Книга Змей. Грань

Хогвартс. Граница миров. Замок Салазара. Осень-зима, 7й курс Впервые за долгие годы я гораздо лучше чувствовал себя в Хогвартсе, чем в родном поместье. За месяц пребывания там я пришёл в себя и даже почти начал узнавать себя прежнего. Тем временем наступила золотая осень. Стояли потрясающие дни – прозрачно-яркие, пронзительно холодные, свежие и ветреные. Впрочем, бедным школьникам было не до красот природы - дисциплина теперь была весьма жёсткой, да и прежде Хогвартс не баловал возможностями внеучебных прогулок. Наслаждались, по большому счёту, только некоторые семикурсники. К примеру, я, вдобавок обладающий правом покидать территорию замка. Утро одного из осенних выходных началось с того, что я обнаружил у себя около кровати огромный жёлтый кленовый лист. По нему бегали алые искры, которые сложились в небольшие изящные буквы записки: «Берег озера 12.00. Астория». В назначенное время я отправился на эту встречу. Кузина уже ждала меня. Она стояла у кромки воды, держа огромный букет осенних листьев. Лукаво оглянулась сквозь золотые, под стать осени, локоны. - Bonjour, ma solei, - улыбнулся я ей и получил в ответ такую же тёплую улыбку. Не помню, чувствовал ли я к Астории в то время что-то близкое к влюблённости. Она была полезна мне как человек, знавший почти всё и почти про всех. При этом, в отличие от своей сестры Дафны, ей хватало ума не болтать лишнего. Впрочем, особой тайны из своих знаний она тоже не делала – в особенности для тех, кто задавал правильные вопросы. Кроме того, она была красива и мила в общении, и забота, которую она так или иначе проявляла ко мне, не превращалась в навязчивую опеку, какой вечно пыталась окружить меня Паркинсон. Словом, я не имел ничего против того, чтобы отношения с младшей Гринграсс несколько вышли за рамки дружбы. Мы ни разу не говорили с ней о чувствах, не строили никаких планов – но в глазах окружающих довольно быстро стали парой. Этой небольшой романтичной истории суждено было просуществовать несколько месяцев, а её финалу – затеряться и раствориться в гораздо более серьёзных заботах, однако в последующие годы мы с Асторией сохранили вполне тёплое отношение друг к другу. Но мне стоит вернуться в тот осенний день, от которого я отвлекся. Мы прогуливались вдоль озера, затем свернули на пустую дорожку, куда редко захаживали другие ученики. За непринужденным разговором и сбором золотых листьев время летело незаметно, и вскоре мы достигли границы территории Хогвартса. Дальше начинался Запретный лес, куда ни одного из нас особенно не тянуло. Неожиданно Астория умолкла на середине фразы и сжала моё запястье. - Что…. – спросил было я, но она молча указала пальцем куда-то в оранжевые заросли. Я пригляделся и увидел: с другой стороны кустов к тому месту, где мы стояли, приближался Невилл Лонгботтом. По идее, ничего странного в том, что студенты Хогвартса гуляют по территории, не было, но гриффиндорец вёл себя крайне подозрительно. Он воровато озирался и вздрагивал, когда под его ногами хрустели случайно попадавшиеся ветви. Мы с Асторией переглянулись и присели, так, чтобы нас не было видно. Лонгботтом действительно не заметил нас, прошмыгнув мимо. - Подозрительно как-то он себя ведёт, - задумчиво сказала кузина. - Тебе тоже так показалось? – я сощурился, глядя вслед удаляющемуся гриффиндорцу. В какой-то момент тот снова оглянулся – а затем резко свернул с дороги, нырнув в очередные заросли. - Да… Хотя последнее время они все такие, - Астория теребила собранные листья в своем букете. – Боятся. Не доверяют даже друг другу. Я помедлил. Ощущение неправильности происходящего и не думало исчезать. Вдобавок, незадолго до этого в школе произошло несколько случаев выражения «протеста против существующего режима» - правда, вялых и глупых, как, к примеру, вдруг возникшая в коридоре третьего этажа надпись «Дело Дамблдора живо». Виновных не поймали, но догадаться, кто мог приложить к этому руку, было не так уж сложно. - Знаешь что… прослежу-ка я за ним. Может быть, ничего предосудительного здесь и нет, но… - Я понимаю, - кивнула она. – Мне дождаться тебя? - Как сочтёшь нужным. Если задержусь слишком надолго, возвращайся без меня – увидимся уже в Хогвартсе. Надеюсь, ты не сильно обижена, что я вот так прерываю свидание? - Свидание? – она тихо рассмеялась. – Мне нравится такое название…. Но думаю, мы сможем его продолжить позже. - Спасибо, - улыбнулся я и поцеловал её в щёку. Затем отошёл на несколько шагов и перекинулся в анимагическую форму. В облике горностая я быстро добежал до того места, где свернул Лонгботтом. Звериное чутье помогло мне найти след. Впрочем, далеко гриффиндорец не ушёл. Довольно быстро заросли кончились, и я вынырнул на укромную полянку, со всех сторон скрытую деревьями и кустами. И сразу припал к земле, стремясь остаться незамеченным. На поляне собрались остатки Отряда Дамблдора. Именно так – часть учеников, состоявших в этой группировке полтора года назад, по