Не спать!!! сиквел

Уилл выглядит необычно красивым. Как-то по-особенному. Обнимаю, вслушиваясь в тихий вздох облегчения. Неужели он мог сомневаться в том, что приму его со всем его багажом из прошлого? Я никогда не видел настолько красивого человека. Я ни за что его не отпущу, лучше съем, если вздумает уйти когда-нибудь. Но он не уйдет, нет, ведь для него наша связь тоже много значит. Рубашка полетела куда-то в сторону кресла, вслед за ней в полет отправились брюки Уилла. Ганнибал положил руки на бедра кудрявого и потянул трусы вниз, хипсы собрались гармошкой, Лектер потянул их вниз, одновременно опускаясь на колени сам. -Ты знаешь, что обтягивающее белье нарушает кровоснабжение? – чуть хриплым низким голосом спросил Ганнибал. -Предлагаешь мне его совсем не носить? – усмехнувшись, спросил Уилл. -Я подумаю об этом, - слегка задумавшись, кивнул Ганнибал. На губах его заиграла легкая улыбка. Хипсы миновали икры. Уилл послушно приподнимал ноги, позволяя освободить себя от последнего оплота приличий, с затаенным сладким восторгом наблюдая за обалдело влюбленными глазами цвета балтийского янтаря, что смотрели на него снизу вверх. Ганнибал медленно и плавно выпрямился, позволяя взору прокатиться волной по открывшейся панораме цветочного тела. Не глядя, изящным жестом он отбросил белье в направлении прочей одежды, но что-то заставило его обернуться. Трусы угодили на торшер рядом с креслом. Лектер оглянулся на Уилла. Кудрявый молча ухмыльнулся. Ганнибал усмехнулся. Что значит красота? Мне всегда казалось, что это очень расплывчатое понятие. Но вот сейчас я стою перед обнаженным Уиллом и не могу вообразить себе зрелища прекраснее. Никакие полотна эпохи Возрождения не сравнятся с этим… -Не смотри на меня так, - прошептал Уилл, - это смущает. -Как же я на тебя смотрю? – поинтересовался Ганнибал, приблизившись к Грэму вплотную. Он мягко отвел кудри от шеи Уилла, приникнув губами к соблазнительному изгибу. Уилл задышал чаще. Ганнибал провел тонкими пальцами по обнаженному бедру, вторая рука сжала ягодицу, а потом скользнула на удобную ложбинку между, которая будто специально была создана для этих пальцев. -Как хищник, - выдохнул Уилл, - это заставляет бояться и… - его голос сорвался на стон, когда пальцы левой руки сомкнулись на его члене. -И? – спросил Ганнибал, обжигая кожу ключиц горячим дыханием. Уилл почувствовал, как губы прижались к нежной коже шеи, слегка прикусывая, и непроизвольно толкнулся в руку. -Аах… Не могу думать, когда ты так делаешь… Внизу живота сворачивался густой узел, плоть наливалась кровью, становясь тугой как садовый шланг. -Ммм… - Уилл почти до боли закусил губу, чтобы хоть немного прийти в себя. -Так, значит, ты меня боишься, Уилл? -Да… Нет… Не знаю… - голос Грэма плавился от жара, охватывавшего тело, и прерывался, распадаясь на атомы стонов, - иногда я боюсь, что ты сломаешься, станешь послушным рабом. А иногда мне хочется сломать тебя, посмотреть, как ты будешь целовать мои ноги… А иногда хочется покориться самому и отсасывать тебе, сидя под твоим офисным столом, в то время… Как ты проводишь совещание… Голубые глаза тонули в тяжелеющих веках как в сонных зыбучих песках. -И когда я боюсь тебя, мне так сладко, что хочется отдать тебе всего себя. -Ты не можешь отдать мне то, что и так принадлежит мне, - усмехнулся Ганнибал. Какие запутанные желания. Две личности Уилла путаются в своих желаниях, не различая где чье, как будто мысли это комок мокрой одежды из стиральной машины. Никогда не мог представить, что у него есть такие фантазии в отношении меня. -Совещание с минетом под столом? Не думаю, что смог бы вести его, - усмехнулся Ганнибал. -Это было бы обязательным условием, - легкий смешок. Ох, Уилл… Мой раб, мой мучитель… Сладкий кудрявый ангелочек… Обожаю это создание… -Как твой дружок? – поинтересовался Ганнибал, слегка отстраняясь, чтобы окинуть взором вызывающе стоящий член и бледную кожу обритого паха