На заснеженных берегах Исландии

В ночной тишине хруст снега под подошвой тяжелых солдатских ботинок звучит практически оглушительно, и Патрик резко разворачивается. Пол инстинктивно отшатывается от направленного на него автомата, а затем шутливо поднимает обе руки и смеется. — Отбой, свои. Пат со вздохом опускает оружие и сам опускается на ящик, служащий мужчине своеобразным стулом. — А если бы я выстрелил? — Тогда бы я умер, — пожимает плечами Пол и садится рядом, вынуждая Пата подвинуться. — Да брось. Всё равно тут за мили никого. — Тем не менее, ты слишком беспечен. — Сказал мне тот, кто нес караул лицом к морю, подставляя спину врагу. Пат согласно хмыкает, признавая свою ошибку. Но что поделать, когда ты в такой глуши, а рядом с тобой лишь пара знакомых людей и бескрайнее, завораживающе красивое море, немного забываешь о дисциплине. И невольно он снова устремляет свой взгляд на темно-синюю, практически черную водную гладь, а затем чуть вздрагивает от неожиданности, когда обнаженной кожи ладони касается вдруг гладкий, прохладный металл. Термос? — В нем чай. Горячий. Я подумал, ты замерз. — Мы сейчас не на пикнике… — тихо произносит Патрик, пытаясь напомнить Полу (и себе) об обязанностях, но… — Да? — Пол моргает длинными ресницами, старательно строя удивление. — А я думал, что скалистые утесы зимней Исландии обладают идеальнейшей атмосферой для пикников и подобных романтических прогулок. Не то чтоб это шутка смешная, но Пат фыркает, а потом, не сдержавшись, искренне смеется, прикрыв рот рукой. И с благодарностью принимает термос. — Знаешь, за что я тебя люблю? — внезапно говорит Пол, и Патрик, делая первый глоток, бросает на него вопросительный взгляд. — Ты всегда смеешься над моими шутками. Небольшое облако наконец уходит прочь, обнажая идеальный круг Луны, и она и звезды, необычайно яркие и словно находящиеся совсем рядом, тотчас начинают сиять бледным, отчужденным светом, окрашивая в такой же холодно-белый и тянущиеся, докуда хватает взгляда, скалы, и темнеющую на снегу палатку, и сам снег, отвечающий блеском, и силуэты, сидящие практически у самого обрыва. Сидящие прижавшись друг к другу, так близко, что, пожалуй, их можно было бы принять за один. Сидящие неподвижно и наблюдающие, не в силах оторвать взгляда от моря и серебристой, длинной дорожки, прочерченной с появлением небесного светила, переливающейся, играющей бликами и манящей куда-то за горизонт. И уже ничто не нарушает тишину, кроме еле слышных, доносящихся откуда-то снизу звуков разбивающихся о камни волн. Ещё пять минут назад Патрик ощущал холод. Теперь же… ему никогда не было так тепло, как сейчас.