На два мира

Оказалось, что в кают-компанию они спустились последними, и были встречены изучающим взглядом несколько десятков пар глаз. Из четырех было не полностью занято три стола, за одним из которых сидела Злата а напротив нее практически точная копия, только мраморно-бледная, с почти молочно-белыми волосами и пронзительным взглядом светло-серых, льдистых глаз, устремленных сейчас на них. На пару мгновений повисла тишина, а потом все словно отмерли и вернулись к своим разговорам и делам, и только женщина, больше похожая на оживший труп, или Баки, только что вытащенного из криокамеры, махнула им рукой. — Сюда топайте, — только сейчас Баки заметил два места рядом со Златой. Как решил Баки, за этим столом сидел старший комсостав. Всего пятеро. Еще их двое, но сервировано было только на троих. Перед остальными четверыми стояли закупоренные глиняные бутылки. Когда они подошли бледная женщина, которая, судя по фото и была капитаном, втянула воздух, словно хищник, разглядывая их своими жутковатыми глазами. Но она была в определенной степени хороша, и Баки никак не мог понять, нравится она ему или пугает, в итоге придя к выводу, что и то и другое. А судя по Броку, у того только что волосы на загривке не шевелились, так ярко он чувствовал угрозу в капитане. А Баки ощущал какое-то странное сродство. Еще за столом сидели трое мужчин, двое из которых точно были военными, судя по выправке, и не отличались какой-то выдающейся внешность, а вот третий был высокий статный красавец, похожий, как показалось Баки, на Аса. По крайней мере, с Тором у них было нечто общее. Только у этого волосы были длиннее и темнее. И сейчас он не мигая, словно впав какой-то транс, смотрел на них с Броком, и это конкретно нервировало. — Рагнар, бля! — рявкнула капитан по-русски, кинув в красавца отобранным у Златы стаканом. — Да, мой ярл, — отозвался тоже на русском тот, моргнув и уже нормально посмотрев на Брока и Баки, и обратился к ним на английском — Прошу меня простить, вы красивы и еще непривычны моему взору. Это скоро пройдет. И с явным нежеланием отвел взгляд. Сказать, что Баки охуел, это скромно промолчать, и от чего больше, сказать было сложно. Похоже, сегодня их решили удивить на всю катушку, а залипающий мужик точно был из родичей Тора, так что теперь, Баки был уверен, они с Броком смогут раскачать ситуацию в свою сторону, и про иной мир лапши им больше никто не навешает, но тут по помещению разнесся металлических запах крови, а четверо приложились к своим бутылкам, попивая и плотоядно облизываясь. Баки мог поклясться, что он видел мелькающие клыки. Он так засмотрелся на этих странных четверых, что очнулся только от тычка локтем ему под ребра. — Жрать-то будешь? — вкрадчиво поинтересовался Брок. — А то потом вдруг не дадут. И Баки принялся за еду. Стол ломился от разных изысков, но кто и когда их успел наготовить, идей у Баки не было, но еда была вкусной, сытной и ее было много. Постепенно кают-компания опустела, в итоге в помещении остались только капитан, Злата и они двое. Солнце давно село, но на горизонте еще алели сполохи заката. Вечер нехотя отступал, уступая права длинной северной ночи. — Косатка, — представилась сестра Златы, — капитан Ведьмака. Если не боитесь, что я вас съем, то пошли ко мне. И мило, очень дружелюбно оскалилась, обнажая огромные белоснежные клыки, поднялась и махнула рукой, предлагая следовать за собой. И тут Баки понял: Косатка напоминал ему дикого хищника, осторожного, но убийственно точного. Ее плавная грация бойца только усилила ощущение. — Идемте, чего рты раскрыли? — позвала уже Злата, потому что Баки нагло пялился на Косатку, да и Брок тоже. Только не с тем интересом, с которым обычно смотрят на красивую женщину. Поднявшись на жилую палубу, они оказались в кабинете Косатки, где стоял большой диван, пара кресел, стул и стол. И все это было завалено картами, линейками, всякой дребеденью для прокладывания курса по карте. В кресле валялась старинная