На два мира

Когда их взрывной волной вышвырнуло с судна, Баки только успел закрыть собой Брока, чтобы вся та дрянь, которая летела в них, попала только в него. Бок резануло болью, но ему было все равно, не в Брока, и ладно, а ему не привыкать. Когда они упали в жгучий ледяной океан, Баки хватило сил вытолкнуть Брока наверх, к поверхности воды, чтобы не утянуть за собой, если вдруг ему не хватит сил выплыть, и перестал что-либо понимать, когда чья-то сильная рука дернула его за шкирку и уверенно потянула наверх из ледяного ничто. Как его втаскивали на корабль, Баки понимал не очень хорошо, но продолжал искать глазами того единственного, ради которого все имело смысл. Нашел, непонятно как, вывернув глазные яблоки до предела, но нашел, увидел, как Броку оказывают первую помощь два каких-то мужика в робе, а над ним самим склонились две женщины. Он инстинктивно дернулся, протягивая руку к Броку, но был уже не в силах дотянуться, понимал, что с каждой секундой боль в пробитом легком, печени и еще черт знает чем сжигает его изнутри. Людей, даже отдаленно похожих на медиков он не видел, и все его существо орало, чтобы не трогали Брока, но хрип застрял в горле, бок еще сильнее резануло болью, от которой меркло сознание, во рту стало солоно, и он подавился собственной кровью. - Тащи, - приказала одна из женщин, до невозможности яркая даже в мертвенно-белом свете прожектора. Баки почувствовал резкую боль в районе правого бока, кажется, даже закричал, а потом по телу словно разлилось тепло, которого так не хватало в ледяных пустошах крайнего севера. Тепло и покой. Даже за Брока уже было не страшно. Он уплывал в теплое забытье, где не было боли, страха, войны, не было ничего. Только кольнуло, что там нет Брока, но было поздно. Он снова увидел мутнеющим взглядом яркую женщину, которая, словно мать, положила теплую нежную ладонь ему на лоб и приказала: - Спи уже. Веки налились свинцом и мир померк, а сон, спокойный, не медикаментозный, поглотил, отгораживая от суеты на палубе, от всевозможных вопросов, которые крутились на грани сознания. Баки уплыл в сон без сновидений, а последним, что он увидел, было, как Брока понесли куда-то на носилках. Баки приходил в себя рывками, то приходя в сознание, то снова проваливаясь в беспамятство. Он чувствовал вибрацию, но не мог понять, откуда она. Его мерно покачивало, но что это за качка ему было неведомо. Он только силился открыть глаза, чтобы увидеть Брока. Эта мысль, о том, где он, все ли с ним в порядке не давала покоя, свербила в голове, вонзаясь в мозг, и Баки, наконец, открыл глаза, оглядываясь. Он определенно лежал в лазарете. Все было омерзительно белым и пахло дезраствором. На соседней, довольно удобной, койке лежал Брок и, казалось, просто спал. Баки осмотрел себя, но не нашел ни бинтов, ни чего-то похожего, а там, где до этого обжигало болью, была целая, без шрамов и следов лечения кожа. Но свое состояние было для него не столь важной деталью, как самочувствие Брока, грудь которого мерно вздымалась под тонким одеялом. Баки почти свалился с койки, не привыкший к качке, но смог сделать пару шагов, чтобы присесть на кровать Брока и сдернуть с него одеяло. Баки плевать хотел, что разбудит его этим, он должен был убедиться, что Брок в порядке, что его не достало тем, что прошило насквозь самого Баки. Брок продолжал спать, пока Баки осматривал его, не находя ни одного повреждения, даже забинтованного пальца или пластыря где-нибудь на предплечье. Ни ссадин, ни синяков. Теперь только оставалось дождаться, когда он проснется, чтобы выспросить о самочувствии, не болит ли голова, или еще чего. И он готов был ждать, сколько потребуется, или перебить тут всех, если его Брок не очнется живым и здоровым. Только сейчас, осмотревшись, он понял, что находится в палате на четыре койки, а иллюминатор, из которого светило солнце, говорил, что они на корабле. Чуткий слух уловил шаги, приглушенные, похоже, ковром, и дверь открылась. На пороге, осматривая помещение, стояла та же яркая женщина, но сейчас она была в белом халате, и Баки, против воли, поморщился, и прикрыл собой спящего Брока. Окинув женщину