Поговорим после работы

      Утром Джин просыпается на удивление с ясной головой. Настроение прекрасное, и спать совсем не хочется. На работу добирается без происшествий, улыбается охраннику и Юнги, который, в отличие от Сокджина, не был в таком прекрасном распоряжении духа. — Хосок, это не программа лаговая, это у тебя руки из жопы растут. — Эта парочка всегда ругалась, как только появлялся повод. Иногда даже в пух и прах. — Руки у меня растут откуда надо. Хочешь, проверим, — напирал Чон. Его было трудно вывести из себя, но у Мина это всегда прекрасно получалось. Никто не знал почему они так грызлись время от времени. — Что опять у вас случилось? — на свой страх и риск спрашивает Джин и получает два прожигающих взгляда. — Да ничего особенно. Просто КОЕ-КТО опять ВЫЕБЫВАЕТСЯ, — говорит Мин и, пихая Хосока, идет в свой кабинет. — А ведь я ничего такого не сказал, — пытаясь успокоиться, злобно выдыхает Чон и кривит лицо, провожая тонкую фигуру Юнги глазами, будто его ударили. — Заебал. — Вы же коллеги, — озвучивает свой глубокий факт Сокджин и ободряюще хлопает по плечу своего друга, — помиритесь. Он долго не злится, и ты тоже. Вроде. — Да так каждый раз. — почти шепотом произносит Хосок и удаляется тоже на свое рабочее место. Ему стоит успокоиться и привести мысли в порядок, позабыв на время о выбесившем его сисадмине.       Джин в нетерпении заходит в свой кабинет, ожидая увидеть там Тэхена. Того Тэхена, который вчера провожал его домой. Который ему вроде как понравился. Сокджин даже заливается румянцем, думая о том, что тот его чуть не поцеловал.       За столом и правда сидит младший, однако он даже не поднял глаза, когда Джин зашел в комнату. Привычная картина для Сокджина, однако, он не этого ожидал. — Привет, Тэхен. — Кусая губы и искоса поглядывая в сторону своего помощника, говорит старший и присаживается в свое кресло. Ему увидеть бы, что Тэ такой же, как и вчера, хотя бы одну зацепку. Однако все рушится, когда слышит холодный рабочий тон. — Здравствуйте, сонбэ. — и тишина. Так тихо, что Джин слышит еле уловимое движение ручки по графическому планшету. — А я думал, что мы вчера немного… подружились. — издалека начинает уязвленный Джин. Хотя, собственно, на что он надеялся? Но ведь Тэхен говорил, что Сокджин нравится ему. Тогда почему ведет себя так отстраненно? — Мы поговорим об это пос… — Тэхен! Прекращай ломать комедию. Неужели ты не можешь перестать себя вести хотя бы в нашем кабинете как полная задница? — Джин не кричит, но он правда возмущен. Какого черта тогда Тэхен добивается? Это его тупая манера уходить от разговоров очень раздражала. Сокджин так часто слышал эту фразу, что его от нее уже тошнит. — Я бы хотел поработать, а не выслушивать необоснованные обвинения, — спокойно говорит Тэхен, и Джина окончательно клинит. В нем вырастает огромный ком из ругательств, и он пытается его в себе задавить. И в этот момент как никогда вовремя стучит в кабинет Намджун, сразу же входя в него и запуская молодого паренька с большими любопытными глазами. — Знакомься, Чонгук, это теперь твой начальник — Ким Сокджин. Он наш главный дизайнер и просто хороший человек, — Джун тепло смотрит на Джина, представляя его. Дизайнер сразу встает с кресла и протягивает руку, — А это Чон Чонгук. Твой новый помощник… ну, ты и сам знаешь.       