тем или иным причинам покинули Хогвартс. Вертясь в центре поляны, жарко вещала Джинни Уизли: - Мы должны делать хоть что-нибудь! Если не в наших силах справиться с произволом, который творят Пожиратели Смерти в Хогвартсе, то надо, по крайней мере, поддержать Гарри! Разумеется, на этом месте я тут же навострил уши, почувствовав, что наконец мне попалось что-то интересное. - Он вышел на связь?! – воскликнул Невилл, от полноты чувств даже подскочив на бревне, служащим собравшимся лавкой. - Нет, - уже тише произнесла младшая Уизли, но затем с новой силой принялась призывать всех к активным действиям. Я несколько разочарованно вздохнул – впрочем, если бы Поттер не оберегал тщательно тайну своего местонахождения, Круг Огня уже давно разыскал бы его без всяких откровений влюблённых девиц. - Я знаю, что может нам помочь! – в конце концов возвестила ораторша. – Помочь и нам, и Гарри… к тому же не к чему подвергать эту вещь осквернению во вражеских руках! - О чём ты говоришь, Джинни? – спросила Луна Лавгуд, сидевшая чуть поодаль от других с как всегда отстраненным видом и вертевшая в руках какой-то мохнатый шар с длинной торчащей из него нитью, унизанной разноцветными бусинами. - О мече Годрика Гриффиндора! …через полчаса я нёсся со всей скоростью, на которую был способен, по направлению к замку. Вдруг впереди я увидел Асторию – похоже, прождала она меня всё-таки довольно долго и лишь недавно сдалась. - Прости, я замёрзла и решила пойти согреться, - извинилась она, когда я принял человеческий облик. – Тебе удалось узнать что-то интересное? - О, да, - с трудом переводя дыхание, кивнул я. – Доблестные гриффиндорцы собираются обворовать директорский кабинет, как тебе это нравится? Астория изящно приподняла брови: - Очень нравится, а инспекционной бригаде понравится ещё больше. А подробнее? - А уж как понравится профессору Снейпу, - согласился я. – Подробнее – если хочешь, идём со мной, я ему буду рассказывать, а ты послушаешь. Стоит ли говорить, что в назначенный день и час отважных добытчиков меча Гриффиндора поймали с поличным слизеринцы и новый директор собственной персоной? После того случая дисциплина в Хогвартсе стала ещё жёстче, наказания – злее, но… меня это особенно не касалось. По сравнению с обстановкой в штабе Пожирателей Смерти школа мне казалась спокойной заводью, хотя, полагаю, гриффиндорцы и им сочувствующие едва ли бы со мной в этом согласились. Впрочем, затишье в моей жизни затянулось ненадолго. Однажды, договорившись встретиться с Джаретом, я попытался выйти на границу миров…. Как вдруг меня повлекло куда-то совершенно в ином направлении, нежели мне хотелось. Оказался я в месте, чем-то отдалённо напоминающем Абаллонэ, но не обладающим его изяществом и величием. Поначалу я принял всё это за шутки Джарета и, почувствовав чужое присутствие, окликнул странника по имени. Однако навстречу мне вышел вовсе не друг, а уже не самым приятным образом знакомый мне Цекат. Разумеется, я тут же напрягся и принялся судорожно перебирать в мыслях способы защиты от нападения, возможной формы которого, честно говоря, не представлял. Однако странник с волчьим взглядом выглядел вполне дружелюбным - насколько это вообще было возможно при его внешности. - Простите, Драко, что столь бесцеремонно похитил вас, - извинился Цекат. – Дело в том, что у меня есть к вам один разговор, который чисто из личных вкусовых предпочтений я хотел бы провести вдали от Абаллонэ. Осмелюсь предложить вам прогулку здесь, - он обвёл рукой помещение, в котором мы находились. - Что это за место? – в лоб спросил я. - Это Старая Абаллонэ, - отозвался Цекат. – Её создатели допустили ряд ошибок, и странники сочли, что она не отвечает их нуждам. Резиденцию Саттена перенесли на новое место, а старое…. Используют некоторые из нас в своих целях. Ну что же, идём? - Гулять кругами по комнате? – съязвил я. Цекат вызывал у меня стойкую неприязнь – возможно, я заразился ею от Джарета. - Зачем же? – улыбнулся Цекат и повёл рукой. В мгновение ока пространство вокруг преобразилось, образовав аллею, окруженную причудливыми деревьями. – Я предпочитаю создавать что-то более приятное. Я скептически оглянулся, но стоило отдать должное моему нежданному собеседнику – место он и впрямь создал красивое. Мы неспешно пошли по аллее. - Саттен обратился к Объединению с просьбой помочь вам как новому ученику, - начал Цекат. – Пусть это не удивляет вас: по издавна установленной договоренности странники не отказывают друг другу в помощи – разве что она противоречит личным интересам или вредит общему делу. Я позволил себе использовать его обращение как повод поближе познакомиться с вами. - Я настолько вам интересен? – искоса посмотрев на него, вкрадчиво спросил я. - Любопытство – огромная сила, - невинно пожал плечами мой собеседник. – Если бы оно не было свойственно подобным нам, едва ли мы когда-нибудь рискнули покинуть пределы собственных миров и жизней. - Допустим, - кивнул я и приготовился