Васильки.

Рассветное солнце окрасило небо в разнообразные оттенки розового цвета. У самого горизонта возле солнца оно принимало цвет персика. Поднимающееся солнце окаймляло золото. Легкие перистые облака с оттенками сиреневого медленно плыли по небосклону. Первые солнечные лучи пробивались сквозь легкую дымку тумана и щедро дарили свет и тепло маленькой деревушке в Беларуси. Посреди обширного луга, у кромки дубовой рощи расположились небольшие деревянные домики. Обитатели домиков еще, скорее всего, спят и не знают об опасности, что их поджидает… Полупрозрачная дымка тумана размывает контуры предметов. Но деревушку все равно видно. Видно и траву приятного зеленого цвета с капельками утренней росы на ней, и красивые синие цветки. Вся эта красота сминается под подошвами черных сапог. С пригнувшихся травинок ко мне на сапог скатываются капельки росы, словно слезинки… Как из глаз той женщины, семью которой я недавно убил. Она жила в почти такой же деревушке… На моей темно-зеленой форме нет следов крови, как и на сапогах, и на винтовке их не осталось. Ни следа от крови тех, кого я убивал на этой войне. Я бы просто не смог носить форму, перепачканную в чужой крови. Поэтому моя одежда всегда в чистоте. Но это не отменяет тот факт, что я их убил. Я не знаю их имен, но точно знаю, что их смерть была не нужна. Они бы все равно не смогли дать нам достойный отпор. Они не солдаты и у них нет оружия. Если, конечно, не считать оружием вилы. Вырезать всю ту деревню нам приказал командир. А солдат не может ослушаться приказа. И с этой деревней будет также. От маленьких домиков с расписными наличниками окон ничего не останется. Жители будут мертвы. И в моих ночных кошмарах станет на одну выжженную деревеньку с мертвецами больше. Из крайнего домика вышла полненькая старушка. На ее плече висело коромысло. Пройдя несколько шагов, она заметила нас. Ведра вместе с коромыслом стукнулись о землю. Старушка побежала, что-то выкрикивая на своем языке. Мы прибавили скорости и теперь не шли, а бежали по скользкой траве. Наша рота стремительно приближалась к первым домикам деревушки. Люди высыпали из своих домов. Первые ряды, как по команде, сняли винтовки с плеч и залпом выстрелили. Несколько тел рухнуло на пыльную проселочную дорогу… Наши солдаты, перестреляв всех, кто пытался оказать сопротивление, под прицелом согнали оставшихся жителей в один большой дом. Вокруг него насыпали сена. Расписную дверь заперли снаружи. Пламя быстро подхватило светло-золотистые травинки в свои горячие объятия. Язычки огня неспешно подползли к бревенчатым стенам дома. Словно пробуя дерево на вкус, они осторожно касались бревен. Судя по всему, угощение им понравилось. Алые цветки во всей красе распускались уже и на крыше. Хорошенький деревенский домик напоминал огромный костер. Огромный кричащий костер. Плотная завеса дыма постепенно заволакивала всю роскошь огня, но не могла заглушить криков ужаса и боли тех, кто находился в доме. Дым поднимался в небо и смешивался с туманом. Вскоре от бревенчатого дома ничего не осталось, если конечно не считать пепел. Довольные солдаты отправились на грабеж оставшихся домиков. Я предпочел отправиться вместе с командиром за пределы деревни. Вскоре мы подошли к кромке леса. Высокие старые дубы печально шелестели кронами. Генерал сел возле дуба, облокотившись о его толстый шершавый ствол. Я остался стоять на месте. Этот дубовый лес отчего-то не внушал мне доверия. Весь такой древний и величественный он казался мне живым. Или вроде того. Чувство вины снова постепенно заволакивало мою душу. Тот дом, в котором мы сожгли людей, был сделан из дубовых бревен. Было непривычно тихо. Никто не кричал, голоса солдат затихли вдали. Только размеренный шелест листьев. Я даже слышал стук собственного сердца. Командир прикрыл глаза, наверное, задремал. Вдруг где-то недалеко от нас негромко хрустнула ветка. Генерал мигом распахнул глаза и привстал, мы с ним синхронно посмотрели в сторону источника звука. Между стволами деревьев виднелся стремительно удаляющийся силуэт. - Überholen und töten!