Новенький жмет руку и изучает глазами своего начальника. Смазливый, немного повыше, худенький и губы огромные и розовые, как у девочки. — Приятно познакомиться, Сокджин-сонбэ, — произносит Чон и краем глаза замечает, что в кабинете сидит еще один человек. — А это Ким Тэхен — мой первый помощник, — представляет теперь Джин, но не удостаивает Тэ долгим взглядом. Все еще злится. — Тэхен, поздоровайся. — Здравствуй, Чонгук. — коротко в своей манере говорит Тэ и опять возвращается к своему монитору. — Здравствуй, Тэхен-сонбэ. — Чонгук сразу просек, что Тэ не из общительных. Впрочем, сейчас его больше занимал сам Джин, который вроде был старше, но выглядел как его одногодка. — Ну, в общем, знакомьтесь, а я пойду, — поняв, что больше тут не нужен, Джун засеменил из кабинета, оставляя всех троих наедине. — Твой рабочий стол — вот тут, — Сокджин начал торопливо собирать с поверхности свои бумаги, — ты извини, я совсем забыл прибраться. Такая работа… — Да ничего страшного, я не привередливый. — говорит Чон, улыбаясь, засматриваясь на суетливые движения старшего. — Я, когда приходится рисовать, вообще не слежу за окружением. — У нас на данный момент есть несколько проектов…       Сокджин почти весь день проводит с новеньким, объясняя ему нюансы их работы, ознакамливая с коллективом и показывая их офис. Чонгук общительный и веселый, поддерживает разговор и смеется даже с несмешных шуток старшего. Рассказывает про себя, про учебу. Джин думает, что Чон и правда гений какой-то, раз в двадцать лет уже выработал в себе стиль и хорошо знал теорию и практику в рисунке. Умудряется совмещать учебу на заочном и работу, аргументируя тем, что деньги нужны, ведь уже давно живет один, вот и приходится взрослеть чуть быстрее. Чонгуку же кажется, что Джин такой весь простой, не сильно заморачивается по поводу того, что старше и уважительно разговаривает с Чоном, будто они на равных. Младшему нравится такое, он так чувствует себя немного значимее и ощущает, что приживется быстрее, чем он думал. А еще Чонгук думает, что Джин красивый и таких людей он еще не встречал. Хочется нарисовать его, и пару раз Чону хочется сказать об этом старшему, но небольшое смущение останавливало, заставляя просто любоваться красивыми чертами лица.       С Тэхеном Чонгук особо не пересекался, но понял, что Тэ отвечает лишь на вопросы, касаемые работы. И вроде по Киму-младшему не скажешь, что тот любитель помолчать, однако внешность бывает обманчива. Когда Джин оставляет их одних, Чонгуку хочется разговорить своего коллегу и выяснить некоторые личные вещи, которые сейчас его сильно интересуют. — Сонбэ, а где ты учился? — чтоб начать разговор, издалека заходит Чон. — В художественной академии в Сеуле, — сразу отвечает Тэхен, не отрываясь от монитора. — И я туда хотел поступить, но потом на время пришлось уехать в Америку, — продолжает болтать Чонгук. Тэхен ему не мешает. — А Джин-хён такой молодой… Я думал, что буду работать с кем-то в возрасте…       Тэ молчит и не стремится поддержать поток речи младшего помощника. Чонгука это немного раздражало, но приходится довольствоваться тем, что есть. — А… Ты случайно не знаешь, он женат или, может, у него есть кто-нибудь? — Чон понимает, что прет слишком жирными намеками, но ему плевать. Он и поработать успеет, и за Сокджином поухаживать, вдруг получится. Не зря же его называют «золотым» парнем. Ему всегда все удается. А старший слишком красивый, чтоб позволять ему пропадать в одиночестве. — Спроси у него сам, если тебе так интересно, — поджав губы, Тэхен отвечает, и Чонгук улавливает какую-то раздраженность в лице парня. Чон считает, что разбирается в людях, но списывает эту едва промелькнувшую эмоцию как то, что он отвлекает Тэ от работы. — А… — в голове вертится еще вопрос, но Ким его грубо прерывает. — Поговорим после работы. — После этой фразы, Чонгук сдувается, но ненадолго, ведь в кабинет заходит сам Сокджин. Чон опять не отлипает от него ни на секунду.       