ЛСП – Камнем вниз
и я терпел столько лет чтоб наступил этот момент...
POV Олег заливаюсь смехом и начинаю шастать по крыше. бросаю рюкзак прямо под ноги. достаю водку и делаю смачный глоток. глотку аж сводит, но пить можно. слишком красиво, чтобы быть правдой. сотни огней. город без людей. есть в этом что-то славное. на минуту даже думаю о том, как мерзко будет выглядеть мой труп если я спрыгну. цинковый гроб. был человек и человека не стало. делаю еще один залп. водка сразу же ударяет в голову. возможно от отсутствия еды или на старые дрожжи. мне совершенно не хотелось пить, но настроения не было. да и Рома был чертовски пьян, я хоть и должен был за ним следить, но еще и должен был его понимать. не исключал даже и того, что он сядет в машину и свалит в неизвестном направлении. не знаю, обрадовался бы я или расстроился, который раз осознав, что каждый исключительно сам за себя. все было каким-то глупым, непонятным. на какой-то хер я согласился выйти из дома, вернулся обратно, хотел остаться. подхожу к краю крыши. придумываю посмертные слова, жаль только, что записать шанса не предвидится. закрываю глаза и просто ощущаю этот свежий воздух вдыхая полной грудью. меня разделяет одна грань или один шаг. дела уходят на второй план, если мыслить рационально, дел никаких и нет, заботы отсутствуют, а безмятежность дана не только детям. я чувствую, как чужие руки обхватывают меня и прижимают к себе. запах Ромы мельком перемешивается то с запахом алкоголя, то с его сигаретами. я глубже вдыхаю, но продолжаю утопать в приятных ощущениях. такая тишина, незримое спокойствие по венам, отчаянно хочется сохранить этот отрывок в голове. делаю глоток, морщусь, но чувствую все большую легкость. он начинает подвывать знакомый отрывок. — Рома. - не хочу вспоминать это нытье из «Титаника», кладу голову ему на плечо заваливая назад, даже давлюсь немного. — какой ты удобный. - подмечаю формальность, пальцами веду по его скрещенным ладоням. — я оставил мобильный телефон дома, пришлось вернуться. - поворачиваюсь к Роме лицом, чтобы заглянуть в глаза. моя нога чуть скользит, но я и в чужих руках могу потерять равновесие. тем более, трезвыми нас назвать язык не повернется. — и камнем вниз, с крыши дома, не звони, уже недоступны мои номера. - Рома шутит о смерти, таит грустную улыбку и мне так хочется прекратить его страдания. я киваю головой. дескать, давай, я согласен. нам будет менее страшно вдвоем. я беру его за руку и подхожу еще ближе к краю, но Рома словно передумал и ринулся в другую сторону. а я был готов, наверное. если к этому вообще можно быть готовым. я смотрел на Рому каждый день и ощущал такую дикую усталость в его глазах, что мне становилось не по себе. сразу мысли о том, что уйма суицидников совершают свой последний рывок именно в таком состоянии. суицидальное, пьяное настроение, что расплывается, дает толчок ко дну. и тебе нравится это ощущение, ты хочешь его больше и больше, а в итоге, понимаешь, что выход один. и казалось бы, треки пишутся лучше, но вылезти из этой тотальной петли практически невозможно. Рома берет бутылку и отпивает, я показываю ему пальцем, что это последний раз, ведь он и так жутко пьяный. душно. возможно от водки. расстегиваю куртку и швыряю на лавку. она миниатюрная для нас, наверное, потому что мы расселись в странной манере полного расслабона. Рома двигается ближе, обнимает за плечи. — знаю это место давно. когда я только заселился, первую неделю... страдал бессонницей. таблеток еще не было, был только тяжелый алкоголь, который, как-то выручал, моментами. так вот... я постоянно слышал кошачий визг. представляешь, всю ночь. лежишь, мечтаешь о том, чтобы все исчезло, сменилось тишиной. и этот рев. он