вокруг. -Ждет твоих поцелуев не меньше меня, - горящие глаза вынырнули из-под век. Уилл притянул Ганнибала за все еще неснятый галстук и впился в губы. Лектеру пришлось упереться руками в стекло по обе стороны от Грэма, чтобы не потерять равновесие. Какое это странное чувство, будто балансируешь на лезвие опасной бритвы. Поймать равновесие между подчинением и господством. Не подавлять, но и не пресмыкаться. Доминировать, но окружать ощущением защищенности. Не хочу, чтобы ему пришлось бояться меня, как тех… Из его детства… Он чем-то напоминает мне Венеру в мехах. Она быстро потеряла интерес к тому, кто стал ее рабом. Но ее характер подразумевал, что она будет стремиться сделать это с каждым, кто проявит к ней интерес. Трудно быть сильной личностью, не так ли? В отношениях то и дело может возникнуть перекос. Эта вечная борьба, кто сильнее. Любовь между двумя сильными личностями сопряжена с насилием. К счастью или несчастью, обоюдным. Пах горит как на сковородке, прикосновение ткани брюк и белья кажется почти болезненным. Схема поцелуя, какова она? Серия легких поцелуев, а потом персональный поцелуй для каждой губы. Верхняя, нижняя. Нижняя, верхняя. А потом вперед, партнер не против, и ты взрываешь неприступную крепость рта источающим страсть языком, врываясь, сталкиваясь с местным хранителем нижней челюсти. И два языка как два левиафана сплетаются в любовной пляске. Именно так. Но может, нет никаких схем, правил? Никаких инструкций, подписанных кем, Господом Богом? Или же его конкурентом из противоборствующей фирмы? С печатями небесной канцелярии. Как бы то ни было, жадно впиться в рот, будто это твоя последняя надежда в жизни… Укус обжигает нижнюю губу, возвращая к реальности. Горящие глаза Уилла, когда он зализывает укус, а потом снова прижать к себе кудрявую голову, вплетая пальцы в затылок, чувствуя вкус собственной крови на языке. Вот так. Клеймя друг друга. И завтра на работе люди будут странно смотреть на пунцовые следы засосов на шее дизайнера, а на совещании директоров будет очень выделяться искусанный сотрудник. Что-то среднее между нормальными отношениями и отношениями доминанта и сабмиссива. -О чем ты думаешь, Ганнибал? – жадно спрашивает, Уилл, выныривая из волны очередного поцелуя. Прежде чем ответить, Лектер несколько секунд любуется припухшими от поцелуев губами, румянцем на щеках. -О тебе, колючий цветочек. -Это правильно. Думай только обо мне и ни о чем больше, - Уилл сжал руку на плече Ганнибала, комкая сорочку в горсти. Лектер отвел руки Уилла и прижал над головой. Прохладное стекло показалось обжигающе холодным для раскаленной как летняя крыша коже. Но Ганнибал не оставил времени думать над этим, властно целуя шею и грудь Грэма. Уилл застонал. -Ммм… Трахни меня, Ганнибал! -Сможешь кончить для меня, не прикасаясь к себе? – поинтересовался Лектер. Уилл с очаровательной оскорбленностью хмыкнул. -Только если прикоснешься ко мне сам. Ганнибал молча усмехнулся, а потом отошел от Уилла. Не спуская с него глаз, словно пришпилив к месту, он неторопливо и хладнокровно принялся снимать галстук. -Ласкай себя так, чтобы я мог это видеть, но не вдумай кончить, пока я не разрешу, - велел он. -Ааа! – протестующе простонал Уилл, но подчинился. Он откинулся на стекло, поставил одну ногу на подлокотник кресла, облизал два пальца, они нырнули под член, который он обхватил второй рукой. Пальцы задвигались, ныряя все глубже, проходя круговыми движениями там, внутри, где находилась заветная железа. Рука мягко сжала яйца, а потом плавно скользнула по стволу, вверх-вниз… Ганнибал положил рядом с галстуком рубашку, будто раздевался перед сном, а потом извлек из тумбочки тюбик смазки и вернулся к Уиллу. Пальцы Грэма с влажным хлюпаньем вышли из растраханной задницы. -А почему ты не снял брюки? – спросил Уилл, - Я хочу тебя всего. -Сними их сам, - усмехнулся Ганнибал. Грэм ухмыльнулся и принял вызов. Он встал на колени перед Лектером