слушать дальше. - К тому же, - странник верно истолковал возникшую паузу, - мы все заинтересованы в том, чтобы новички совершали как можно меньше ошибок, ведь исправлять их придётся нам самим. А риск оступиться и сделать неправильный выбор слишком велик… в особенности когда вы оказываетесь в самой гуще событий, суть которых не успели понять. - Верно, - согласился я. - Вы желаете учиться, и это правильное желание. Я хочу рассказать вам для начала одну полезную историю. - Я внимательно слушаю вас. - Представьте себе, что существует некая система. Давняя, устоявшаяся, диктующая свой закон любому, в ней находящемуся. - Объединение? – уточнил я. Цекат покачал головой: - Нет. Система миров в целом. Вернее, скорее всего, одна из систем. Наша. - Допустим. - И вдруг на каком-то этапе оказывается, что кое-кто в этой системе обладает достаточными возможностями, чтобы выйти за устоявшиеся рамки. Великолепно, как только он осознаёт это, вся система, по сути, оказывается у его ног. Он свободен. Он может перемещаться туда, куда ему хочется, и тогда, когда ему хочется, создавать новые элементы, играть со старыми или даже уничтожать их. Он может всё. Он упивается своей абсолютной властью…. Но со временем выясняется, что он такой не один. Появляются другие. Так же претендующие на ту власть, вкус которой он до сих пор ощущал во всей полноте. - Вы говорите о Саттене? – высказал я очевидное. - О, я просто рассказываю вам историю, - разулыбался Цекат, слегка скалясь. – Я не позволю себе рассуждать о главе Объединения, которого глубоко чту и уважаю. То, о чём я говорю, может относиться, в общем-то, к любому из нас. Я хочу, чтобы из моих слов вы выделили главное: а именно, словосочетание «абсолютная власть». Вся полнота власти. Только представьте себе: в ваших руках и ограничиваемая лишь вашим собственным желанием. - Представил, - кивнул я. – Дальше. - Странники, по сути своей, точно такие же существа, как и те, что обитают в любом из миров. И им присущи те же самые пороки, слабости, стремления… Здесь точно так же, как и везде, одни стремятся к власти, другие позволяют себя обманывать и заставлять играть по чужим правилам. Делиться властью – это ведь далеко не самое приятное, что можно сделать с ней. Так вот. Для нашего абстрактного странника, не желающего делиться властью, однако, есть очевидное решение. Я вопросительно поднял бровь, и Цекат продолжил: - Перед всеми, кто приходит позже него, у него есть неоспоримое преимущество. Он – первый. Он обладает знаниями и опытом, каких не хватает другим. Он предлагает им своё покровительство, и они принимают это, желая научиться и узнать больше. Потом его непосредственные ученики, испытывающие величайшие благодарность и уважение к нему, учат следующих и передают им это отношение к своему покровителю. Всё это, складываясь и преумножаясь, и даёт ему ту самую власть, к которой он так стремится. Вы понимаете меня? - Думаю, что понимаю, - согласился я, на самом деле ещё не вполне видя, куда он клонит. Ясно было одно – речь идёт о Саттене и Абаллонэ в целом, даже если на словах Цекат отрицает это. - В целом, нет ничего дурного в том, чтобы мудрейший стоял во главе всего, поддерживая спокойное течение явлений и устоявшийся порядок. Но…. Известна ли вам старая истина, которая звучит как «Ученики превосходят учителей»? - Разумеется. - Не любому учителю может это понравиться….. Я бы даже сказал, понравится очень немногим. Конечно, вы ещё не можете этого знать, и пока вам придётся поверить мне на слово: Объединение странников – величина постоянная. В нём редко что-то меняется. И ныне, как и в давние времена, во главе Абаллонэ бессменно стоит Саттен. Дотянуться до него, разумеется, сложно – но тем сложнее, если некоторые учителя – я не хочу называть конкретных имен – не позволяют своим ученикам осознать их силу в полной мере. Если вы успели переговорить с кем-нибудь из Объединения, возможно, вы уже слышали про якобы обязательные законы поведения, запреты, нарушение которых способно привести к разрушению системы миров и тому подобное. Скажу вам по большому секрету – и искренне надеюсь, что это останется между нами – для странников не существует настоящих границ. Лишь те, что устанавливают они себе сами… или установленные не слишком добросовестными окружающими. - Я слышал об этом от своего учителя, - сказал я. – Он не входил в Объединение. - От… Салазара? – Цекат не смог сдержать сильного удивления. Кажется, он даже растерялся и упустил нить беседы. - Саттен рассказал вам и это? –с одной стороны, особого секрета в том, что я ученик Салазара, не было, с другой – что ещё было рассказано странникам?... - О нет, нет, - поспешил разуверить меня вдруг разулыбавшийся Цекат. – Слухи расходятся довольно быстро. Глава Абаллонэ едва успел сообщить нам о новом ученике, как они уже поползли. Ничего удивительного в этом нет – Салазар ведь личность почти легендарная. - Чем же? – слова Цеката весьма польстили мне. - О нем