подзорная труба рядом с тактическим биноклем, на диване пара циркулей, а карта на столе была придавлена секстантом и астролябией. Косатка нещадно поскидывала карты с дивана и предложила гостям присесть на “любовно очищенное от хлама” место, что гости и сделали. Злата устроилась в кресле, а Косатка осталась стоять у стола, глядя на карту, словно что-то прикидывала, а потом взяла карандаш. — Вот смотрите, мужики, — похоже, она уже знала, как зовут ее гостей, и спрашивать не стала. Косатка ткнула в карту карандаш. — Мы вас выловили примерно вот тут, лежа в дрейфе в… час ночи по местному. Пространство прогнулось, и в воду посыпались куски обшивки, какая-то хуйня и вы двое. Ты, — она ткнула в сторону Баки карандашом, — чуть не вдоль разрубленный, а ты, — перевела карандаш на Брока, — больше на отбивную похожий. Спасибо Златке, она вас вытащила с того света. Лично у меня к вам один вопрос: какого хуя? У вас к нам, чувствую, больше. Кто начнет? Баки был несколько озадачен подобной постановкой вопроса, да и Брок, похоже, тоже. Косатка не просто взяла быка за рога, она точно знала, чего хочет, была жесткой и требовательной. Впрочем, ее сестра была не лучше, только прятала свой стальной стержень за мягкостью поведения, но ее взгляд на Брока Баки не смог бы забыть никогда. Но теперь Баки начинал верить Злате, которая говорила о другом мире. Запах крови, жуткие клыки, которые даже спрятанные за милой улыбкой, вызывали дрожь по всему телу, и не от возбуждения. И четкая постановка вопросов. Оказывается, у них они тоже были, но удержаться Баки не мог. — А чего нам спрашивать? Вдруг вы нас наебываете на всю длину, а мы тут, как дебилы, уши развесили и верим вам на слово, — Баки начинал понимать, что его несет, и сейчас он договориться до рукоприкладства, но Брок вовремя сжал его руку в своей, и он заткнулся. — Статус? — еще раз, теперь уже глядя в светлые до нереальности глаза капитана, спросил Брок. — Какой у нас статус? — Ну вам же сказали: пассажиры. Хочешь — высажу нахуй на ближайшем острове, и делай, что твоей душе угодно, мне похуй, — пожала плечами Косатка. — Могу вернуть, откуда подобрали. Я и мой корабль без вас на борту как-нибудь переживут, а вот вы без меня — не знаю. Или это была очень хорошая игра, или Косатке реально было плевать, кто они, что они и как тут появились, да и зачем. — Сейчас мы вот здесь, — она ткнула пальцем в чисто-голубой участок карты. — К полуночи будем проходить Карские Ворота. Там есть поселение, кажется… — Есть, деревенька на семь домов. В прошлом году мы туда заходили, там было двадцать пять жителей, — отозвалась Злата, до этого не выказывавшая интереса к их разговору. — Вот, раз месяца в три к ним прилетает вертушка. Вот могу вас там высадить. С голоду и холоду не подохнете, — предложила Косатка. — Ну что, будем мозги ебать друг другу или поговорим? — Поговорим, — кивнул Брок, продолжая сжимать руку Баки, который и хотел бы пройтись по поводу происходящего, но, почему-то, верил в каждое слово, сказанное Косаткой, особенно о том, что она их может высадить туда же, откуда подобрала. — Отлично. И первое, во что вы должны поверить, принять как данность, сожрать и не поморщиться, да похуй, как вы с этим смиритесь: вы в другом мире. И в этом мире вы, сами того не желая, уже вляпались в одну из сторон, которые ведут давнюю пизделку за место под солнцем. Образно говоря. — Косатка прошлась вдоль стола и снова замерла рядом с ним, словно ни качка, ни некоторая неудобность позы не беспокоили ее. — Как только вы это поймете, все остальное тоже сможете принять. Баки задумался, пытаясь понять, где их наебывают, и, глядя на Брока, был уверен, что тот думает о том же самом, вот только все сводилось к тому, что это была правда. Они в другом, очень странном мире, осталось только узнать правила игры, и они разберутся со всем, выпутаются даже из этой передряги. Осталось только выслушать Косатку со Златой, и найти способ все это проверить. — Если вы