* – гаркнул командир, указав на силуэт в тени деревьев. Я, как по команде сорвался с места. Сминая сапогами опавшие сухие листья и тонкие ветки, я стремительно приближался к фигуре. Оказалось, я бежал за босой девушкой. Ее недлинное темно-синее платье изредка зацеплялось за ветки. Казалось, что девушка не бежит, а летит. Бесшумно касаясь босыми ступнями лесного покрова. Пепельные волосы, заплетенные в косу, сильно растрепались. На мгновение она оглянулась и прибавила скорости. Наверное, бежать босиком гораздо удобнее, нежели в тяжелых сапогах. Другого объяснения, почему я все еще не догнал ее, у меня нет. Стоило мне на секунду отвлечься, как в меня чуть не попала маленькая плетеная корзинка. Я успел дернуться в сторону, но меня все равно осыпало красными ягодами. Я даже как-то растерялся. Это дало девушке время убежать дальше вглубь леса. Казалось, дубовая роща каким-то мистическим образом стремилась спрятать от меня это девушку. Она беспрепятственно пересекала лесную чащу, а меня постоянно задевали и царапали ветки деревьев. То и дело я спотыкался о торчащие корни деревьев. За свое промедление мне пришлось бежать еще быстрее. Ветки больно хлестали меня по лицу. Но я не обращал внимания. Мне нужно было выполнить приказ. В поле моего зрения снова появилась беглянка. В этой безумной гонке, мы все дальше углублялись в чащу леса. Дубы грозно возвышались над землей и заслоняли своими изумрудными кронами небо. В лесном полумраке ее светлые волосы сильно выделялись. У меня уже сбилось дыхание. Не понимаю, как она все еще может бежать? Каждый вдох и выдох болью отдается в боку и в висках. В горле появился привкус крови. Еще пара рывков и я сумел схватить девушку за руку. И с силой развернув к себе лицом, прижать к дереву. Я посмотрел на нее. Она не плакала. И не сдерживала слезы. Не причитала с мольбой в голосе. Хотя и это бы не помогло, я не знаю белорусский язык. Она почти на голову ниже меня. И у нее белоснежная кожа, которая, казалось, источает какое-то тусклое сияние. Пепельные волосы местами казались совсем белыми. Я крепко держу ее за плечо, вжимая в ствол дерева. У нее очень хрупкие плечи и тонкая лебединая шея. Я решаюсь взглянуть в ее глаза. Что я в них увижу? Тень страха? Немую мольбу? Безысходность? Ни одно из перечисленных чувств не нашло в ее глазах места. Гордо подняв голову, она спокойно и даже как-то надменно смотрела мне в глаза. Красивая и величественная. Она смотрит на меня снизу вверх, но кажется, что наоборот. Это я такой маленький, зажатый в угол, беззащитный, слабый… А она сильная. И очень спокойная. Ее глаза… Они такого же цвета, как те насыщенно синие цветы на лугу. Бездонные синие глаза… Завораживает. Сердце пропустило удар. На моей Родине девушки какие-то другие. Пепельноволосая девушка казалось такой слабой и хрупкой, беззащитной… Но одновременно внушала силу, независимость, величие и властное спокойствие… Она мне очень понравилась. Даже не лицом, не фигурой, а взглядом. Только посмотрев ей в глаза, я понял, что не могу причинить ей боль. Мне захотелось, во что бы то ни стало спасти ее жизнь. Защитить ее. Может быть, именно это называют любовью с первого взгляда? Я просто не смог выполнить приказ. В первый раз. Я отпустил девушку. Убрал руку с ее плеча. В ее глазах проскользнуло удивление. И ушел. Просто ушел. Не сказав ни слова. Пройдя несколько шагов, я оглянулся. Девушки уже не было. Она бесшумно исчезла. Я все дальше удалялся от дерева, под которым мы стояли. Сухие листья и ветки негромко хрустели под моими ногами. Вскоре начали петь птицы. Деревья снова как-то задумчиво зашелестели. Тишины не стало. Но я навсегда запомню, как затих лес в тот момент, когда решалась судьба той девушки. Вместо кошмаров во сне я частенько видел ее. Мы были на лугу из тех синих цветов. Она улыбалась мне. И ее синие глаза светились счастьем. Тонкими бледными пальцами она вплетала себе в косу эти прекрасные синие цветы. А я сидел рядом и любовался ею. На моем плече не было тяжелой винтовки. А на ногах не было неудобных сапог. Мы вместе сидели босиком. И молчали. Но слова были не нужны. Ее глаза и улыбка выражали чувства лучше любых слов. * Догнать и убить!