Геймдизайн, пиво и нежность

      Звук задвигающегося кресла пронзил просторный офис студии Кодзимы, как тихое напоминание о том, что вновь он остался в своей обители один. Последний сотрудник покинул офис, и Хидео стал совершенно одиноким в своем пустом царстве, где днем сотворяются чудеса индустрии компьютерных игр, а с наступлением вечера ему все тяжелее покидать это место, зная, что дома его никто не ждет. Он взглянул на свой офис, огромное помещение, объединившее в себе места для работников и кухню, выдержанный в стильном минимализме, интерьер этого места, являясь его идеей, был и его гордостью. Он и в людях любил простоту и открытость, возможно, именно поэтому он и стал фанатом Мадса Миккельсена, который был человеком явно не с голливудской самооценкой, простой и дружелюбный. Даже во всех его образах, не важно кого он играл, будь то Ганнибал Лектор или же учитель из датского фильма «Охота», во всей его игре была жизнь и изящество, не переходящие в пафос. Кодзима присел на высокий стул за столом, напоминающим барную стойку, мест за длинным столом было предостаточно, но Кодзима в последнее время всегда садился на один и тот же стул, стул, рядом с которым находилось ЕГО место, место Мадса Миккельсена. Японец потягивал пиво из бутылки, не переставая смотреть на стикер, который когда-то в шутку налепил на соседний с ним стул, помечая место Миккельсена. Пиво было Хидео не сказать, чтобы по вкусу, но оно было по вкусу Мадсу, и Кодзима не мог преодолеть себя, чтобы перестать покупать нелюбимый себе напиток. Всю студию окутывала мягкая тьма и лишь свисающие над зоной кухни светильники горели в унисон с огоньками города, которые пронизывали панорамные окна офиса. Мужчина облизнул остатки напитка с губ, со стуком поставил на темное дерево столешницы очередную пустую бутылку. Он чувствовал, как хмель все больше вбирался в его голову, да и ему всегда требовалось не так много, чтобы напиться, хотя он и редко это делал. Азиат положил локти на стол и уперся в ладони лицом, ему нужна передышка, прежде чем идти за очередной бутылкой, да и идти ли? На следующее утро ему снова придется играть роль «босса», как в одном из неформальных интервью назвал его Миккельсен.... Миккельсен, черт его побрал, почему из светлого фанатства все переходит в какое-то помешательство?       Телефон разорвал тишину, раздражающе сигналя о том, что какой-то уникум хочет с ним связаться в... а который сейчас час? Уже не важно, Кодзима быстро сбросил, и толкнул смартфон по гладкой столешнице. Благо, стол был действительно длинным и при всех усилиях Хидео, телефон не докатился до края, продолжив звенеть, и распространять вибрацию по темному дереву, но уже на приличном расстоянии. Сняв очки, он сразу буквально упал на сложенные на столе локти. С осознанием своего состояния пришло и решение заночевать прямо в офисе, осталось только добраться до своего кабинета, сейчас... он полежит ещё 5 минут...       Но 5 минут продлились чуть дольше и могли бы затянуться до самого утра, если бы азиата не разбудило внезапное появление датчанина. Мужчина был в той самой, подаренной командой Кодзимы, оранжевой куртке. Он перевернул смартфон на краю стола и обнаружил свой пропущенный вызов. Миккельсен вздохнул и направился к товарищу, дабы выяснить по какой причине тот игнорирует его звонки. Осторожно затронув плечо японца, он не обратил внимания на обстановку, которая могла бы все объяснить гораздо красноречивее напившегося. Но когда Хидео не пробудился от этого легкого прикосновения, Мадс выпрямился и посмотрел вокруг, дальше анализа количества пустых бутылок он идти не стал, ведь и так все было понятно. Быстро обнаружив, где остальные нетронутые бутылки, Миккельсен взял парочку и поставил перед Кодзимой, собираясь его вскоре разбудить. Датчанин давно хотел с ним поговорить и выяснить, почему японец уже несколько вечеров проводит в своем офисе. Его удивлял тот факт, что Хидео думал, что его долгие ночные посиделки останутся незамеченными. Будто так сложно понять по какой ещё причине Мадс уже который раз видит японца в той же одежде, в которой он был вчера, но ещё более помятой? Счастливый человек определенно не спит на своем рабочем месте.       Но прежде он сам хотел все обдумать, ведь странное творилось и с ним. Было жалко курить в совсем новой студии, но жгучее желание было сильнее него и, решив, что Хидео не заметит, Мадс достал из кармана куртки пачку. Мимо него прошло пробуждение азиата, и то, как он украдкой смотрел как актер курит. Это было его любимое зрелище. Он с упоением наблюдал, как легко Мадс-сан сжимает в своих сильных и с этим одновременно изящных ладонях сигарету. Как дым выходит из узких, идеально очерченных губ. В этом процессе было какое-то привлекательное таинство, в груди спирало воздух и хотелось буквально стать дымом, выдыхаемым мужчиной, чтобы ещё больше приблизиться к происходящему. В выражении лица Миккельсена не меняется ничего, но вместе с этим, в его взгляде, его лишь слегка приоткрытых веках Кодзима видел задумчивость и такую манящую загадочность, ведь нельзя даже было предположить, о чем думает его кумир. Мадс провел ладонью до края стола, собирая пепел, серые следы отпечатывали на темной поверхности черты его руки, но почему-то ладонь остановились.       