Слёзы и кровь

        Темнота и боль.         Темнота — вокруг и везде. Боль, впрочем, тоже везде. Впечатывается в спину жёсткими гранями камня, разливается в голове и глазах, сползает по рукам вскрытыми венами, отзывается в боках на каждый вздох, заставляя думать о россыпи синяков и треснувших рёбрах. Колючая, горячая, но, если подумать, не такая уж и сильная: её вполне можно терпеть. По крайней мере, он может терпеть. Повелитель Кошмаров не боится боли. Боится… другого.         Темнота и холод.         Холод — вокруг, обнимает, контрастируя с болезненным жаром. Холод? Джек.         — Джек?         Ледяной мальчик держит его обеими руками, обхватывает поперёк груди. Неожиданно чётко выстраивается логическая цепочка: значит, посох отняли. Потому что, насколько Кромешник знает Джека — а он знает, — в такой ситуации тот бы ни за что не расстался с оружием. Это была ловушка, так ведь?..         — Я здесь, — шёпотом отвечает Джек. У него дрожит голос, и сам он тоже дрожит, и, наверное, закусывает губы, чтобы сдержать всхлипывания. В нём горит сгусток страха, сложного, путанного, который Кромешник различает необыкновенно чётко.         Кромешник гладит мальчишку по волосам.         — Тише. Не бойся. Мы выберемся отсюда, — пусть он пока и не знает, что это за «отсюда». Говорить больно, воздух будто царапает горло, но позволить себе молчать он не может. — Темнота — моя стихия. Только немного приду в себя…         — Это не темнота, — слова обрываются глухим то ли стоном, то ли рыданием. Не физическая, но от этого не менее сильная боль пропитывает их настолько, что, кажется, её можно увидеть так же, как страх. — Тебе выжгли глаза, Кромешник.         Он подносит пальцы к глазницам — и, не решившись, опускает руку.         Джек беззвучно плачет, прижавшись к его плечу мокрой щекой. Его собственное лицо тоже расчертили потёки влаги.         Слёзы и кровь — не такая уж большая разница.

28.02.2013