попали в наш мир, значит кто-то еще может попасть в наш из вашего, — заговорила Злата, — а может быть, кто-то из нашего мира попадет в ваш. А в нашем мире ой как не все пушистые зайчики. — И что же за кары египетские Вы тут нам пророчите? — едко поинтересовался Брок, как показалось Баки, сейчас уже не уверенный, что только Локи и Старк в одиночку способны сотворить пиздец. — Давно мы никому ничего не показывали, да Злат? — качнула головой Косатка. — Ща приду. — Я же говорила про балаганные фокусы? — напомнила Злата. — А без реквизита ничего не получится. Она улыбалась, словно сейчас действительно будет происходить какое-то волшебное священнодейство, которого она очень ждет, и Баки это не очень нравилось, но делать было нечего, приходилось принимать те правила игры, которые им озвучивали. Косатка вернулась быстро, неся в руках новенькую, сверкающую арматуру десятку. — А вот и реквизит, — обрадовалась Злата, а Косатка молча, на глазах изумленных Баки и Брока завязала арматурину в хитрый морской узел. Баки сначала не поверил увиденному, но потом скептически посмотрел на Косатку, которая держала в руках творение рук своих и улыбнулся, мол, здорово, а дальше-то что? — А теперь развяжи, — ухмыльнулась Косатка и точно кинула завязанную узлом арматуру Баки. Полученный им узел был тяжелым, да и материал не вызывал никаких сомнений, когда он попробовал проверить, не смеются ли над ними. Нет, узел был завязан на настоящей арматуре невысокой ладно сложенной молодой женщиной, которая довольно лыбилась выставляя на показ длинные острые клыки. И сейчас напоминала довольную собой зверюгу, завалившую дичь. Баки чуть напрягся, но довольно легко развязал узел, аккуратно выпрямив арматуру до исходного состояния, что у него получилось почти идеально, благодаря бионической руке, и так же точно кинул ее Косатке. Та одобрительно кивнула, глядя ему в глаза. Косатка смотрела на Баки глазами зверя: чистыми, прозрачными и безжалостными. — Я сильная. А еще быстрая и, думаю, в спарринге в полную силу уложу тебя, — обратилась она к Баки. — А тебя, Рамлоу, я могу сломать пополам. Косатка сказала это так, словно перечисляла, что она может приготовить на завтрак. — Я — вампир, — в итоге припечатала она, а Брок нервно рассмеялся. Баки обернулся к нему, но тот уже хохотал, сложившись пополам, пытаясь что-то сказать, а сам Баки подумал, что, то ли его шутку услышали, то ли он просто ослышался, потому что вампиров не бывает. Про то, что это другой мир, он и думать забыл, поглаживая по спине Брока, в ожидании, когда тот успокоится, стараясь не заржать в голос сам. — Ну девки, — выдавил из себя Брок, продолжая дышать через раз, — ну даете. Вампир, бля. Хуир. После этого и Баки засмеялся в голос, и они ржали минут десять, как два идиота, а женщины молча ждали, когда они навеселятся. И их выдержке можно было позавидовать, потому что, Баки был уверен, Брок уже давно бы врезал бы кулаком по столу, призывая обратить на него свое внимание. А может быть, Злата с Косаткой просто позволили им спустить таким образом нервное напряжение, которое терзало Брока с Баки неизвестностью и непониманием происходящего. Брок еще раз хрюкнул, утирая выступившие от смеха слезы, и снова поднял глаза на двух женщин. — Поржали и будет, — сказала Косатка, когда и Брок и Баки успокоились и снова смогли воспринимать слова. — Я могу наклепать себе подобных взвод в ночь. Сильные, смелые, ебанутые и лояльные только мне бойцы, способные вырезать дивизии в ночь. Их просто так не найти, не вычислить. А потеряли одного — не страшно, его место займут десять новых. И кто быстрее приберет к рукам такую силу — тот и прав. И, если ваш ЩИТ давит на патриотизм, то Гидра предлагает и деньги. На кого идти работать? Ответ очевиден. Хотя, для таких, как я, проще заставить работать на себя. И ЩИТ, и Гидру, и национальный банк, да все, что захочешь. — И как же это можно сделать? — скептически спросил Брок, хотя и оценил серьезность