За своей слежкой Кодзима был обнаружен, Мадс видел, как его внезапно проснувшийся друг смотрит на него, не мигая, стеклянными от алкоголя глазами. На лице его «босса» застыла какая-то полугрустная улыбка. Миккельсен приподнял брови, у него всегда получалось выражать все чувства через едва уловимые движения мимики, всплески эмоций не были ему присущи, особенно на людях. Но Кодзима всегда понимал, что испытывает его... друг? Актер тоже не мог сказать себе честно, кем являлся геймдизайнер для него. Другом? Тогда почему после их знакомства он все больше отдаляется от жены? Почем его тянет к этому щуплому японцу? Почему он сейчас здесь, а не с семьей? -Мадс-сан... Раздался пьяный стон азиата, когда тот попытался отнять свою голову от столешницы. Весьма неудачно, к слову, ведь сразу после своей попытки его тело потянуло куда-то в сторону, и он бы упал, если бы не датчанин, который послужил ему приземлением, Кодзима сложил голову на крепкую грудь Миккельсена, придерживаемый за запястья его руками. - Ты крепко набрался... Низкий голос буквально прошептал это, бас актера вызывал у Кодзимы мурашки. Он хотел было что-то сказать, но так и замер с открытым ртом, смотря снизу вверх на Мадс-сана, на его глаза.       Как часто при записи движений Миккельсена он их видел. Во время работы Кодзима уходит в свой мир и тогда уже настает время Мадса им любоваться. Как с искрами в глазах, с яркой жестикуляцией и нескрываемой страстью к своей работе, японец объясняет свои на него планы, куда идти, что делать, как делать и зачем. Тогда они находят идеальное понимание в том, как следует актеру играть свою роль. Но каким бы профессионалом ни был Кодзима, он не всегда может быстро отойти от взгляда Миккельсена. Бывают моменты: между записью, пока настраивают технику или банально уходят за кофе, и Мадс смотрит на Кодзиму протяжным, задумчивым и буквально пожирающим взглядом. Разве может так смотреть друг? Будь тот женщиной, то японец давно бы позвал её на ужин, но, к сожалению, у НЕЁ, а вернее НЕГО есть жена и двое детей, так что же тебе нужно, Мадс? И что теперь эти светло-карие глаза хотят в нем рассмотреть? Тонкие манящие губы сжимаются, Мадс облизывает их ели заметным движением, что с ними происходит?       Азиат и не заметил, как они перебрались на диванчик, находившийся в его кабинете. Когда жесткий стул сменила мягкая обивка дорогого дивана, его тело будто стало ещё слабее. Он положил свою голову на плечо Мад-сана... как хорошо это имя звучало - Мадс-сан... Он хотел бы ему сейчас рассказать все, все, что тревожило его, что он к нему испытывал. Кодзима хотел бы взять его крепкие руки и приложится к ним щекой, хотел бы, чтобы эти тонкие губы были его, как его студия, как его собственность, он бы отдал все, чтобы хотя бы кусочек Миккельсена стал бы его имуществом. Он хотел, чтобы эти карие глаза смотрели на него с нежностью, чтобы его дома встречали бы, и встречал никто иной, как Мадс Миккельсен. Он все это хотел сказать, но лишь сполз с плеча на колени Мадса, совсем забываясь в объятьях Морфея. Миккельсен проник пальцами в его заросшую темную шевелюру, гладил черты его худого лица, пальцы скользили по линии скул, вскользь проходили по очертаниям губ. Они были так близко...Мадс согнул ногу в колене, приподнимая голову Кодзимы, подался вперед и припал губами к пахнущим пивом губам Хидео, столь же невесомым движением, которым оглаживал подушечками пальцев лицо японца. Мадс не решился проникать языком, оставляя невинность этому первому поцелую, нежно, будто случайно оттянул нижнюю губу японца. Он покрыл легкими, влажными поцелуями любимые уголки губ, скулы, лоб, идя по маршруту, который начертил ранее руками. Глаза мужчин распахнулись в разницу в долю секунды, долгий и протяжный взгляд, в котором теперь нет загадки. Это песня любви и каждый понимает, что наконец-то из его нутра вышло то, что он так долго скрывал. Японец тяжело дышит и когда актер возвращается к его возбужденным губам, то геймдизайнер с жаром и страстью отвечает на поцелуй, положив трясущиеся от алкоголя руки на шею и плечо партнера.       Миккельсен раскрыл глаза, отгоняя такое сладостное наваждение. Нет, этому не суждено быть и пусть это остается в его больных фантазиях. Он жалел, что согласился участвовать в разработке игры. В конце концов, что такое деньги за этот шедевр против той тоски, что он испытывал каждую ночь под тихое сопение жены, которая становится все более чужой? Что они значат против его желания зарыться пальцами в волосы японца и целовать его, как не целовал всех своих любовниц, всех актрис и как не целовал жену? Но ничего из этого не произойдет, они не найдут друг в друге взаимности, не выполнят все то, что много раз прокручивали в своей голове,лишь лучи солнца заставят их краснеть и смущаться на утро, разбудив в том положении, в котором они встретили сон.