и протянул к ремню руки. -Без рук, мой милый, - мягким вкрадчивым голосом осадил его Ганнибал. Уилл удивленно воздел брови вверх, но его лицо тут же приняло хитрое выражение лица. Он демонстративно заложил руки за спину, а потом наклонился, провел влажную линию по животу Ганнибала вдоль ремня, а потом спустился к ремню, расслабляя затянутую пряжку. О, Уилл Грэм поистине дьявольский цветок. За мой приказ он мстил мне, как только может мстить мастер обольщения. Когда его язык коснулся моей кожи, пульс отчаянно забарабанил по моей коже, едва позволяя мне сохранять хладнокровие. Освободив ремень, он провел по нему языком, будто собирался сделать ему минет. О, черт! В этот момент я ревновал этот язык к собственному ремню… Затем я помог ему расстегнуть пуговицу, и мое чудовищное чудо расстегнуло молнию, схватившись зубами за собачку. Я стянул брюки, оставшись в одних боксерках и откинул их, вернувшись к Грэму. Но вот снимать белье он не торопился. Пожирая меня глазами, он впился губами в бугорок. Самая сладкая месть, на которую только способен его двуликий разум. Довести меня до такого состояния, чтобы я сам умолял его стянуть белье и позволить его трахнуть. Уилл… Эдельвейс… Мое сокровище, алчное до секса и страстное до полного сноса крыши. Член рвался на свободу, пытаясь парализовать любые проявления моего самообладания, но я держался. Нет, Эдельвейс, тебе меня не сломить. Уилл, одновременно и с сожалением проигравшего человека, и одновременно с гордостью, сдался и стянул боксерки зубами. Они полетели в район его хипсов. Мы когда-нибудь снесем этот многострадальный торшер. Хватит игр, правда или действие? Ганнибал нанес на член смазку и подхватил Уилла, прижав спиной к окну, насаживая на ствол. -Боже… Ты себя не щадишь. Дай хоть ногой опереться, я ведь тяжелый, - это Уилл. -Свое не тянет, - усмехнулся Лектер, полностью войдя в анус. И Эдельвейс растягивает губы Уилла в улыбке. Ты ведь гордишься этим, что я достаточно силен, что могу втрахивать тебя на весу, пока ты цепляешься в меня руками и ногами словно в пальму. И твои стоны самая сладкая музыка для моих ушей. Мне кажется, хоть я и старше, что в эти моменты я не чувствую ни прожитых лет, ни твоего веса. Я могу расколоть Вселенную, если понадобится. Спасти мир и его разрушить. Все что угодно. Когда ты смотришь на меня такими глазами… Внутрь, вколачиваясь в это жаркое нутро. Иногда мне кажется, что внутри горячо как в аду. Но это мой рай. Забавно, как же вышло так, что ад стал для меня раем? Вышедшая из-за туч луна посеребрила рассыпанные по плечам кудри Грэма, будто превращая их в локоны белоснежных лепестков. Эдельвейс. Эдельвейс, горный цветок, который я нашел там, где никогда не мог бы представить. И забрал сюда, в сердце города. Мой цветок. Яйца с неприличным хлюпом шлепают по заднице, ритмично вбивается член, то и дело попадая по простате. Ганнибал заглянул в раскрасневшееся блаженное лицо Уилла. Он будто парил, балансируя на волне океана страсти. Слушать его стоны просто музыка для ушей, в такие моменты я забываю, какой несносной задницей он может быть в обычной жизни. Ведь сейчас Уилл так восхитителен. Собственный разум будто парит в облаках, в несколько фрикций кончаю, следом за мной и Грэм, орошая спермой мою грудь и свой живот. А теперь, размазывая сперму по коже, спустить его на дрожащих ногах на пол, поддерживая, буквально зажав между собой и окном. Ганнибал провел по внутренней стороне бедра Уилла, чувствуя, как стекает его собственная сперма. -Помоешь меня? – лениво и сонно промурлыкал Уилл, положив голову на плечо Ганнибала. -Да, - кивнул Лектер, подхватив Грэма на руки. А за окном стелилась ночь, в ней прячутся самые страшные преступления, самые безумные выходки и самые эротические сны. И среди всей этой разношерстной пестрой массы едва ли кто-то заметил наш вызов этому обществу. Мой чарующий, окропленный спермой белоснежный, будто лунный свет, эдельвейс.