***
Здание кишило нежитью: вампиры, оборотни, банши и даже демоны. Трудно было распознать их среди простых людей, решивших посетить знаменитый «ранг нежити». Именно так называлась вечеринка посвященная Хэллоуину. Обычные смертные одевали маски тех персонажей, с которым ежедневно сталкивался и он. Дин Винчестер уже год как работал в паре с братом. Вместе они истребляли зло, вроде как это так называлось в современном мире. За этот год каждый из них многое потерял, многое приобрел. Но даже последние события не изменили его. Он по-прежнему оставался холодным и замкнутым бабником, на которого вешались толпы девченок из-за его чертовой сексуальности. Он по-прежнему был сильным, и прежде всего морально. Не каждый может выдержать того, что сам Винчестер переживает ежедневно. Сэми предпочел остаться дома и найти какие-то материалы по их новому делу: массовым убийствам при помощи обескровливания тел. Сомнений не было: — это дело рук вампиров. Но в мире их тысячи, а как понять какой именно вампир или целая стая убивает людей? А вот Дин, не любивший скучные вечера за интернетом и старыми архивами, решил выбраться на «ранг нежити» и забыться в очередной рюмке виски. Горькая жидкость противно жгла его горло, но он просил ещё и ещё. Ему было мало, хоть и нескольких рюмок хватало, чтобы напиться. Но не сегодня. Не сейчас. Объявили выступления новой танцовщицы, и после фразы кого-то, сидевшего рядом с ним за барной стойкой «она горяча», Винчестер-старший невольно повернул голову к сцене. Жаркий танец полуобнаженной чаровницы брюнетки. Жёлтые линзы, рельефный гримм на коже, делали из неё змею. Она была похожа на змею: извивалась, распологала к себе и вводила в гипноз. Не иначе как. По-другому он бы легко отвёл глаза от сцены. Присмотрелся, немного усмехнувшись. Заключение одно, — Сантанико, — его старая подружка. Очень старая. Она скидывает одну брительку, вторую, снимая с себя корсет, оставляя лишь бюстгальтер. Желтоглазая змея решила вскрыть карты сразу? — Говорят, она частенько раздевается на сцене, – Дин краем уха слышит голос всё того же мужчины. Пошло, вульгарно и отвратительно. Говорить такое в сторону дамы, ему самому не противно? — А я вижу ты не прочь бы увидеть такое и не раз, – низкий тембр голоса. Ещё секунда, и чулки дивы спадают в зал. Интересно, а хозяин вкурсе, что она делает с костюмами? Интересно, а она и вправду собирается раздеться на этой сцене? Прямо здесь и сейчас?Что ты творишь?
Никакие журнальчики не смогут заменить этого изображения. Она — олицетворение всех смертных грехов, которые только могли спуститься на землю. Девушка играет с публикой, даже не боясь, что в один момент её запросто могут пустить по кругу. Публично. Хотя впрочем-то привыкать ли ей? Во времена молодости Дина она и не такое вытворяла. Для него они одни. Только он и она. Музыка играет слишком громко, но в ушах Дина её не слышно. Словно кто-то убавил громкость. Пересекается с ней взглядом, замечая в глазах усмешку. Сучка. Сантанико продолжает играть: прикусывает губу, освобождая своё тело и от лифа. Черная шелковая ткань без пуш-апа летит на пол, а мужчины, которые уже трижды пустили слюни жадно ловят его, едва не рвут его. Каждый пытается что-то забрать себе от девы. Но впереди самое интересное. — Не снимешь, Сантанико, ты слишком мягкохарактерна. Дин отталкивается от барной стойки, следуя в сторону кулис и заходит за них, изрядно помучавшись с охраной. Но в конце-концов: кому не нужны лишние сто баксов?! В гримёрке девушки ещё более обнаженные, чем Нико на сцене в данный момент: грубые цепи, скрывающие лишь соски или тонкие полупрозрачные наклейки. — Кого я вижу.. За спиной слышит голос, а видит её сквозь зеркало, стоящее впереди него. Брюнетка уже в халате. Неужели осмелилась? На лице брюнета застывает небольшая усмешка, он даже не понимает, как они переходят в отдельную комнату. — Красные тона: цвет пошлости, страсти и смерти. Неуж-то твой любимый? Дин ложится на кровать, смотря на Сантанико, которая медленно развязывает халат. Выгинает бровь. — Ты по мне соскучилась? Я вообще просто пришел, но если ты настаиваешь.. — Я не видела тебя с тех пор, как тебе было восемнадцать. Сколько мне тогда было? Триста четыре? Полностью обнажена. В штанах Дина становится очень тесно, а температура воздуха условно повышается до ста градусов. Брюнетка откидывает халат и, не стесняясь, подходит к Дину. — Тебе больше повезло, чем тем мужланам в клубе. Дин издаёт смешок, наблюдая за тем, как его старая знакомая снимает с него футболку. Язычком проводит дорожку от шеи до торса, чувствуя солоноватый привкус. Руки девушки медленно потянулись к ремню тёмно-синий джинс, с грохотом отбрасывая его в самый дальний угол, как умела Пандемониум. Сантанико плавно освобождала их от тканевых «преград», а парень уже продумывал как и в каких позах ему стоит трахнуть девушку на сей раз. — А ты, я вижу, уже возбуждён. Сантанико усмехается, наконец-то приступая к «главному». Нежные ручки брюнетки начали тереть член парня, а язычком она водился вдоль стержня, заставляя его вздрагивать, как одиннадцатиклассницу, которая впервые испытывает оргазм. Губами немного заглотнула головку парня, пытаясь сделать это как можно глубже. Дин откинулся на подушки, а с его уст сорвался протяжный стон, заставляя девушку продолжать свои действия. Он был в плену её сладких губ, пока та делала ему минет. Но длилось ли это долго? Точного времени он не засекал, но прошло не более десяти минут, как она оказалась под ним. — Да ты, я вижу, уже тоже не суха. Проводит рукой вдоль клитора, чувствуя, что даже от мелких прикосновений она испытывает бурные эмоции. Это крайняя возбужденность, которую так любил Винчестер, и которую так не навидела Пандемониум. Круговые движения его пальцев, заставляли брюнетку стонать. Нравится, шлюха? Входит в её плоть двумя пальцами, начиная там энергично двигать ими. Её стоны, неприятный скрип кровати, скорее всего слышны за стенкой, но не плевать ли!? Вытягивает пальчики из девушки, а затем входит в неё маскимально, заглушая крик поцелуем. Брюнетка царапает ему спину, а он кусает ей шею. Достаточно странно, ведь он не вампир. Движется в ней ритмично и плавно, заставляя её стонать и выкрикивать его чёртово имя. Проституткам, работающим в борделе нельзя оставлять багровые «метки»? Плевать, он любит это делать и он будет нарушать это правило сколько нужно. Сжимает её бердра, лицом зарываясь в её грудь. Немного покусывает и оттягивает сосок, а Пандемониум откидывает голову, издавая томные приятные звуки, и блаженно прикрывая глаза. На самом пике она приподнимается выше, подталкиваясь к парню, сжимает рукой простыню, а второй «помогает» себе, стимулируя клитор. Чувствует, как что-то теплое изливается внутри неё. Дин бессильно откидывается рядом с брюнеткой, тело которой всё ещё дрожжит от настигшего оргазма. Отдышавшись и одевшись, он собрался уходить. Опять оставит её одну, как и всегда. Но как и всегда их пути сойдутся. — И прекрати убивать людей, Пандемониум. Иначе кто-то, случайно, убъет и тебя.