никто ничего толком не знает, но слышали все, - усмехнулся мой собеседник. – Количество странников не так велико – а тут… слухов много, но доподлинно известно лишь то, что он единственный, кто существовал вообще сам по себе, почти не поддерживая контактов с другими странниками. Но…. Возможно, и это не такая уж непреложная истина, раз он поддерживал основную линию Абаллонэ. Это многое объясняет. - Ну что ж, - гораздо холоднее ответил я, снова ощутив изначальную неприязнь к Цекату. – Благодарю вас за предупреждение. Я буду иметь в виду ваши слова. - Не позволяйте обмануть себя, - со вздохом сказал Цекат. – И помните – лучшее средство избежать чьего-либо влияния – не сближаться с тем, кто может его оказать. Не упустите момент. Не позволяйте сделать из себя пешку в чужой игре. - Именно этого я и пытаюсь не допустить, - я адресовал ему любезнейшую улыбку. - О, я понимаю, у вас могут быть поводы мне не доверять, - сказал Цекат, - но… впрочем, я не тороплю. Вы сами разберётесь, когда придёт время. А сейчас не смею больше задерживать вас. Я ответил ему небольшим вежливым поклоном. ..Стоило мне оказаться за пределами Старой Абаллонэ, как рядом со мной моментально возникла девушка. В первый момент я даже невольно вздрогнул, не сразу поняв, как здесь могла оказаться жительница мира с лесной тенью. - Куда ты пропал?! Я уже боялась, что что-то случилось! – возмущённо воскликнула она, кидаясь на меня чуть ли не с кулаками. - Джарет! – я протестующее загородился рукой. – Что это ещё за маскарад? Я бы тебя не узнал, если бы не Казуки! - Но узнал же, - он … или точнее она, сложила руки на груди. – Это не маскарад, и объяснение ему простое: ты прекрасно знаешь, сколько проблем доставляет мне данное отражение. Я сочла, что мне не помешает побыть в его облике для лучшего понимания дальнейших действий. - Вот как, - я обошёл его по кругу, окинув оценивающим взглядом с головы до ног. – Между прочим, тебе это идёт. - Но-но! – Джарет легко отпрыгнул в сторону. – Между прочим, я теперь жду объяснений от тебя. - Хорошо. Не знаю, станет ли тебе легче от этого известия, - ядовито произнёс я, не переставая украдкой изучать точеную фигурку Джарета, - но меня к тебе попросту не пустили. Меня перехватил Цекат. - И что же ему было нужно от тебя? – с несколько странной интонацией спросил странник. - Не то чтобы он дал мне это чётко понять, - усмехнулся я и пересказал Джарету содержание недавнего разговора. – Выглядит так, словно его не очень-то устраивает главенство Саттена, что бы он там ни говорил. Правда, действует он как-то уж слишком топорно. Джарет покачал головой. - Едва ли Саттен может пребывать в неведении, что против него плетут интриги. - Тогда что? - Мало ли, - уклончиво ответил Джарет. – Может, и правда простое любопытство. Может, ищет себе сторонников – это ведь можно делать не только с целью посягательства на власть. Может что-то ещё. Я его слишком терпеть не могу, возможно, я необъективна. - Он очень упирал на то, чтобы я не позволял сделать из себя пешку в чужой игре. Ну и… довольно чётко дал понять, что считает, что из большинства остальных марионеток уже сделали, - я осторожно откинул с плеча Джарета выбившуюся прядь мягких волос. – Нет, ты определённо нравишься мне в таком облике. - Отстань, - беззлобно огрызнулся он. – Знаешь… если кто-то смог сделать марионеток из странников, да ещё из такого количества – я предпочитаю оставаться на его стороне. В самом деле, ну его, Цеката. Ничего интересного он с собой не несёт. - Позволь задать тебе один вопрос, - попросил я. - Задавай. - Не спорю, Цекат личность весьма неприятная. Но насколько я могу видеть, тебя только что не трясет при каждом его упоминании. - Есть такое, - поморщился Джарет. - Чем же он так тебе не угодил? - Хорошо, - согласился он. – Я объясню. Джарет вдруг замерцал, так же, как при нашей первой встрече, а затем принял привычный мне облик. - Ну и зачем? – расстроился я. - Так проще рассказать эту историю, - отозвался он. – Видишь ли, когда я изменяюсь внешне, меняется и моё сознание. В женском облике я больше думаю о том, какое я произвожу на тебя впечатление, нежели о деле. - Потом обязательно вернись в тот облик, - подмигнул я. – И думай обо мне дальше. - Смотри, не влюбись, - усмехнулся странник. - Вот ещё! Рассказывай лучше. Джарет перестал улыбаться. - Дело в том, что Цекат – не вполне обычный странник. - Что ты имеешь в виду? - Не торопись. Сейчас всё узнаешь. Я ведь говорил тебе, что самой увлекательной игрой на свете нахожу игру с людьми и в людей? Я кивнул. Удовлетворенный Джарет продолжал: - Однажды мне подвернулась возможность прожить довольно любопытную жизнь. В ней я стал бы успешным политиком, вторым лицом в огромном государстве, человеком, вертящим многими судьбами – одним словом, мог получить бесценный опыт и к тому же вдоволь наиграться. Вдобавок, общество, в котором мне предстояло существовать, своим устройством уже предполагало внутренние конфликты в