тона. — Кровь. Мне для этого нужна кровь и три ночи, — ответила Косатка. — Я так не умею, — шутливо замахала руками Злата, но тоже посерьезнела. — Мужики, нам не резон с вами шутки шутить, потому что портал между нашими мирами может привести к катастрофе в обоих мирах. К примеру, если ваши Гидровцы поделятся проектом “Озарение”... Злата не договорила и побледнела так, что сравнялась цветом кожи с сестрой. — Фильмы все сходятся с вашей реальностью? — спросила она севшим голосом. — Нет, — осторожно ответил Баки, понимая, что теперь точно шутки кончились, потому что обе женщины сейчас были предельно серьезны, а Злата еще и изрядно напугана. — Хотя, что я спрашиваю, и так, по вам двоим, вижу, — сама себе сказала она, нервно теребя кончик своей длиннющей косы, — что нет. — Злата? Говори, — приказала Косатка, и сестра словно выпала из анабиоза, в который впала на несколько долгих мгновений. — Пока нечего, — Злата отмахнулась и снова вернулась к Броку и Баки. — Мужики. Косатка — вампир. Я — маг. Команда корабля — слуги вампира. Есть еще оборотни, призраки, феи и прочая нечисть, но это лирика. Мы зовемся иными. Между нами случаются заварушки и полномасштабные войны. Но есть группа магов, которые хотят уничтожить всех других иных. С ними ведут войну все, и даже непримиримые враги объединяются, чтобы противостоять их натиску. Если они проникнут в ваш мир, ваша Гидра не только поднимет оставшиеся головы, но и заколосится новыми. Если некоторые ваши технологии попадут к ним в руки, наш мир взорвется кровопролитной войной, в которой пострадают и непричастные. У меня нет ничего, чем я могу подтвердить свои слова. Косатка пристально наблюдала за ними, но ни Брок, ни Баки не спешили уверовать в слова Златы, но и отмести их, как полную ересь они не спешили. Баки видел по лицу Брока, что тот действительно обдумывает сказанное Златой и Косаткой. Что арматуру, завязанную бантиком, никто не отменял, и Брок сам ее даже трогал, этот металлический прут, послушный грубой силе. Баки понимал, что это могла быть очень тонкая манипуляция, но Злата не пыталась пустить слезу, надавить на то, что им, несчастным, просто необходима их помощь. Наоборот, эти женщины показывали, что они сильны и, в общем-то, справятся без двух непонятных мужиков, которым помогли, вытащив из ледяного моря. Да даже не намекали на то, что они, паскуды такие, им просто напросто должны за спасение. Сестры просто убеждали их в том, что пиздец может стать глобальнее, и неплохо было бы работать сообща. А для этого просто надо расширить свой кругозор, добавив туда еще один мир. Баки подумал, и пришел к выводу, что это не сложно, ведь один мир он уже однажды учился воспринимать заново, второй раз, говорят, всегда легче. — Милые дамы, ничего, если, перед тем, как принять или отклонить Ваше, безусловно интереснейшее предложение, мы с моим любимым посовещаемся наедине? — выдал Баки, широко улыбаясь и поглаживая Брока по спине. Он знал, что за подобные выкрутасы от любовника можно было и огрести, но сдержаться просто не мог. Как только понял, что можно, вспомнил, как раздаривал улыбки всем девушкам направо и налево, получая такие же лучики веселья в ответ, не мог остановиться. И чем паскуднее и проблемнее была ситуация, тем обворожительнее улыбка прятала за собой настоящего, сосредоточенного и собранного Барнса. И знали об этом только Стив и Брок. И, Баки был уверен, догадывалась Романов. Косатка пожала плечами, показывая, что ей все равно, когда и как они примут решение. — Мы здесь всю ночь, если что, — сказала Злата, давая понять, что они могут валить на все четыре стороны. — Вы только ноут Сане отдайте, он чуть позже зайдет, я ему скажу, — и, улыбнувшись, добавила, — он твой фанат, Барнс. Баки кивнул, мол, отдадим, и они с Броком ушли к себе в каюту. Как только за ними закрылась дверь, Брок припечатал к ней Баки и зашипел ему в губы. — Совсем охуел, Барнс? — Брок был зол, и Баки чувствовал это, но еще он чувствовал возбуждение