***
Рак, последняя стадия. Никакого чуда, никакой надежды, лишь непрекращающаяся боль, возрастающая с каждым днем. Эффект от лекарств стал практически нулевым. Да и глотать таблетки пачками изрядно надоело. Он устал бороться, легче сдаться. Единственной причиной по которой он все ещё здесь, был Чимин. Его улыбка и звонкий смех, его тёплые и нежные объятия по утрам. Множество воспоминаний, которые они создали вместе. Воспоминания, в которых теперь он прятался от своей боли. Эта боль была лишь его, он не стал разделять ее с Чимином, не захотел. Провести остатки отведенному ему времени как ни в чем не бывало, вот какова была его цель. Но больше тянуть он не мог, время шло на считанные дни. И сложно загадать, сколько он еще протянет. Юнги знал, что его конец близок. Поэтому всячески отталкивал Чимина, стараясь причинить ему как можно больше боли. Он ненавидел себя за это. И гореть ему в аду. Но уж лучше так, чем увядать на глазах любимого человека. — Да что с тобой, черт возьми, такое? — не выдержал Пак после очередной ссоры. — Что не так? Что я сделал не так? — Ничего, просто ты мне жутко надоел, — безразлично отозвался Юнги. — Надоел?! Мы же любим друг друга. Я люблю тебя, идиот! — Любовь, привязанность — иллюзии. Любовь — не больше, чем способ заглушить одиночество, пользуясь партнером. Мне это больше не нужно. Убирайся, оставь меня одного. Все кончено, — со всей злостью, что он смог выдавить из себя, выплюнул эти слова в лицо Чимину. Наконец-то. Ему удалось. Он увидел как в глазах его любимого человека меркнут искры счастья. Возможно, теперь тебе будет не так больно, пронеслось у Юнги в голове. — Хорошо, я принимаю твое решение, — с болью в голосе произнес Чим. Он видел, как в уголках глаз Пака собирались слезы, которые он пытался удержать. Чимин развернулся и выбежал из квартиры, с грохотом захлопнув входную дверь. — Прости, я всегда любил тебя, — прошептал Юнги ему вслед. Это его последние слова, слова которые он унесет с собой. Слова, которые Чимин никогда больше не услышит.***
Теперь я здесь, стою у твоей могилы. Незабываемый для нас запах осени сменился сладкой болью. И как бы я не злился из-за твоего выбора, есть вещи, сделать которых уже нельзя — желать, вспоминать и касаться твоей руки. А раз так, я тоже перестану бороться. Когда я мог проводить дни с тобой, каждое новое событие было свежо и щекотливо. Возможно, это доказывало, что желание для нас было незаменимо. Если бы я все еще мог живо ощущать твое тепло на своих руках, даже отбросив прочь тысячи слов о моей любви к тебе, будет ли возможно, что драгоценное тоскующее желание снова придет мне в голову? Это была первая осень без тебя. Первая и, наверняка, последняя. Пока легко и мирно накапливались опадавшие листья, внутри меня горько распространялась непрерывная боль.