сознании его членов: оно существовало по принципам расчёта и рационализма, подавляя естественную природу живых существ. Тем интереснее было следить за тем, как последняя борется с навязываемыми правилами, когда отступая – а когда и приводя к серьёзным потрясением тех, в ком одерживала верх. Итак, соблазнившись заманчивыми перспективами, я сделал то отражение своим основным и принялся играть. Меня увлекла политика и связанные с ней интриги – вообще-то это не та среда, которая обычно меня захватывает, но в тот раз я окунулся в неё с головой. Так продолжалось довольно долго. До того момента, пока я не нашёл себе весьма необычную игрушку. Ею оказалось существо… пожалуй, самое удивительное и самое невозможное, какое мне только доводилось встречать. Чистая и благородная душа, совершенно не подходящая для того мира и тех обстоятельств, подчиненная сильнейшему сознанию, стремящемуся жить по установленным законам и перекроить эту самую душу под них. Перекроить совсем, разумеется, не получалось - но при всем сочетании несочетаемого это была цельная и безмерно сильная личность. Мне представился случай стать покровителем для этого человека, и я им воспользовался, оправдывая это решение желанием наблюдать за такой захватывающей «неправильностью» и смотреть, как и к чему она приведёт. Увы, я далеко не сразу понял, что любопытство моё граничит с восхищением, а когда очнулся, было уже поздно. Я нарушил один из основных своих принципов – не привязываться ни к кому слишком сильно. Я заболел странной, тяжёлой любовью в том мире, где она была настолько неуместна, насколько это вообще можно себе представить. Обстоятельства сложились так, что я получил возможность навязывать эту любовь её объекту и не удержался, несмотря на всю жестокость таких отношений. Не стану вдаваться в хитросплетения и тонкости дальнейших событий – скажу только, что всё в мирах конечно, и эта история тоже начала подходить к своему логическому завершению. Пришёл конец моему покровительству – а вместе с тем и моя безраздельная власть над любимым созданием. А любовные отношения в обществе, которое категорически отвергало подобное, пошатнули моё положение настолько, что конец моей карьеры – а вместе с этим и конец моей жизни – стал столь же неотвратим, как движение звёзд. Сама по себе перспектива гибели меня не пугала. Напротив – на тот момент мне уже безумно хотелось свободы, а освободиться от основного воплощения можно только через его физическую смерть. Но…. Оставалась ещё любовь, которая и не думала ослабевать. И неизбежная тревога за любимое существо, которое, по сути своей, слишком сильно рисковало в свою очередь прийти к катастрофе из-за своей «неправильности». Знаешь…. Возможно, меня это волновало даже слишком. Возможно, я по неопытности не разглядел своего хранимого – увы, теперь уже у меня нет способа это проверить. Я цеплялся за ту жизнь, пока мог. Увы, один из непреложных законов существования странников – невозможность вернуться в тот мир, где умерло твое основное отражение, до тех пор, пока там не родится новое – но происходит это обычно через несколько поколений, не раньше. Тогда-то мне и подвернулся Цекат. Он был всего лишь слугой, если не сказать рабом, которого я приобрел за смышленость, внешнюю красоту и необычность. Необычность его заключалась в том, что он не был странником в полном смысле этого слова, но обладал некоторыми задатками, чтобы им стать. Мне пришлось передать ему часть своей силы, чтобы он смог впервые выйти в междумирье. Я полагал, что после того, как он стал обязан мне буквально всем, он не откажется стать моим помощником и проводником в тот мир, из которого я вскоре был изгнан, как и ожидалось. Поначалу так и случилось. Но потом…. Джарет умолк, задумавшись. - Увы, я просчитался, - вздохнул он через некоторое время. – Цекат не просто не стал мне помогать – он сделал всё, чтобы я никогда не нашёл его родной мир. И того, кого он должен был оберегать по моей просьбе. - Почему он поступил так? – спросил я. - Должно быть, - вздохнул Джарет, - он в большей степени раб, чем я мог себе представить. Что хуже – дорвавшийся до власти и свободы, но по-прежнему чувствующий свою ущербность. Мало кто с такой силой ненавидит бывшего хозяина, как освобожденный раб – к тому же понявший, что хозяин превосходит его не только в силу дарованной обществом власти. - Из тебя бы получился преданный адепт идеи Чистой крови… - задумчиво сказал я. - Что? – переспросил не расслышавший меня Джарет. - Неважно, - отмахнулся я. – Ты всё ещё любишь? И хочешь отыскать свою любовь? - Отыскать… - Джарет опустил голову, а потом вскинул её, глядя куда-то вдаль. – Разве что по воле случая. Ничего. Это пройдёт. Во всяком случае, я не намерен позволять этой старой привязанности отравлять моё существование. Я покачал головой, чувствуя, что друг вообще-то привирает в своём оптимизме. - Салазар говорил, что единожды встретив хранимого, невозможно забыть о нём, и рано или поздно