любовника, разливающееся мускусом по каюте. — Да… — протянул Баки, прижимаясь бедрами к бедрам Брока, показывая, насколько он охуел. У него стояло крепко, да и Броку, уверенным стояком упирающимся Баки в бедро было грех жаловаться на потенцию. — Рехнулся? — выдохнул Брок ему в губы, и Баки коснулся его губ кончиком языка, совсем чуть-чуть, но у Брока сорвало тормоза. Все напряжение последних суток, помноженное на непонимание ситуации и нереализованное желание, невозможность быть рядом друг с другом так, как привыкли, взорвалось нереальным смерчем желания, в котором непонятно было, кто кого ласкает, где руки сменяли губы, а губы — руки, где желание затмевало все. Каюта огласилась громким, просящим стоном Баки, который невозможно прогнулся в пояснице, принимая член Брока в себя полностью, отдаваясь ему в самой полной мере, на которую был способен. — Да… Да… Брок, жестче… — почти хныкал Баки, насаживаясь на его член, а Брок, натягивая его на себя, склонялся, чтобы целовать его в шею, за ухом, в висок. Дарил наслаждение, вбиваясь, как Баки больше всего любил: жестко, до конца, медленно проезжаясь по простате. — Лю...б… Да, Брок!, — шипел и стонал Баки, плавясь в его руках, выгибаясь, слыша стоны, переходящие в хрипы. — Мой, — просипел Брок, утыкаясь губами ему за ухо, прикусывая мочку и жестко сжимая бедра, — малыш… От этого ласкового обращения Баки выгнуло, скрутило, сжимая член Брока до боли внутри себя. Брок резко поднял его, прижимая спиной к своей груди, сжал член Баки в руке, лаская, резко ворвался несколько раз, и кончил глубоко внутри, прижимая Баки к себе. И рухнул, припечатывая содрогающегося в оргазме Баки собой к кровати. — Мой, — просипел Брок, обнимая Баки, не желая выпускать его, пока член почти болезненно пульсировал внутри. — Твой, — согласно прошептал Баки, аккуратно переворачиваясь, чтобы уложить Брока себе на грудь. — А ты — мой. Брок только кивнул, соглашаясь и проходясь губами по солоноватой коже на шее Баки, совершенно не готовый ничего делать, даже думать. — Блядь, Барнс, — пробормотал он, понимая, что в голове каша, а мышцы, как кисель, — ты… — Самый лучший на свете? — самодовольно закончил за него Баки. Брок ничего на это не ответил, бездумно поглаживая Баки по толстым шрамам на стыке живой плоти и бионики кончиками пальцев. — Так что ты думаешь? — вырвал его Баки из блаженного безмыслия. — Мне кажется, они нам не врут. Баки всегда легко перескакивал с темы на тему, периодически нещадно вырывая Брока из блаженной неги, но сейчас это было как нельзя кстати. — Я думаю, что хочу принять душ, а уже потом обсуждать, врут нам или нет, — решил не начинать серьезных обсуждений в кровати Брок. — Тебя отнести? — улыбнулся Баки, погладив Брока по плечу и уткнувшись носом ему в макушку. — Сам справлюсь, — отказался тот, и Баки прекрасно понимал почему, ибо это все закончилось бы вторым раундом постельных игрищ, который они не могли себе позволить. Если бы было возможно, они бы не вылезали из кровати вообще, но реальный мир требовал к себе внимания. — Тогда иди мойся, — великодушно отпустил Брока Баки, сам тоже вылезая из постели, потому что знал, что, если не устроится хотя бы на диване, то обязательно затянет любовника обратно. Мыслей в голове не было никаких, и Баки бездумно рассматривал альбом, что нашел до этого. В нем были очень, просто невероятно реалистичные карандашные рисунки, некоторые из которых больше походили на фотографии. Горы, здоровенный мужик, явно любовно прорисованный неизвестным художником, таежные дебри и тундра. Баки лениво рассматривал рисунки, ни на чем не останавливаясь надолго, пока его взгляд не впился в бескрайнюю тундру, обрывающуюся изрезанным берегом моря, в который били волны. Это было невероятно, но он узнал этот берег, не с той точки, с которой видел его сам несколько раз, но это место точно было ему знакомо. — Брок! — влетел он в ванную, когда тот уже вытирался большим махровым полотенцем, и сунул почти в