злым, изучающим взглядом, он приготовился защищать свое, чего бы ему это ни стоило. За себя не было ни страшно, ни больно, никак, но он обязан был защитить мужчину, которого любил, любой ценой от любой угрозы. И эта женщина в белом халате определенно была подобной угрозой. Только зная, что Брок бы не одобрил такого поведения, понимая, что надо сначала со всех сторон оценить ситуацию, он держал себя в руках, но был, словно плотно сжатая пружина, готовая распрямиться в любой момент. - Доброе утро, - поприветствовала она, откинув за спину длиннющую радужную косу. - Не любишь врачей? Она усмехнулась и легко сняла свой халат, кинув его на ближайшую тумбочку. - А я белые халаты. У меня ничего нет, - она подняла руки, показывая, что они пусты, - чем можно было бы в вас потыкать. Я пришла разбудить твоего друга. Баки смотрел на женщину и не мог понять, довериться ей или нет. Она была слишком легкая, простая, но при этом от нее веяло какой-то невидимой силой и опасностью. С другой стороны, было глупо сейчас сопротивляться непонятно чему, когда она уже помогла им. Он слегка передвинулся, усаживаясь на койку у ног Брока и продолжая молча следить за женщиной. То, что она не боец, Баки отметил сразу, хотя двигалась она плавно и изящно, скорее, как танцовщица. Такая грация была у Романов. - Что с ним? - решил спросить Баки то, что его действительно волновало, только сейчас отметив, что женщина говорит с легким русским акцентом, и это сильно напрягло его. Но, пока на него не пытались напасть, нападать первым он не видел смысла. Тем более, они находились на корабле, сбегать с которого в неизвестность было как минимум глупо. - Он спит, - легко ответила женщина, пожав плечами. - Во сне организм лучше и быстрее восстанавливается. Баки продолжал тяжело смотреть на женщину, а та, продолжая мягко, чуть насмешливо улыбаться, похоже, поняла его правильно. - У него была контузия, сломано несколько ребер, и еще несколько не опасных для жизни травм, - ответила она, а Баки зацепился за слово “было” и отодвинул одеяло, чтобы еще раз посмотреть на синяки-ссадины, но не обнаружил ни их, ни тугой повязки на ребрах, вообще ничего, как было и до слов женщины. Брок выглядел полностью здоровым. Все эмоции отразились у него на лице, когда он перевел взгляд на женщину с радужной косой. - Не для всех, конечно, но у нас очень продвинутая медицина. Твой друг полностью здоров, как я и говорила, - она сидела и ждала, пока Баки даст ей разрешение разбудить Брока, и ему от этого стало странно-неловко. Вот только белых стерильных помещений и людей в белых халатах он, честно сказать, боялся до сих пор, так что, оказавшись в одной из самых жутких для него обстановок, не мог выйти из режима повышенной опасности, готовый убивать всех и каждого, кто потянется к нему или Броку. - Что тебе нужно, чтобы его разбудить? - поинтересовался Баки, почему-то не надеясь на честный ответ. - Поцелуй, - широко улыбнулась женщина, прямо глядя на Баки, словно испытывая его, или себя. Повисла пауза. Баки не был готов целоваться с какой-то странной женщиной, утверждающей, что она разбудит Брока, а, чтобы она поцеловала самого Брока, даже и речи не шло. Одна мысль о том, что к Броку прикоснется какая-то незнакомая женщина, что кто-то чужой прикоснется к нему ТАК, толкала Баки в объятиях кровавой ярости. Он предполагал, что за подобное он просто свернет шею, не разбираясь, кто это и почему это произошло. А от заявления радужной женщины у него чуть не потемнело в глазах от желания убивать. Брок был ЕГО, и она могла прикасаться к нему, только чтобы оказать необходимую помощь. Сейчас помощь ему не требовалась, а значит, и ей тоже нечего было его трогать. От происходящего Баки начинал злиться, потому что женщина вела какую-то странную игру, была очевидно опасна, а еще была русской. “Проработав” на русских несколько десятков лет, Баки испытывал к этим самым русским определенную неприязнь, хотя глупо было распространять на всю нацию эту нелюбовь. И сейчас его неприязнь усиливалась, и он с этим ничего не мог поделать, от этой женщины хотелось защититься, защитить Брока, хотя она даже руки в