no more ginger and heartless

сидя в углу кафетерия, чеён медленно попивала свой кофе из картонного стаканчика и надеялась выдержать хотя бы ещё один день этого абсолютного абсурда. потому что так продолжаться уже не могло. у неё начинает дёргаться глаз от одного взгляда на то, как одна тайка кокетничает с её девушкой. ладно не с её, но факт остаётся фактом. она фыркает и закашливается. молодец пак чеён, так держать! она быстро закидывает альбом в сумку и выбегает оттуда, не замечая озадаченного взгляда. они сидят в какой-то кафешке уже около часа, и всё это время джису только и делает, что нахваливает с видом гордой мамочки и чуть ли не на всё помещение восхищается своей самой-милой-на-всём-белом-свете-посмотри-как-она-делает-эгьё девушкой знакомой с потока. через несколько восхищенных вздохов карандаш в руках чеён ломается и кажется хруст был не только в пальцах, но и в мозгах. грифель рассыпается на почти белоснежные листы, а тихие маты на девушку сидящую рядом и весь чёртов мир. потому что ну как так-то. отмахиваясь от следующей встречи и говоря, что приедут родители, шатенка так же быстро запихивает сломанные карандаши в сумку и убегает не попрощавшись. джису звонит подруге и со стоящими в глазах слезами просит приехать на выходные. стоя у зеркала и втягивая и без того плоский живот чеён абсолютно не понимает. - ну и что, что у неё талия и бёдра классные, - помолчав, почти неслышно добавляет, - у рыжих вот сердца нет. опуская футболку, решает пропустить ещё один день и пойти прогуляться в салон. ''нечего подкармливать дохлых бабочек'', - думает девушка и дверь захлопывается. спустя неделю, когда вставать с кровати невыносимо больно (не только из-за того, что не ела несколько недель) в чёртову дверь не звонят, а прямо долбятся. спустя пять минут, однако поднявшись и подойдя к двери (хорошо, что не смотрела в зеркало), пак замирает. и зачем-то открывает дверь. - привет, - говорит джису и улыбается одними глазами, - а я тут тебе покушать принесла, а ещё спрашивали как ты и говорили по поводу какой-то проектной работы, это же то, что ты рисовала несколько недель назад, да? – она отрывает взгляд от пола и всё-таки смотрит на чеён. а у чеён моря в глазах и невыносимая боль в каждой капле, а у джису медленно закрывающаяся дверь. и вот теперь джису ничего не понимает. потому что, ну как так-то? она приходит на следующий день, и на следующий после следующего и так далее. потом чеён даже не открывает дверь, просто стоит и плачет. а джису говорит. просто без остановки тараторит про выходные, работу, про то как сильно чеён идет быть блондинкой и про то, как дженни проиграла желание и всю неделю изображала кота, когда её спрашивали на парах. и ни одного слова про бессердечную тайку. через месяц пак чеён решает открыть не только дверь, но и своё сердце. стук в дверь. - почему ты продолжаешь приходить? – глухой голос из-за стальной двери. - а я разве могу тебя оставить? – с явным недоумением доносится с другой стороны. медленно щёлкает замок и дверь с небольшим скрипом медленно открывается. - привет, - на выдохе произносит джису. - век бы тебя не видеть, - сквозь слёзы шепчет чеён. а потом шепчет тоже самое в родную чужую толстовку. затем в самое ухо, лёжа на большой кровати. в губы. а джису всё здоровается с ней, открывает её всё больше и больше, общается, очень аккуратно, с каждой новой гранью и старается полностью захлебнуться в личном океане под названием пак чеён. и никаких больше рыжих и бессердечных.