возвращение к нему состоится. - Я не уверен, что это была связь хранителя и хранимого, - теперь отмахнулся Джарет и почесал за ухом притихшего за время его рассказа Казуки. - А по своим воспоминанием ты это понять не можешь? Знаешь, я только однажды столкнулся с хранимым, - припомнил я, - и эти ощущения очень сложно перепутать с чем-то иным. Я рассказал Джарету историю, случившуюся во время моего единственного недолгого путешествия вместе с Салазаром в другую реальность. Странника вдруг заинтересовал этот рассказ: он начал выяснять у меня подробности, что именно я видел, как выглядел город, здания, небо над ними…. - А юноша? Опиши его, пожалуйста, - попросил он. Я ответил. - Зачем тебе это? – поинтересовался я, закончив описание. Джарет как-то светло и рассеяно улыбнулся: - Просто напомнило…. Знаешь, Драко… пожалуй, ты принес мне действительно хорошее известие. - Но о чём? – не понял я. Он не ответил. …Магическая Британия по-прежнему существовала в условиях военного положения. До Хогвартса долетали тревожные вести, да и в самой школе атмосфера достигла пика напряжённости, подозрительности, всеобщего страха….. Но в целом – конец осени и начало зимы прошли относительно спокойно. Даже слишком тихо, что всё больше напоминало мне о затишье перед бурей. Хотя Круг Огня и подмял под себя Министерство Магии и пользовался всей полнотой власти в стране, было очевидно, что должно случиться что-то ещё. Что-то яркое, решающее, такое, что поставит в ситуации жирную точку, окончательно определив её исход. Что творилось в Малфой-Мэноре, я знал весьма приблизительно. Осторожные письма родителей были полны каких-то намёков, а Тёмный Лорд, который продолжал периодически вызывать меня на доклад об обстановке в Хогвартсе, разумеется, не позволял задавать себе не относящихся к делу вопросов. Кроме этих вылазок, я почти не имел поводов отлучаться из замка. На собрания Круга Огня меня не вызывали, никаких заданий, кроме уже полученного, не было – вообще складывалось впечатление, что о моей причастности к Упивающимся Смертью все благополучно забыли. События на грани миров были куда оживленнее. Я продолжал путешествовать с Джаретом и знакомиться со странниками, учиться, узнавать… Ещё несколько раз со мной пытался разговаривать Цекат. Беседы с ним проходили примерно в том же духе, что и первая, и осторожным подтекстом в них неизменно звучало то, что не стоит слепо верить в установленные в Абаллонэ правила. Цекат пытался выводить меня на какие-то откровенные разговоры, но их я старательно избегал. Для меня не было важно, кто был прав, а кто виноват в их разладе с Джаретом – так как я принял уже сторону последнего и пока не пожалел об этом, Цеката я предпочитал держать на расстоянии. Кажется, в конце концов тот понял это – попытки общения со мной стали реже, а потом вроде как вовсе прекратились. Незадолго до Рождества, в один из особенно снежных и потому сумрачных дней, ко мне подошли Крэбб и Гойл. Вид у обоих был крайне заговорщический. - Нам нужно переговорить, - сказал Крэбб тихо, но твёрдо. - Давай поговорим, - легко согласился я, закидывая ногу на ногу. - Не здесь, - покачал головой приятель и обвёл взглядом гостиную. В нашу сторону уже косились любопытные слизеринцы, моментально почуявшие, что тут затевается что-то секретное. Крэбб понизил голос: - Тайник за змеёй ещё действует? - Полагаю, что трёхлетний цикл уже завершён, - ответил я, вспоминая рассказ мамы. – Но есть ещё Выручай-комната. - Подойдёт, - поразмыслив, согласился Крэбб. – Идём. Я усмехнулся над вдруг возникшей деловитостью однокурсника, но последовал за ним. Помня о том, что если Выручай-комната пребывает в своем обычном состоянии, туда могут наведаться нежданные посетители, я предпочел изменить её вид. Поскольку я никогда не пользовался этим её свойством, хотя неоднократно видел его в воспоминаниях места, удалось мне это не сразу. Однако с третьей или четвёртой попытки комната приняла вид кабинета, чем-то напоминающего отцовский, и, как я очень надеялся, обладала свойством не пускать внутрь никого, пока мы её не покинем. Крэбб по-хозяйски придвинул ближайшее кресло и развалился на нём. Гойл гораздо скромнее прислонился к краю письменного стола. Я, подняв бровь, наблюдал за обнаглевшим приятелем, не очень узнавая его в таком поведении. - Предпочитаешь стоять, Малфой? – осведомился Винсент. - Жду вашего высочайшего позволения присесть, - съязвил я, пихнул ногой второе кресло и легко сел в него, откинувшись на спинку и всё-таки закинув ногу на ногу. – Ну а теперь внимательно слушаю, что за тайны вы тут развели. Вместо ответа Крэбб с Гойлом показали мне свои левые запястья. Моему изумлению не было придела, когда я увидел, что и первое, и второе обвивают одинаковые светло-серые татуировки-змеи. Правда, без черепа – но сами змеи узнавались безошибочно. - Что это? – спросил я, не придумав ничего лучше. – Вы решили поиграть в Пожирателей Смерти? - Драко, не строй из себя идиота, - раздражённо