его сторону не протянула. Баки молчал, не зная, что сказать, хотя и понимал, что сопротивляться непонятно чему, по крайней мере, глупо. Тем более, что женщина явно не хотела его злить, ведь уловив его неприязнь к белым халатам, она тут же сняла свой. - Ладно, - она слегка пожала плечами, когда поняла, что целовать ее никто не будет, но не сильно расстроилась. - Тогда пусть твой друг спит дальше. Думаю, через пару часов он проснется. Она поднялась, подхватывая свой халат, и обернулась. - И чего расселся? Бери своего друга и пойдем. Нечего здоровым делать в лазарете, - она спокойно открыла дверь, придерживая ее, чтобы Баки мог пройти со своей ношей. - Одежда в каюте, тут недалеко, всего две палубы. То, что Баки был в одном белье, он понял только сейчас, но его это совершенно не волновало. Желая убраться из этого слепяще-белого помещения, он, завернув спящего Брока в одеяло, подхватил его на руки и пошел за яркой женщиной, которая так и не надела свой халат. В голове вертелось множество вопросов, о том, где они, но задавать их было некому, и Баки принялся размышлять об этом самостоятельно, подмечая разные детали. Первое, что он отметил, это то, что лазарет почти не использовался, что и логично в условиях мирного времени. Вот только гражданское это судно или военный корабль, было не очень понятно. Хотя штатный медик наводил на мысли о том, что она вряд ли бы выбрала армию в качестве карьеры. Да и декор коридоров говорил о гражданском предназначении судна. Казалось, они топали по какому-то лайнеру, только что делать лайнеру в настолько северных широтах? - Меня зовут Злата, - наконец представилась она, обернувшись. - А как тебя называть? Баки задумался, потому что ему явно представились по имени, значит и ему тоже стоило назвать свое имя, но он не хотел, чтобы его называли Джеймсом, а Баки он был только для двух человек, один из которых спал сейчас у него на руках. - Барнс, - ответил он, выбрав из двух зол меньшее. И задал волновавший его вопрос, хотя боялся, что ответ ему очень не понравится: - Где мы? - Тебе насколько подробно? - с легкой усмешкой поинтересовалась Злата, но, не дождавшись ответа, продолжила. - Мы в Карском море, в дне пути от Карских Ворот, пролива между островами Новой земли и островом Вайгач, на корвете под названием “Ведьмак”. Остальное вечером вам расскажет капитан. Баки бы задумался, но нести Брока, как прекрасную принцессу, по узким коридорам корвета было очень неудобно, а уж подниматься по трапам, да так, чтобы нигде не приложить своего мужчину головой, было вообще за гранью добра и зла. Теперь он понял, почему Злата хотела разбудить Брока, и даже хотел попросить ее это сделать сейчас, но они завернули за угол, пройдя мимо дверей с нумерацией, и Злата остановилась. - Ваша каюта, - она распахнула дверь, на которой было написано “15”. - Я зайду через пару часов. И ушла, что-то весело насвистывая, оставив Баки с Броком на руках и распахнутой дверью. Баки аккуратно положил Брока на большую кровать, стоящую в нише и имеющую темные шторки, закрыл дверь и, усевшись на диван, стал разглядывать помещение, в которое их поселили. Каюта была более чем комфортабельная, мебель если не дизайнерская, то очень удобная и красивая, что на военном корвете нонсенс, если только это не президентский корвет, в котором все должно быть как в номере фешенебельного отеля. Все было настолько странно, что у Баки кружилась голова, а чувство опасности давало сбой раз за разом. Он не понимал, почему вообще доверился, хоть и на самую толику, этой странной Злате. Почему тут оказались только они с Броком, и где все остальные? И почему он не задавался этими вопросами раньше? Но эти вопросы было совершенно некому задать, и Баки решил сосредоточиться только на том, что мог сделать сейчас. Как помочь Броку. И хотел верить, что Стив и остальные выбрались, что с ним, ними, все хорошо. Он посмотрел на спящего Брока чуть улыбнувшись, и, отпустил мысли, бездумно разглядывая интерьер. Но, несмотря на то, что все было красиво, выполнено в светло-зеленой цветовой гамме, обстановка была довольно аскетичной: мягкий диван, два крутящихся кресла у