нос знакомый ему пейзаж. — Я тут был. Бывал. С Пирсом! Баки от волнения запинался и не мог нормально составить предложение, чтобы высказать Броку свои переживания по поводу узнанного места на рисунке, но тот, отложив полотенце, отобрал у него альбом и взял за подбородок, заставляя смотреть себе в глаза. — Барнс, тихо, — он нежно провел большим пальцем по щеке, заставляя полностью переключить все внимание Баки на себя. — Успокойся и говори. Баки впился взглядом в желтые глаза Брока, вдохнул, выдохнул, прижался к ладони, а потом уселся на край ванны. — Я уверен, что бывал тут. Только видел это место с другого ракурса, — Баки вздохнул, отобрал у Брока альбом и ткнул пальцем в рисунок. — Вот этот кусок скалы очень приметный, видишь? Брок внимательно посмотрел на то место, которое указывал Баки, и действительно скала напоминала идол, выточенный ветрами и волнами. — И что ты помнишь? — спросил Брок, когда Баки уже достаточно успокоился, чтобы не перескакивать с одного на другое, а спокойно объяснить, что произошло, и вообще, что к чему. — Я плохо это помню, меня обнуляли, кажется, после каждого раза, когда Пирс таскал меня сюда. Для охраны, — заговорил Баки, стараясь говорить внятно и спокойно, хотя он был очень взволнован, только не мог до конца понять, чем именно. Из его памяти было стерто что-то очень важное, без чего его узнавание этого места не имело смысла. — Брок, если я попаду сюда, то вспомню. — А ты хоть отдаленно представляешь, где это? — спросил у него Брок, явно взволнованный происходящим. И Баки прекрасно понимал, почему, ведь последнее время ему очень редко приходили какие-то воспоминания, память наконец-то успокоилась, навсегда лишив его некоторых вещей, а что-то отпечаталось в ней с фотографической точностью. — Нет. Я даже не помню, как мы сюда попадали, словно кто-то специально стирал эти части у меня из памяти более тщательно, чем это делала машина, — Баки растерянно смотрел на Брока, словно искал у него подтверждение того, что это не очередной сон, в котором действительность и выдумка перемешивались в причудливый коктейль. — Прими душ, и пойдем спросим у капитана, где это, если это место вообще существует, — принял решение Брок, помогая Баки выползти из того раздрая, в который он погружался, когда в памяти вновь всплывали какие-то обрывки воспоминаний. — Ага, — кивнул тот, включая воду, и Брок оставил его в одиночестве. Баки ненавидел вспоминать, но никогда никому об этом не говорил, считая это своей единственной слабостью. Он не хотел, чтобы каждый раз, когда он что-то вспоминает, его начинали жалеть, даже если не открыто, то подспудно, оберегая его от этого. Баки ненавидел быть слабым, беспомощным. Он научился оборачивать в свою пользу почти все, практически любое свое состояние от расслабленной посторгазменной неги до кровавой пелены ярости перед глазами, и единственное, что было неподвластно ему, это болезненная растерянность от новых воспоминаний, не важно, хороших или плохих, которые он не знал, куда приткнуть. Ему казалось, что Брок догадывался об этом, но тот умел хранить свои истинные чувства так глубоко, что об этом не догадывался даже сам Баки, хотя он был самым близким Броку. Иногда Баки казалось, что он был единственным близким у Брока. Баки не мог понять, почему, но невозможность вспомнить еще хоть какие-нибудь подробности тревожила его почти до трясучки. Он одевался рывками, чуть не порвав выданные ему заботливой Златой штаны, но Брок вовремя остановил его, взяв за руку, и притянул его к себе за шею, уперевшись лбом в лоб. — Все хорошо, Барнс, — он посмотрел Баки в глаза, поглаживая по загривку. — Успокойся. — Я не помню чего-то очень важного, Брок, — наконец признался он. — Чего-то важнее имен и лиц, планов зданий и расположение баз Гидры. — Харе сопли размазывать, ща спросим этих красавиц и выясним много разного сразу, — уверенно высказался Брок, отпуская Баки. Тот сделал вид, что воодушевился, хотя кого он пытался обмануть?