Рабочий день подошел к концу, и Джин действительно сегодня устал. Его сначала вымотал Тэхен, заставив нервничать из-за того, что сначала говорит свои громкие признания, а потом сидит со своим каменным лицом на работе и не проявляет никакого интереса. Занявшись Чонгуком, Сокджин смог немного отвлечься, ведь младший был тоже веселым и не позволял Джину надолго погружаться в свои мысли. Старшему нравилось, что Чонгук сразу уловил суть работы и схватывал все на лету. Ему не приходилось объяснять дважды или же разжевывать очевидные вещи — Чонгук словно читал его мысли. Джин считает, что с Чоном легко и приятно работать и что тот действительно умный и интересный парень. Они сработаются. Сокджин даже отпустил его пораньше домой перед выходными, хотя младший до последнего отказывался и хотел побыть до конца рабочего времени. Когда Чонгук ушел, находиться с Тэхеном в одной комнате стало неуютно. Злость спала, характер Сокджина не мог ненавидеть кого-то дольше пяти минут, а раздражение быстро уходило. Джин смирился, что Тэ не хочет разговаривать с ним на работе на личные темы, несмотря на то, каким вчера он был. Тело устало от сегодняшних похождений в офисе, от монитора уже слезились глаза. В кабинете была тишина, которую не хотелось нарушать. И даже если Тэхен захочет поговорить с ним после работы, то Сокджин уже не хочет. Не сегодня. Сегодня он проведет время с Намджуном и расслабится от бесплатной выпивки. Джун же зашел за ним в конце рабочего дня, и Джин, не став дожидаться от Тэ объяснений, вышел за начальником, поспешно натягивая свой кардиган.       Хосок целый день следил за дверью, что вела в кабинет Мина. Он не мог спокойно работать, зная, что там сидит Юнги и почти не выходил из своих любимых четырех стен. Офис опустел, но Мин продолжал работать, Хосок специально ждал, когда тот выйдет. Впустую просидев еще около получаса, когда даже свет в главном помещении потух, Чон аккуратно вылез из своего кресла и направился к двери, тихонько стуча. — Юнги, — он открывает дверь и видит светловолосого растрёпанного парня, сидящим за монитором, облокотившегося на свою руку. Его рот был приоткрыт, а в самой комнате царил полумрак — горела лишь лампа на столе. Мин не сразу заметил, что к нему кто-то зашел. — Ты почему еще не ушел? — заметив Хосока, спрашивает программист и массирует переносицу, сняв с себя внезапно отяжелевшие очки. Он очень сегодня устал.       Чон подходит к столу и приседает на корточки рядом с парнем. Юнги смотрит на него своим обычным взглядом, будто не удивившись совсем. — Юнги-я, может, ты все-таки вернешься… к нам…? — тихий голос, немного умоляющий, нежный. Мин вздыхает тревожно и устало. Хосоку холодно без него засыпать в их квартире, делить огромную кровать с пустотой. Чон проводит горячей ладонью по коленке, поднимаясь к бедру. Нежно и невесомо, не пытаясь соблазнить. Просто ему нужно трогать Мина, он по нему соскучился. — Я пока не готов, — Юнги отвечает тоже тихо, кажется, немного виновато, но твердо. Он такой упрямый, когда дело касается их отношений. Хосок думает, что, несмотря на то, что Мин любил сбегать от него периодически, устав от повседневности, все равно любит его, все его заскоки и даже быструю вспыльчивость, когда приходится прижимать к стенке и сдавливать своим весом, чтоб не уходил, хлопнув дверью. Щеки Мина кажутся такими худыми, и спадающая тень от одной лишь лампы очерчивала скулы, делая их острее. Хосок так обожает это лицо. Он берет руку и целует костяшки, губами задерживаясь на ладони, чувствует свободную руку Мина в своих волосах. Чон готов заплакать от того, как сильно он это любит. Как любит такого нежного Юнги и как редко такое бывает. — Возвращайся, — все еще упрямо требует Хосок и поднимается, вслед за рукой парня, целуя того в губы. Они как всегда сухие, тонкие, а зубы Мина требовательно кусают, оттягивая нижнюю губу Чона. Нежность испаряется, и дает место другому чувству.       