стола да кровать в нише - вот и вся мебель. Пара полок на переборках да небольшой шкаф для одежды. Вся мебель была привинчена к палубе, застеленной темно-зеленым паласом. За небольшой дверью находился совмещенный санузел, в котором была не привычная на кораблях душевая кабина, а стояла добротная ванна. Все это было странным и не имело совершенно никаких объяснений. Их не заперли, не поставили надзирателя, да даже камер в каюте не было, он был в этом уверен. Почему, правда, точно сказать не мог, но все места, куда можно было незаметно поставить камеры, были пусты и голы, но как-то не специально, а просто так получилось планировкой. Баки помотал головой, пытаясь отогнать все мысли, что роились в его голове, и подумать надо все заново, но никак не получалось, и он снова решил отвлечься. Одежда, их самих, и другая, которую им предлагалось надеть, лежала аккуратно сложенная на креслах. Баки сначала хотел влезть в свой тактический костюм, но понял, что тот разодран до состояния ленточек. И только сейчас осознал, что из него достали какой-то здоровенный осколок металла, а он уже полностью здоров, хотя от такого ранения он отправлялся бы несколько дней. Ну а то, что Брок совершенно здоров, вообще было мистикой. Хотя, возможно, это была такая же технология, какой создали Вижена, или еще что-то подобное. В этом Баки не разбирался, зато он неплохо разбирался в целесообразности задействования таких технологий для непонятно кого. Пока что по всему выходило, что они не были пленниками, но они находились в территориальных водах России, и своего статуса на этом корабле не представляли. А находится на корабле русских хотелось меньше всего, даже если они их спасли и вылечили. Или прошло гораздо больше времени, пока они спали, чем эта Злата пыталась показать. Хотя щетина на Броке была не больше чем однодневная, а вряд ли кто-то бы специально стал брить их, чтобы запутать во времени. На одной из стен висел бумажный календарь, показывавший не имеющую никакого отношения к реальности дату позапрошлого года, а часы, висевшие, чтобы их было удобно видеть с кровати, вообще стояли. Каюта словно была в каком-то безвременье: стоящие часы, давний календарь. Все это указывало на то, что им хотели сбить временные рамки, но тогда ничем не задраенный иллюминатор не вписывался. А за ним, как и за лазаретным, светило солнышко, такое редкое осенью в северных широтах. Если за окном действительно была осень. Барнс пытался прикинуть пути отхода, но отходить было объективно некуда, а на этом корабле экипажа было около ста человек. Не все из них, конечно, умели стрелять и драться, но сто против них двоих - всё равно много. Это было плохо, но по всему выходило, что пока они не выяснят хоть какие-нибудь подробности о своем пребывании и задачах, и местоположении корвета, рыпаться было попросту глупо. Тем более, что убивать и насиловать их пока не собирались. Хотели ли этим всем ввести их в заблуждение, Баки не знал, потому что эта каюта могла пустовать очень давно, или дата была никому не важна. Баки выглянул в иллюминатор, но тоже не узнал ничего интересного: солнце стояло высоко над горизонтом, в котором сходились бесконечная голубизна неба и свинцовая гладь северного моря. Он крутанул “барашки”, которые поддались легко и непринужденно, без скрипа, и, откинув наверх стекло, высунулся почти до половины на улицу. Было холодно, где-то минус десять, свежий ветер рвал пенные барашки на верхушках коротких волн, колюче трепал Баки волосы. Он посмотрел вниз: видя только бок корабля, где до внешней палубы было четыре этажа надстройки. Все было выкрашено в штатный шаровый цвет. На палубе никого не было видно, а сам корабль уверенно шел куда-то вперед. Да, пленниками они не были, вот только и порыскать по кораблю не представлялось возможным, потому что Баки опасался потом не найти нужную ему каюту. Оставалось дождаться, пока проснется Брок, и обсудить это с ним. Пока тот спал, Баки облазил всю каюту на предмет хоть чего-нибудь, но нашел только незнакомой марки чай в пакетиках, две чашки, электрочайник и альбом с цветными карандашными рисунками гор и какого-то здоровенного