въелся мне в голову. я решил прекратить это. шел на зов и нашел коробку с ними. целая кипа маленьких котят. кошка их бросила и свалила. я оглянулся по сторонам и подумал, какая красота. может быть, ради всего этого стоит жить? - ухмыльнулся, но по-доброму. сделал глоток водки и достал из рюкзака яблоко, предложил Роме, а после откусил сам. Рома сутулый, слегка нервный, вечное выражение грусти, даже когда улыбается. его взгляд словно пырнул током. а ведь пора привыкнуть. — что?... а нет. финала хорошего не было. думаешь я выкармливал их из пипетки и раздавал в добрые руки? знакомый ночевал у меня. я пошел за молоком, а когда пришел, было поздно. он утопил их. - замолчал и сделал глоток больше в разы. мне стало грустно, но я старался не вспоминать это или перевести тему и думать о чем-то более терпимом. но как и следовало ожидать, как только ты стараешься не думать о дерьме, оно поселяется в твоих мыслях на неограниченное количество времени. — на самом деле... я боюсь выпилиться. а вдруг попаду в ад. сегодня бы смог, но ты сам не захотел. - говорю это так посредственно, словно мы обсуждаем поход в магазин. откусываю яблоко и смотрю на звезды. фонари не спасают, или же они все вдали. мне приходится приглядываться к лицу Ромы, потому что я его едва ли вижу. удачно спрятались в ночной тени. — иногда мне кажется, что я могу поговорить об этом только с тобой, ты поймешь меня, как никто другой. потому что... ты особенный. ты не все. - толкаю его, но по-детски. улыбаюсь, с какой-то болью или ленивым осадком на дне души. — а иногда думаю нет, только не он. кто угодно, хоть малознакомый чувак, лишь бы не Рома. странные ощущения. - поджигаю сигарету, улыбаюсь и выдыхаю дым. водка пьется, как вода. заедаю яблоком когда совсем невмоготу. я чертовски быстро пьянел, прижимая Рому под руку и раскачиваясь с ним синхронно. мы придвинулись ближе оба, головами задевали друг друга, лежали на бетонной стене, опираясь позвоночником о ледяную поверхность, но и она не чувствовалась. — Ром, закрой глаза. представь, что наша группа популярная, вечная. потому что мы есть друг у друга. люди с общей историей, с общей идей чего-то достичь. ты пишешь ахуенную музыку, я пишу ахуенный текст. и нам никто не нужен. потому что мы дополняем друг друга, помогаем друг другу. о чем еще можно мечтать? - пепел падает мне на джинсы, открываю глаза и стряхиваю его ладонью, обжигаясь и изрядно матерясь, затем вновь наваливаюсь на Рому. — все-таки ты прав. нам нельзя умирать, мы не сделали еще так много. целую уйму. черт. - тушу окурок. подгибаю ноги под себя и кладу голову Роме на плечо, выжимая лицо мыслителя из последних сил. Рома тактильный, ласковый, приятный. рядом с ним нельзя чувствовать себя равнодушно. у кого-то из соседей включается музыка и я чувствую неловкость. кажется, сегодняшней ночью спать не положено никому. — мне часто обидно, что я даю тебе все, что могу, я с тобой постоянно, а тебе все равно плохо. ты ищешь успокоение в наркоте, бухле. и это не закончится чем-то хорошим. - я посмотрел на него вопросительно, но в то же время крайне скептически, продолжая чувствовать его ладонь на плече. нас кидало от одной темы к другой, сменялось настроение, словно бумерангом, но все равно было как-то по-теплому и семейному. мне нравилось смотреть на Рому и узнавать его с другой стороны, мы словно открывались друг для друга, не видели преград, нашли точки соприкосновения и все в момент стало слишком просто, так просто, что казалось, подобную легкость между нами и понимание уже ничего не сможет испортить или нарушить. Рома укладывается на бетонный пол, ненормальный. я аккуратно толкаю его кроссовком в плечо, но кажется, ему похуй. бросаю куртку с лавки на