заявил Крэбб. – Только не говори, что ты не узнаешь метку Дальнего Круга. - Метку Дальнего Круга? – тупо повторил я, и впрямь чувствуя себя тем самым, чем назвал меня зарвавшийся однокурсник. Особые метки были только у Упивающихся Смертью, но насколько я знал, Дальний Круг обходился без знаков отличия. По крайней мере до тех пор, пока я был худо-бедно посвящен в дела организации Тёмного Лорда. - Наш Господин, - вступил в разговор Гойл, - сказал, что мы достойны вступления в Ближний Круг. Но лишь после того, как выполним его задания. А эти метки – знак, что обещание дано и будет выполнено, если мы окажемся достойны этого. - А ещё он сказал, - прежде, чем успел что-то ответить я, вмешался Крэбб, - что ты неважно справляешься со своим заданием в Хогвартсе. Он прислал нас тебе в помощь. Вот теперь ситуация стала мне намного яснее. - В помощь? – насмешливо переспросил я. – Или в качестве шпионов? - Ты намереваешься оспорить его приказ? – зло сощурился Крэбб. Я машинально коснулся левого предплечья и сразу же по взгляду приятеля догадался, что верно понял его фразу: так или иначе, в некоторые особенности моей клятвы Лорда как минимум Винсент был посвящен. - Отнюдь, - я перебрал пальцами по краю подлокотника. – Значит, говорите, в помощь. Отлично. Таким образом, как члены Дальнего Круга вы обязаны беспрекословно подчиняться Упивающемуся Смертью, посему степень и проявления помощи определяю исключительно я сам. Тогда мой приказ будет таков. В школе, как вам известно, пытаются возродить небезызвестный вам Отряд Дамблдора. Вам надлежит найти всех причастных – благо, имена вам известны не хуже моего, так что выяснить, кто из них по-прежнему рвётся нарушать порядки Хогвартса, не составит труда – и предоставить список мне. Начать поиски рекомендую немедленно. Тебе всё понятно, Крэбб? - Понятно, - помедлив и недобро усмехнувшись, отозвался тот. - Тогда выполняй, - велел я. – И если ещё хоть одна надпись авторства Отряда Дамблдора появится на стенах Хогвартса – отвечать будешь лично перед Тёмным Лордом за недостаточное усердие в деле помощи Кругу Огня. Крэбб, кажется, хотел сказать что-то ещё, но всё-таки сдержался. Гойл молчал, не вмешиваясь – я не мог понять, кого в данной ситуации он поддерживает в большей мере. Когда оба приятеля скрылись за дверью, я вцепился в подлокотники и закрыл глаза. Мне Тёмный Лорд не высказывал какого-либо недовольства моими действиями. Зачем нужны шпионы? Неужели он не доверяет мне даже при том, что я не имею физической возможности пойти против него?... И… во что превратится Круг Огня, если его членами будут становиться крэббы и гойлы?.... …Предплечье чуть сдавили ожившие кольца змеи. Я был вынужден отогнать одолевающие меня размышления. …- Ваши люди очень подробно расспрашивали меня ещё в сентябре. Я рассказала всё, что мне было известно, - Долорес Амбридж явно нервничала, несмотря на умиротворяющую обстановку, в которой проходило вечернее чаепитие с беседой, вначале носившей довольно абстрактный характер. - Превосходная выпечка, - похвалил Люциус, откладывая ароматное пирожное, к которому чуть успел притронуться. Амбридж натянуто улыбнулась: - Это восточный рецепт. - Понимаю, - с любезной улыбкой кивнул Малфой. – Я верю, Долорес, что вы были предельно искренни и сделали всё, чтобы помочь следствию. Однако, неизвестные, проникшие в Министерство Магии, до сих пор не пойманы, а в деле появились новые факты. Поэтому я предпочитаю проверить, не было ли что-то упущено в ходе предыдущих расспросов. Как вы понимаете, сейчас мы не можем допустить, чтобы люди, так открыто противостоящие делу Тёмного Лорда, как те незваные гости, оставались на свободе. - Безусловно, - поспешно согласилась Амбридж, беспокойно теребя чашку из тонкого фарфора, так, что та чуть слышно позвякивала на блюдце. – Но… право я не представляю, чем ещё могу быть вам полезна. - Вы говорили, у вас похитили некую вещь, не так ли? – Взгляд Люциуса скользнул на медальон, висевший на шее ведьмы, показывая, что обеим сторонам в данном случае в равной степени понятно, о чем идёт речь. Заметив взгляд, Амбридж нервно схватилась рукой за медальон. - Да, да, так и было… это фамильная драгоценность… очевидно, защитная магия показалась похитителям чем-то привлекательным… в зале были дементоры, возможно… - Вот как? – вкрадчиво переспросил Люциус. – Говорите, фамильная ценность… А вам, насколько я могу судить, досталась подделка, не так ли? Амбридж кивнула. - Точно копирующая оригинал, не так ли? – Люциус протянул руку в требовательном жесте. – Вы позволите мне взглянуть? Когда медальон лёг ему на ладонь, Малфой лишь мельком кинул на него взгляд. - Очень странно, - произнес он, пристально глядя в круглое испуганное лицо своей собеседницы. – Вы говорите, фамильная ценность – а я вижу копию медальона со знаком Салазара Слизерина. Должно быть, похитители всё же напутали со внешним видом вещицы? Или, быть может, что-то путаете вы, госпожа Амбридж? - Мистер