Хосок давит на затылок, притягивая к себе, отпускать не хочет. Юнги поднимается, идет в объятия, требовательно кусается, целует жадно. Он любит Чона и хочет его сейчас. В нем нет нежности, он желает, чтобы все было грубо, прямо на столе. Чтобы Хосок не был таким ласковым, но такое бывает только если распалить его. Если показать, что не принадлежишь ему и будешь убегать, он будет брать силой, доказывая обратное, собственнически разводя его ноги, кусая до покраснения шею и мучительно растягивать своими длинными пальцами. Юнги любит стонать под ним, на нем, где угодно. Когда в Чоне не остается нежности, когда он сжимает бедра до синяков и входит до основания, заставляя прогибаться в пояснице. Мин готов подмахивать ему, делать все, что он скажет, пусть только шлепает сильнее и тянет за волосы, опаляя ухо горячим дыханием. Стонет громко, не жалея голосовые связки, Юнги знает, как сильно нравится это Хосоку. Он тысячу раз уверен, что несмотря на то, что сверху почти всегда был Чон, по-настоящему в их отношениях водил Мин, зная, как сделать так, чтоб им обоим было хорошо. Звук шлепков тела о тело гулом разносится в ушах, и так охренительно хорошо, когда, задевая заветную точку, двигаются быстро, неутомимо. Хосок несколько раз подходит к пределу, но останавливается, двигает бедрами медленно, сбрасывая это состояние и начинает сначала, снова срывая со своих любимых губ громкие стоны. Юнги не знает, сколько длится эта пытка, ему все равно. Горячие пальцы Чона сжимают талию грубо и заставляют насаживаться резко, до основания. Мин в его руках дрожит от удовольствия, ноги не держат уже, но его переворачивают и кладут на стол, закидывая одну ногу на плечо, снова входят до конца. Дерево стола бьется о стену ритмично, пока Хосок наслаждается видом взмокшего парня под ним. Юнги выглядит таким растерянным, когда ему так приятно, что глаза не могут найти одну точку и слезятся, а рот приоткрыт, жадно глотая воздух и выпуская наружу вместо него стоны. Чон лишь хочет шептать «моймоймой», но знает, как Юнги не любит это. Мин кончает первым, закатывая глаза и выгибаясь, даже не прикасаясь к себе. Чон наслаждается этим видом, довольный собой, но еще хочет помучить парня, поднимает вторую ногу на свое плечо и двигается так быстро, что Юнги мечется под ним и плачет почти, хрипло постанывая, будто скулит. Еще несколько таких глубоких и быстрых толчков — и Хосок кончает прямо в своего любимого, двигаясь все еще в нем, тоже глухо стонет, пытаясь собраться после такого удовольствия. Мин не убьет его за то, что испачкал спермой, он любит это. Любит, когда настолько пошло и грязно, что нельзя никогда никому рассказывать, оставляя это только при себе.       Оба дышат глубоко, стараясь прийти в себя. Хосок заботливо все стирает с парня какой-то тряпкой и смотрит опять влюбленно. Собирает губами капельки слез около глаз, тычется носом в висок. Сердце заходится в быстром темпе, он сжимает руками обмякшее тело и просит опять. — Поехали домой?       Тихо, по-родному, Юнги не хочется сейчас убегать. Только не после такого. Все будет болеть завтра, и хочется еще продолжения на выходных. Поэтому он отвечает тоже мягко, целует своего любимого парня в подбородок, в уголки губ. Сейчас он прирученный кот, который позволяет себя гладить и сам лезет на коленки хозяину. — Поехали.