пол и заставляю его перебраться на нее, делаю это же сам. на пару минут замираю, смотрю в небо боясь пошевелиться. все это кажется таким глупым, словно мы дети. придвигаюсь к нему ближе, потому что только таким образом чувствую поддержку и комфорт. он часто молчит, щурит глаза и курит. пытается скрыть раздражение или же жалость. всегда понимает без слов, принимает и старается быть для меня всеми. наверное, это сложно. но не сложнее, чем терпеть его запои. — звезды, созвездия. люди загадывают желания, верят в них. может быть, что-то исполняется. когда смотрю на твои родинки, всегда соотношение со звездами. можно соединять их... и что-то явно получится. - поворачиваюсь в сторону Ромы, укладываю свою ногу на его колено. вывожу пальцами схему, которую не особо вижу, но чувствую и частично помню. мои ледяные руки, наверное, моментом обжигают его кожу. я даже готов дать отпить ему из бутылки, чтобы не было озноба, чтобы на следующий день он не сожрал меня от ломоты суставов, легкого ОРЗ и полного декаданса своих эмоций. он такой теплый, смущенно сглатывает слюну, а я продолжаю игриво водить подушечками туда-сюда, пока и мои руки не становятся теплыми. — нам повезло, что ночь менее холодная. или же нас спасает водка. ужасный напиток. - я прячу лицо ладонями, но чувствую, какое-то притяжение и убираю руки врозь. капли водки попадают в моё горло, я кашляю, но глотаю. — придурок. - Рома повторяет это еще раз, я едва едва ли не захлебываюсь, потому что на это уходит слишком много придыханий, затем забираю у него бутылку и ставлю рядом с рюкзаком. пока достаю сигареты на меня нападают его ледяные лапы и мы начинаем визжать и брыкаться, покуда понимаем, что лежим уже не на куртке. я толкаю его, смеюсь в уши, трясусь от этих злосчастных ощущений детства. даже сейчас он имел наглость издеваться надо мной. хотя это было сродни ребячеству, я пытался делать тоже самое, но был слаб, ну и частично прижат к полу его телом, которое буквально нарочно не давало мне свободы. я попытался сесть на него, но был сразу же повергнут. даже подумал, что водка в рот — не самая худшая игра. звонит мобильник, я смотрю на имя и отбрасываю его в сторону куртки. мне нравится то, что делает Рома, и я ни коим образом не хочу ему мешать и слушать голос Влады. наверное, в тот момент я был по-настоящему счастлив... заливаясь жаром, смехом, незыблемым желанием, чтобы это не кончалось никогда. мне давно не было так весело. Роме, думаю тоже. он устал, чаще задышал и смотрел на меня так преданно, что я без лишних слов притянул его к себе за шнуровку от колпака, тот рухнул. ладонью провел по скулам, чуть приблизился и нежно поцеловал в уголок губ. пробрало еще больше. захотелось повторить это. моя ладонь ушла ему под кофту, я с большим напором поцеловал Рому в губы, отдаляясь и смотря на реакцию. я не знал, как он отреагирует, что скажет, является ли для него это нормой. все проблемы были где-то позади, а рамок я уже не чувствовал совершенно. потребовал с него глубокий поцелуй, засовывая свой язык ему в рот. притягиваю его к себе максимально ближе, ладони на шею. а я ласкаю Рому и кажется, вокруг никого больше нет. извиваясь под ним, как змея — я хотел, чтобы он делал тоже самое. жаль, что нам нельзя раздеться. он жутко горячий. наверное, чувствует такой же привкус во рту, как и я. водка и сигареты. мы были такими пьяными, явно бы не удержались на ногах. но Рома хорошо целуется, и мне кажется, что он даже трезвее меня. чуть отстраняюсь. укладываюсь назад, провожу ладонями по его волосам. — сегодня мы узнали друг друга лучше. у тебя чувственные губы. - стоило ли дополнять этим? однако, было поздно. я громко смеюсь, а потом усаживаюсь на бетон и придвигаюсь к