мужика с длинными патлами. Вглядываться он не стал, бросив альбом на стол, и улегся рядом с Броком, обняв того поперек груди. Несмотря на то, что они были на корабле русских, в российских территориальных водах, опасности лично им Баки не чувствовал, поэтому смог даже закрыть глаза, бережно поглаживая Брока по плечу, привыкая к гудению двигателя и качке. Что Брок проснулся, Баки понял сразу по тому, как изменился рисунок его дыхания, и тут же поцеловал в шею, показывая тем, что, по крайней мере, сейчас они в относительной безопасности. - Отъебись, Барнс, - сипло со сна ответил на ласку Брок, несильно двинув Баки локтем в бок. - Я тебя тоже, Командир, - еще раз чмокнул его Баки, выпуская из объятий и давая возможность ему самому оценить, где они и что с ними, но Брок сузил только что распахнутые глаза. - Говори, - приказал он Баки, и тому ничего не оставалось, как выполнить приказ любовника. Он рассказал, что произошло за те пару часов, пока сам Баки бодрствовал, и свои умозаключения. - Нам даже одежду подогнали, - весело закончил Баки, глядя на Брока, а потом посерьезнел и признался. - На самом деле, я ничего не знаю и ничего не понимаю. - Тогда будем разбираться по ходу событий, - констатировал Брок, выбираясь из кровати, которая оказалась вполне просторной для них двоих. Нашел в одном из кресел одежду и, выбрав ту, что была поменьше размером, начал одеваться. - Повторяй за мной, Барнс, если ты говоришь, что та дамочка скоро явится. Баки улыбнулся, тоже принимаясь одеваться. На него одежда села, как влитая, обтянув плечи и задницу, Броку же пришлось подвернуть джинсы. Обувь им оставили их собственную. Минут через тридцать тупого ожидания, когда даже разговор не клеился, а оружия, чтобы предаться его чистке и облизыванию, вообще не было, в дверь постучали. - Да, - рявкнул Брок, явно сорвавшись от нервного напряжения, и Баки тут же погладил его по предплечью, успокаивая, хотя и сам был на взводе. Дверь открылась, и в каюту сунулся светловолосый пацан лет двадцати в слегка заляпанной маслом синей робе. - Эм… Привет, - отозвался парень на хорошем английском. - Злата сказала вас в кают-компанию проводить. Идем? Парень смотрел на них с какой-то смесью узнавания и неверия, будто встретил кого-то известного в вагоне метро, и это сильно напрягало Баки, потому что именно он пробыл живым оружием у русских. Но двадцатилетний пацан не мог с ним столкнуться, никак. О нем даже и бумаг не должно было остаться. Однако, парень был безоружен, смотрел без страха. И это настораживало. Баки прекрасно представлял, как выглядит, даже в гражданской одежде, а вытащили его вообще в боевом костюме, да еще, судя по дырам на нем, чуть не повдоль рассеченного. И, Баки был просто уверен, что поглазели на них с Броком в лазарете все, кому не лень, и у кого наряда вне очереди нет. Но он бы сам боялся. Он бы сам запер бы такое куда понадежнее и охрану бы с гранатометом поставил, а их, вот так вот запросто безоружный паренек, смотрящий на них, как на знаменитостей, только что автограф не просит, собирается препроводить куда-то, да еще и без мешка на голову и конвоя. Да и, кроме этого благоговейного взгляда на них обоих больше ничего не указывало, что парень признал оружие. Было заметно, что он очень хочет поговорить, пока вел их по коридорам на палубу выше, но, видимо, имел приказ молчать, который и выполнял. Хоть и с трудом. И все это было очень странно. - А вот и кают-компания, - широким жестом указал парень полутемный зал, в котором больше пристало устраивать банкеты и званые вечера, чем быть общей столовой для военных моряков. Четыре длинных стола, человек на двадцать каждый, были покрыты белоснежными скатертями с кружевной оторочкой. А стулья задрапированы такой же белой плотной тканью и на их спинках красовались бархатные синие банты. На стенах висели фотографии, где черно-белые, где цветные, экипажа, как предположил Баки. Парень щелкнул тумблером, зажигая свет, и теперь стало видно, что один из столов сервирован к обеду на троих. - Ладно, я пойду. Вы присаживайтесь, Злата сейчас подойдет, - и парень испарился, оставив их одних в большом помещении.