Малфой, - глаза женщины забегали, - хорошо… я признаюсь вам… Этот медальон… был куплен мной у одного старьёвщика. Я подумала, раз род Слизерина прервался, то никто не предъявит на него прав, а вещица мне очень понравилась. Вы понимаете, я женщина и люблю украшения – в особенности старинные и настолько изящные… но я всем говорила, что это фамильная ценность, чтобы избежать лишних вопросов. - Понимаю, - медленно кивнул Люциус, не отводя взгляда. – Чем же, по вашему, так заинтересовал медальон людей, прибывших, как принято считать, с целью освободить подсудимых, незаконно овладевших магической силой? Такие реликвии редко остаются «всего лишь украшениями». Вы не чувствовали какой-нибудь особой магии, исходившей от медальона? Амбридж ответила не сразу. Она с трудом выдерживала взгляд, и кажется, еле подавляла в себе желание отвернуться. Судя по выражению лица, она одновременно желала солгать и боялась, кстати, совершенно обоснованно – умение Малфоя распознавать правду и ложь не было для неё секретом. Наконец, шумно вздохнув, она сдалась: - Черная магия. Она ощущалась довольно сильно. Увы, у меня не было времени разобраться с ней детально. Отчасти поэтому я и купила медальон, сочтя, что опасно оставлять неизвестный артефакт в руках какого-то отребья… - Вы сделали всё верно, Долорес, - мягко сказал Люциус. – Жаль, что не уберегли вещицу. Благодарю вас за помощь… и честность. Он поднялся. - Это всё, что вы хотели узнать, мистер Малфой? – недоверчиво переспросила Амбридж. - Пока что да, - отозвался тот. – Впрочем, не исключено, что мне ещё понадобится ваша помощь. - Почту за честь оказать вам её. Мистер Малфой… - вдруг переспросила она гораздо вкрадчивей, – разве вы отвечаете за расследование случившегося в Министерстве Магии?... Люциус изящным движением перехватил трость. - А вы, госпожа Амбридж, настолько осведомлены о делах Тёмного Лорда, что уверены в знании полномочий его Ближнего Круга? - О нет, - Амбридж тоненько засмеялась. – Я просто… поинтересовалась. - Позвольте мне откланяться, - Люциус вежливо поклонился. – Дела не ждут. ..Чуть позже в ставшем уже привычном убежище – замке Скорпиуса Тайянга - Малфой внимательно слушал рассказ светлого духа, который, разумеется, следил за разговором с Долорес Амбридж. Теперь Аларум поигрывал поддельным медальоном, воспоминания которого уже успел просмотреть и поведать хозяину шкатулки. - Значит, хоркрукс, - задумчиво произнёс Малфой, как только дух умолк. Аларум кивнул головой в знак согласия. – И дети, воспользовавшиеся оборотным зельем, точно знали, чем он является? - В этом я не уверен, - Аларум откинул с плеча локон. – Но интересовал их именно медальон, в этом нет сомнений. Люциус отвернулся. Дух ждал, а Малфой снова и снова прокручивал в голове узнанную информацию. Итак, в сентябре в Министерство Магии проникли трое под оборотным зельем – и один из них, несомненно, был разыскиваемым Кругом Огня Гарри Поттером. О личностях двоих других так же не стоило труда догадаться, тем более Аларум косвенно подтвердил эти соображения описаниями действий этих двоих. Люциус невесело усмехнулся – детям снова удалось обвести вокруг пальца умудренных опытом и отсутствием умения его применять министерских магов. А Упивающиеся Смертью сбились с ног, пытаясь выяснить личности неведомых борцов за права грязнокровок, сорвавших разбирательство по делу последних. Разумеется, делиться своим открытием Малфой ни с кем не торопился. Его интересовало другое – с какой целью мальчишка Поттер забрал хоркрукс? Для Люциуса не было секретом, что несколько месяцев назад обнаружилось завещание Дамблдора – весьма странное, указывающее передать мальчику-который-выжил и его друзьям три безделушки: снитч, книгу детских сказок и гаситель света – небольшой артефакт, позволяющий выключать источники. Кое-кто счёл, что старик под конец выжил из ума, другие искали в послании скрытый смысл… сейчас, пожалуй, Люциус склонялся ко вторым. Дамблдор мог догадаться о хоркрусах, ведь один из них однажды попал в его руки. Дал ли он поручение своим ученикам разыскать и уничтожить остальные?... И вот тут, пожалуй, следовало сделать реверанс в сторону первой точки зрения. Только безумец мог доверить столь ответственное дело детям. Впрочем…. Не безумцам ли везёт раз за разом в этом мире?... - Аларум, - снова обратился Люциус к духу, – можешь ли ты выследить настоящий медальон? Зелёные глаза лукаво сверкнули. ..Расставшись с духом, Люциус вышел из замка. На улице кружила настоящая метель – кажется, первая в этом году. Снежинки мелькали перед глазами, холодный воздух моментально наполнил лёгкие, вызвав моментальную зависть к своей лёгкости и свободе. В завывании ветра маг различил знакомый шелест крыльев. Сова из Малфой-Мэнора опустилась к нему на плечо, скидывая небольшой пергамент. Малфой, с трудом справившись с ним через перчатки, раскатал записку и прочёл. «Срочно возвращайся. Несчастье с Драко. Нарцисса». Время остановилось.