стене, маню его пальцами к себе. хватаю за плащ и вновь целую в губы. сильным, упорным натиском пока не начинаю задыхаться. мы, как жадные подростки вцепились в друг друга и я знаю, что мне будет очень стыдно наутро. стараюсь не думать о том, а что скажут люди? на данный момент никого нет. никто не одарит колкими комментариями да и я думаю, информацию про этот случай мы будем держать за зубами. устаю, открываю глаза, но чувствую, что Рома еще близко. у меня чуть онемел язык, а он похож на сопливую малолетку, что мгновенно вызывает у меня приступ истерии. такой милый, забавный, готовый напасть. скрещиваю ноги, как недобитый хиппи. черновик в руках. звук молнии рюкзака. — у меня есть наброски. но они такие глупые. черт. - я прячу блокнот обнимая его. мобильник служит и фонариком. пропущенные вызовы уже просто не замечаю. — ты опять назовешь меня несерьезным и вообще... - придурковатая улыбка так и не сходила с моего лица. дурман в голове заставлял танцевать в душе чечетку, произошло, что-то очень странное, но жутко запоминающееся. подобного у меня не было, как минимум лет десять. все поцелуи были сродни измученным прелюдиям, а в этом раз, я этого действительно хотел. наши темы о смерти, каким-то образом переросли в творчество. одна волна пленила интересом к продолжению чего-то стоящего и острого. — ведь раскол бесполезной тыквы — не раскол СССР. - недовольно читаю строчки. — про захудалую Россию. - смущенно вручаю ему черновик. — ты сразу поймешь мотив. там одна рифма. а может быть и не поймешь. - перехожу на шепот: — потому что ты жутко пьяный. - большой глоток водки. привкус поцелуя сменяется горечью. было лучше, определенно. поджигаю сигареты и солдатиками передаю Роме. допился до такого, что чуть не отдал свою. — упс. - ухмыляюсь и усаживаюсь вплотную, чтобы задевать своей головой его плечо, пока он пытается разобрать мой почерк. — узнаешь знакомые буквы? - моя ладонь ложится на его ладонь. я вожу пальцами туда-сюда, пока он держит черновик. второй рукой притягиваю сигарету и явно основная масса дыма летит на Рому. — Ром. - держу паузу, а он так мягко улыбается и вчитывается освещая блокнот фонариком. — мне кажется, я тебя люблю. - Рома через минуту притягивает меня за плечи и сильно обнимает. молча, лишь с придыханиями и какой-то горечью в глазах. словно ради приличия. — никогда не привыкай к людям. иначе, это причинит тебе боль. - это не совсем то, что я хотел слышать, но мотаю головой и чуть пытаюсь вырваться из его рук. я был уверен, что завтра пожалею о сказанных словах. он резко делает глоток водки и поджигает сигарету, сбиваюсь со счета под каким она номером. — мне нравится твоя песня, она крутая. я уже представляю, какой должен быть бит. - Рома аккуратно встает и поправляет плащ. протягивает ладонь, но мне совершенно не хочется ее брать. я равнодушно смотрю на нее, но он не убирает руку в карман. встаю самостоятельно, хотя это совсем непросто, начинаю поднимать свою куртку, рюкзак, те вещи, которые мы успели разбросать. через долю секунды ощущаю горячее дыхание Ромы прямо у себя на шее. смотрю на него с какой-то досадой и понимаю, что мои чувства взаимны. а Рома просто боится. и я не в силах его обвинять. обхватываю его руками, прижимаю к себе сильнее. его начинает подтрясывать, волнение передается словно воздушно-капельно. — Рома. - говорю чуть слышно. он настолько чувственный, что истома нежности расползается по всему телу. И за это мгновение можно отдать любую вечность. — просто молчи. - от его слов я улыбаюсь, боюсь дышать, боюсь хоть что-то забыть или упустить из виду. сохранить это в мыслях навсегда, охранять эту нить и ценить ее. мы вцепились в друг друга мертвой хваткой чуть не засыпая на плечах.