли, которыми славится Топаз на весь Саутсайд. Лидия кривится, потому что до слёз, потому что не хочет видеть их вместе. Лидия сквозь самолюбие и гордыню признаёт, что они хорошо смотрятся вместе, да и Бетти — неплохая девчонка, даже идеальная. Лидия видит в этом кармическую справедливость, потому что она десятки раз отшивала таких, как он. Аутсайдеров с дурацкими увлечениями, типа видеоигр и коллекционных моделей поездов, неудачников, которые делали тупые, но милые открытки, которые не были мудаками, а просто пытались вырваться из мёртвой зоны видимости старшеклассницы. Лидия понимает, что, чёрт возьми, заслужила влюбиться в местного Змея — Джагхеда Джонса, который вполне себе занят и вполне себе влюблён в девчонку, которая знает её по имени. — Привет, Лидия, — говорит Купер и садится рядом, одаривая её милой и радостной улыбкой. В былые деньки Лидия владела такой улыбкой лучше всех, именно ею она мерила всех сучек, которые пытались увести у неё того или иного парня; только вот у Бетти она настоящая — улыбка. — Привет, Бетс, — отзывается Лидия — просто, без улыбки, потому что улыбаться умеет только красотка-Лидия из Бикон-Хиллс. Лидия — приезжая, но быстро породнившаяся с Саутсайдом, — только кривится и усмехается, иронизируя над всем, что видит. — Смотрю, у вас с Джагом вечный медовый месяц. Лидия нажимает на спусковой крючок — дальше говорит только Бетти, можно только кивать и усмехаться в правильных местах. Бетти — неплохая, даже хорошая, идеальная, — и у Лидии от этой сладостной идеальности сводит скулы. Хотя, может, всему виной слишком приторные, но одновременно забористые коктейли Тони. — Привет, Лидс. Бетти, идём? Лидия видит в этом кармическую справедливость — Джагхед не замечает, смотрит сквозь неё, словно и не пытается разглядеть что-то, кроме кожаной куртки и небрежно уложенных тусклых рыжих волос. Лидия знает, что может всё; Лидии достаточно только свистнуть, и проснётся красотка-Лидия, которая топчет конкуренток тонкими шпильками-лезвиями, а потом брезгливо растирает носочком, словно она — единственная, кто достоин счастья. Но… — Ещё увидимся, Бетти, — говорит Лидия и кивает, вливает в себя много розовой сладкой дряни, чтобы заглушить/затопить внутреннюю суку, чтобы угомонить хоть на секунду душащую боль за грудиной; Джагхед никогда не будет ей принадлежать. — Повторить? — спрашивает Топаз и как-то странно улыбается; понимает, может, да и плевать. Лидия понимает, что заслужила, осознаёт, что просто не может ничего поделать. Торжество всего мира давит на грудь; Лидия думает, что сейчас, должно быть, все отвергнутые ей ботаники и неудачники должны почувствовать, что справедливость восторжествовала. — Дважды, — отзывается Лидия. — Мне нужно утопить одну сучку.